Читать книгу Станция назначения – Дождь! Фантастическая поэма, стихи - Илмари Одд - Страница 3

Я ясно видел, как куда-то шёл старик

По мокрому и грязному перрону,

А я щекой к холодному стеклу приник,

В купе, в уютном маленьком вагоне.

Жестокий ветер завывал и рвал меха…

И капли били с барабанной дробью…

Мне стало так тоскливо, жалко старика,

Что сердце защемило непритворно.

Куда он брёл? И что же за нужда

Старухой вздорною спровадила из дому?

Как говорят в народе – даже кобеля

Не выгонишь во двор в ненастную погоду!

На том перроне и в округе ни души…

Лишь только капель стук по тротуару…

И ветер в провинившейся тиши

Гремит куском измятого металла…

Старик стоял угрюмо под дождём,

А я надеялся, что спрячется в вокзале…

Мы все надежду в сердце бережём…

Кого дед ждал? Кого встречал? Не знаю!

И чудится мне, будто задремал

Под монотонный присвист ветра…

Открыл глаза – старик тот всё стоял…

И на вокзале никого, наверно…

Мне кажется?! Иль эта тишина

На скорый мой обрушилась волною?

Не слышу я ни ропота дождя,

Ни бурных споров в глубине вагона!

А тот старик напротив уж окна

Подмигивает мне, дождём играя,

И вдруг подумалось: он ждёт меня,

Морщинистой рукой куда-то зазывая…

***

Я обернулся, а в вагоне ни души…

Болтливого соседа след простыл с вещами.

Когда сошёл он? Вроде не спешил —

Совсем недавно в «дурака» играли.

И машинист с часами явно не в ладу,

Хотя по распорядку – остановка небольшая.

Возьму пальто, пойду, кондуктора найду,

Узнаю, что за станция такая.

Но, что за бред?! Да здесь же я один!

Вагон отцеплен, скручены постели.

Титан остыл, начищен ковролин…

Неужто станцию мою мы пролетели?

Терзают смутные сомнения меня…

Застёгиваю я пальто под горло.

Нехитрый скарб свой на плечо. И вот рука

Уже легла на поручень вагона.

Промозглый ветер встретил по свистку,

Густых волос копну с дождём мешая.

Но нипочем холодный ветер старику:

Он под дождём стоит, не промокая!

Неужто сплю я? Или грежу наяву?

Перрон тот и вокзал, как с нарисованной открытки!

Единственный фонарь густую темноту

Рассеет слабо, обнажив дождя косые нитки.

Вокзал заброшен! Точно, грежу я!

Оконце справки заколочено крест-накрест.

Кругом газет обрывки, штукатурка и труха,

Без стёкол окна, облупилась краска.

И кажется, что во Вселенной ты один!

Кровь стынет в жилах, сердце замирает…

Одна надежда на спасение – старик!

Не зря он здесь стоит! Он точно что-то знает!

***

Я бросился к нему, а вдруг старик он тоже наважденье?!

Но к счастью моему, дед, где стоял, там и стоит.

Дверь за спиной в вокзал захлопнулась надменно,

Промёрзшего перрона мрак ужасным скрипом оглушив!

Седые волосы до плеч лохматит ветер.

Стоит, глядит, не отрываясь, хмурит бровь…

И мысль одна в висок мне бьёт: «Что дед ответит?

В какую глушь меня нелёгкой занесло?»

«Отец, скажи, что за вокзал? И что за остановка?

Как часто здесь проходят поезда?»

А дед ответил, длинный ус накручивая ловко:

«Последний видел двадцать лет тому назад».

Мороз по коже, мыслей, чувств смешенье…

Быть может, дедушка с ума сошёл давно?

Но умный взгляд его – всех опасений подтвержденье,

Мне затеряться здесь судьбой предрешено!

И что ж теперь? Быть может на попутке

Смогу я выбраться. Какая ж здесь дыра!

А может где-то рядом бегают маршрутки?

Но дед мотает головой: «Дорога лишь одна!»

Достал айфон, в глуши и связь не ловит!

А в городе меня ждут и жена и сын…

Немногим больше месяца я не был дома,

Не видел дорогих и милых лиц родных.

Старик махнул рукою обречённо

И как-то странно посмотрел: «Иди за мной!

На жутком холоде стоять не в кайф определённо…

Твой скорый поезд больше не придёт!»

Он повернулся и, ссутулив спину,

Прочь захромал туда, откуда и пришёл.

И показалось мне, что где-то видел эту я картину…

В кино иль наяву? Не вспомню… И за ним побрёл.

***

Перрона полотно вдруг резко оборва'лось.

Разбитые ступени в корке льда.

А дальше – ни домов, ни тротуаров,

Лишь только пары ржавых рельсов колея.

Старик уверенно пошёл по скользким шпалам,

Невнятно что-то бормоча себе под нос…

А дождь стоял барьером небывалым,

Как будто в землю он концами нитей врос.

За прытким дедом я почти бежал, дорогу выбирая,

Ломая шаг, пытаясь не свалиться в грязь…

Но почему-то сильно отставал я,

И этот факт меня до глубины души потряс!

А сколько шли мы по дороге, не отвечу:

Остановились на руке намокшие часы,

И звуки капель, словно душу лечат,

И время здесь совсем не так спешит.

Когда отстал я, дед за мной вернулся:

«Эх ты, слабак! Наверно куришь или пьёшь?»

«Не пью, отец! А сигареткой б затянулся…

Но дождь треклятый…» – отвечаю, вытрясая пачку мокрых                                                                                   папирос.

«Ну, вот и чудненько… Дурная то привычка!

Бросай курить! Вот мой тебе, по-дружески, совет.

Ещё годок протянешь, а затем в больничку —

Загубишь много славных, добрых лет!»

«Давай, сынок, не тормози. Дождь здесь волшебный!

Ещё чуть-чуть и вместе с пачкой смоет память всю…

И хоть не ценишь ты судьбы бесценных проявлений,

Без прошлого – никак, послушай, дело говорю!»

От слов таких я онемел, но шаг свой всё ж ускорил.

А вдруг старик мне правду говорит?!

Вдруг впереди, в завесе льющей слёзы ночи,

Я разглядел большого фонаря янтарный блик!

Я оживился, может быть, там впереди деревня

И, пусть не позвонить родным, хоть написать письмо…

Но, яркий свет тот освещал единственную крышу

И домика обходчика высокое крыльцо.

«Что ж заходи… Теперь здесь и твои пенаты!

Располагайся и одежду на'сквозь мокрую сними,

А то подхватишь ненароком воспаленье…

Ну, не положено мне всех вас хоронить!»

Со скрипом отворил он ларь старинный,

Сухие вещи кинул, что-то крепкое налил, печь затопил…

По дому – запах дров, по телу – те'пель винный,

Поплы'ло всё в глазах, а дед опять заговорил:

«Сюда, друг мой, все попадают неслучайно!

Ведь сколько раз мечтал ты изменить свою судьбу?!

Тебя бесило, раздражало всё буквально!

И каждый раз хотел начать сначала ты игру!

Тебе, милейший, и работа, и жена с дитём – обуза.

Ведь было ж так?! Всё – правда?! От меня не скрыть!

И привезла тебя Дорога в Дождь сегодня,

Скажи, что ты хотел бы со своей дороги смыть?

Тебе я помогу, на то я здесь – смотритель,

Дороги этой, вас ведущей в Никуда…

А хочешь, предоставлю здесь обитель?

И, никого кругом, лишь только ты да я!»

Старик со столика откинул покрывало,

Под ним – большая карта всех путей,

И прямо на моих глазах Дорога оживала:

Пути сходились, расходились, вились в круговерть.

Я зачарованно смотрел на это чудодейство,

Не верилось глазам, ушам своим…

А может быть, старик творит какое-то злодейство?

В наш сумасшедший век всё может быть!

***

Хмель и усталость своё дело знают —

Теперь не вспомню, когда сон сморил меня…

Проснулся я от скрипа половиц, и кто-то в бок толкает,

И стука за окном настырного дождя.

«Вставай, сегодня твой черёд идти на станцию,

Тебе теперь встречать непрошенных гостей.

Я что-то захворал, хриплю и кашляю…

Позавтракай, мой плащ накинь и в путь. Давай смелей!

Совет ещё один… Его послушай ты внимательно:

В вагон, какой на станции отцепят, не входи!

Здесь каждому своё Дождём назначено!

В моём плаще ты не промокнешь, стой и гостя жди!»

Я долго брёл, а дождь хлестал немерено,

Ему, что день, что ночь, похоже, дела нет.

Кругом всё серо, только рельсы тянутся уверенно,

Указывая мне нелёгкого пути расчерченную клеть.

Я час стоял, и два, и три, а может больше…

Фонарь зачем-то днём горел, и громыхал забор,

А ветер тот зловредный завывал в пустых оконцах,

И дверь скрипела, мне напоминая чей-то разговор.

И так меня достал железный скрежет ветра!

Противный, гадкий стук долбил в висок.

И мысль пришла: забор тот надо сделать!

Я вспомнил, что в вокзале где-то видел молоток.

В пыли и в куче хлама инструмент нашёлся,

Гвоздей с десяток, пассатижи, клещи и топор…

Я починил забор, ну а когда к перрону обернулся —

То сразу же увидел на пути отцепленный вагон.

В вагоне том светилось лишь одно окошко…

Мальчишка маленький, лет восемь, и лохматый пёс…

Парнишка плакал, по стеклу возил ладошкой…

За что ж дитё сюда Дорогой принесло?!

***

И что ж мне делать с ним? Наверно стоит к деду

Их отвести, мальчишку и щенка?

Парнишка вышел на перрон почти раздетый,

Стоит, дрожит, с опаской смотрит на меня.

Снял плащ с себя, да я-то не растаю,

Закутал пацана почти по самый нос.

«Пойдем со мной, не бойся, не кусаю…»

И тычет мне холодной мордой в щёку пёс.

Обрывки памяти, минувших дней фантомы,

Всплывают медленно, цепляя старый груз…

А дождь настырный леденящей тело стужей

Мне душу рвёт, а вдруг на чём-то попадусь.

Мой город детства – серый смог металла,

Труб чёрных больше, чем жилых домов,

Широкой полосой на части разрезала

Его могучего остова и заводов ленту Обь.

Я помню: бегали на речку с пацанами,

Такими ж хулиганами, как я,

На пристань лазали, таскали сети с пескарями

И в старой барже зависали допоздна.

Однажды вечером, на пристани дощатой,

Нашли щенка… Ну вылитый мальчишки пёс!

Его тогда я на ночь в нашей барже запер,

Поговорю с отцом, а утром вместе заберём.

Но разговор тогда не получился,

Ни вечером, ни утром – не срослось.

В ночи скандал и звон, посуда билась…

И больше свидеться с отцом мне не пришлось…

Совсем забыл я про щенка и побоялся

Всё мамке рассказать – дней пять с тех пор прошло!

Узнает, что я тварь живую в банке запер —

Ремнем отходит, не заступится никто!

***

Не знаю я, что сталось с той собакой —

Отправила мать к бабушке меня.

Я долго тосковал, грустил и плакал,

И сам не понимал из-за щенка или отца.

Проклятый дождь! Здесь солнце хоть бывает?!

Иду, и чудится – неужто тот причал?!

Как холодно! А сердце замерзает…

И, кажется, что в детство я своё попал.

Дождь вдруг прошёл, и выкатило солнце —

Горящий диск с лучами жгучими, как жар!