Читать книгу Когда прилетит ворон - Илона Муравске - Страница 6

YouTube

Silva_vlog

Привет!

Это опять я!

Всем, кто смотрит меня впервые, представлюсь. Меня зовут Сильвия. Мне 16 лет.

Сегодня у нас будет ещё одно «разговорное» видео – «Посиделки с подушкой».

И подушка как раз кстати, потому что сегодня мы продолжим разговор о снах.

Так что устраивайтесь поудобнее. Сны – это такая тема, что за десять минут и не расскажешь.

К прошлому видео я получила очень много комментариев. Как же интересно было узнать, что вам снится!

Да, всем нам снятся разные и в то же время одинаковые сны. Чаще всего нам снятся образы того, что нас тревожит, о чём мы беспокоимся, то, о чём мечтаем. А ещё нам снятся люди. Те, кого любим или, наоборот, ненавидим.

Я вообще читала, что сны можно заказать. То есть заставить сон работать на тебя, заставить его присниться.

Фрейд считал, например, что «сон – это осуществление желания». А не верить Фрейду – это как не верить себе. Он же психолог, психоаналитик, точно ерунду всякую говорить не будет.

Так что заказать себе сон – это не магия, а вполне реально.

Кстати, заказ сна – это традиционная практика тибетских йогов и индейских шаманов. А уж они точно знают толк в таких вещах.

Поэтому сегодня мы тоже будем заказывать себе сон. И готовиться к этому будем вместе прямо сейчас.

Во-первых, вечером никаких тренировок, велика и пробежек. Спокойный вечер, добрая книга, мирный сериал. «Сверхъестественное» точно не смотрите!

Во-вторых, никакого обжорства. Просто съешьте что-то лёгкое. И не важно, что мама испекла пиццу на обед, а вам страшно хочется доесть оставшийся кусочек. Сегодня мы заказываем себе сон, поэтому можно потерпеть до завтра, правда?

В-третьих, тишина. Не вздумайте засыпать в наушниках. Музыка всё испортит.

В-четвёртых, засыпайте на спине. Согласна, не самая удобная поза, но ради желанного сна что только не сделаешь.

Запомнили?

Всё. Теперь просто лежать и думать о том, что ты хочешь увидеть во сне.

Уверена, вам точно приснится именно то, что вы задумали.

У меня сработало. В этот раз в моём сне не было никаких воронов. Проверьте мой сторис!

Делитесь потом в комментариях, приснилось или нет.

Я буду держать за всех кулаки!

На сегодня всё!

Спасибо всем, кто меня слушал.

И да, следующее видео выйдет в субботу. Так что ждите новинки веганской кухни!

Всем пока!

Мама не позвонила.

Я сидела на подоконнике до темноты, пока бабушка не пришла и не включила свет.

– Чайку тебе заварила! – сказала. – Любимый. С травкой.

Травкой бабушка называла чабрец. Летом мы обходили все окрестные луга, поля. Собирали, сушили, раскладывали по бабушкиным холщовым мешочкам.

Бабушка говорила:

– Придёт время!

И время приходило.

Длинные осенние вечера. А потом такие же долгие зимние ночи.

И бабушка на кухне курит трубку. Иногда я наблюдаю, как она надавливает табак пальцем, чиркает спичкой, едва слышно бранится, когда огонёк гаснет, зажигает новую. Набирает полный рот ароматного дыма и, наконец, выдыхает: Бра-ги.

Сначала я не знала, как его зовут. Я даже не сразу поняла, что это буквы и их надо просто сложить, чтобы узнать имя, а потом увидеть, как он появляется из дыма.

Как достаёт из-за пазухи мольберт и, напевая, наносит на холст первые мазки.

Чёрточки, длинные кривые линии. Туннели где-то на необитаемых островах.

Его имя появлялось лишь на мгновение, слишком быстро исчезало, растворяясь на ходу. И он тоже исчезал вместе с ним.

Лишь однажды я услышала, как он спускается по ступенькам, как хлопает входная дверь. Слышала, как скрипит снег у него под ногами у нас во дворе. Видела в окно, как он покупает в киоске газету и пачку сигарет.

Я пробовала бежать следом. Но, кроме ветра и снега, на улице не было никого.

Но однажды я всё-таки успела схватить его за край плаща.

Браги удивлённо обернулся и улыбнулся.

– Ты кто? – спросила.

Но он лишь приложил палец к губам. И опять исчез, пропал, даже шаги не были слышны под окнами.

– Ты видела кого-то? – спрашивала бабушка.

Но я качала головой.

– Нет, конечно!

Кто захочет признаваться в том, что по вечерам на нашей кухне рисует парень, похожий на Орландо Блума.

Бабушка вздыхала и шла стелить постели, а я ждать маму по скайпу. Хотя она не звонила. И значок «Нет на месте» висел у неё в профиле уже вторую неделю.

Говорят, там плохая связь. Хотя никто не знает, где это «там». Я злилась на маму, на её работу, на бабушку и таинственного художника. Но больше всего я злилась на себя. На свои сны. На чёрных воронов, что кружили за окном и заглядывали за занавеску.

Я злилась на уроки. На школу. На Йолю.

И даже на Сергея. Хотя Сергей тут был вообще ни при чём.

Сейчас ни при чём.

– Это всё твои причуды, – сказала бы мама.

Но мамы не было. Её всегда не было, когда она была нужнее всего.

Как-то мы встретились с Йолей в Старом городе.

Случайно.

Как раз заканчивался год моего удалённого обучения в новой школе, я собиралась вернуться в прежнюю, к Йоле, и опять скупала тетрадки и ручки в каждом канцелярском магазине, пока не забрела в «Офис».

Раньше здесь магазин для вязальщиц был. По вечерам они собирались тут за большим столом, пили чай, вязали. Я часто видела их в окно, когда проходила мимо.

Я вообще люблю в окна смотреть.

Йоля, пожалуй, тоже любит, иначе она бы не заметила меня тогда.

– Сильва! – её кудрявая голова высунулась в стеклянную дверь. – Эй! (Ох, уж это её «эй»! Особенное, Йолино.)

В «Офисе» даже кофе особенным был. Скорее всего, из-за того, что Йоля была там. Кофе с корицей, с лимоном, с мёдом, даже латте с капельками шоколада сверху.

– Возвращаешься? – спросила Йоля.

Я кивнула.

– А почему уходила?

Неожиданно я рассказала ей всё: и про маму, и про бабушку, и про чай с чабрецом, и про травлю в последний год, и про канал на YouTube, и даже про ворон.

Думала, сейчас она возьмётся меня поучать, советовать, как все взрослые, когда им секреты рассказываешь, но Йоля только головой покачала:

– В школе нелегко! В школе вообще всегда было нелегко. Особенно белым воронам, не знала?

Я знала.

Вернее, я вдруг почувствовала в себе ту самую ворону. Белую, ту, что Аполлон сжёг в ярости, когда она рассказала ему о предательстве любимой.

Я ощутила, как мои белые перья превращаются в угли, как пламя жжёт меня изнутри, рвёт на части и подбирается к сердцу. И тысячи, тысячи огней рисуют на моём теле какие-то замысловатые руны и знаки.

Кажется, Йоля говорила ещё что-то, но голос был незнакомый, хриплый, простуженный.

– Не так просто белому стать чёрным, – говорил она. – Сначала надо по-настоящему опериться. Хочешь, познакомлю тебя с моими мальчиками?

Я даже вздрогнула.

– С мальчиками?

На ладонях всё ещё горели руны. Я всё ещё видела их, расползающихся по линиям жизни красными молниями.

– Да, у меня есть мои мальчики. Хочешь познакомиться?

Она улыбалась.

– Пойдёшь? – Йоля потянула меня за руку.

Руны исчезли. Как и огонь внутри, что почти добрался до сердца.

Я поспешно встала из-за столика.

Ничего.

Пусто.

И на ладонях ни одной линии жизни. Стёрто.

«Абсолютная чистота!» – сказал бы Сергей раньше. Хотя, возможно, он уже и не говорит так. За целый год от него ни сообщения, ни звонка. Как в воду канул. Каплей или камнем. Грузом. Мешком, набитым камнями. Сбросили в воду и пошагали себе дальше налегке.

Вот я и шагаю рядом с Йолей к её мальчикам.

Я шла и думала о Сергее, которого не видела целый год, хотя я должна бы была не думать и не вспоминать. Не слышать, не помнить, не чувствовать.

– Иногда легче быть слепым и глухим, – говорит Йоля, открывая калитку во двор. – Проще.

Смотрю на неё с удивлением: иногда кажется, она читает мысли. Как будто прислушивается к тебе, вчитывается в твои мысли, заранее знает, что скажешь, что сделаешь.

На уроках тоже так было: обязательно спросит, если не подготовился, или, наоборот, передумает писать запланированную контрольную.

Скажет:

– Ладно, вижу вы ничего писать не хотите. Напишем в другой раз!

Хотя, кто вообще хочет контрольные писать? По-моему, тут и суперсилой обладать не надо, чтобы понять, что контрольная на седьмом уроке – это нонсенс.

– А вот и мои мальчики! – оборачивается ко мне у террасы. – Красавцы, да? Знакомься!

Два чёрных ворона сидели прямо на столе.

Огромные. С острыми массивными клювами. Поглядывали на нас круглыми чёрными глазами.

– Хугин и Мунин! – представила их Йоля. – Давно здесь живут. Не помню даже, когда прилетели.

– Как у скандинавского бога Одина, – говорю.

Йоля смеётся.

– А чем я не Один? Нравятся?

Киваю.

Хотя я не знаю, нравятся ли мне вороны. Ворон на подоконнике – это к большой трате денег. Встретил ворона на камне – к опасностям. Увидел, как из леса вылетает целая стая – голод, несчастье, мор.

Я помню, что бабушка говорила: чёрные вороны – чёрные маги.

Но вряд ли Йоля верит в бабушкины приметы. Хотя никто не знает, во что она верит? В Одина? В Аполлона, в Гелиоса, в Афину? Каждый год ездит в Свентокшиские горы2 поклониться Лелю и Ладе? Или в Штеттинский замок3, где был храм бога Триглава?

Зачем ей вороны?

– Ну, не прогонять же их! – отвечает Йоля. – Захотят, сами улетят. Я им еду оставляю. Кашу или суп. Пусть едят!

Вороны бродили по двору. Важно. Поглядывали круглыми чёрными глазами. Искали что-то среди травы, взмахивали большими крыльями.

– Сказка есть. Про двенадцать братьев, что превратились в двенадцать воронов. Сестра их по свету искала, хотела спасти от злых чар. Читала? Мне кажется, сестра их до сих пор не нашла. А я нашла. Двоих. Поэтому и не гоню.

Я не читала сказку. Я вообще не любила сказки. Хотя согласна, что в сказке ложь, а в ней намёк, добрым молодцам урок.

– Почитаем как-нибудь на собрании, да? – Йоля улыбается. – Ты же запишешься в студию, надеюсь? Сергей приходит. И ещё три девочки из вашего класса.

Киваю. Неуверенно, но киваю. Из-за Сергея хоть на край света. Когда-то могла, теперь не знаю.

Непросто простить предательство. Вообще непросто простить что-либо, но предательство сложнее всего.