Читать книгу Однажды в Москве. Часть II - Ильгар Ахадов - Страница 8

– Федьку – этого сукиного сына, смеси шакала и лисицы – мы ликвидировали хоть и зрелищно, но не совсем грамотно.

Когда я обследовал местность в зоне проживания интересующего нас субъекта, план вероятных мероприятий нарисовался в моем к тому времени криминальном воображении как картина маслом, вышедшая из-под кисти этого сумасшедшего художника… – он скривил дугою брови, – как же этого придурка звали, который сам себе ухо отрезал? Стопудово, он воевал в какой-то жизни на Кавказе. Ну, неважно…

Узкая, вероятно недавно проложенная лесная дорога от Федькиного имения до магистрали простиралась на расстоянии километра два, может чуть меньше. По всему периметру дороги лес был вырублен, скорее c целью свободного обзора пространства.

Это после гражданское общество России начало болезненно реагировать чуть ли не на каждый обрезанный кустик. Тогда, в беспредельном хаосе начала и середины 90-х, такие акты вандализма считались в порядке вещей. Люди предпочитали сохранять головы, чем потерять их в разборке во имя спасения зеленки.

Так вот, лесная дорожка от Федькиного имения выходила с узкой развилкой на Горьковское шоссе, которое соединяло Балашиху с МКАД. По ту сторону же магистрали напротив этой лесной развилки был расположен небольшой рабочий поселок с его характерными пятиэтажными строениями “хрущевской” эпохи. Тут находились несколько небольших лесозаготовительных, деревообрабатывающих, паркетных и иных предприятий, связанных с лесом – критикуемые тогдашними властями огрызки советского наследия, которое, тем не менее, продолжало подкармливать жителей поселка, внезапно утративших свои социалистические и ударно-коммунистические навыки.

Я заметил на небольшой площадке напротив предпоследней пятиэтажки аккуратно покрашенные в темно-зеленый цвет штук 8 контейнеров для мусора, напоминающие издалека большие цветочные горшки. Они, видимо, прекрасно просматривались с противоположной стороны дороги – с той самой лесной развилки.

– Нужен мусоровоз… – подав машину к обочине, я обратился к сидевшему рядом Мансурову. Романовы на заднем сидении вновь зажали меж собой Никитина. Машину Мансура мы оставили Митяю, а Зеленый мерс опера с двумя Мансурова бойцами следовал за нами и тоже остановился.

Мансуров внимательно оглядел аккуратно разложенные в один ряд мусорные баки.

– Идея, конечно, перспективная. Но где достать в этой глуши мусоровоз?

– Сойдет любой грузовик, но желательно бортовой и с тентом. И еще: нужны лопаты и спецовка.

Я в зеркальце уловил напряженный взгляд Никитина.

– Ты что скажешь?

– Не знаю… – у опера забегали глаза. – Федька может и не захочет выехать.

– Ты уж постарайся, чтобы захотел. Думаю, Федька после воцарения верит тебе, как слепой котенок. А услышав, что Кореец мертв, он вообще тебя за святого воспримет.

Никитин нехотя посмотрел на часы:

– Ладно… Я выведу Федьку на прицел приблизительно к 18-00. К тому времени необходимо занять позиции.

Я Толику:

– Спецовки и лопаты можно купить в любом ЖЕК-е. Там же возьмешь грузовик. Представься работником дорожного департамента или же муниципальной службы. Якобы ваша машина застряла где-то на дороге, а работу надобно выполнить.

– Ну, я пошел?.. – он открыл дверь машины и вышел.

– Теперь твой расклад, – я обернулся к Никитину. Тот:

– Я буду ехать впереди. У Федьки черный Крузак. Хотя от Игорька в наследство остался 600-ый бронированный мерс, он не решается пересесть на него, думаю из-за суеверия. Он обычно один сидит на заднем сиденье. У обеих горилл автоматическое оружие, как правило укороченное. Несколько гранат в бардачке.

Да, может выехать и автомашина сопровождения с двумя или четырьмя бойцами в зависимости от цели поездки.

Федька несколько раз встречался с моим непосредственным руководством. И каждый раз без сопроводительного экипажа – он не афиширует связь. Но на всякий случай будьте готовы и к такому раскладу.

На развилке автомашины, естественно, убавят скорость. К сожалению, ваша позиция будет находится не напротив, а в стороне от развилки, у мусорных контейнеров. От развилки до точки пересечения с вашей позицией – метров 150. Здесь вы должны поразить движущуюся цель.

Обычно на развилке мы сворачиваем налево – в направлении Кольцевой. А тут – в обратку. Но, думаю, объект не успеет среагировать… Полагаю, выстрел будет произведен с одноразового гранатомета, так?

Я кивнул.

– Вы уверены, что сможете поразить движущуюся цель?

– Ну, если ты еще убавишь скорость…

– Это выглядело бы подозрительно, – Никитин покачал головой. – Не надо недооценивать противника. Меняется направление движения, какие-то люди копошатся вдоль дороги, плюс еще и я убавляю скорость… Нет, я, пожалуй, резко приторможу. Дорога, как вы заметили, обледенелая. Машина Федьки врежется в мою, отбросит ее, и в этот миг будет представлять отличную мишень. Ваш стрелок должен выстрелить наверняка…

Мы с Мансуровым переглянулись. Никитин ровно излагал мысли. Видимо, окончательно решил не рисковать, когда опасность грозит семье.

Уловив наши мысли, он ответил вслух:

– У блядей поговорка: если насилуют, то старайся хоть удовольствие получить. Звучит грязно, но как нельзя к теме. Этот Федька и так нежилец. Теперь вы ускорили процесс и в принципе упрощаете мне задачу. Думаю, если даже Кореец жив, то ни он, ни ваша организация долго не протянете. Я же сделал все, что мог и теперь вынужден действовать по обстановке.

– …

– И знаете, я разделяю вашу мораль – семья прежде всего.

– Что вы говорите! – я в улыбке непроизвольно перешел с ним тоже на “вы”.

Пропустив иронию, Никитин продолжил:

– Следовательно, на этом отрезке времени – до ликвидации Федьки – мы союзники.

– Хорошо, – я кивнул. – Теперь несколько слов о ситуации после. Вы убедились, что все уязвимы, если профессионально ставится цель физического устранения. Никакая охрана, контора или спецподготовка этого не предотвратит. Потому, советую не раскатывать губу в отношении нас.

Всех невозможно истребить. Кто-то уйдет. И, возможно, нанесет такой удар, которого невозможно будет ни предугадать, ни предупредить.

– Вы мне угрожаете?

– Угрожаю и очень серьезно. Пойдемте, я провожу вас, – я открыл дверь. – Пора…

Павел тоже вышел и держа дверь пропустил Никитина. Мы направились в сторону Зеленого мерса. Я взглядом остановил старшего Романова, собирающегося последовать. Бойцы Мансура курили в стороне. Убедившись, что мы с Никитиным в пределах недосягаемости чужого слуха, я сказал:

– Теперь слушайте. Предлагаю сотрудничество.

Он развернулся и посмотрел мне в упор в глаза.

– Спокойно… – я исподтишка взглянул назад. – Это не то, что вы подумали. И не дергайтесь как обрадованная невеста, которую собираются лишить невинности.

Излагаю. Неизвестно, чем все закончится и, в том числе, сбудутся ли ваши прогнозы на счет Организации. Предлагаю разработать сугубо между нами канал связи.

Я даю себе отчет, что вы опер, имею представление в специфике вашей работы. Но в ваших же интересах не раздеться догола перед руководством. Всегда полезно иметь в рукаве козырную карту. Ведь начальство тоже люди, а люди склонны к предательству.

Сядьте и заводите машину. Пока движок греется, мы еще успеем обменяться парочкой фраз. А так, мы похожи на заговорщиков…

Когда остывший мотор стал клокотать, он отозвался.

– Кажется, я понял… В качестве доброй воли ответьте мне всего на один вопрос: Ким Ли или тот, который называется вами Кореец, жив?

– Я связан словом… – после короткого замешательства я ответил.

– Спасибо… – Никитин на миг задумался. – Он в состоянии управлять ситуацией?

Я улыбнулся:

– А это уже второй вопрос.

– Понятно… И еще: скажите мне честно, я могу быть спокойным за семью?

– Однозначно. Условие обговорены.

Он кивнул:

– Тогда в качестве ответной услуги я вам советую лечь на очень глубокое дно после ликвидации Федьки. Будет бойня. Большие деньги вложены на то, чтобы вас вконец уничтожить. По этой части у нас вновь работают “гости”. Как и раньше – в 91-ом, в 93-ем. Если ваши добровольно не сдадут Городок и не запустят дислоцированные в нем неформальные боевые подразделения, то получено добро вплоть до подключения к операции ВВС Московского Округа, спецподразделения ФСБ и МВД, танковых и мотострелковых полков Таманской и Кантемировской дивизий. Вас раздавят как путчистов.

– Но организация Корейца под патронажем ГРУ, об этом известно…

– Поверьте, вы официально нигде не числитесь. Вас нет! У ваших дислокаций нет даже конкретных идентификационных номеров. Вы вне закона. Вы обычная бандитская бригада. Вернее, необычная – более политизированная и военизированная.

Да, у ГРУ есть полномочия создавать даже полсотни таких образований по своему усмотрению, никто и не заметил бы. Но не сейчас, когда вы засветились в политике. А это не прощается… Более того, идет мощная подготовительная работа по ликвидации как структуры самого ГРУ или хотя бы ее основательной реорганизации, раздроблении ее сил. Считайте, вы пробный камень.

– Откуда исходит эти чертовы замыслы? Из Кремля?

– Берите планку выше. Президент давно неадекватен и находится под влиянием людей, под его тенью управляющие страной. Президентская семья – это государство в государстве. У них люди во всех силовых ведомствах, в том числе у нас. Потому, силовики предпочитают просто выполнять указы вышестоящего политического руководства, как говорится, от греха подальше.

Вы правы, я обо всем доложу в Конторе – таковы правила. Я не смогу скрыть, что узнал этих братьев-бандитов, этого кавказца – близкого человека Корейца. Даже Митьку… Мог бы скрыть информацию о вас, но, если кого-то из ваших схватят, и он расколется… а он наверняка расколется, меня не поймут.

Я лишь замолчу о вашем предложении. Если выживете, оно меня устраивает.

– Понимаю… – я оглянулся назад. – У меня просьба. Когда заполучите семью, не спешите со своим докладом хотя бы до полуночи. Что хотите придумайте: контузию, нервный срыв, неважно, но тяните. Для меня жизненно необходимо, чтобы в доме, где я проживаю, до полуночи не появились люди в униформе.