Читать книгу Риски социальной трансформации российского общества: культурологический аспект - Игорь Яковенко - Страница 3

В ряду других цивилизаций специалисты выделяют российскую. Здесь возникает проблема цивилизационного статуса России. Суть ее состоит в ответе на вопрос: является ли Россия самостоятельной цивилизацией или мы имеем дело с вариантом восточноевропейской (православной) цивилизации. С одной стороны, вырастающая вокруг мировой религии локальная цивилизация, как правило, пространственно совпадает с границами базовой конфессии. С другой – Россия не исчерпывается православием и демонстрирует существенные различия с другими обществами православного мира. Мы склонны рассматривать феномен России как цивилизацию самостоятельную, соотносимую с типологически близким для нее миром восточноевропейской цивилизации. В выделении российской цивилизации можно усмотреть аналогию с вычленением в качестве самостоятельной латиноамериканской цивилизации.

В рамках цивилизационного анализа сложились свои принципы различения и классификации локальных цивилизаций. В стадиально-историческом аспекте цивилизационная теория различает первичные, или очаговые, вторичные и, наконец, периферийные цивилизации.

К первичным, или очаговым, относят цивилизации, возникшие на «голом месте», в рамках процесса генезиса феномена государства и цивилизации. Пример очаговой цивилизации – древнеегипетская или мезоамериканская. Эти цивилизации возникали на заре истории и до сегодняшнего дня не сохранились.

К вторичным относят цивилизации, возникшие на развалинах предшествующих цивилизаций. Примеры – западнохристианская или исламская цивилизации. Вторичные цивилизации охватывают сегодня большую часть Ойкумены. Базируясь на фундаменте предшествующего цикла цивилизационного развития, имея в своем распоряжении сформированный культурный ландшафт, предметное тело ушедшей цивилизации, население, насчитывающее за своей спиной многие поколения предков, существовавших в государстве и цивилизации, вторичные цивилизации характеризуются высоким уровнем устойчивости. Они стоят на твердом слое проработанной, а потому благоприятной почвы.

Периферийные цивилизации возникают в результате процессов взаимодействия центров локальных цивилизаций с окружающей их догосударственной периферией. Пример периферийной цивилизации – монгольская. Как правило, экономические, военные и культурные контакты, способствующие разложению общества догосударственной периферии, ведут к расширению границ исходной цивилизации. Но в некоторых случаях они могут привести к возникновению самостоятельной цивилизации. Российская цивилизация относится к классу периферийных.

Лишенные фундамента предшествующей цивилизации, формирующие культурный ландшафт на голом месте, имеющие в своем распоряжении население, культурная память которого не освободилась окончательно от представлений, восходящих к эпохе догосударственного существования, периферийные цивилизации характеризуются слабой устойчивостью. Как и очаговые цивилизации, они склонны периодически распадаться. Периферийные цивилизации характеризуются высоким (сравнительно с вторичными) уровнем хаотизации социокультурного пространства. Общества, принадлежащие к периферийной цивилизации, крайне болезненно переживают процессы динамизации.

С точки зрения природы интегрирующего механизма цивилизации делятся на два типа. В первом варианте цивилизация понимается как сеть отношений между различными элементами и сферами социокультурной системы, лишенной единого начала и допускающей различные формы взаимозависимости. Примером цивилизаций такого рода служат синкретические цивилизации Востока – индийская, китайская.

Второй вариант интегрирующего механизма связан с целостной мировоззренческой системой. В этом случае цивилизация понимается как воплощение общего мировоззрения. Это – мировые религии, а также религиозно переживаемые великие идеологии. Примером цивилизаций, структурируемых мировой религией, служат христианская и исламская.

В ходе своего развития христианская цивилизация распалась на протестантско-католическую, или западноевропейскую, и православную, или восточноевропейскую. Мир западноевропейской цивилизации охватил три континента (Европу, Америку и Австралию) и превратился в евроатлантическую цивилизацию. В последнее столетие из этой целостности вычленяется как самостоятельная цивилизация латиноамериканская.

Мир православной цивилизации пережил сложные перипетии. Вехи этого процесса – падение Византии, многовековое политическое владычество Османской империи над большинством православных стран, возвышение России и формирование Российской империи, переход большинства православных стран к коммунистической идеологии, крах коммунизма и тенденция движения центральноевропейских православных обществ к слиянию с Западной Европой. Итогом исторической эволюции православной цивилизации можно считать формирование самостоятельной российской цивилизации.

Цивилизационная теория различает локальные цивилизации в зависимости от целостности системного ядра. При этом выделяются синтетичные – более целостные – и агрегатные (периферийные или лимитрофные) – менее целостные. Примером синтетичной цивилизации служит протестантско-католическая цивилизация Западной Европы. Российская цивилизация относится к типу агрегатных[1]. В таком различении для нас существенно следующее: синтетичные и агрегатные целостности различаются мерой упорядоченности социокультурного пространства. Уровень упорядоченности социокультурного универсума в синтетичных целостностях существенно выше, нежели в целостностях агрегатных.

В этой связи продуктивно обращение к категориям центра и периферии. Дело в том, что всякая локальная цивилизация помимо качественных характеристик имеет и пространственную локализацию. Цивилизация имеет определенные границы. Это те границы, за которыми располагается соседняя цивилизация. Однако подробный анализ позволяет понять, что картина четко очерченной границы локальной цивилизации – абстракция. В реальности можно обнаружить, с одной стороны, центры локальных цивилизаций, то есть территории, на которых качественные характеристики, присущие данной цивилизации, безусловно, доминируют, с другой – обширные переходные пространства, на которых происходит постепенное угасание этого качества. Причем с какого-то момента параллельно с угасанием одного цивилизационного качества начинает проявляться альтернативное, которое нарастает по мере пересечения пространства переходов.

В литературе последнего времени широко применяется понятие «лимитроф», которое фиксирует континуум переходных состояний между центрами соседних цивилизаций [Хатунцев, 1994; Цымбурский, 1995]. Географическим аналогом лимитрофа является зона лесостепи как переход от лесной зоны к степной. Работающие с этим понятием авторы пишут о Великом лимитрофе как достаточно широкой полосе, которая тянется от Финляндии к Крыму и через Закавказье и Анатолию идет к Туркмении, захватывает Афганистан, Пакистан, Уйгурию и Монголию и далее, через Маньчжурию, тянется до Курильской гряды, Алеутских островов и Аляски.

Легко заметить, что разделяющий очаги цивилизаций лимитроф характеризуется некоторым ландшафтно-климатическим единством. Чаще всего это леса, лесостепи, степи, пустыни, горные страны, болотистые местности – территории со сложным континентальным климатом, зоны рискованного земледелия и экстенсивного ведения хозяйства. Иными словами, лимитроф – не самое оптимальное место для разворачивания цивилизации, в силу чего ядра локальных цивилизаций располагаются в других пространствах. Поэтому пространства лимитрофа часто оказываются своеобразными историческими отстойниками и этнокультурными изолятами. Сюда выдавливаются и здесь доживают свой век формы социальности и культуры, самые архаичные из всех, которые возможны на просторах между двумя центрами локальных цивилизаций.

Для нас проблематика лимитрофа интересна тем, что Киевская Русь и Россия возникли на огромном, неоглядном лимитрофе, разделявшем некогда цивилизации Востока и европейскую цивилизацию. Соответственно, многие социокультурные характеристики обществ, формирующихся на лимитрофе, вошли в цивилизационный синтез и стали частью российской культуры.

В силу объективных обстоятельств цивилизационного синтеза российская цивилизация лишена единого основания. На пространствах России встречаются и сложным образом взаимодействуют восточные и западные тенденции, феномены зрелой монотеистической культуры и сознание жителей догосударственной окраины. В рамках российской цивилизации агрегируются элементы, не складывающиеся (во всяком случае, пока) в высокоинтегрированное синтетическое целое. В этом отношении России типологически соответствует Латинская Америка. Российская цивилизация молода, а молодая цивилизация неизбежно периферийна, как периферийны по отношению к Египту греки эпохи Перикла.

Периферийносгь и отсутствие единого основания задают многие проблемы и беды России. Это неизбежно, но не вечно. Ценой напряженного исторического усилия, из поколения в поколение наш народ работает над соединением несоединимых элементов в эффективное динамичное целое. Сходные процессы – соединение несоединимого – разворачивались и в Латинской Америке. Заметим, что переход от агрегированного к высокоинтегрированному синтетическому состоянию социокультурного организма оборачивается переходом общества от экстенсивной к интенсивной парадигме развития.

Как уже говорилось, всякая цивилизация существует во времени и пространстве. Распад СССР обнаружил пространственные границы ареала российской цивилизации, сложившиеся к концу XX века. Территории, на которых доминировало иное мироощущение, отправились в «свободное плавание» и на наших газах прибиваются к другим центрам сил. Генезис российской цивилизации разворачивался на пространствах Северо-Восточной Руси в XIII–XVI веках. Реперные фигуры, обозначающие границы процесса ее формирования – Андрей Боголюбский и Иван Грозный.

У истоков российской цивилизации лежат две имперские традиции – языческая ордынская и христианская византийская. Резко выходя за географические рамки Европы, Россия принадлежит к христианскому миру и в этом смысле относится к европейскому культурному кругу. Однако, Россия – особая часть европейского целого, находящаяся в сложных отношениях с Западной Европой.

Таковы самые общие положения, отталкиваясь от которых можно разворачивать анализ, преследующий задачу выделения культурных детерминатив риска. В подобном анализе мы сможем найти ответы на вопрос: каким образом устойчивые характеристки российской культуры могут влиять на порождение рисков в обществе, оценку этих рисков, выработку стратегии индивидуального и группового поведения по отношению к риску? Речь идет об устойчивых характеристиках ментальности, которые просматриваются как в историческом материале, так и в современности.