Читать книгу Мутабор - Ильдар Абузяров - Страница 55

1

На этот раз Карабанов и Бабенко встречались в кафе на Пушкинской площади – недалеко от бутика «П. А. Карабанова».

Петр Анатольевич задерживался, а Бабенко со скучающим видом попивал свой капучино и смотрел сквозь запотевшее матовое стекло на площадь. Однажды по переезду в Москву из Петербурга он случайно оказался на этой самой площади и своими глазами наблюдал «Ледяные забавы».

На установленной изо льда шахматной доске, каждая из шестидесяти четырех клеток которой была площадью в один квадратный метр, развернулась битва между сборной России и сборной Англии. Точно такая же доска была установлена на Трафальгарской площади, и связь между играющими командами осуществлялась через телемост.

Все фигуры были выполнены изо льда чемпионом мира по ледяной скульптуре. Даже пешки по высоте превышали метр, а их «величества» короли и ферзи были выполнены в форме известных московских и лондонских достопримечательностей: Королями стали башни Биг-Бен и СЭВ. Ферзями – знаменитая кремлевская Спасская башня и английский небоскреб бизнес-центр Сивс-Ре, именуемый лондонцами не иначе как огурец, хотя по форме он напоминал то ли фаллос, то ли космическую ракету.

Подкинутая монетка определила, что англичане начали партию прозрачными ледяными фигурами, а русские играли матовыми.

И хотя эта игра проходила в рамках «Русской зимы», британцы, как выяснил, понаблюдав за партией Бабенко, плохо выучили русский язык, иначе бы они обратили внимание на значение слов матовый и прозрачный. С другой стороны, в этом «огурце» тоже могла быть скрыта магическая сила зерна.

Знали ли об этом руководивший русской командой Анатолий Карпов и британец Найджел Шорт? Карпов наверняка должен был знать, потому что после школы Ботвинника он должен ботать, ботанить и ботвинить во всех нюансах шахматной науки.

2

Двигали фигуры подсобные рабочие – должно быть, студенты – с помощью специальных приспособлений: тягловых веревок и крюков-толкачей.

Партия началась одиннадцатого января в девять часов по Гринвичу в Лондоне и в двенадцать по московскому времени. Бабенко, как выпускник школы Ботвинника, собирался досмотреть игру вживую до конца. Но оценив издали заледеневшие на Спасской башне и Биг-Бене стрелки, сообразил, что рискует замерзнуть и не дотянуть до окончания партии физически.

К тому же собравшихся любителей игры оцепление милиции не подпускало близко к авансцене. Где-то вдали маячила роскошная песцовая шуба гимнастки – королевы политического трона Алины Кабаевой.

После того как на Маяковке марш несогласных прорвал оцепление и рванул в сторону Кремля, власти пуще огня опасаются всяких сборищ на площади.

А вот англичане свободно гуляли по Трафальгару. «Мне приходилось играть в разные виды шахмат: фигуры были из дерева, из пластика, из стекла, были даже фигуры в виде живых людей, но вот в ледяные шахматы приходится играть впервые», – давал интервью каналу ВВС прямо по ходу матча лидер английской команды Найджел Шорт.

На гигантском мониторе Бабенко видел, что на Трафальгарской площади работали кафе-киоски, где англичан потчевали блинами с икрой и грибами и горячим чаем. «Да и зиматам, – подумал Бабенко, – гораздо мягче».

Кроме чая у ушлых англичан были часы, и именно они осуществляли контроль за временем. По регламенту на обдумывание всех ходов каждой команде давалось не более тридцати минут. «Бин-бом» звенел ледяной Биг-Бен, и тут же им вторили перемещающиеся по ледяной доске склянки-льдинки-пешки.

Чем дальше продвигалась игра, тем больше становилось зевак. В результате у заграждений образовалась давка. И тут Бабенко смекнул, что если он и дальше будет стоять и ждать развязки, то к эндшпилю партии, как пить дать, рискует оказаться в роли зажатой и отыгранной пешки. Время уносить ноги на английское чаепитие.

3

В кафе включили телевизор, и на экране всплыла картинка с матча «Барселона» – «ЦСКА». В футбол «Барса» играет как в шахматы, поэтому противостоять им будет ужасно тяжело, даже если ЦСКА будет играть от глухой обороны и встанет в защите одиннадцатью конями.

Разбирая позже партию, Бабенко увидел, что россияне предпочли острый атакующий вариант защиты двух коней. Карпов, наблюдая за игрой сквозь заиндевевшие очки, опять применил свой излюбленный позиционный стиль игры, направленный на медленное удушение соперника. Недаром в шахматном мире Карпова прозвали удавом.

Поддаваясь его завораживающему взгляду, бандерлоги-помощники тут же, словно загипнотизированные, накидывали специальные лямки на шее пешек и двигали их на нужные клетки с помощью нехитрых приспособлений.

Из вечерних новостей того дня Федор Сергеевич узнал, что хотя Карпов и душил своего соперника, но сам мог оказаться задушенным, пребывая во временном цейтноте.

В итоге русские были вынуждены предложить ничью, и англичане с радостью согласились пожать протянутую руку. Неожиданно?! Ничуть. Кто опаздывает во времени, тот согласен на любые условия! Но какую подсказку могла дать ему эта партия, думал Федор Сергеевич, ведь такое совпадение не могло быть случайным.

– Защита двух коней, – твердил он себе под нос, попивая кофе, – защита двух коней. Но кто здесь крайний, кто здесь конь, поставленный на край доски. «Потерянный конь» как любил говорить Касабланка.

4

– Вот, – протянул с ходу руку порядком задержавшийся со скоростью Карабанов, прерывая поток воспоминаний Бабенко, – это телефон того самого человека, что купил у нас шахматы, будь они не ладны.

– Хорошо, – взял бумажку с телефоном слегка ошарашенный Бабенко, – а звать-то его как?

– Звать чересчур уж пафосно, вроде Леонардо Грегор Стюарт, – улыбнулся Карабанов, – только я не пойму, зачем тебе он понадобился. Слушай, я все больше склоняюсь к тому, чтобы передать этот номер посыльному, и дело с концом. Конечно, сначала спросив разрешение у Грегора Стюарта, – одернул себя Карабанов, – мол, с вами хотел очень познакомиться один коллекционер, и все такое.

– Кстати, о коллекционерах? – прервал логическую цепочку приятеля Бабенко. – Коллекционер пешек не объявился?

– Если ты о том посыльном пареньке, то, нет, не объявлялся. Зато сегодня с утра в одном из залов нашего магазина объявилось нечто такое, что я даже в страшном сне увидеть не мог бы.

– Что стряслось? – забеспокоился Бабенко.

– Да час от часу нелегче! Просто полтергейст какой-то. Представляешь, новый русский делал над нами квартиру, и его огромная джакузи прошибла потолок и упала прямо на дорогие шахматные «Роллекс». Пришедший с утра продавец так напугался, подумал, что это летающая тарелка.

– Такая большая?

– Круглая, как НЛО, и к тому же с подсветкой. Ты уж извини, что я опоздал. Пришлось скандалить и разбираться с хозяином квартиры. Пока тот прибыл, пока составляли протокол и оценивали масштаб разрушений, пока то, се…

– Ну, и на чем остановились?

– Хозяин поклялся оплатить ущерб и отремонтировать все собственными силами. Бешеной собаке триста верст не крюк. А новому русскому пара ремонтов не пожар.

5

– Питерский, – покрутил в руках листок с номером телефона Бабенко, возвращаясь к волновавшей его теме. А почему ты так неуверенно произнес его имя?

– Потому что клиент отказался от карточки члена клуба и покупателя.

– А как же ты номер нашел?

– Да, это мисс нашего магазина Катя сохранила его в своем телефоне. Прежде чем приехать за покупкой, он позвонил и с ней по телефону пообщался. Да и в салоне позаигрывал. Вот они и обменялись номерами, может, даже встречались… не знаю… хотя Катя утверждает, что никакого продолжения не было, все ограничилось легким флиртом во время покупки.

– Это, наверное, потому что они в разных городах живут, – улыбнулся Бабенко, – а мог бы наш герой-любовник ради мисс магазина и подсуетиться!

– Внешне он, по ее словам, оказался очень приятным. Но мне вовсе не до сантиментов. Кризис по миру катится, вот-вот до России доберется. А у меня форс-мажор на фарс-мажоре. Одни непредвиденные убытки за другими. Так что я вынужден принимать экстренные меры.

– Зачем спешить, Петя! – придержал коней Бабенко. – Может, разберемся, что к чему, и выиграем партию медленным удушением! Помнишь, как раньше?

– Тебе легко говорить. А у меня магазин на краю гибели. Ко мне тут недавно один из новых русских наведывался. Диамант Петрович Демидов, может слышал. Так вот, от него приходили и настоятельно предлагали продать магазин под его ювелирный салон, – горячо, вплотную приблизившись к Бабенко, зашептал Карабанов. – Я отказался и теперь хочу понять, какие здесь ставки. Вдруг на кону этой партии – весь мой бизнес, а эта пропавшая черная пешка – как черная метка? Может, это наезд, после которого у меня все отберут?

Тут уже Бабенко внимательно посмотрел на Карабанова. По работе в органах он знал, что у большинства бизнесменов, сколотивших капитал в девяностые годы, рыльце в пушку. И прежде чем обзавестись бизнесом-игрушкой, они наверняка где-то смухлевали, где-то украли, где-то не заплатили по счетам и кого-то кинули. И теперь боятся удара из своего темного прошлого.

– Я понял, – кивнул Федор Сергеевич, – попробуем разобраться, пока нас не позвали великие дела.

6

– Ты уж поспеши, друг мой любезный, – вальяжно откинулся на спинку стула Петр Анатольевич, – даю тебе пару дней на «что к чему». Больше не могу. Сам понимаешь! Кризис!

– Понятно, – скривился Бабенко, – придется, чувствуется, мне ближайшим поездом ехать в Питер.

– Ехать-то зачем, когда можно по телефону поговорить!

– Обо всем по телефону не поговоришь. Да надо мне кое с кем там встретиться, по своим старым каналам поработать. Очень уж меня вся это история занимает. Головоломка какая-то. Думаю, ты как бывший шахматист меня понимаешь.

– Ладно, – задумавшись на несколько секунд, согласился Карабанов. – Черт с тобой, скатайся. Раз уж я впутал тебя в это дело. Мне и самому интересно – глядишь, что-нибудь разнюхаешь. Одну поездку я тебе оплачу. Но повторяю. У тебя на все про все не более трех дней. Так что одна нога там – другая здесь!

– Нажимай на кнопку шахматных часов! – ехидно улыбнувшись, хлопнул по столу Бабенко. Ему было наплевать на деньги Карабанова. Он не собирался служить бизнесу. И брался за то или иное расследование, если ему самому была интересна партия. Забавлялся, пока его не призывало что-то настоящее.

– Кстати, о Питере, я знаю, ты там жил и в ФСБ работал. Почему из органов ушел-то?

– Долгая история, – отмахнулся Бабенко, – как-нибудь расскажу. Давай лучше обсудим наши дела. Ты бы мог повесить-подложить такую же, как похищенная, пешку из шахматного набора под свалившуюся ванну?

– А я, по-твоему, чем думаю? Сделал я это уже! – засмеялся Карабанов. – Подстраховался!

– Чтобы двойную прибыль срубить с одного шахматного набора? – с нескрываемой неприязнью посмотрел на однокашника Федор Сергеевич.

– Да плевать на нее. Одним лимоном больше, другим меньше. Я же не нанятый менеджер, чтобы дрожать из-за пешка, – признался наконец Петр Анатольевич, – мне до сути дела докопаться надо!

Выйдя из кафе, Бабенко вдохнул как можно больше кислорода вперемешку с углекислым газом и выхлопными парами. Он искренне тосковал по великому прошлому, когда люди жили идеалами, а в стране велась большая стройка. Все остальное, более низкое, он откровенно презирал. Но еще больше он начинал тосковать, когда видел в глазах нынешних хозяев жизни мелкий животный страх.