Читать книгу Города сверкающие великолепием - Игорь Вениаминович Горячев - Страница 2

Ночью прошёл сильный дождь. Шоссе было мокрое и пустое в этот час, и клочьями стелилась над ним туманная дымка. Виктор зябко передёрнул плечами, подтянул застёжку-молнию кожаной куртки под самый подбородок и прикрыл окно машины, оставив небольшую щель, чтобы был приток воздуха внутрь салона. Было серое ранее утро. По обе стороны шоссе тянулся сосновый лес. Мачты огромных сосен устремлялись в хмурое, затянутое облаками, небо. Мимо проносились мокрые от дождя кусты, лужи с грязной водой, подёрнутые мелкой рябью от моросящего дождя. Виктор периодически включал дворники, прочищая от мелких брызг лобовое стекло. Из под колёс летели брызги.

Навстречу по дороге рысью бежала белая лошадь. Без всадника. Красивая. С летящей по ветру гривой, она появилась из туманной дымки, как видение в каком-то нездешнем сне. Виктор остановил машину и вышел на дорогу. Лошадь проскакала мимо, фыркая и громко цокая копытами по асфальту в утренней тишине, и он долго провожал её взглядом, пока она снова не скрылась в тумане. Откуда она здесь, подумал он, снова садясь в машину и трогаясь с места. Наверное, из какой-нибудь деревни сбежала. Здесь есть какие-то деревни поблизости. Символично, однако. К чему бы это? Почти на въезде в город увидеть белую лошадь. Говорят белая лошадь – это символ победы. А в «Апокалипсисе», в Библии, есть «Конь бледный», символизирующий смерть. Но всё же эта лошадь была именно белая, белоснежная, а никакая не бледная, сказал себе Виктор. Так что, будем думать, что это именно символ победы, и ничто иное. А ещё «Белая лошадь» – название знаменитого шотландского виски «White Horse». Стаканчик которого можно будет пропустить, когда вышеозначенная победа состоится.

Промелькнул указатель: «КПП – 7 км, Арка-Сити – 20 км». Ага, подумал Виктор, значит уже недалеко. Он приближался к цели своего путешествия. Вяло текли мысли, цепляясь одна за другую. Он вспоминал свою жизнь в Столице и сколько трудов ему стоило получить визу для этой поездки в Арка-Сити. Он подозревал, что это было связано с тем, что в неких вышестоящих кругах его стали считать неблагонадёжным, после увольнения из университета. И видимо было дано указание свыше: «Не пущать!». Ему пришлось задействовать все свои связи и каналы, обойти и обзвонить всех своих школьных друзей, занимающих более или менее высокие посты, но только личное приглашение его друга, профессора Вершинина, позволило ему получить эту заветную бумажку с государственным гербом, где было сказано, что ему, т.е. писателю и историку Виктору Беспечному, разрешается посетить Международный Институт Исследования Зоны Вторжения для сбора информации, в целях написания книги об истории Вторжения. Такова была формальная цель его путешествия. Но об его истинной цели не знал никто.

Он думал о том, что жизнь его в последние два года после ухода Дины как то незаметно потеряла всякий смысл. Он с трудом заставлял себе вставать утром, садиться за компьютер и писать статейки на исторические темы для известных журналов. Хотя за статейки неплохо платили, но это занятие ему уже порядком поднадоело. Из университета, где он читал лекции студентам на историческом факультете, ему пришлось уволиться. Как было сказано в приказе об увольнении, он, в общении со студентами, «систематически» позволял себе резкие, критические замечания по поводу политической обстановки в стране, и даже в адрес самого Суперпрезидента, что «оказывало негативное влияние на молодые умы». Кто-то видимо донёс декану о его неформальном общении на факультативных занятиях с молодыми историками, где он действительно позволял себе, остро, почти всегда с юмором, критически анализировать нарастающий абсурд в жизни страны. В результате, Виктор оказался на улице. Студенты его любили, пробовали даже бороться за него. Но самых ярых зачинщиков исключили, а остальные притихли, опасаясь репрессий. Бороться за правду и справедливость теперь снова стало опасно.

Устраиваться Виктор никуда больше не стал. Можно было бы конечно пойти преподавателем истории в школу, но он чувствовал, что везде теперь будет одно и то же, а кривить душой он не умел, и не хотел. Историю теперь везде стали подправлять и переделывать так, чтобы она соответствовала настоящему политическому моменту. Поиск подлинной исторической истины теперь никого не интересовал, и история незаметно стала превращаться в бесконечное прославление великих прошлых побед Славорóссии и Самого, причём складывалось впечатление, что даже в тех победах, которые одержали наши предки 50, 200 и даже 1000 лет назад, была отчасти и его скромная заслуга.

Хорошо было бы отключиться от всего и засесть за новую книгу. Но в голове, как в открытом космосе, зиял вакуум: не было ни сюжета, ни вдохновения. Как написал один мудрый школьник в своём сочинении: «Я в свои 17 лет уже попробовал себя в образе писателя и не понаслышке знаю, что такое внутренние мучения и тоска. Как и Гёте, я болею, когда у меня нет новых идей, нет того огонька, той мысли, из-за которой хочется творить. Многие люди смиряются с этим, но не мы с Гёте». И Виктор был с ним полностью согласен.

И ещё была тоска после ухода Дины, подспудная тоска, которая преследовала и мучила его всё время, – когда он вставал, и ложился спать, когда сидел за компьютером и печатал статейки для журналов, или, не чувствуя вкуса, ел суп и жевал котлету, запивая пивом из бутылки, когда тупо смотрел в телевизор, уже даже перестав удивляться той степени деградации и бесстыдства, которой достигли отечественные массмедиа в оболванивании собственного населения. И наступил момент, когда он понял, что больше не может так жить. Что дальше надо было лезть в петлю, сигать с ближайшей высотки головой вниз или же предпринимать нечто радикальное, ломать установившийся шаблон бессмысленной рутины. И тогда он написал профессору Вершинину и, преодолев все препятствия, получил визу в международный город Арка-сити, сел в машину и отправился туда, куда ушла Дина. Зачем? Он и сам толком не знал. Дину ему не вернуть, это он знал точно. Никто из «бегунов» никогда ещё не возвращался из Зоны. Бродили у него в голове какие-то шальные, безумные мысли, типа сесть на вертолёт, взлететь над Зоной, да и сигануть к ним, т.е. к Гостям, туда, прямо в низ, в Кратер. Но это было бы, конечно, уже чистое самоубийство. Акт последнего отчаяния.

Предыстория же описываемых здесь событий и его нынешней поездки началась около 30 лет назад, когда в Н-ской области произошло Чрезвычайное Происшествие. Люди окрестных деревень посреди ночи были вдруг разбужены оглушительным грохотом и увидели яркий свет, озаривший всё вокруг. А утром обнаружилось, что в чистом поле, километрах в пятнадцати от ближайшей деревни, неожиданно возник неглубокий кратер, размером с футбольное поле. Словно от падения метеорита. Но явно, что не падали в этом месте никакие метеориты, потому что не было никаких разрушений. Даже поле вокруг кратера не было опалено. А как будто протянулась откуда-то огромная рука неведомого великана, зачерпнула горсть земли, величиной с кратер, да и убралась восвояси. И оставила растерянных лилипутов в недоумении рассуждать о тайне его происхождения. Первым увидел кратер пилот сельскохозяйственного самолёта, который утром следующего дня опрыскивал удобрениями местные поля. Он несколько раз пролетел над кратером, но садиться не решился. И, как выяснилось впоследствии, правильно сделал, потому что это обернулось бы для него неминуемой гибелью. Он то и сообщил о Кратере (теперь уже с большой буквы) соответствующим службам.

Сначала, конечно, послали туда вертолёты с военными и учёными. И тут начались сюрпризы, смертельные сюрпризы. Вертолёты попытались сесть рядом с кратером и вдруг, на высоте примерно сорока метров, они попали, словно в невидимый пресс, их сплющило, скрутило и, в виде огромных бесформенных кусков искорёженного металла, они рухнули на землю. Все люди, которые находились внутри, погибли. В это же время к Кратеру шла колонна машин, тоже с учёными и военными. Руководитель колонны поддерживал с этими вертолётами радиосвязь. С вертолётов ему успели передать, что видят Кратер, правильной овальной формы, с ровным белым дном и что собираются садиться рядом. Последнее, что он услышал, отчаянные вопли людей, и понял, что произошло нечто ужасное. Колонна поспешила к месту событий. Но где-то в 10 км от Кратера все машины колонны вдруг разом заглохли и встали. Завести их так и не удалось, как не пытались шофёры и механики. И это при полной, видимой исправности всех систем. Вся человеческая техника встала как мёртвая. Более того, перестали работать все человеческие приборы: остановились часы, перестали работать дозиметры радиации, радиоаппаратура, телефоны. У многих присутствующих по спине пробежал холодок. Стало попахивать откровенной чертовщиной. Тем не менее, руководитель колонны решил направить к Кратеру пешую экспедицию. Теперь проблемы начались с людьми: каждый шаг давался с огромным трудом, начались сильнейшие головные боли, головокружения, невыносимая ломота во всём теле, повышение температуры до 40 градусов и выше, и с каждым шагом в направлении Кратера, всё сильнее. Никакие защитные костюмы не помогали. Пешая экспедиция смогла отойти от остальной группы всего метров на двадцать и все её участники вдруг рухнули на землю без сознания. Чтобы вытащить их обратно из «зоны поражения», так сказать, пришлось проявить недюжинную смекалку и героизм всей остальной группе. Так как вытаскивать пришлось с помощью верёвок, крючьев и вручную. Все участники пешего похода постепенно пришли в себя, но эту затею тоже пришлось оставить. Больше чем на 50 шагов внутрь по земле, от границы 60 км периметра вокруг Кратера, ещё никому не удавалось продвинуться. (Кроме «бегунов», естественно, о них чуть ниже). Дальше люди просто теряли сознание. Но после этой неудавшейся экспедиции людей ждали новые сюрпризы. У одного, из вертолётов, во время полёта, отказал двигатель над Кратером. Двигатель отказал, видимо, по естественным причинам. Кратер тут был ни при чём. Просто машина летала уже чуть ли не 25 лет и выработала свой ресурс. Как это у нас часто бывает, безалаберность людей всегда оказывалась не менее смертельным фактором, чем какие-либо внешние причины. Вертолёт рухнул вниз. И всё на той же заколдованной высоте в 40 метров, он вспыхнул, как свечка, развалился на части и до земли долетели лишь его горящие обломки. Люди, сидящие в нём, сгорели заживо. Эти две катастрофы ясно показали, что перед людьми смертельно опасная аномалия, и что никакую аппаратуру ни в Кратер, ни в Зону вокруг Кратера забросить не удастся. К великому разочарованию учёных. Таким образом, выяснилось, что подобраться близко к Кратеру по земле оказалось невозможно. Просто физически невозможно. Осматривать и изучать Кратер и Зону вокруг него можно было только с воздуха. И только с высоты не ниже сорока метров от поверхности земли.

Но главный сюрприз был ещё впереди. На следующий день после появления Кратера, ровно в 10.30 утра по местному времени, ошеломлённые люди увидели потрясающее явление, которое впоследствии стали называть Рассветом. Над Кратером поднялось огромное дугообразное зарево, накрыв его сверху словно куполом. Затем этот купол быстро расширился и охватил всю Зону аномалии, чётко обозначив её границу. И проступили сквозь прозрачные стенки купола очертания какого-то неведомого и непостижимого Мира. Распахнулись озарённые солнечно-оранжевым светом бездонные перспективы, взметнулись ввысь грандиозные сооружения, похожие на устремлённые ввысь, словно висящие в воздухе, смерчи и фонтаны; огромные, играющие всеми цветами радуги, многогранные пульсирующие сферы; как будто дышащие, сужающиеся и расширяющиеся, плавающие на поверхности муаровых морей изящные параболоиды и гиперболоиды. Всё это было словно нитями связано тонкими виадуками-тоннелями, по которым стремительно проносились в обе стороны разноцветные искры. Там низвергались вниз с огромных высот грандиозные небесно-голубые водопады и обрушивались в безбрежные океаны. Там солнечные реки несли свои, переливающиеся всем цветами радуги, потоки сквозь непостижимой красоты леса. И самое главное, были видны парящие между всем этим подвижным великолепием, некие золотистые существа, жители этого мира. Некоторые из них подлетали совсем близко к стене купола и их можно было хорошо рассмотреть. Они были гораздо больше людей, может метра три, четыре ростом, стройные, гибкие, прекрасные тела, светло-оранжевого цвета, но у каждого свой оттенок. Они были обнажены, и было видно, что они совершенно лишены каких-либо половых признаков, никаких признаков грудей, никаких гениталий. На голове, что-то вроде колыхающихся волос огненных оттенков. И самое интересное: у них не было постоянных лиц. Да, да, их лица всё время менялись. А иногда вместо лица была просто пустая ровная маска без глаз, с ротовым отверстием, без зубов. А через секунду это маска могла превратиться в прекрасное, улыбающееся лицо женщины или мужчины, или ребёнка, с зубами, глазами, носом или же вообще обернуться ликом какого-то неведомого инопланетянина с неведомой планеты.

И вдруг эти существа устроили перед потрясёнными людьми целое представление. Одно из них вдруг прямо на глазах обернулось великолепным цветком, а другое огромной жар-птицей взмыло в небо, а третье взметнулось ввысь чудесным фонтаном огненных брызг, а четвёртое пролилось золотым дождём. Похоже, их тела тоже могли принимать любые формы, какие им заблагорассудится. И не были привязаны к какой-то статичной форме.

Сначала, люди как заворожённые смотрели на всё это великолепие, а потом, конечно, поднялся страшный переполох. Тогда-то впервые и прозвучало слово: «Вторжение».

Все войска, в первую очередь ракетные и авиация, были приведены в боевую готовность. Но никто не собирался нас захватывать. Рассвет этого чудесного Мира продержался где-то около часа, а затем постепенно свернулся, угас и исчез так же неожиданно, как и появился. И снова было только обычное с виду поле, и потрясённые люди, стоящие на границе с Непостижимым. Затем это явление стало периодически появляться каждый день. Ровно в 10.30 утра по местному времени, хоть часы проверяй. Никогда не повторяясь, Рассветы поднимались над Зоной, показывая людям всё новые и новые непостижимые грани фантастического Иномира, держались где-то около часа, а потом так же быстро исчезали.

Конечно, во всём мире и, особенно, в мире науки царило понятное возбуждение. Вот он долгожданный контакт с иной цивилизацией! Но кем были эти золотисто-оранжевые существа? Инопланетяне? Но ни одна наземная служба наблюдения, ни в одной стране мира не заметила приближение к Земле каких-либо летательных космических аппаратов. А тем более, невозможно было бы не заметить, при современных средствах наблюдения, вхождение где-либо такого космического аппарата в земную атмосферу. Тут у учёных возникло много разных гипотез. Были здесь гипотезы и о «параллельных мирах», и о «проколе риманового пространства» неведомой нам цивилизацией и много чего ещё, но окончательного ответа, который удовлетворил бы всех, так и не было найдено.

По личному указу Суперпрезидента Кратер окружили шестидесятикилометровой запретной зоной, полицейские кордоны по периметру поставили, колючую проволоку провели. А впоследствии, вокруг зоны возвели шестиметровое бетонное ограждение, Стену, чтобы любопытствующие не лезли, и не рисковали. А таких было немало.

Поначалу было много попыток установить контакт с этими существами из другого Мира, которых, с чьей-то лёгкой руки, стали называть Гостями. Но, что удивительно, они полностью игнорировали все попытки людей. Не было никакой реакции с их стороны. Они иногда подлетали к стенкам купола, устраивали свои великолепные представления– превращения, но никак не реагировали на выставленные перед ними людьми огромные плакаты на разных языках: «Кто вы?», «Откуда вы?» «Какова цель вашего посещения Земли?» Было совершенно очевидно, что контакт с людьми их совершенно не интересует.

Со временем Кратер и Зона вокруг Кратера на специальной сессии ООН получили международный статус, как место, имеющее важнейшее значение для всего человечества. Были подписаны соответствующие соглашения и вокруг Зоны началось строительство. Первым здесь был построен Международный Институт Исследования Зоны Вторжения, МИИЗОВ, так его назвали, где и работал, с самого его основания, друг Виктора, профессор Евгений Вершинин.

Но спустя некоторое время обнаружилось ещё одно, зловещее свойство незваных Гостей и созданной ими Зоны с Кратером в центр неё. Это когда в Кратер стали уходить первые люди и исчезать в нём. Паника тогда поднялась не только по всей стране, но и во всём мире. Ибо люди бежали в Зону со всего мира. Сначала повальная эпидемия бегства охватила детей и подростков 12-18 лет. Родители на всей планете с ума сходили! И как только не пытались удерживать своих чад! И привязывали их, и под замок сажали. Все напрасно. Находили лишь оборванные верёвки и взломанные решётки и замки. И как это возможно, никто не понимал. Не под силу всё это детским рукам. Дети преодолевали все препятствия, всеми возможными способами пробирались на самолёты, поезда и океанские лайнеры, используя при этом изощрённую хитрость и смекалку, пересекали, таким образом, границы между странами, «просачивались» через все полицейские кордоны, преодолевали каким-то непостижимым образом шестиметровую стену и проникали в Зону. Остановить их могли лишь парализующие иглы со снотворным, которые стали применять, пытаясь воспрепятствовать этому массовому бегству. Увидеть это можно было с вертолёта. Дети, которые попадали внутрь Зоны, где они уже были недосягаемы, спокойно шли к Кратеру, иногда по одному, а иногда целыми группами, не испытывая видимо никаких затруднений, в отличие от обычных людей. Спускались в кратер, проходили по нему и… исчезали: яркая вспышка… пшик, и нет никого.

Потом выяснилось, что уходят не только дети. Уходили люди всех возрастов, но в основном молодёжь, не старше 35 лет. Выяснилось это не сразу, так как люди постарше более самостоятельны. Попадались среди них и люди среднего возраста, и даже старики. Все помнят эту историю девяностолетнего старца, показанную по телевидению, бывшего фермера из Панамерики, который, даже сражённый иглой с парализующим снотворным, всё ещё пытался ползти в сторону Зоны. Эти люди использовали вполне легальные методы, чтобы добраться до Зоны. Покупали билеты на самолёты, получали визы. Сначала их исчезновение приписывали каким-то другим причинам, но потом некоторые из них были замечены с вертолётов в Зоне, идущими к Кратеру, и стало ясно, куда они исчезают. Этих людей так и стали называть: «бегуны».

Теперь стало очевидно всем, что Кратер – это не просто кратер, а вход или, если угодно, портал или «врата» в Мир этих незваных Гостей, и что их намерения, несмотря на их прекрасный Мир, отнюдь не безобидны. Они совершенно беспардонным образом, не спрашивая нас, каким-то образом притягивали в Кратер наших людей для каких-то своих, неведомых нам целей. Тогда-то и решили некоторые горячие головы из военных ударить по Кратеру ракетами. Решить проблему радикальным образом, так сказать. Или показать, по крайней мере, Гостям, что мы недовольны их поведением. Это план был одобрен Суперпрезидентом и он сам приняли личное участие. В окружении своих генералов он самолично нажал кнопки и запустил по Зоне Вторжения и по Кратеру четыре крылатые ракеты с «искандеров», чтобы показать, так сказать, Гостям, мощь наших вооружённых сил. Сказать, что из этой затеи получился полный конфуз, это ничего не сказать. Две ракеты просто не смогли войти в Зону, рухнули, сплющенные, на землю, словно наткнувшись на невидимое препятствие, и не взорвались, а две другие, всё на той же высоте 40 метров, ударились о невидимый купол, окружающий Кратер, мгновенно буквально расплавились и словно растворились, слились с куполом. «Не смешите Гостей своими искандерами», шутили потом в народе. Стало ясно, что человечество в лице Гостей столкнулось с Силой, с которой оно ничего не может поделать. И что правила Игры теперь определяем не мы. Ядерное оружие, по понятным причинам, никто применять не решился, ибо последствия такого шага были непредсказуемы не только для Кратера, но и необратимо разрушительны для всей территории, окружающей Зону.

Вообще, надо сказать, что военные оказались самыми бесполезными во всей этой Истории Вторжения. По одной простой причине. В Зоне не действовало никакое оружие. После первого обстрела Кратера ракетами, военные, как будто всё ещё не веря в свою полную беспомощность перед этой грандиозной Мощью, вторгшейся на Землю, решили сбросить в Кратер несколько мощных бомб. Ну что ещё могут предложить военные? Они могут только палить из своих смертоносных железок или сбрасывать свои смертоносные железки на головы другим, дальше этого их мозговая извилина не работает. Здесь конфуз был всё тот же, но эффект был несколько другой. Первая бомба вспыхнула на высоте 40 м над Кратером, распалась на части и не взорвалась. Сбросили вторую. Тот же эффект. Сбросили третью. Та же самая петрушка. Так и лежат они там посреди кратера вот уже почти 30 лет, эти обгоревшие железки, символ неизбывной человеческой глупости.

Из тумана выступила на обочину дороги и подняла руку маленькая фигурка. Так, подумал Виктор, это уже интересно! В это раннее утро, посреди леса, за несколько километров до КПП… Он притормозил и, приблизившись, с удивлением увидел перед собой девчушку лет 12-14, в джинсах, в коричневой, кожаной короткой курточке с блестящими пуговицами, в картузике и с небольшим рюкзачком за спиной. На ногах заляпанные грязью кроссовки. Он остановил машину и открыл окно. Девчушка подошла к машине, наклонилась к окну, улыбнулась и спросила: «Дяденька, вы меня не подвезёте?» Симпатичная такая, курносенькая, из под картузика падали на плечи светлые прямые волосы… У Виктора защемило сердце, чем-то она напоминала его Динку.

– Садись, – сказал Виктор. Он протянул руку, повернул ручку и открыл дверцу. – Только вытри кроссовки о траву.

Девочка почистила свои кроссовки на обочине пучком травы, помыла руки в ближайшей луже, вытерла руки платочком, сняла свой рюкзачок, затем уселась рядом с ним, поставила рюкзачок себе под ноги и захлопнула дверцу.

– Пристегни ремни, – сказал Виктор.

– Да нет, ничего, я так… Я бы и сама дошла, но только уж устала очень… Высадите меня, не доезжая до КПП километра полтора, пожалуйста. А потом, когда отъедите от КПП, подождите меня немного на дороге, если можно, минут сорок….

– О, вот как! – сказал Виктор, трогая машину с места. – Отсюда я делаю далеко идущие выводы, что с патрульной службой у тебя нет планов встречаться?

– Ага, вы очень догадливый… Приходится идти всё время по лесу. По дороге нельзя, а то могут заметить с вертолёта.

– А почему ты думаешь, что я не свяжу тебя сейчас и не сдам этим же патрульным.

Ведь я знаю кто ты. Ты «бегунья» и пробираешься к Кратеру.

Девочка взглянула на него как-то по-взрослому, внимательно, но без испуга. И вдруг улыбнулась.

– А вот и не сдадите!

– А почему ты так уверена?

– Скажите, у вас есть дочь?

Виктор от неожиданности поперхнулся.

– Есть… то есть… была. Сейчас даже не знаю. Она ушла в Кратер два года назад. Постой… А ты откуда знаешь?

– Вот потому и не сдадите, ведь вы же из-за неё сюда приехали.

Виктор ошеломлённо молчал. Ничего себе, девочка! Телепаточка. Про «бегунов» рассказывали много странного. Многому он не верил. Теперь вот убеждался на собственном опыте.

– Ты что, мысли умеешь читать?

– Да у вас на лице всё написано.

– Так… интересно… А что ещё у меня на лице написано?

– Что вы мне можете помочь добраться до Арка-Сити и до Стены. А дальше я уже сама.

– Вот оно как… Весьма смелое предположение… Ладно, забудь, не собирался я тебя никому сдавать. Извини. Давай знакомиться. Виктор.

– Ника.

– Это какая Ника? Как греческая богиня, богиня Победы?

– Угу, мама говорит, меня папа так назвал. Но я его совсем не помню, он погиб в авиакатастрофе, когда я была совсем маленькая.

Они помолчали немного, глядя на проплывающий по обе стороны дороги лес, на уходящее вдаль мокрое полотно дороги.

– А где же твои крылья? У Ники Самофракийской были крылья.

– А у меня тоже есть, – улыбнулась девочка, – только они невидимые.

– Ок, юмор оценил. Слушай, а как же ты проберёшься через кордон, там же ограждение везде, а обойти, наверное, невозможно, скорее всего, они там рвы нарыли вокруг, колючая проволока везде?

– А вот на этих самых крыльях, – рассмеялась Ника.

– Так, становится всё чудесатей и чудесатей, как говорила Алиса, – тоже улыбнулся Виктор. – Так что же, получается, что я помогаю тебе добраться до Зоны. Кстати это уголовно наказуемое преступление, заметь… Помощь «бегунам». До семи лет, а с отягчающими и все пятнадцать можно схлопотать… Так, что я рискую ради тебя своей свободой… Слушай, а как же твоя мама, она же наверно с ума сходит, ищет тебя.

– Ну что же, мама, конечно, волнуется, наверное… И бабушка… Но я им оставила записку, чтоб не волновались…

– Наверное! – горько передразнил Виктор. – Слушай, я хочу всё же понять, – сказал он с болью в голосе. – Я понимаю, что вас невозможно остановить. Но вы же просто ломаете жизнь своим родителям. Они же любят вас. Это вы, хоть, понимаете? Вот и Дина тоже ушла… И ничего нам не сказала… Хотя я с женой в разводе, но это не важно… Тоже, как и ты, оставила только записку: «Ухожу в Новый Мир, потому что в вашем гнилом мире жить невозможно. Я задыхаюсь».

– А вы разве не задыхаетесь?

Чёрт возьми, а ведь она права, снова ошеломлённо подумал Виктор. Своим простым вопросом, она выразила именно то, что он переживал последние годы. Удушье. Он буквально начал задыхаться в атмосфере неумолимо надвигающейся какой-то средневековой дикости и серости, охватившей страну. Жизнь в Столице, да и по все стране, всё больше стала напоминать театр какого-то апокалиптического абсурда или же уже просто сумасшедший дом для буйнопомешанных. Страна медленно, но верно превращалась в средневековый Арканар, описанный братьями Стругацкими. Да, господа, приходится констатировать, в первой четверти 21 века мы неожиданно оказались отброшены в архаику, в семнадцатый, а может даже и в шестнадцатый век, почти во времена Ивана Грозного, несмотря не все наши компьютеры и гаджеты.

Недавно вся Славорóссия отмечала день рождения Суперпрезидента. С экранов телевизоров и из государственных массмедиа лились потоки верноподданнических чувств, которые полностью выразились в словах известного придворного философа: «Противников Суперпрезидента больше нет, а если и есть, то это психически больные и их нужно отправлять на диспансеризацию. Суперпрезидент – везде! Суперпрезидент – всё! Суперпрезидент – абсолютен! Суперпрезидент – незаменим!». Ну что ещё к этому добавить? Разве что слова этого лукавого сарацина-губернатора одной из мятежных когда-то сарацинских республик, где Виктору пришлось повоевать в своё время: «Отдать жизнь за такого человека – самая лёгкая задача!». Во как! А ведь не так давно воевал против нас, может быть даже нашим мёртвым солдатам уши отрезал. Мы ведь могли тогда где-нибудь и в бою с ним столкнуться, с усмешкой подумал Виктор, с этим губернатором. Ох, и бесовская у него морда. С этой их сарацинской бородкой. Виктор знал этих людей не понаслышке. Он им не верил ни секунды. Мы для них навсегда останемся неверными, оккупантами. Они будут разыгрывать из себя преданных псов Суперпрезидента, пока тот бросает им жирные куски тугриков и даёт возможность практически полной безнаказанной свободы действий у себя в республике. Но если изменится расклад, скажем, иссякнут денежные потоки или свободы будет поменьше, их преданность снова обернётся лютой ненавистью и эти псы прыгнут и снова попытаются вцепиться нам в горло.

Ну, конечно, и сам именник, Суперпрезидент наш, впереди, весь в белом, на лихом коне, или, лучше сказать, на лихом истребителе. Альфа-самец в стае горилл. Гроза всех пан-америк, уни-европ, халифат-игилов и прочей закордонной шушеры. Друг всех виолончелистов-дзюдоистов и трубачей-нефтяников. Правда, всякие там либеральные недруги говорят, что за двадцать лет его правления вся эта честная компания умудрилась вывезти из страны в заграничные офф-шоры и банки чуть ли не триллион панамериканских тугриков, но Суперпрезидент тут, конечно, не причём. Обманывают его, всей правды не говорят. У нас ведь всегда бояре воруют, а царь в церкви богу молится за их грешные души, да о процветании государства заботится. Миллиарды тугриков идут у нас на оборону, на памятники и музеи великим вождям прошлого, на военные парады и на спортивные мундиали, да олимпиады, чтобы видели за кордоном мощь Славороссии и чтобы мороз у них по спине бежал. И чтобы смеялись наши «искандеры». Аминь!

Страна, – правда, теперь уже почти в полной политической изоляции, – гордо окидывает мир грозным взором, как одинокий Илья Муромец в поле. Попробуйте, сразитесь с нами, как сказал поэт. Да, скифы, типа, мы, да азиаты мы, с раскосыми и жадными глазами… Ну насчёт того, что «с раскосыми», тут с поэтом можно поспорить, а то, что «с жадными», это уж точно. Лучше даже сказать «с перекошенными от жадности». Но кто мы такие, чтобы пререкаться с великим поэтом.

А в друзьях у нас теперь маленькая, но гордая республика Чохон, с её толстеньким лидером Ким Чен Тонгом, которая самой Панамерике ядерным кулаком машет, и другая маленькая, но гордая республик Ассирия, где Суперпрезидент, не жалея средств, ведёт праведную войну с радикальными сарацинами, но есть подозрение, что не это есть его главная цель, а в своих мудрых и хитрых планах, хочет он всё ту же Панамерику уесть, ткнуть ей ежа в бок, и показать, кто в доме хозяин. А то возомнили о себе. Не оценили его хитропланы и многоходовочки, ни в Панамерике, ни и Униевропе, ни в Укрославии, где мы ведём другую войну с бывшим братским народом. Санкциями гнобят, дружить не желают. Никуда не приглашают, садиться за один стол не хотят. Вы что это о себе думаете, господа? Он ведь Суперпрезидент всё же, а не моська какая-нибудь подзаборная. Он вас заставит себя уважать. Мы за ценой не постоим, как говорится.

Кто там кричит, что пора уже слезать с сырьевой иглы, что одной нефтью и газом сыт не будешь, что стране нужна собственная промышленность, собственные высокие технологии, а не светодиодные лампочки, и нано-мопеды за полмиллиона тугриков главного непотопляемого нанониста страны, Чуба, прости господи, нашего Айса, представленные волосатоухим нашим правителям как последнее достижение нанотехнологии. Это кто же такой мопед будет покупать в стране, где у больше чем половины населения авто стоят дешевле чем этот мопед?

Надо сказать, что Чуб этот Айс, тот ещё персонаж, абсолютный герой нашего времени. Ладно, оставим его прошлые аферы с раздачей за бесценок собственности в бытность его министром, в результате которой большая часть населения обеднела, а единицы стали олигархами («Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом – новые вырастут», одно из крылатых его выражений тех времён), или когда он был главным энергетиком страны, и электричество отключали не только в летнее, но и в зимнее время в больницах, детских садах, и даже на станциях предупреждения о ракетном нападении (!!!), в частях ПВО, и на заводах и фабриках с непрерывным циклом производства. За такие дела в других странах расстреливают из крупнокалиберного пулемёта, а наш бравый герой и тут выкрутился каким-то невероятным образом.

Но несомненный его талант, в плане того как на протяжении многих лет водить всех за нос и оставаться на плаву, проявился именно в наше время. Получить полторы сотни миллиардов тугриков на развитие нанотехнологий, устраивать на протяжении нескольких лет видимость бурной деятельности, и на выходе показать изумлённым зрителям блестящий выпуклый НУЛЬ, выглядящий как последнее достижение науки и техники, это надо уметь. Браво, браво, настоящий фокусник, следите за руками! И, между прочим, был награждён орденом «За заслуги перед Отечеством» какой-то там степени «за большой вклад в реализацию государственной политики в сфере нанотехнологий и многолетнюю добросовестную работу». То есть, надо полагать, переход отечества в статус нанодержавы окончательно свершился. Народ даже песни уже запел:

Священная нанодержава,

Любимая нанострана.

Могучая нано, великая нано

Нана, нанана, нанана!

Пойду, накапаю себе валерьянки, а то умру со смеху.

Нет, право же, этот рыжий клоун достоин пера великих братьев Стругацких, которые в «Сказке о Тройке» показали нам старичка изобретателя Машкина Эдельвейса Захаровича, который изобрёл «так называемую эвристическую машину, точный электронно-механический прибор для отвечания на любые вопросы, а именно – на научные и хозяйственные». Прошу прощения у читателей, но не могу не привести этот отрывочек из произведения любимых писателей о том, как производил экспертизу сего прибора Сашка Привалов:

«– Ну хорошо… Имеет место пишущая машинка «ремингтон» выпуска тысяча девятьсот шестого года в сравнительно хорошем состоянии. Шифр дореволюционный, тоже в хорошем состоянии. – Я поймал умоляющий взгляд старикашки, вздохнул и пощёлкал тумблером. – Короче говоря, ничего нового данная печатающая конструкция, к сожалению, не содержит. Содержит только очень старое…

– Внутре! – прошелестел старичок. – Внутре смотрите, где у неё анализатор и думатель…

– Анализатор… – сказал я. – Нет здесь анализатора. Серийный выпрямитель – есть, тоже старинный. Неоновая лампочка обыкновенная. Тумблер. Хороший тумблер, новый. Та-ак… Еще имеет место шнур. Очень хороший шнур, совсем новый… Вот, пожалуй, и все.

– А вывод? – живо осведомился Фарфуркис.

Эдик ободряюще мне кивал, а Витька с Романом одновременно показали мне, как надлежит делать хук справа в челюсть. Я дал им понять, что постараюсь.

– Вывод, – сказал я. – Описанная машинка «ремингтон» в соединении с выпрямителем, неоновой лампочкой и тумблером не содержит ничего необъясненного».

Да, ох, недаром в народе поверье есть: «бойся рыжих» и даже ходит в Сети статья из некого мифологического словаря:

«Чубайс (чубась, чубысь, чубайс, бесенок рыжий) в низшей мифологии великоруссов и латгальцев – маленький зловредный домовой дух. Ч. представляли в образе пузатой рыжей крысы «с лицом вроде человеческого». Он вселяется в дома по воле злых колдунов, тушит огонь в очаге, требуя выкуп зерном («всё в амбарах поберёт, из сусеков заметёт») и животными («что мычит и блеет, квохчет и лает, корову и собаку – гони в буераки, курку и козлищу – ко мне в логовище»), но не потому, что хочет есть, а затем, чтобы заставить людей голодать. «Не ест он ни жита, ни мяса, не пьёт ни пива, ни кваса, а питается людской бедою». Ч. сначала поселяется в одной избе, но если его не выжить, может «цельную волость запустошить».

Вот такой вот яркий представитель нашей эпохи возрождённого Арканара.

Но вернёмся к основной линии нашего повествования.

И не надо ныть, господа, что народу нужны школы и больницы, что миллионы живут за чертой бедности и еле сводят концы с концами. Замолчите, глупые! Когда Государь решает задачи международного масштаба, стремясь вернуть к себе уважение наших заокеанских «партнёров», стыдно думать о себе, и о собственных желудках.

А как умилительно видеть Самого рядом с Патриархом, в лоне Церкви, слившейся в любовном экстазе с Кесарем, уже почти до степени полной неразличимости. Как выросло за время Его правления благосостояние наших клириков. С какой святейшей радостью, на круглых, лоснящихся от жира лицах, подъезжают они на дорогих иномарках к храмам, чтобы проводить свои службы, с какой почти божественной снисходительностью протягивают они свои пухленькие ручки для поцелуя пастве. А сколько новых храмов построили по всей Славороссии? В одной Столице их уже больше тысячи, а если по всей стране посчитать, так уже и десятки тысяч наберётся. Тут у нас один восторженный дьячок, – член какой-то там Синодальной комиссии и доцент столичного Университета, между прочим, – в порыве неподдельной любви к Суперпрезиденту, написал даже статью, под весьма броским названием: «Место хулителей Суперпрезидента у параши». Браво, браво, брат во Христе! Какой слог для истинного христианина. Именно там им и место. Законы христианского милосердия, видимо на таких хулителей не распространяются. И в статье он одной выпуклой фразой ярко выразил эту нарисовавшуюся гармонию между Государством и Церковью: «В своих истоках настоящая и реальная власть восходит к власти Отца, – поучает нас дьякон. – Образ Отца и его архетип является неотъемлемым для социального сознания. Кто хулит и «полощет» правителя страны, будь то царь, генеральный секретарь или Президент, совершает хамов грех». Во как! То есть сиди тихо, молчи в тряпочку, холоп, Правитель – всегда свят. Власть всегда от Бога, а если тебя лишили всех прав, если тебя унижают и пинают сапогом в лицо холуи и опричники Царя, то не смей слова против сказать, ты совершаешь «хамов грех». Ну, естественно, на стороне власти хамов не бывает, особенно в полицейских органах, или среди чиновничьего сословья, там у нас одни ангелы с белыми крыльями, и, конечно, главный ангел, даже скажем так, «архангел», это Суперпрезидент, наместник самого Бога на земле. Что-то мы это уже проходили, ещё до эпохи «исторического материализма», как выражался в своё время бессмертный персонаж одного сатирического романа. Плохо всё это кончилось, ох плохо. Как бы опять не началась эпоха «исторического материализма», после неизбежного бунта, «бессмысленного и беспощадного», и отрывания крыльев «ангелам» во власти. Ибо не всем нравится, когда их бьют сапогом в лицо, и на каждом шагу харкают в душу.

А возьмите наш Сенат! Это собрание государственных мужей, в поте лица радеющих о нуждах народа. Правда кто-то там смеет говорить, что Сенат наш уже стал наглядным пособием для практикующего психиатра, что среди сенаторов уже немало просто бесноватых и одержимых, что, мол, зажрались они, бездельники, и лица их уже стали больше походить на кабаньи рыла, и штампуют законы они один тупее другого и душат малейшие искры свободомыслия и здравого смысла. Но мало ли чего говорят в народе всякие там неуместные маргиналы. Мы то знаем, что сенаторы наши – это верные слуги нашего Властителя и служат ему верой и правдой.

А телевизор, это великолепное изобретение человечества, призванный сеять «разумное, доброе, вечное» в умах славороссов. Если вы скажете, что именно это, то есть разумное, доброе и вечное, он изливает на головы моих соотечественников в наши скорбные дни, то я первый вызову вас на дуэль, как в прежние времена, стреляться, на шести шагах. Этот водопад немыслимых помоев, инвектив, мракобесных глупостей, самой бесстыдной лжи, этот «помёт», я бы даже выразился посильнее, эти экскременты или фекалии, которые слетают с уст наших телевизионных соловьёв и залепляют умы бедных славороссов, лишь за одно это можно было бы приговорить ведущих наших политических ток-шоу, и тех, кто в них участвует, к пожизненному заключению, с самым строгим режимом. И даже в туалет их не пускать, пусть под себя ходят и сидят в своих вонючих камерах.

О, какая немыслимая, стремительная деградация происходит с людьми, как только они попадают на телевидение, как быстро они теряют человеческий облик. Если вы хотите полностью деградировать, лишиться совести и души, превратиться в живого беса на земле, и стать верным служителем Князя мира сего, идите на телевидение, в ведущие политических ток-шоу. О, как он ослепляет глаза этим пропагандистам на довольствии, напоминающих скорее контуженых гопников из какой-нибудь питерской подворотни или тяжёлых буйных пациентов психиатрической клиники! Ведь они искренне считают себя «талантами», они называют себя «звёздами», изливая с экранов потоки мракобесной лжи, оголтелого хамства и гнусного ёрничества, играя на самых низменных струнах людей. И даже получают статуэтки, изображающие Орфея, разрывающего себе грудь и играющего на струнах своей души, «за высшие достижения в области телевизионных искусств». Какое вопиющее издевательство над прекрасным персонажем, певцом, поэтом и музыкантом древнегреческой мифологии! И невдомёк этим крокодилам, что разрывает он себе грудь не для того, чтобы сыграть на струнах своей души, – проницательный скульптор, видимо, каким-то шестым чувством предвидел в какую клоаку превратится отечественное ТВ – а чтобы порвать все струны своей души, вырвать себе сердце и немедленно умереть, но только чтобы не находиться в грязных лапах этих динозавров.

Но сам Суперпрезидент заботится о том, чтобы они ни в чём не нуждались, эти бравые и неутомимые труженики пропагандистского фронта, и жили в подобающей им роскоши.

Правда, как сказал упомянутый выше дьячок, «полоскать» имя Правителя, это «хамов» грех. Хорошо, не будем «полоскать», но, эх, так иногда хочется нагрешить! Крикнуть как тот мальчишка в сказке из толпы: «А король то, голый!». Но сдержим наши неуместные порывы.

Господи, и откуда это нашествие «серых», думал Виктор. Ведь не так уж много времени прошло после развала Красной Империи, а уже всё захватила какая-то новая популяция Серого Самодовольного Вороватого Жулья, облечённого властью… Они лгут как дышат, их бог – Золотой Телец. Они тащат из казны уже миллиардами, они меряют деньги кубометрами, для них весь смысл жизни в том, чтобы набить свою мошну, понакупить себе яхт, понастроить себе замков за высокими заборами, в которые они приезжают, может, раз в году, со своими девочками, чтобы поразвлечься. Они купаются в роскоши, их жены катают своих собачек в Униевропу на личных «боингах», они покупают себе в центре Столицы по десятку квартир и ещё с десяток вил за городом, в Униевропе и в Панамерике. Даже Коровьев, из бессмертного романа Михаила Афанасьевича нашего, весьма удивился бы, узнав какие кудесники появятся в Столице спустя чуть более полвека в плане «расширения своего помещения». Очень хотелось бы поставить его перед собой, такого кудесника, и спросить: «Ну, вот скажи, чучело, зачем тебе десять квартир?» Новые феодалы разграбленной и изнасилованной ими страны, презирающие свой народ, убивающие его душу, волокущие его в пропасть.

И при их изощрённом умении красть всё, что плохо лежит, они удивительно невежественны. Невежество с волосатыми ушами проникло на самые высокие посты и взяло в руки министерские портфели. Невежество курирует космос, и у нас падает почти каждая первая ракета вместе со спутниками, ибо если вы воруете из ракеты железный болт, и по своему невежеству ставите вместо него пластмассовый, или вообще ничего не ставите, то в результате вы получает то, что получаете, миллиарды тугриков просто свечкой сгорают в атмосфере. Невежество становится губернатором и область скоропостижно приходит в упадок. Невежество управляет заводом, и завод через год становится банкротом. Невежество захватывает пост министра образования и у нас дети не знают собственную историю и литературу, но зато пишут вот такие сочинения (Виктор коллекционировал перлы из школьных сочинений. Он и хохотал, и плакал в душе, читая их):

«А Суперпрезидент – очень хороший суперпрезидент. Он защищает Славорóссию от врагов. Суперпрезидент живёт в красном Кремле, в Столице и все время смотрит вдаль. Если где-нибудь далеко-далеко появится танк, Суперпрезидент тут же предупреждает своих бойцов. Бойцы прощаются с мамами и уходят на фронт. При Суперпрезиденте наша страна стала ярче, краше и красивее. Появилось много деревьев и домов из разноцветных камней. Не то, что сто лет назад, когда все дома были из старых поскрёбанных кирпичей».

И время от времени эти бывшие банкиры, сенаторы, губернаторы и директора заводов бегут за границу с чемоданами, полными денег, и там с ними вдруг происходит чудесное преображение. Они становятся «политическими» беженцами и отчаянно смелыми либералами и начинают вдруг ругать самого Суперпрезидента и порядки в Славороссии.

А выйдешь на улицу, там шествия националистов, религиозных фанатиков всех мастей или каких-нибудь запорожцев, гарцующих с нагайками на лошадях, и лишь одинокие люди в пикетах с плакатами, пытающиеся поднять свой одинокий голос против беззакония или несправедливости. А как легко стало сейчас такого человека оскорбить, избить на улице, упрятать за решётку за малейшее проявление свободомыслия или критическое высказывание. Или как опасно теперь быть честным журналистом в Славороссии. Того и гляди воткнёт нож в горло прямо у тебя в редакции какой-нибудь обезумевший люмпен, наглотавшись яду из политических ток-шоу в телевизоре, или пристрелят, или взорвут машину или дадут железной трубой по голове где-нибудь в подворотне. Атмосфера ненависти и нетерпимости уже перехлестнула через все мыслимые пределы. Число безумцев, оболваненных телепропагандой, готовых убивать и желающих убивать, растёт угрожающими темпами. Как точно сказал друг Виктора Дэн Быковский, главное преступление этой власти в истории, будет, среди прочего, заключаться в том что она нравственно свела с ума, погрузила в состояние нравственного безумия огромное количество людей. И почему-то им очень часто удаётся избежать наказания, этим неандертальцам с узким лбами, нападающим на пикетчиков и журналистов, или же наказание бывает очень мягким и снисходительным. Марионетки-судьи беспрекословно подчиняются ниточкам Кукловода, уходящим далеко за кулисы и выдают тот вердикт, который ему выгоден.

Да, вот так вот теперь у нас дышится во вставшем с колен Арканаре! Вот такой у нас теперь в Славорóссии 21 век!

«Гнездо мелких страстишек и мелких подлостей, чрево, беременное чудовищными преступлениями, непрерывно творящее преступления и преступные намерения, как муравьиная матка непрерывно извергает яйца…» – вспомнились ему строчки из известного романа незабвенных братьев Стругацких, которых он любил с детства. Хорошо сказано. Точно.

Только бы к детям не лезли, но ведь лезут же, лезут, со своими пошлыми историями про сифилис Шуберта, и дутым патриотизмом, и корчат из себя наставников, и поучают и отравляют юные души своим ядом, своей ложью, своим невежеством, своим цинизмом, и хотят сделать их подобными себе… Смотреть на это было просто физически больно. Правильно бегут от вас дети. Врёте господа, пока есть такие дети, как моя Динка и Ника, ничего у вас не получится. Потому что вы Прошлое, вы уже мертвы, вы скоро будете выброшены на свалку истории и уйдёте в небытие. А они Будущее, а Будущее всегда рано или поздно побеждает.

Он больше не мог писать посреди всего этого шабаша. И читать современных авторов тоже не мог, не говоря уже обо всей этой бульварщине и детективщине, ничего не дающей уму и сердцу, расплодившейся безбрежным океаном и заполонившей рынок. Современные авторы, даже самые достойные из них, были ему скучны. Они бесконечно пережёвывали эту серую, набившую оскомину действительность, пусть даже, иногда забавно, и фантасмагорично, и литературно изощрённо, а чаще тошнотворно мрачно и тягомотно, но не давали никакой перспективы, никакого света в конце тёмного тоннеля безысходной обыденности. И тогда он снова брал в руки томик Стругацких, «Полдень 22 век», «Гадких лебедей», или «Волны Гасят Ветер», или «Улитку на склоне», да что угодно, и сразу же начинал ощущать на своём лице свежий ветер Будущего. Оно вибрировало в каждом их произведении, оно трепетало в каждой строчке, и даже в каждой букве, Неведомое, Загадочное, Непостижимое, там «за поворотом, в глубине лесного лога, готово будущее мне верней залога, его уже не втянешь в спор, и не заластишь, оно распахнуто как бор, всё вглубь, всё настежь». Ну, кто, кто из современных авторов был способен поймать эту вибрацию Будущего? Или же Виктор включал комп и слушал в Сети лекции Дэна Быковского. Ах, как чудесно он говорил недавно о люденах Стругацких по их повести «Волны Гасят Ветер». Пожалуй, он первый так ясно выразил то, о чём ещё десять лет назад они говорили с профессором после той лекции в Нью-Йорке. Оба были большими почитателями Стругацких. А именно то, что братья-фантасты в своих произведениях первыми почувствовали, что человечество вошло в эпоху эволюционного кризиса, что пришло время «люденов», что человечество «будет разделено на две неравные части», по некому «неизвестному нам параметру», «причём меньшая часть форсировано и навсегда обгонит большую». Виктор даже законспектировал небольшой отрывочек из этой лекции (по памяти), настолько это легло ему на душу.

«Я вам рискну, сказать, братцы, – говорил Дэн, – что эти новые люди уже здесь, что эволюция уже пошла по этим двум ступенькам, по этим двум веткам. И главная причина катастрофы, внутри которой мы сейчас живём, катастрофы всемирного, конечно, масштаба, не только отечественного, это то, что человечество разделилось на два биологических вида. И непонятно, как эти биологические виды будут друг с другом существовать. Не надо думать, что оно разделилось условно на «колорадов» и «ватников» с одной стороны, и либералов и гомосексуалистов с другой… Проблема здесь в другом. Для одних людей первичны сильные эмоции, черпаемые из зверства, можно взять радикальных сарацинов халифат-игила для примера, да и у нас многие к этому тяготеют, а для других первично ненасильственное распространение знаний, интерес к науке, к творчеству, к созиданию, т.е. одним людям необходимо зло, как источник энергии, а другие как-то умудряются это делать из добра…

Мы наблюдаем сегодня во всём мире страшное явление, обострение бинарных оппозиций… В мире народились такие силы, с такими вещами пришлось столкнуться современному социуму, и не только с халифат-игилом, далеко не только халифат-игил являет собой эту всемирную опасность. А наше коррумпированное общество, которое противопоставляет себя остальному миру, и в любой момент может заиграться со спичками. Есть такая вероятность? Конечно есть. Бинарные расколы только усугубились в наше время, и люди для которых превыше всего зверство, и наслаждение от зверства, всё чаще прикрываются идеями государничества, патриотизма, традиции, а для других традиция вещь не священная, а священно развитие. Вот так сегодня выглядит раскол на людей и люденов.

Каковы перспективы этого раскола? – продолжал дальше Дэн. – Я вижу две естественным образом перспективы, и какая из них убедительнее, не знаю. Первая – это глобальная война всех со всеми, после которой те, кто после неё останется в живых, вспомнят некоторые простые правила совместного общежития. Это возможно. Естественно, что все войны, всегда выигрываются новаторами. Мне бы хотелось думать, что человечество такую цену платить не готово. Есть второй вариант: «Это взаимное исчезновение с радаров», взаимное игнорирование, при котором одни будут жить в своём мире, а другие в своём…»

Да Дэн смотрел в самый корень, и в нескольких чётких фразах прозревал суть вещей.

А возьмите роман Стругацких «Гадкие Лебеди». Эти странные существа мокрецы, ведь это же куколки Нового Вида, которые в конце повести становятся прекрасным лебедями Нового Мира. Это не описано прямо, но явно подразумевается. Многие критики искали в этой романе некие политические подтексты на современную Стругацким действительность, а этот роман надо читать прямо, как пророчество о надвигающемся эволюционном Апокалипсисе. Кто ещё в мировой литературе так прямо и недвусмысленно выразил главную коллизию 21 века и сказал: это Кризис, ребята, и это кризис даже не политический, не экономический, не культурный, хотя и это всё тоже, но Главное – это Кризис Эволюционный. Человек исчерпал себя как вид, и на смену ему идёт нечто Иное. Мы либо изменимся, перейдём на новый эволюционный уровень, станем «люденами», в том или ином смысле, либо деградируем и погибнем…

Это как Свежий Воздух или как Зов, доносились до него слова девочки, который слышат только те, кто задыхается, кто уже не может больше жить в этом мире…

Вот и ваша Дина больше не могла… И я тоже уже больше не могу… Хотя маму и бабушку жалко, конечно… А ещё это как обещание какой-то новой жизни, радостной, светлой, свободной, где нет всех этих ужасных людей, смерти, болезней, войн… где нет границ, и все как дети… играют во Вселенной.

– Слушай, а может и мне с тобой туда…, – вдруг сказал он, – в Кратер, в их Мир. Как думаешь, меня пропустят? Может и Динку там встречу.

– Не знаю. Никто не знает, почему одних они пропускают, а других нет. И ещё от возраста зависит. Многие взрослые становятся такими замурованными и невосприимчивыми. Как камни.

– Да, пожалуй, мне туда путь уже заказан, – сказал Виктор, вспомнив о своём возрасте, который перевалил уже за сорок.

– Знаете, Виктор, а давайте вместе попробуем… Я буду держать вас за руку… А вдруг получится…

– Вот так вот просто?

– А чего тут сложности разводить? – вдруг весело сказала Ника. – Возьмёмся за руки и как… прыгнем!

Виктор рассмеялся и потрепал Нику по плечу. Похоже, какие-то добрые силы свыше решили поднять ему настроение и послали ему эту девчушку. И сердце вдруг ёкнуло. А вдруг и правда…

– Ну что же, с тобой я готов рискнуть. Попробуем подъехать к Стене и рванём.

Они снова помолчали некоторое время, глядя на проносящийся по обе стороны лес. Туман уже рассеялся, и из-за сосен показался краешек солнца, осветив всё вокруг багряно-розовым светом.

– Ты в школе сочинения писала про Герасима и Муму?

– Конечно.

– Школьник один написал в сочинении: «Герасим налил Муме щей!»

– Что-что?

Виктор повторил.

Ника помолчала пару секунд, а потом захохотала, как сумасшедшая.

– Ой, не могу… Как, как?! Муме… щей? – едва смогла произнести она, заливаясь хохотом.

Виктор тоже хохотал.

Ему не хотелось расставаться с этой девочкой, она вдруг стала ему близкой и родной за те несколько минут, пока они ехали вместе, словно встретил родную душу после «ста лет одиночества», хотелось говорить с ней ещё и ещё, хотелось сказать ей, что как это здорово, что он её встретил, и рассказать ей про Дину, и как он её любит, и как ему плохо без неё, но, увы, КПП было уже неподалёку.

– Виктор, вот здесь остановите, пожалуйста, – сказала Ника, выведя Виктора из задумчивости. – Отъезжайте от КПП километра на полтора, чтобы вас не было видно, и подождите меня на обочине, пожалуйста.

– Подожду, подожду, милая, не сомневайся, – сказал Виктор, останавливая машину.

– Не больше часа. Если через час меня не будет, то уезжайте.

– Договорились. А если тебя не будет через час, это что значит? – насторожился он.

– А это значит, что меня поймали…

– Так, – сказал Виктор. Внутри у него как будто что-то сжалось и похолодело. – Ну что же понятно. – Через КПП в багажнике я тебя, конечно, не провезу, это ясно… А если тебя поймают, что потом?

– Наверное, назад отправят, тогда придётся пробовать ещё раз. Только бы в эту их «психушку» не засунули. Говорят оттуда трудно выбраться.

– Ну что же, ни пуха, ни пера, Ника, как говорится.

– Идите к чёрту?

Она вдруг наклонилась к Виктору, обняла его и поцеловала в щёку.

– Мне бы хотелось, чтобы у меня бы такой же папа, как вы, Виктор.

Затем она выскочила из машины, захлопнула за собой дверцу, закинула рюкзачок за спину и бегом бросилась в лес. Когда она скрылась в кустах, Виктор погладил щёку, то место, куда его поцеловала Ника, в глазах у него предательски защипало. «Ну, вот и поговорили». Затем он тронул машину с места. Через несколько минут, он подъехал к КПП. Дорогу преграждал полосатый шлагбаум. Посреди дороги, перед шлагбаумом стояли трое в военной форме. Как и полагается: квадратные челюсти, каски, полуавтоматические карабины. Но не боевые. Заряженные иглами с быстродействующим парализующим снотворным. Детей, конечно, они не убивают. До Виктора и в самом деле доходили слухи, что «бегунов», которых удавалось поймать, помещали в спеццентры, где их пытались лечить от этой их «нездоровой» тяги к Кратеру и возвращали обратно. Но если Дина до сих пор не вернулась, ей, видимо, удалось как-то прорваться.

      Один из военных поднял руку и направился к нему. Виктор остановил машину.

– Предъявите паспорт и визу для въезда в Арка-Сити, пожалуйста, – сказал военный, наклонившись к окну.

– Пожалуйста, – сказал Виктор, протягивая ему своё разрешение и паспорт.

Военный некоторое время изучал его разрешение и рассматривал паспорт, морща лоб и шевеля губами.

– Откройте багажник.

Виктор открыл багажник. Военный заглянул в багажник, потом заглянул под машину. В это время двое других стояли с карабинами наперевес. Видимо так по инструкции полагалось.

– Так, всё в порядке, проезжайте. Мы уж предупреждены, что вы должны проехать, господин Беспечный.

– Спасибо, – сказал Виктор и тронул машину с места.