Читать книгу Сталинград – от поражений до победы. (Из дневника парторга) - Игорь Ваганов - Страница 6

Как-то через много лет после того, как прогремели последние артиллерийские залпы Великой Отечественной войны, мне довелось встретиться с однополчанами. Как обычно бывает в таких случаях, то один, то другой задавали друг другу сходный вопрос: «А ты помнишь такого-то? А ты помнишь, как мы дрались там-то? А ты помнишь, как нас прижали фрицы у такого-то населённого пункта или реки?»

Словом, «а ты помнишь» повторилось не одну сотню раз. Со словами «а ты помнишь» мы вспомнили многое из тех, незабываемых дней, вспомнили и помянули добрым словом тех, кого больше не встретить, вспомнили холмики могил однополчан, скромные пирамидки с красными звёздочками, холодные зимние ночи, длинные переходы, студёные воды Дона, холмы и балки донских степей, украинское раздолье, гнилые болота Белоруссии и, наконец, прилизанную и подстриженную под один манер Европу.

Потом я прочитал своим однополчанам несколько фронтовых записей, чем вызвал новую волну воспоминаний и даже неприятностей. Мои однополчане набросились на меня:

– А почему ты их держишь дома? Эх ты, голова садовая! Секретничаешь. Шли, немедленно шли все свои записки в военное издательство.

Я стал отнекиваться, доказывать о том, что там и без меня много рукописей. Ведь пишут писатели очень много о войне

– То писатели, а это… Писатель – он, что спрашивает, а потом придумывает, а тут без этой самой выдумки, – возразили однополчане.

Я долго колебался, робел, думал. Писать об Отечественной войне – это очень сложное дело. Да и написано о ней много: писали и пишут писатели, журналисты, генералы и адмиралы. Пройдет ещё много лет, а интерес к ней не ослабнет, будут рыться в архивах, собирать воспоминания в народе от внуков и правнуков участников Отечественной войны. Будут домыслы и догадки, фантазии писателя, и всё будет приближаться к эпохе сороковых годов, годов самых тяжёлых испытаний для нашей Родины, нашего народа. Можем ли мы, участники Отечественной войны, не рассказать нашему поколению о том, как их деды, отцы и матери отстаивали независимость нашей Родины.

Итак, по совету, вернее, настойчивому требованию однополчан я сел за переписку своих фронтовых записей. Наша отдельная бригада принимала участие во многих операциях. Её путь пересекает нашу страну от польской границы до Волги и обратно до Шпреи. Наша бригада принимала участие в великом сражении на берегах Волги. Вначале она была отдельной частью, потом вошла в состав 66-й армии, потом была включена в 6-й механизированный корпус и во 2-ю гвардейскую армию. Но ведь это не так уже важно, в какой армии мы были, а важно то, что мы были крупинкой той армии, которая на берегах великой русской реки Волги уничтожила отборные фашистские войска, а на просторах Донских степей сломала хребет врагу.

О том, как сражались наши солдаты и офицеры, о том, как они выполнили долг перед Родиной, мне хотелось бы рассказать. Это будет неполный рассказ, это будет рассказ только о маленьком круге людей. Но если сотни и тысячи участников Отечественной войны расскажут, о том, как они и их товарищи сражались или о том, что они видели и пережили. Это будет вклад в сокровищницу Великой Отечественной войны. Надо полагать, что рассказы участников Отечественной войны будут слабыми в художественном отношении. Но ведь дело не только в высокой художественности, а в правде жизни. Мне хотелось бы видеть воспоминания рядовых участников Отечественной войны.

В своих записках я беру только Донской поход. Зима 42—43 года: эта зима положила начало разгрома гитлеровских полчищ. Писал я так, как сохранилось в моих коротких записях и памяти. Писал о своих полковых друзьях, о простых советских людях.