Читать книгу Лаборатория. Железная власть - Игорь Вардунас - Страница 3

– Долго еще? – втянув едкий дым из замусоленной сигареты, Борис посмотрел на ссутулившегося у микроскопа напарника.

– Что именно? – не поднимая головы, буркнул тот.

– Хватит уже вылизывать, не монеты чеканим. Закругляться пора.

Игорь оторвался от окуляров прибора, бросил взгляд на циферблат размеренно щелкавших настенных часов.

– Пару минут. А ты чего, с кодировками разобрался уже?

– Давно по файлам раскидал и даже пылинки сдул, – Борис воткнул огрызок сигареты в ощетинившуюся окурками пепельницу и с тоской посмотрел в раскрытое окно, где покачивались подрумяненные закатом лапы сирени. – За неделю не наработался?

В углу лабораторной комнаты едва вращающийся вентилятор с усилием перемалывал терпкий воздух нагретого за день помещения.

– Будешь?

– Доедай, – Игорь посмотрел на раскрытую клетку для лабораторных животных, в которой стояла кадка с ощерившимся иглами кактусом. – Шмяки на тебя нет.

– Да уж, жировала старуха.

– Твоими усилиями.

Достав из коробки последний ломоть пиццы, за которым потянулась вязкая нитка сыра, мающийся от безделья Боря нашарил среди распечаток с отчетами пульт и включил телевизор, попав на выпуск новостей.

– …ДТП, унесшее жизнь нашего коллеги, корреспондента «Пятого канала» Федора Талыгина, – на экране появилась оцепленная заградительной лентой «пятерка», смятая КамАЗом. – Предположительно около трех часов ночи машина, которой управлял журналист, потеряла управление на пересечении Московского проспекта и улицы Фрунзе, где столкнулась с КамАЗом, который двигался по встречной полосе. От полученных травм Федор Талыгин скончался на месте. Причина трагедии устанавливается. – Место аварии сменила телестудия, рядом с ведущей появилась фотография улыбающегося журналиста с траурной ленточкой. – Мы приносим искренние соболезнования родным и близким нашего коллеги. Прощание состоится в пятницу в одиннадцать часов на Серафимовском кладбище. У Федора Талыгина остались жена и маленький сын…

– Вот, блин, жесть, – оценил увиденное Боря.

– Сделай потише, – попросил Игорь.

– Между прочим, он интересные репортажи делал, – Боря выключил телевизор. – Жаль пацана.

– Согласен, – продолжая работать, Игорь рассеянно пожал плечами.

– Ты вообще сухарь, – дожевывая пиццу, констатировал напарник. – Про годовщину хоть помнишь или, как всегда, мимо ушей?

Оторвавшись от окуляра, Игорь посмотрел на висящий у вешалки календарь, где красным маркером была жирно обведена одна цифра. Сегодня у них с Катей два года. На мгновение забыв о работе, он улыбнулся той еле уловимой улыбкой, которой каждый человек улыбается своим самым дорогим и нежным воспоминаниям. Годовщина. Громко сказано. Если отношений, то да. Давно женатый Лобанов по-обыкновению беззлобно решил поддеть. Хотя предложение Игорь уже сделал. Две недели назад, когда встречал Катю в «Пулково» с гастролей из Австралии.

Актеры радостной галдящей толпой высыпа́ли из зала получения багажа, явно начав отмечать возвращение еще на заморской стороне, следуя извечной русской традиции. Топтавшийся в сторонке Игорь почувствовал легкий укол зависти, глядя на этих беспечных и, казалось, вообще не способных к унынию людей. Наконец появилась она, катящая за собой чемодан на колесиках, улыбающаяся подругам, которые со всех сторон подставляли щеки для прощальных поцелуев. Подошла и, повиснув на шее, крепко-крепко поцеловала прохладными губами, обветренными на заморском австралийском ветру.

Дату они назначили через месяц и вроде все утрясли с родителями. А ведь казалось, только вчера он в Летнем саду, не веря в свое счастье, с замиранием сердца дарил Кате первый букет цветов. Или, сунув ворчливому вахтеру дяде Мише бутылку коньяка, пробирался за кулисы Малого, чтобы посмотреть репетицию. Как он ревновал, видя у сцены поклонников с цветами!.. Много воды утекло.

– Ау! – хлопнувший по плечу Боря вывел вздрогнувшего Игоря из задумчивости.

– Чего?

– К невесте, говорю, пора, – Боря уселся на край стола, за которым работал Игорь. – Ты, кстати, подумал?

– О чем?

– Ты прекрасно понял о чем, – он загадочно понизил голос и выделил последнее слово: – О предложении.

– Я же сказал – нет. – Игорь снова уткнулся в микроскоп. – Минимум с работы вылетишь! А сейчас еще время такое… не видишь, что ли?

– Какое такое, а? У тебя голова на месте или как? Сейчас какой год? У Кларка и Брэдбери люди уже давно на Марсе жили. Их будущее – наше настоящее, Игорь! И какое оно, а? Оглянись! Что изменилось-то?

– Дай закончить! – напарник раздраженно отмахнулся.

– Это, что ли? – Надев перчатку и подхватив пинцет, Боря ловко выдернул со стеклянной пластины под микроскопом крохотный серебристый стержень.

– Осторожно!

– Корпишь над какой-то фитюлькой, а для чего? Чтобы перед америкосами выпендриться? Нос им утереть?

– Потенциал силидия представляет огромный научный интерес, – Игорь потянулся за пинцетом в Бориной руке, – это первый в мире сверхпрочный энергетический проводник. Ты хоть представляешь, какие объемы информации он сможет пропускать, гарантируя стопроцентную запись программы в позитронный мозг без деформации цепей?

– Бла-бла-бла! Не будь ботаном, ей-богу! Силидий… Ну и названьице. Сам придумал? – Боря задумчиво повертел перед глазами зажатый пинцетом стержень, внимательно рассматривая его. – Ты сколько лет на него горбатишься? Четыре?

– Шесть.

– И кушаешь, небось, каждый день хорошо, да? И даже если к зарплате прибавить все премии, если они вообще светят, до суммы, которой хватит на отпуск, еще лет пять останется. Минимум! – Вернув пинцет, Боря нагнулся к Игорю. – А у тебя, между прочим, свадьба через две недели. Ты ведь Кате, конечно же, не сказал?

– При чем тут она?

– Оценила бы. Будущая хранительница очага должна заботиться о материальном благосостоянии семьи. Они ведь как, – продолжал гнуть свое Лобанов, – от тебя что нужно получат и будут у всех перед носом трясти, смотрите, мол, сами изобрели! А ты так и будешь под протекшими потолками лысины да подачек от государства дожидаться. Брось, ты о таких деньгах и не услышишь-то, может, больше никогда. А всего-то несколько образцов нужно…

– Я сказал – нет! – Игорь выключил настольную лампу и, подойдя к массивному сейфу у стены, набрал на консоли код, встав при этом так, чтобы Лобанов ничего не увидел. Массивная дверь с шипением отворилась. За ней в небольших, похожих на соты углублениях находились еще девять серебристых стержней. Игорь аккуратно положил рядом с ними десятый, который изучал под микроскопом. Плотно захлопнул дверь. – И оставим эту тему. Хоть один образец исчезнет, сразу заметят. Изготовление нового займет три месяца. А проект сдавать через пять дней.

– А почему код дали тебе?

– Потому что я главный разработчик. И чтобы ты не наделал глупостей. – Игорь повесил халат на вешалку, стал натягивать куртку. – Тем более нас профинансировали, предоставили помещение, это нечестно по отношению к университету. Кстати, пришли завтра документацию по тестам, надо все проверить и заново перебить.

– О’кей, о’кей, – Боря покорно развел руками.

– Мне действительно нужны деньги, но не таким способом.

– Понимаю. Ладно, не бери в голову. Не заложишь?

– Я ничего не слышал, но это в последний раз. Все, до завтра. – Застегнув куртку и сняв с крючка ковбойскую шляпу, на пряжке которой был выбит профиль хмурого индейца с орлиным носом, Игорь вышел, прикрыв за собой дверь..

– Покеда. – Боря еще немного посидел на столе, потом рукой в перчатке взял лежащий рядом с микроскопом пинцет. – Ну, предложено было… Ты бы хоть смотрел, что в руки берешь, коллега.

Лобанов достал из кармана халата баллончик с полупрозрачной жидкостью и направился к сейфу, встряхивая емкость, словно заправский бармен.

– В гробу я видел этот университет, – направив баллон на консоль для ввода кода, Боря несколько раз опрыскал кнопки. – Звиняй, братан, план другой будет.

Засунув баллон в карман халата, Лобанов наклонился и, сложив губы дудочкой, осторожно подул. Через несколько мгновений на некоторых клавишах отчетливо проявились зеленоватые отпечатки пальцев Игоря. Лицо Бориса растянулось в кривой ухмылке.

По дороге от корпуса к стоянке Игорь, нащупывая в кармане ключи от машины, прокручивал в голове разговор с Борькой. Через пять дней сдаваться, а Лобанова как подменили. Какой-то непонятный покупатель, готовый выложить за разработку совершенно нереальные деньги… С чего вдруг? Сами еще толком не обкатали. Испытаний не было. На днях состряпали заявление в «Роспатент», а до их ответа, известное дело, как до Луны. Очень не хотелось предполагать худшее в отношении Лобанова, так как проект «Силидий» был очень важен для всех, включая курирующего его ректора Политехнического университета. К тому же, если кого-то действительно интересовала их разработка, которую, к слову сказать, держали в строжайшей тайне, почему нельзя было в открытую договориться о приобретении с ректоратом? Лобанов темнил, и это настораживало.

Игорь забрался в свою старенькую «мазду», кинув шляпу на сиденье рядом. Ему не нравилось, что чем ближе подходил срок сдачи проекта, тем настойчивее Борька его обрабатывал. Народ ходил весь на нервах, и Игорю даже думать не хотелось, что Лобанов мог рассказать о своем предложении кому-то еще кроме него, – тому, кто, в отличие от Игоря, мог сломаться. «Спокойно, – инженер внутренне собрался, – никому он не расскажет… Код от сейфа известен только мне как руководителю проекта».

Игорь завел двигатель и, давая ему прогреться, посмотрел на крышу соседнего корпуса, где вращала лопастями старенькая ветряная мельница. Когда-то она была подключена к аккумуляторной станции во внутренних помещениях, а нынче представляла собой своеобразный памятник.

Он перевел взгляд на специальный пластиковый гараж, в котором стоял первый созданный на базе вуза электромобиль. Солнечные батареи были внедрены на рынок уже давно и вовсю эксплуатировались, но в России идея экологически чистого транспорта приживалась с трудом. С одной стороны, ресурсов для изготовления топлива для двигателей внутреннего сгорания стране пока хватало. С другой – запуск новой промышленной отрасли вынудил бы заводы полностью переоснащать сборочные цеха техникой, а это было легко выполнимо только на словах.

Немаловажную роль сыграл и психологический фактор: не мог наш человек с ходу признать бесшумно едущую металлическую коробку с несколькими кнопками управления. Игорь улыбнулся, вспомнив, как на одном из прототипов даже пробовали установить динамики, из которых доносился специально записанный звук работающего двигателя, чтобы водителям было привычнее осваиваться на первых порах.

Игорь включил спутниковый навигатор, который тут же поинтересовался безэмоциональным женским голосом:

– Введите пункт назначения.

– К дяде Ване, – улыбнулся водитель, выезжая со стоянки. – Покажи карту пробок.

Он пожалел, что не приготовил букет заранее, ведь теперь придется делать крюк. Ладно. Главное, чтобы цветочный не закрыли.

Когда «мазда» затормозила около служебного входа в МДТ, рядом с которым была наклеена афиша «Сегодня. А. Чехов. Дядя Ваня», Игорь так торопился, что чуть не забыл ключи в замке зажигания. Оглядев себя в зеркало заднего вида и подхватив лежащий на пассажирском сиденье букет роз, Игорь выскочил из машины.

– Ну ты даешь, – открывшая на стук приземистая вахтерша воинственно сверкнула глазами. – Под самый занавес прибежал.

– Так ведь зашиваюсь, теть Лиза! – Игорь выудил из букета розу. – Тем более я его уже три раза смотрел.

– Какая я тебе «теть»…

– Это вам!

– Ой, все Катерине расскажу, – лукаво пропела обрадованная женщина и вдруг спохватилась: – Главное, чтобы там четное не осталось.

– Не верьте в приметы – не будут сбываться.

– Давай шустрее, – нетерпеливо перебила вахтерша, заталкивая Игоря внутрь. – Подхалим.

Игорь торопился по служебному коридору, куда со сцены доносились отзвуки аплодисментов и крики «браво!». Вскоре навстречу стали попадаться загримированные актеры, и наконец среди прочих чеховских персонажей Игорь разглядел и Елену Андреевну, жену отставного профессора Серебрякова. А точнее – восходящую звезду петербургской сцены Екатерину Голубеву. Его Катю, державшую в руках букет из какого-то несусветного цветочного ассорти. При виде будущей жены, такой светящейся и счастливой, у Игоря из головы окончательно вылетели тревожные мысли о работе.

* * *

– Черт тебя дери! – в сотый раз нажав отмеченные зелеными отпечатками кнопки на консоли сейфа, Боря со злостью хватил кулаком по металлической стенке.

Зажав в зубах кончик указательного пальца перчатки, он стянул ее и, достав из халата мобильник, нажал автодозвон. Вслушиваясь в гудки, мусолил в губах сигарету, нервно чиркая зажигалкой.

– Не выходит. Не открыть ее никак. Я уже час вожусь с этой хреновиной, не получается ничего, – заторопился Лобанов, когда на другом конце сняли трубку. – Опрыскал все, как сказали. Он, видимо, какую-то цифру несколько раз нажал, я почти сотню комбинаций испробовал! Еще раз вам объясняю, что код доступа знает только Витис. Да, деньги предложил. Уперся, и все тут. Я понимаю, что времени не осталось, но подождите пару деньков, может, я его все-таки уломаю? Крайние так крайние… делайте, как хотите. Я и так уже спалился дальше некуда.

Убрав телефон и переодевшись, Лобанов выключил в помещении свет и, закрыв за собой дверь, торопливо зашагал по коридору.

* * *

По традиции они посидели в маленьком кафе за Казанским собором, куда два года назад зашли на первом свидании. Погруженное в романтический сумрак помещение томно наполнялось негромкой мелодичной музыкой, и Катя с Игорем, устроившись за уютным столиком в углу, сразу сделали заказ. Как и в первую встречу, в меню у них было мороженое.

– Что-то не так? – заметив задумчивость Игоря, Катя наклонила голову, и в ее глазах сверкнуло подрагивающее пламя свечи, стоящей в центре столика.

– Все в порядке. – Игорь взял ее руку в свою.

– Я же вижу, тебя что-то беспокоит.

– Это по работе, а о ней сейчас не хочется. – Игорь тряхнул головой и попытался сменить тему: – Как спектакль?

– Ты мне зубы-то не заговаривай! – Катя с улыбкой подперла щеку ладонью, демонстрируя готовность слушать. – Что у тебя случилось?

– Да Лобанов какой-то странный… – вздохнул Игорь, ощущая, как где-то внутри снова начинает просыпаться дурное предчувствие.

– В смысле? – В глазах невесты вспыхнуло азартное любопытство.

Игорь понизил голос:

– Предлагает проект налево продать.

– Да ладно… – Пораженная Катя откинулась на спинку обитого войлоком кресла, но тут же снова придвинулась к Игорю. – А кому?

– Он не говорит.

– Торгуются?

– Ты думаешь, я действительно способен…

– Прости. – Катя взяла в ладони его руку и прижала к губам. – Конечно, не думала.

– Хотя бы сегодня давай не о работе.

– Ну не кипятись, зая. – Она погладила его по колючей щеке. – Прости. Ой, а вот и мороженка!

Они отстранились друг от друга, давая официанту расставить на отутюженной скатерти хрустальные вазочки с мороженым. Катя тут же схватила ложечку и отколупнула кусочек от оранжевого шарика, украшенного свежим мятным листом.

– М-м, вкуснятина! – блаженно смежив ресницы, проворковала она.

Когда вышли на Невский, Катя, увидев что-то интересное на другой стороне улицы, потащила Игоря за собой. У кованых перил Казанского моста выделялась долговязая фигура, которую частично скрывал огромный красный аккордеон. Черное трико, белые перчатки, грим и шапочка с красным помпоном – это был мим. Подойдя к нему, выводившему на своем инструменте незатейливые французские рулады в стиле Ришара Гальяно, Катя бросила пару монет в лежащий на мостовой раскрытый чехол. Мим поклонился, заметил ее спутника и, перетянув аккордеон за спину, стал делать приглашающие жесты, указывая под мост. Подойдя к перилам, молодые люди увидели покачивающуюся на воде легкую вытянутую гондолу. Пока инженер рассматривал изящную лодку, гибкий женский ум Кати уже принял решение, и она стала договариваться с мимом о цене.

– Брось, – разморенный уютной атмосферой кафе, Игорь попробовал капитулировать.

– Ну, до Малого Конюшенного, – прижимаясь к его руке, Катя указала в сторону алых луковиц Спаса на Крови. – Ну, разочек, а?

Игорь знал, что сопротивление бесполезно, поэтому, покорно отсчитав деньги, стал спускаться за Катей к воде. В конце концов, сегодня особенный вечер. Пусть покуражится.

– Знаете, вы очень странный гондольер, – сказала Катя, с интересом изучающая мима, пока лодка плавно отчаливала от ступенек.

Демонстративно оглядевшись, мим приложил палец к груди и состроил такую гримасу, словно хотел сказать: «кто, я»?

– Какой вы гондольер, если не можете говорить?

Гримаса разведшего руками мима была настолько выразительна и подходила под фразу «ну и что?», словно актер сказал ее вслух.

– Если вы настоящий гондольер, то должны петь баркаролы, разве нет? – Катя ехидно выгнула бровь, с любопытством ожидая, как тот выкрутится. Мим оказался находчив. Отпустив весло, он нагнулся, достал из-под отполированного множеством задов сиденья старый магнитофон, и через мгновение над водой понеслись первые аккорды какой-то страстной итальянской песенки. Пока играло вступление, мим заменил свою шапочку с помпоном на гондольерскую шляпу с ленточками. Когда в мелодию стал вплетаться романтический мужской баритон, актер подхватил весло и стал шевелить губами так, словно это он с глубоким чувством распевал песню. Катя засмеялась и захлопала в ладоши.

Лодка плавно скользила по каналу, в котором пастельно отражалось алеющее небо с фиолетовыми мазками облаков. Замечающие гондолу прохожие и туристы, гуляющие вдоль канала, приветственно махали руками, на что Игорь изредка махал в ответ. Катя обняла его, прижавшись щекой к плечу, и он вдруг захотел, чтобы этот момент никогда не кончался. Он представил, как будет плыть и плыть в легкой лодчонке, управляемой мимом-капитаном, прижимая к себе самое дорогое существо на свете. Десять взмахов весла, сто, тысяча, прямиком в бесконечность…

Так они и сидели, обнявшись, сопровождаемые разлетающимися над водой витиеватыми итальянскими мелодиями, влюбленные, полные надежд и мечтаний…

* * *

Игоря разбудили настойчивые звонки в прихожей. Оторвав голову от подушки, он посмотрел на часы. Была половина третьего ночи. Протирая слипающиеся глаза, Витис осторожно сел на кровати, чтобы не разбудить лежащую рядом Катю.

– Кто это? – сонно заворочалась потревоженная звонком невеста.

– Понятия не имею, спи, – сунув ноги в тапки, Игорь прошлепал в прихожую.

Линза дверного глазка искажала освещенную одинокой моргающей лампочкой лестничную площадку и две плечистые фигуры в строгих костюмах, стоящие перед дверью в квартиру Игоря.

– Вам кого? – не сдержав зевок, он прикрыл рот рукой.

– Витис Игорь Николаевич? – осведомилась одна из фигур.

– Да? – насторожился Игорь.

– Откройте, пожалуйста.

– А вы, собственно, кто?

– Нам нужно с вами поговорить.

– В полтретьего ночи?

– Это срочно.

– Вы не представились, – нахмурился инженер.

– Имена ничего не скажут.

– Назовитесь, – снова потребовал Игорь.

– Боюсь, это исключено.

– В таком случае, до свидания, – Витис отстранился от глазка и уже почти захлопнул внутреннюю дверь, когда снаружи донесся приглушенный голос:

– Это касается проекта «Силидий».

Упоминание названия, известного лишь узкому кругу посвященных, заставило Игоря насторожиться.

– Минуту, я оденусь.

Запрыгнув в джинсы и включив в прихожей свет, Игорь защелкал замками, отпирая входную дверь.

– Вы из университета? Что-нибудь случилось? – взволнованно поинтересовался он, пропуская в квартиру незваных гостей.

– Зая, кто это? – сонно промурлыкала Катя из спальни, таинственные посетители быстро переглянулись и, прежде чем Игорь успел среагировать, один из незнакомцев сунул ему в лицо металлический баллончик, из которого тут же брызнуло неизвестное зловонное вещество. Сделав несколько шагов к спальне, ослепленный изобретатель провалился в бездонную пустоту.

* * *

Вода была настолько ледяной, что обожгла скулу как жесткая оплеуха. Сознание нехотя возвращалось в раскалывающуюся от боли голову. В висках ритмичными ударами пульсировала кровь. Игорь с усилием разлепил глаза и тут же застонал, зажмурившись от слепящего натриевого освещения. В носу и глотке неприятно щипало. Связанные руки затекли и не хотели слушаться, словно принадлежали не живому телу из плоти и крови, а безвольной тряпичной кукле, щедро набитой ватой. Онемела спина. Немного привыкнув к освещению, Игорь огляделся и обнаружил слева от себя обмякшего на стуле Лобанова. Голова лаборанта безжизненно склонилась на грудь, рубашка под подбородком была испачкана красным. И если бы не связанные так же как у него – за спинкой стула, – руки, безвольно кренящийся вперед Борька непременно бы упал. Игорь попытался пошевелиться и понял, что его положение не лучше.

– Наконец-то, а мы уже заждались, – Игорь повернулся к источнику звука и увидел лабораторный сейф, в котором хранились образцы силидия.

Значит, его привезли в университет. Он тряхнул головой. Сразу бросились в глаза кнопки на консоли для ввода кода, измазанные чем-то зеленым. Рядом с сейфом стоял невысокий мужчина в белом комбинезоне, его лицо было скрыто под черной маской с прорезями для глаз, в одной из которых мерцал голубым высокоточный оптический протез.

– Что вы с ней сделали? – пробормотал Игорь и поморщился, почувствовав во рту привкус неизвестного химического вещества. – Где она?

– Спящая красавица лежит под одеялом в вашей квартире и очнется через несколько часов, – заложив руки за спину, неизвестный в комбинезоне прошелся по помещению. – Утром ей придется принять аспирин, чтобы унять боль в головке, и хорошенько почистить зубы. В отличие от вас, она не представляет для нас интереса.

– Что это за дрянь? – Игорь с отвращением сплюнул на пол горький комок слюны.

– Наша встреча может ограничиться применением только этого вещества, все зависит от вас.

Голос у безликого незнакомца был низкий и глубокий, Игорь отметил, что его обладателю вполне могло быть где-то за шестьдесят.

– Кто вы такие?

– Конкретно в данный момент – те, от кого зависит ваша дальнейшая судьба.

– Что вам нужно?

– Наконец-то правильный вопрос, – мужчина подошел к сейфу и положил на него руку в черной перчатке. – Назовите код – и вас отпустят.

– Зачем они вам? – Игорь снова сплюнул накопившуюся во рту горечь. – Это опытные образцы, их всего десять штук, нет никаких гарантий…

– Ваше изобретение на данный момент единственное в своем роде. Вы сами не представляете, какие возможности держали в руках, – в голосе незнакомца промелькнули нотки волнения. – А теперь назовите код.

– Я по памяти не помню, он записан. Надо дома посмотреть…

– Что же вы, пароль от засекреченного проекта на бумажке черкаете, как номер подружки из клуба? Вашу квартиру обыскали, поэтому не советую юлить. – Человек в белом комбинезоне кивнул куда-то за спину Игоря, и перед пленником вырос плечистый мужик в маске, с размаху врезавший ему по скуле. Не ожидавший этого инженер осоловело мотнул головой, разгоняя поплывшие перед глазами пульсирующие психоделические круги.

– Мне повторить вопрос?

– Я вас… не боюсь.

– Отвечайте!

– Пять-восемь-девять-три-пять-три-один-девять…

Человек в комбинезоне неторопливо нажимал кнопки с цифрами, которые называл Игорь. Когда код был введен, грабитель отступил на шаг и немного подождал. Убедившись, что ничего не произошло, он сокрушенно вздохнул. Следующий удар был такой силы, что Игорь чуть не опрокинулся на пол вместе с жалобно скрипнувшим стулом. Рот наполнил металлический привкус крови.

– Смелость – хорошая черта, но сейчас совершенно бесполезная. Не испытывайте мое терпение! – Взяв со стола лабораторный скальпель, человек в комбинезоне подошел к Лобанову и поднял его голову за волосы, приставив лезвие к шее. – Иначе пострадает ваш друг.

Игорь вздрогнул, увидев лицо Лобанова: верхняя губа и подбородок перепачканы кровью, под правым глазом вздулся слезящийся лиловый кровоподтек.

– Игорян… скажи им… – сипло пробормотал пришедший в себя Борька.

– Отпустите его, пароль известен только мне.

– Разумеется, когда будет открыт сейф. Мы теряем время!

От очередного удара Игорь полетел на пол вместе со стулом и на какое-то время потерял сознание.

– Что вы себе позволяете? – Человек в комбинезоне отпустил Лобанова и задрал маску на лоб. Открылось покрытое каплями пота лицо профессора Рубинчика. – Еще не хватало, чтобы вы его убили.

– У меня четкий приказ: достать содержимое сейфа. – Плечистый, пыхтя, вернул Игоря в прежнее положение. – Про остальное базара не было.

– Вы обязаны во всем слушаться меня, – Рубинчик раздраженно повысил голос. – А вы оглушили единственного человека, который имел ключ!

– Ща разрулим. Мы тебе не дети сопливые, батя, – бросил наемник и кивнул напарнику, который рукой в болтах и наколках потянул из лежащей на полу сумки рукоять плазменного резака.

Когда Игорь очнулся, один из грабителей пилил сейф, высекая из его стенки яркие пучки искр, моросившие на пол, как при аргонной сварке. Инженер перевел взгляд на плечистого и человека в комбинезоне.

– Очухался. – Плечистый заметил движение Игоря, и Рубинчик поспешно спрятался под маской.

Жаль, не удалось разглядеть лица, но глаз Игорь точно запомнит. Интересно, сколько времени они пытаются таким способом вскрыть хранилище? И через сколько сработает детектор, установленный специально для таких случаев? Чуть приоткрыв веки, Игорь вгляделся в тонкое пламя резака, ползущее к консоли для ввода кода, где в корпус сейфа был зашит датчик системы безопасности. Примерно секунд двадцать – тридцать.

– Как видите, Игорь Николаевич, мы добьемся своего в любом случае. Не хотите говорить, вам же хуже.

– В мире еще не изобретен механизм, которому потребовался бы проводник такой мощности. Позитронного мозга, способного вместить такие объемы информации, не существует.

– Вот тут вы ошибаетесь.

– Разве?

– Если стану рассказывать, нам действительно придется вас убить.

– Хотите сказать, что не собирались этого делать? – Игорь растянул разбитые губы в ухмылке.

– Зачем же. Нам и так пришлось порядочно наследить. Вам предлагали деньги, и вы отказались. Эта сумма позволила бы наилучшим образом обустроить вашу дальнейшую жизнь на долгие годы вперед. Но теперь вы станете козлом отпущения. Вас сочтут вором и предателем. Вы лишитесь работы, от вас отвернутся друзья.

– Думаете, возьми я деньги, все было бы иначе?

– С такой суммой просто исчезнуть не составило бы никакого труда, – мужчина пожал плечами. – Навсегда.

В этот момент сейф с яркой вспышкой хлопнул, и взломщика отшвырнуло на стеллаж с реактивами. Облитый разноцветными жидкостями из посыпавшихся градом пробирок, грабитель с воплями стал кататься по полу. Подскочивший бритоголовый содрал с напарника дымящийся пиджак.

С улицы донесся монотонный вой полицейской сирены.

– Не успеем, – оценив ситуацию, коротко бросил бритоголовый. – Пока мы тут вошкались, охранник, видно, очнулся. Надо было двойную вколоть!

– Тогда взрывайте! – В голосе Рубинчика послышалось раздражение, словно он не хотел прибегать к этой крайней мере. – Только правильно рассчитайте заряд, чтобы не повредить стержни.

Двое наемников прилепили к двери сейфа несколько темно-зеленых лепешек, похожих на пластилин.

– Назад, назад! – Грабители бросились из комнаты, не обращая внимания на привязанных к стульям Игоря и Борю.

– Стойте! Не оставляйте нас!

Близкий взрыв ударил в барабанные перепонки, наполнив голову монотонным писком. На плечо опрокинутому ударной волной Игорю тяжело навалился лабораторный пол. Вокруг сверкали осколки разбитых оконных стекол. Совсем близко кто-то закричал, но из-за заложенных ушей показалось, что кричат за километры отсюда…

Игорь провалился в темноту.

Достучавшийся до рецепторов сильный запах нашатыря заставил пошевелиться. С трудом приподнявшись на одной руке, Игорь протер слезящиеся глаза. Отравленный вонью разлитых химикатов воздух царапал легкие, вырываясь наружу надсадным, удушливым кашлем. Сильно тошнило. Помещение заволокло клубами едкой гари, в которой вокруг развороченного взрывом сейфа суетились фигуры полицейских. Игорь обнаружил, что развязан, и хотел встать, но застонал от полоснувшей рези в ноге и рухнул обратно. Нащупал бинт под мокрым от крови разрезом в штанине.

– Успокойтесь. – Игорь посмотрел на присевшую рядом медсестру, держащую в руках флакончик с нашатырем. – Это царапина, видимо, осколком посекло. У вас легкая контузия, но через пару дней все пройдет.

– В начале четвертого вроде машина подъехала, – рассказывал полицейским стоящий в дверном проеме охранник стоянки, усатый дядька лет пятидесяти. – А потом я как-то – раз! – и проснулся. И не помню ничего – хоть тресни! Ну, думаю, померещилась мне машина-то. Потом смотрю, в корпусе свет горит…

Недалеко от Игоря в бурой луже, придавив собой разломанный стул, ничком лежал Лобанов.

– Лобаныч, – Игорь потормошил приятеля за плечо. – Лобаныч, ты как?

Голова Лобанова тяжело качнулась.

– Бесполезно. – Склонившийся над Лобановым врач покачал головой. – Многочисленные внутренние кровотечения.

Игорь молча смотрел, как тело приятеля перекладывают на носилки и накрывают простыней.

* * *

Экстренное заседание ректората Политехнического университета больше походило на допрос. Устроившиеся за длинным столом проректоры, деканы факультетов, руководители основных общеуниверситетских управлений и председатель профкома – все не сводили с сидящего на стуле в центре зала Игоря хищных, недобрых взглядов. В очках возглавлявшего собрание ректора Михаила Добрынина отражался свет от люстры, порождая неприятный эффект – казалось, что у руководителя университета две пустые белые глазницы. Безучастными оставались двое полицейских у дверей и устроившийся в сторонке следователь прокуратуры, с отрешенным видом что-то чертивший в своей красной папке.

Игорь не выдержал гнетущей тишины, заполнившей помещение, и решил начать первым.

– Поймите, – он старался, чтобы голос не дрожал, но выходило с трудом. – Это было спланированное ограбление.

– Как вы объясните наличие ваших отпечатков с фосфоресцирующим раствором на консоли сейфа? – проскрипел прокурор, не поднимая головы от папки.

– Возможно, мне подложили заранее обработанный предмет. Но это бы не помогло, шрифт семизначный и некоторые цифры повторяются несколько раз, – Игорь вздохнул. – И все же они украли все образцы.

– Кто именно, можно поинтересоваться? – методично дожимал прокурор.

– Не знаю, Лобанов говорил… – начал было Игорь и вдруг осекся.

– Что именно говорил вам аспирант Лобанов? – вкрадчиво поинтересовалась декан электромеханического факультета.

Игорю это напоминало допрос студента, который покрывал сверстников, написавших на машине ректора неприличное слово.

– Ну, в общем, предлагал продать разработку, – Игорь опустил голову.

– Неслыханно, – всплеснув руками, женщина-декан переглянулась с коллегами.

– Вот как? Кому именно? – сверкнул очками Добрынин.

Игорь разглядывал носки своих ботинок – его все еще сильно мутило после недавней контузии.

– И вы согласились? – закинул удочку прокурор.

– Я, по-вашему, идиот? – Игорь поднял голову и с вызовом оглядел сидящих за столом.

– Почему вы сразу не доложили об этом нам? – Добрынин подался вперед.

– Вот чем он отплатил университету за доверие, – подпел начальнику председатель профкома.

– Сядьте, – бесцветным тоном приказал прокурор вскочившему от возмущения Игорю. – Что, собственно, являлось целью ограбления?

– Так называемый проект «Силидий». – Добрынин сдвинул на лоб очки и устало потер глаза. – Игорь Николаевич и его команда разрабатывали сверхпрочный энергетический проводник нового поколения.

– Каковы отрасли его применения?

– Широкие: от оборонной промышленности до бытовой техники.

– Запатентовали?

– Нет. Первые образцы должны были быть готовы завтра, – почесал переносицу Добрынин. – Но сами видите, как вышло.

– Кто-нибудь еще знал о разработке?

– Старались не афишировать, – замялся Добрынин. Люди такого склада, как прокурор, ему тоже не нравились.

– Кто-то должен понести за это ответственность, – к разговору подключился проректор по новым проектам. – Вам предоставили помещение, учитывая вашу репутацию, университет добровольно финансировал ваши изыскания. И за четыре дня до сдачи все в буквальном смысле превращается в прах!

– Да поймите, мне-то какой смысл все портить! – попытался защититься Игорь.

– Это нужно у вас спросить, – с улыбкой палача парировал председатель профкома.

– Вам называли какие-нибудь конкретные суммы? – снова поинтересовался робот-прокурор.

– Нет, – соврал Игорь. Неуместное афиширование суммы затянет и без того неприятный разговор. Или все-таки допрос?

– Вы выпиваете в рабочее время?

– При чем тут это?

– Может, случившееся – преступная халатность, вызванная употреблением алкоголя?

– Да, я голыми руками разломал сейф, а потом напился и все спалил, чтобы не дай Бог никто ничего не заметил.

– Не иронизируйте.

– Они применили взрывчатое устройство, которое принесли с собой.

– Свидетелей кражи у вас нет, равно как и алиби, – прокурор впервые оторвался от папки и посмотрел на Игоря бесцветными глазами. – Проверка родственников и знакомых ни к чему не привела. К тому же в ближайшие дни после инцидента вы ни с кем, кроме невесты не встречались и ничего не передавали посторонним лицам. Лабораторное помещение разрушено взрывом и разлившимися химикатами, так что сбор каких-либо доказательств бесполезен. Я склонен считать случившееся банальной халатностью, – он выдержал паузу, что-то прикидывая. – А может, это вы убили Лобанова из личных мотивов и сами инсценировали взрыв, а, Игорь Николаевич?

– Что, глухарем запахло, так решили на меня спихнуть?! – разозленный Игорь снова вскочил, опрокинув стул.

– Сядьте вы наконец! – на этот раз сам Добрынин хватил ладонью по столу. – Отпадает. Я ознакомился с результатами экспертизы. Многочисленные внутренние кровоизлияния в результате отравления химикатами. У Игоря Николаевича контузия в результате близкого нахождения к источнику взрыва. Его и Лобанова нашли без сознания на полу… В общем, Игорь Николаевич… Президиум ректората вынес решение. – Добрынин снял очки и, подслеповато щурясь, стал протирать их платком. – Университет вынужден потребовать возмещения ущерба через суд. Смерть Лобанова будет списана на неосторожное обращение с реактивами, нам не нужен скандал с убийством. Разумеется, дальнейшее наше с вами сотрудничество будет прекращено.

Когда лев закончил свежевать тушку жертвы, за нее тут же принялись стервятники и прочая падаль. Председатель профкома не выдержал и, брызжа слюной, стал выплевывать что-то про позор и безответственность, подорванное доверие и доброе имя университета… У Игоря от бессильной злобы сжались кулаки, и взорвался:

– Вы что, не понимаете? Лобанов умер! Умер! Нету его! Нас били, меня контузило, мою невесту отравили усыпляющим газом. Погиб человек, а вы носитесь тут со своей дурацкой репутацией! Бюрократы хреновы!

Полицейские скрутили сопротивляющегося Игоря и выволокли его из зала.

– Да отпустите вы меня! – оказавшись в коридоре, он вырвался из цепких рук стражей порядка и, прислонившись к стене, растерянно запустил пальцы в волосы. Как это могло произойти всего за несколько дней? Как с таким трудом налаженная жизнь по чьей-то злой прихоти в мгновение ока полетела псу под хвост?

– Мой вам совет, – рядом с Игорем возник прокурор со стаканом воды. – Помалкивайте, если не хотите, чтобы стало еще хуже.

Хуже. Игорь мрачно ухмыльнулся. Что могло быть еще хуже…

Через несколько часов он стоял в прихожей своей квартиры и молча наблюдал, как она собирала вещи.

– Ты не видел мою шляпку? Ту, которую из Анапы привезли.

– И все? Просто уйдешь? Как и не было ничего?

– У Ленки поживу, – Катя присела на кровать. – Я тебя люблю, но и меня пойми. Вламываются посреди ночи, увозят тебя неизвестно куда. Я просыпаюсь в перевернутой квартире, – в расстегнутой сумке одна за другой торопливо исчезали бесконечные кофточки. – С кафедры тебя выперли, с работой непонятно, опять же – суд. В театре об этом в каждом углу шушукаются. А после того как меня на допрос вызвали, коситься стали все. От дряни, которой брызнули, два дня отойти не могла, а у нас сейчас репетиции каждый день. Вдруг со спектакля снимут? Я за театр больше всего боюсь, это же моя жизнь.

– А я? А свадьба?

– Понимаешь, все так сложно, – по мученической гримасе на Катином лице и стандартной, ничего не объясняющей фразе Игорь понял, что она играет. Конечно, для актера это естественно, он помнил достаточно ситуаций, когда она начинала вести себя в жизни так, словно находилась на сцене, но сейчас это почему-то вызвало раздражение.

– Мы справимся, и все будет как раньше, – он подошел к Кате, взял ее за руку. – Я знаю.

– Не делай из меня дуру! Это связано с твоей работой, я же вижу. Пойми, я не могу жить в постоянном напряжении. Может, мне просто нужно подумать, разобраться в своих чувствах. – Катя выдернула руку, и Игорь почувствовал на ладони колечко от Бена Кокса[6], которое подарил на помолвку. – Уже не светится. Символично… А может, мы просто поторопились?

Покончив с сумкой, Катя стала натягивать сапоги:

– Ты правда милый, но кто знал, что так выйдет, – наконец она открыла входную дверь и обернулась: – За остальным вернусь позже, перед этим позвоню.

И захлопнула за собой дверь. Игорь немного постоял, отстраненно вслушиваясь в удаляющийся цокот каблуков.

– Если будет куда возвращаться, – наконец пробормотал он.

То, с какой легкостью Катя отправила в корзину два года их отношений, стало для него последним ударом.

* * *

Он смутно помнил, как плелся на заседание суда, не замечая колотящих по лицу тугих плетей проливного дождя. Как не слышал ничего, кроме стука судейского молотка, который, словно орудие гробовщика, с каждым новым ударом забивал гвозди в ящик, где еще колотилась его жизнь.

– Подсудимый, встаньте. Суд признает вас виновным и обязует выплатить университету сумму, соответствующую размерам нанесенного ущерба, в течение тридцати календарных дней. Подсудимый, вам понятен приговор?

– Да, ваша честь.

Выплата компенсации. Игорь вспомнил сумму, затраченную на исследования, а также стоимость оборудования, превращенного взрывом в оплавившиеся обломки, и понял, что в лучшем случае ему грозила полная конфискация имущества. Но было уже все равно. Навалившаяся боль от смерти друга и разрыва с Катей понемногу отступила, превратившись в тупое безразличие.

– Не переживайте так… может, образуется… хорошо ведь, что не в тюрьму. – Адвокат на прощание натянуто улыбнулся и, прикрываясь от хлещущего дождя портфельчиком, испуганно юркнул в подкативший к остановке автобус.

И разверзлись хляби небесные…

Маслянистые лужи, в которых с шелестом пузырилась дорожная грязь, дергано перемигивались неоновыми бликами вывесок. За углом, покачиваясь, громыхал трамвай. Единственный фултоновский зонт покоился на дне коробки с пожитками где-то на квартире у бабушки. Запрокинув голову, Игорь зажмурился, подставив пылавшее от внутренней бури лицо с налипшими на лоб волосами под хлещущие прохладные струи. Сверкнула молния, и над городом раскатисто грохнуло, словно выстрелили из гигантского пистолета.

Как там было у Кинга – ДДДТ? День другой, дерьмо все то же.

Да нет, с ним такое впервые. Бэд бит[7].

Желание забыться внезапно стало таким пронзительным и томительно сильным, что Игорь впервые за много лет ощутил острую потребность выпить. Но не махнуть пару стаканчиков, а подойти к делу серьезно, с присущим русскому человеку размахом. Наличности оставались копейки, но на ларечные подделки, гордо именуемые «джином» или «отверткой», хватало вполне, что полностью соответствовало мазохистскому желанию изнасиловать не только душу, но и тело. Именно сомнительного качества суррогатом, а не чем-то относительно приличным. Не празднуем же – поминаем. Вот оно – дно пропасти, выбраться из которой можно было только на волшебном ковре-самолете. Как говорится – добро пожаловать!

Инженер осмотрелся, скребя пальцами небритую щеку. Разглядев сквозь пелену дождя мигающую вывеску продуктового на другой стороне улицы, он сунул руку в карман за хрустнувшей сторублевкой, чувствуя себя персонажем какой-нибудь старенькой блюзовой песни. Одиноким, бредущим по пустынной дороге с гитарой наперевес, меланхолично ожидающим, когда жизнь снова уронит на его пути камень, о который он непременно споткнется. А может, просто пинком отправит в придорожные кусты.

Вспомнив старинную народную песню, воспевавшую виселицу, что получила второе дыхание в аккордах великой группы, инженер усмехнулся. Говорят, многие известные открытия и достижения в науке и искусстве совершались их авторами в моменты глубочайшего духовного и физического упадка. Так, может, настал и его «звездный» час?

Верилось с трудом.

– Восемьдесят рублей сорок восемь копеек сумма покупки вашей составила, – безэмоциональной записью отрапортовала засиженная мухами электронная касса.

– Подавись.

Эпоха прогресса, а цены на выпивку хуже некуда. Игорь не глядя сгреб выброшенную автоматом сдачу, откупорил бутылку «трехтопорового» портвейна в бумажном пакете и сделал долгий жадный глоток. Тут же подавился разящей спиртом бурдой, с непривычки закашлялся, прижимая кулак ко рту. Ультразвуковая возгонка дубовых опилок – ему вспомнился термин, вычитанный когда-то в одной из брошюр о тонкостях самопального винокурения. Или это было про коньяк? Какая разница, вкуса эта информация все равно не прибавит. Игорь отдышался, интуитивно пряча «мерзавчик» под курткой, пока мимо с акульей неторопливостью дефилировал полицейский «форд» с выключенными мигалками, и, выждав пару минут, осторожно отпил еще. Алкоголь обжигающим теплом растекся по телу и немного успокоил расшатанные нервы. Жить можно.

Оглядев пустынную улицу, Игорь задержался на застывшем у входа в сквер механическом струнном квартете, установленном на присыпанном комками жвачки подиуме. Он подошел к роботам и посмотрел на овальные безликие головы в засиженных голубями цилиндрах.

– Мокнете?

Порывшись в кармане, он опустил монетку в приемник, и она, звонко прокатившись, шмякнулась где-то внутри. Игорь некоторое время ждал, но музыканты-манекены оставались недвижны. Ударить, чтобы получить десятирублевку обратно, не поднялась рука.

– На здоровье.

Хмыкнув, Игорь снова приложился к бутылке и бесцельно побрел по улице. За его спиной рука одного из робо-музыкантов со крипом несмазанных шарниров пришла в движение, взмахивая дирижёрской палочкой. Следом ожил весь оркестрик, затянув незамысловатую мелодию. Обернувшийся Игорь остановился и некоторое время слушал, прислонившись к ограде сквера. Бутылка понемногу пустела.

Дождь унялся, и летний вечер разливал по небу акварельно-алые и лаймово-зеленые краски. Терпко пахнуло умытым городом. Продолжать насиловать организм портвейном не хотелось, и Игорь решил ограничиться бутылкой «Балтики», которую теперь зачем-то нес в полиэтиленовом пакете, вместо того чтобы попросту сунуть ее в карман. Но прежде чем продолжить, надо было закусить. Потоптавшись возле дымящегося лотка, он съел небрежно наструганную шаверму в промасленной бумаге, от которой разило хозяйственным мылом. Съел с удовольствием, наплевав на сомнительное происхождение мясного ингредиента, в котором с очевидным умыслом скрыть истинный вкус явно перехватили со специями. Все равно понравилось. Подкрепившись, инженер двинулся дальше. Ему необходимо было двигаться – бесцельно, безостановочно, как механизму. Делать хоть что-то, не позволяя отчаянным мыслям вновь и вновь пробираться в голову, вселяя апатию, полностью подчиняя сознание.

Ноги сами принесли на Невский, который, как всегда, встретил оживлением. Так даже лучше. Игорь огляделся и побрел по нестареющему гранитному сердцу города, скользя отрешенным взглядом по беззаботным лицам текущих навстречу прохожих. Резко расхотелось пить. Виной тому была сытость, а может… Может, ему уже не хотелось и этого. На Казанском мосту некоторое время он постоял, наблюдая за меланхолично плещущейся о могучие стены канала водой. Вот уж кому действительно все равно. Он вспомнил прогулку на гондоле, управляемой мимом-капитаном. Казалось, это было много-много лет назад. Затем поискал глазами изящную лодку и нашел ее, спокойно покачивающуюся на привязи у ступенчатого спуска. Самого мима нигде не было видно. Пытаясь разглядеть среди торгующих картинами художников и вооруженных мегафонами экскурсоводов долговязую фигурку в черном трико, Игорь немного послонялся в окрестностях моста. Наконец в одном из переулков он неожиданно заметил потасовку. Двое кавказцев с громкой бранью пытались выдернуть из рук отчаянно сопротивляющегося долговязого человека небольшой красный ящик. Игорь сразу же узнал мима. Пристроив пакет с бутылкой на мостовой у кованых ворот, ведущих в переулок, он быстро пошел к дерущимся.

– Тэбя Рубэн для чэго в цэнтр паставил, э? – напирали кавказцы на храбро отбивавшегося мима. Один из них тыкал ему в лицо поросший курчавым волосом кулак, в котором были зажаты несколько мятых купюр. – Чтобэ ты капэйки эму прыносыл? Папэрти аколачывал? Болшэ надо работать! Чэго молчишь? Язык проглотыл? Раз нармално нэ заработал, гони шарманку!..

– Эй! – крикнул Игорь, когда до вцепившихся в аккордеон кавказеров оставалось несколько шагов. – Отвалите от него!

– Нэ твае дэло, – потревоженным хищником недовольно рыкнул один из нападавших.

Игорь даже не остановился. С ходу воткнув кулак в заросшую густой щетиной скулу ближайшего кавказца, он с воодушевлением начал молотить растерявшихся грабителей, давая выход накопившейся злобе. Те отступили, изумленные натиском невесть откуда взявшегося одиночки, и в конце концов, выкрикнув что-то непонятное и отшвырнув с дороги мима, припустили к выходу из переулка.

– И передайте Рубэну, что денек он переживет, – Игорь воинственно одернул куртку. Сердце, подстегнутое алкоголем вперемешку с адреналином, бешено колотилось. – Гоп-стоперы, м-мать. Шустро они накинулись, вдвоем-то. – Он помог подняться актеру. – Руководство не устраивает твой уровень КПД?

Инженер подобрал пакет и, подождав, пока мим закинет на плечо отвоеванный аккордеон, пропустил его вперед себя на проспект. Перейдя на другую сторону улицы, они миновали Дом книги и свернули на Малую Конюшенную, по которой слонялись запоздалые парочки.

– Лодка на месте, – снова заговорил Игорь, потирая ушибленные о стальную челюсть кавказца костяшки, когда оба устроились на скамейке возле монумента с часами в центре улицы. – А тебя нет.

Отряхивающий трико актер повернулся к нему и сощурился, всматриваясь в лицо. Через мгновение он улыбнулся, переплел пальцы рук, положив на них подбородок, и, сложив губы бантиком, состроил Игорю глазки.

– С девушкой катал, верно… Долгая история, – инженер достал из пакета бутылку, открутил крышку и грустно усмехнулся – нервы понемногу успокаивались, запал остывал. – Да нет, скорее короткая. С работы вышибли, невеста сбежала, за душой ни гроша. Будешь?

Поблагодарив кивком, мим взял протянутую бутылку, а Игорь всматривался в его лицо. Кто он, актер? Такой же, оставшийся на улице, никому не нужный? И все время молчит. Сделав пару глотков, мим вернул пиво Игорю.

– Зовут-то тебя как?

Возившийся с аккордеоном сосед отогнул край чехла, чтобы на боку инструмента можно было увидеть четыре выпуклых латинских буквы, с которых давно сползла позолота – «Tibu». Убедившись, что Игорь прочел надпись, мим застегнул чехол и пристроил его на скамейке рядом с собой. Вытащил мятую пачку сигарет, предложил Игорю.

– Бросил, – тот отмахнулся, снова прикладываясь к бутылке. – А меня Игорь.

Закурив, Тибю задумчиво выпустил из ноздрей густой сизый дым. Игорь вновь всмотрелся в лицо нового знакомого, стараясь под слоем грима угадать его реальные черты. Аскетично выступающие высокие скулы, орлиный нос, маленький рот. Такие лица часто встречаются среди античных бюстов в Мухинском училище. Тибю можно было дать лет тридцать, но, судя по морщинам, кое-где видным под белилами, и задумчивым глазам, которым подрисованные сверху и снизу гротескно растопыренные ресницы совсем не прибавляли веселости, могло быть и больше.

– Мама, смотри, клоун курит! – перед ними остановилась девочка, держащая за руку молодую женщину, и насупилась, исподлобья глядя на актера.

Тибю мгновенно перевоплотился. Приняв испуганный вид, будто его застали с поличным, он сначала бросил жалобный взгляд на Игоря, словно ища поддержки, потом затушил сигарету о каблук и запихнул ее в рот, прикрыв ладонью. Девочка вскрикнула. Неожиданно лицо мима переменилось, его глаза округлились, а тело начало содрогаться от внутренних спазмов, словно Тибю не на шутку подавился. Сгибаясь пополам, мим судорожным жестом попросил Игоря постучать его по спине. Инженер включился в игру, и с последним его ударом изо рта Тибю выскочило куриное яйцо, которое мим ловко подхватил одной рукой. Продемонстрировав маме и Игорю вторую пустую ладонь, Тибю сжал ее в кулак, поднес к левому уху Игоря и подул тому в правое. Разжав пальцы, показал девочке появившееся в кулаке второе яйцо.

– Мой папа тоже так умеет, – та с гримаской скрестила на груди руки.

Тибю некоторое время задорно жонглировал яйцами, потом, поймав их одно за другим, сложил ладони в кулаки, и в то же мгновение в его руках зашелестели крыльями два белоснежных голубя. Увидев трюк, Игорь, делавший очередной глоток из бутылки, чуть не подавился. Тем временем артист резко подбросил птиц, которые устремились в алеющее небо. Но далеко улететь им не удалось – мим пронзительно свистнул, сунув два пальца в рот, и голуби обернулись ослепительным дождем кружащегося конфетти. Заинтригованные прохожие встретили эффектное завершение аплодисментами. В протянутую шапочку Тибю упало несколько купюр, среди которых Игорь даже разглядел смятые сторублевки. Сделав несколько замысловатых пируэтов, мим присел в книксене, благодаря публику за внимание.

– Круто! А куда ты дел сигарету? – Игорь во все глаза наблюдал за фокусником.

Тибю отогнул край белой перчатки, доверительно демонстрируя спрятанный в ней окурок. В этот момент он казался мистическим менестрелем прошлого, шагнувшим со средневековой тропинки прямо на мостовую нового тысячелетия.

Игорь задумался: технологии, изобретения… – дурацкая гонка за право первыми запатентовать и внедрить на рынок то, чего нет у соседа, – к чему это все, когда умело исполненный трюк до сих пор вызывает на лицах людей непринужденную улыбку восторга. Может, Лобанов, в конечном счете, прав? Ведь он был бы жив, согласись Игорь на сделку. У него были бы деньги, и от него не ушла бы Катя. Она так мечтала прокатиться в Париж…

– Ты никогда не разговариваешь? – Игорь приложился к бутылке, но та оказалась пустой. Заглянув в горлышко, инженер поднес его к губам и легонько подул. Получился забавный звук, как в детстве, когда посадишь в банку шмеля и потом наблюдаешь, как он, деловито гудя, пытается обнаружить выход.

Мим отмахнулся с таким видом, словно не считал человеческую речь сколько-нибудь достойной обсуждения.

– Ах да, образ и все такое. – От воспоминания о сцене Игоря внезапно охватило острое желание хватить бутылкой о скамейку, но он сдержался.

После импровизированного представления Тибю инженер увидел, что не такой уж мим несчастный и никому не нужный. Он нужен детям, которых, как заботливый садовник цветы, ежедневно поливает веселыми гримасами и шутками. Он нужен самым разным людям, чтобы привнести в жизнь каждого пешехода чуточку солнца, когда неожиданно улыбнешься чему-то посреди улицы, сам не зная чему. Он ни с кем не соревнуется, ни перед кем не выслуживается.

– Ты хороший человек, – заключил Игорь, даже не задумываясь, что все остальные мысли не произносил вслух. – А я…

А что он… Учился-учился, пахал-пахал. Бегал каждый день в аспирантуру, где тек потолок и ждали вечно прокуренный Лобанов да недавно издохшая лабораторная крыса Шмяка, которую последний перекормил-таки канцерогенами в виде пиццы.

Добегался.

– Ладно, домой пора… – поднявшись и одернув куртку, Игорь вдруг нахмурился. – А, у меня же теперь нету дома.

Посмотрев на Тибю, который закидывал чехол с аккордеоном за спину, он улыбнулся и развел руками:

– Некуда, брат, ученому податься!

Немного подумав, Тибю неожиданно махнул рукой, приглашая следовать за собой.

– Что… есть план?

Мим ответил кивком и двинулся в сторону Невского.

* * *

Игорь брел за новым знакомым вдоль кромки воды, то и дело освещаемый скользящими по земле пятнами света от прожекторов. Прохладный ночной воздух был наполнен лязгом механизмов и криками чаек. Наконец Тибю остановился у одинокого фургончика-прицепа, над которым вздымалась ощетинившаяся лапами-кранами и исторгавшая утробные стоны громадная туша Адмиралтейских верфей. На фоне этой махины жилище Тибю казалось детской игрушкой. Открыв дверцу, мим забрался в фургон, Игорь протиснулся следом и огляделся.

Маленькое пространство было обставлено со спартанской скромностью: в углу – небольшой настенный холодильник, под которым расположилась стиральная машинка, походный телевизор, микроволновка, в центре – пластмассовый столик, по краям которого вытянулись две кровати – одна уютно застелена клетчатым пледом, под другую приспособлено невесть откуда взявшееся сиденье из вагона метро. Но больше всего Игоря поразила огромная коллекция различных голографических проекторов, в изобилии развешанных на стенах и под потолком.

– Откуда это у тебя?

Положив аккордеон, Тибю достал из-под кровати ящик, наполненный инструментами и всевозможными запчастями для проекторов.

– Ты голографический скульптор? – Игорь с интересом посмотрел на актера, неожиданно оказавшегося представителем нового и невероятно сложного направления в современном искусстве.

Тибю засучил рукава трико, демонстрируя запястья, на которых крепились браслеты с вмонтированными голографическими проекторами. По появившимся в его ладонях изображениям голубей пробежала рябь, и птицы исчезли.

– Передающее волокно барахлит? – Игорь покачнулся, стягивая куртку. – Могу помочь.

Тибю отмахнулся и водрузил на газовую плитку чайник. Через некоторое время, потягивая горячее питье из фарфоровой кружки с отбитым краешком, Игорь следил, как под потолком фургончика кружили голуби, изредка превращаясь в вихрь кружащегося конфетти. Так и не смывший грим Тибю устроился за столом, вооружившись инструментами, и сосредоточенно колдовал над своими браслетами, детали которых были аккуратно разложены на подстеленной газете. В углу тихо бубнил приемник. Согретый чаем и убаюканный однообразными движениями голографических птиц, Игорь не заметил, как погрузился в сон.