Читать книгу Минотавр и я - Илона Якимова - Страница 8

Рыночная площадь в Гераклейоне. Поначалу из мрака доносятся голоса, потихоньку мрак редеет – и тогда видны лица.

1-й голос. Вода! Кому воды?

2-й голос. Рабы! Кому рабов?

3-й голос. Неужели благородные господа не желают свежего хлеба?

4-й голос. Рыба, рыба, живая рыба!

3-й голос. С прошлой недели, а все живая? Поскорей засоли ее, тетка Миррина, тогда она дольше продержится!

4-й голос. Ах ты, охальник! Да твой хлеб свеж, как эти камни – берегите зубы, благородные господа!

2-й голос. Рабы, свеженькие рабы!

3-й голос. Мясо, парное мясо!

5-й голос. Камарес, вазы стиля камарес! Настоящий камарес, подлинная древняя работа – только у нас!

3-й голос. Ну да, настоящий камарес! Купил трех горшечников с континента – у них глина в волосах – и лепит подделки в каменоломнях неподалеку от старого Феста…

4-й голос. Сливы, кому слив? Плотные, сладкие, берите сливы!

Через площадь медленно проходит Глашатай, и его голос взлетает над общим шумом.

Глашатай. Доброй торговли, люди! Солнцеподобный Минос желает вам доброй торговли!

Проносят паланкины знатных дам, носилки сближаются, их обитательницы высовывают друг к дружке головы.

1-я дама. Нет-нет, не бери его, душечка моя, он слаб на мужскую жилу. Твой прежний трудился куда основательней, а нынче они все лентяи!

2-я дама. Твоя правда, милочка, может, хоть на бычьей пляске я подберу себе кого из плясунов. Мальчики, говорят, возвращают молодость…

1-я дама. Проверим-проверим, сердечко мое. Мне пора. Целуй от меня мужа.

2-я дама. Непременно. И ты целуй от меня своего сыночка.

Носилки расходятся. Носильщики корчат рожи.

Нищий (блажит). И будет день, когда Посейдон Чернорогий пошатнет саму землю, будет день… и мы услышим рев его, и спина его выгнется, и лопнет над нею твердь… Так было, и будет снова. И рухнет тогда Дом Секиры, как дважды лежал в руинах…

Терсит (с отвращением). Ну вот, началось! Тетка Миррина, кинь этому ворону вяленую воблу, заткни ему пасть – за мной, ты знаешь, не пропадет.

Миррина (выполняя просьбу). Добрый ты человек, Терсит. Не будь ты так уродлив, я б за тебя замуж вышла.

Терсит. С лица воду не пить, тетка Миррина. Будь ты помоложе на два десятка лет, уж я бы покувыркался с тобой на зеленой травке.

Миррина. Зрелое вино крепче хмелит, Терсит. Да только почтенной вдове не к лицу говорить такое и слушать…

К нищему, жующему рыбу, через толпу направляются двое стражников с Капитаном Стражи.

Капитан Стражи. Что ты тут дребезжал про священный Лабиринт, ты, дряхлое чучело?

Терсит (вмешиваясь). Менелай, дружище, брось ты старого Дава! Все ж на рынке знают: он полоумен. Кто принимает всерьез его трепотню?

Менелай (задумчиво). Как по-твоему, от полоумия лечат удары в ухо?

Нищий весь сжимается.

Терсит. В безумных боги живут, их нельзя бить. Боги их гложут и мучают.

Менелай. Ты думай, что говоришь. Что, и весь этот бред о падении Лабиринта у него от богов, так, что ли?

Терсит. Эх, Капитан! Вышел ты на полдневную жару, несчастный, вместо того, чтоб сидеть в прохладе дома с красоткой женой – вот тебе везде крамола и мерещится. Лучше иди сюда, пропустим по кружечке…

Менелай. Ну, смотри… Зашейте пасть, что ли, старому хрычу, коли не хотите неприятностей. В другой раз не спущу…

Заходит в лавку к Терситу.

В углу площади возятся скоморохи, изображают бычью пляску. Публика веселится. Старый Дав принимается гадать прохожим, подбрасывая цветные камушки.

Снова проносят паланкины дам, встречаются двое вельмож, обнимаются и целуются при встрече, один их них – Синий.

1-й вельможа. А он уже вызвал Дедала, знаете?

Синий. Слышал. По моим источникам, парень тоже будет искать встречи с мастером. Забавно, как он упирается всеми лапами – видимо, хочет жить.

1-й вельможа. Вы не верите?

Синий. Кому? Этому религиозному фанатику с материка? Что ж, если он крепок в своем жизнелюбии так же, как в идейном идиотизме…

Терсит (встревая). Господа мои, купите девочек! Совсем юные, но очень горячие – мне везли их из далекой Колхиды.

1-й вельможа (смеясь). Ты что, цвет не различаешь, любезный? Девочки мне сейчас не по вкусу.

Терсит. Тогда купите мальчиков – ребята из Фессалии, норовистые и крепкие, как маленькие кентавры. А девочек возьмите для жены! Не проходите мимо: мой товар – отборный товар.

1-й вельможа. Ну, будет хвалиться. Уговорил – зайду.

Исчезает в лавке.

Терсит. Милости просим, благородный господин.

Уходит за ним.

Синий (задумчиво). Свет, конечно, придет из-за моря… Но вот только куда он придет?.. Ого, какая красотка!

Из толпы на пустой пятачок пробивается Елена.

Елена. Кто видел этого болвана, Капитана Стражи?

Синий. Милая, тебе-то он на что? Как бы Капитан не осерчал на неласковые слова.

Елена. Пусть только попробует. Что до вопроса «на что?», так я сама частенько себе его задаю!

Синий. Хочешь новое ожерелье? Тогда пойдем со мной. (Берет ее за руку.)

Клитемнестра. Это ты куда навострилась, сестренка? Не успели прийти…

Синий. А сестрица твоя тоже ничего.

Елена. Ее не трогайте. Она жена скупого стервеца Агамемнона – того, у которого служит Терсит. А вот и он сам, пожалуйста. Что угодно, братец? Пришли поглядеть, как продают ваших зверюшек?

Агамемнон. Умолкни, шлюшка. Менелаю надо бы сечь тебя, чтоб живого места не осталось.

Елена. Менелай добр, а не глуп. А мне вот жаль, что Клито – такая гусыня, я бы уж давно расплатилась с вами за гнусный нрав, вы, мерзкий толстый лавочник!

Агамемнон замахивается на нее.

Синий (заступаясь). Ну-ну, прекрасная стражница, не шали с деверем, а не то его хватит удар от злости. Да и ты, любезнейший, опусти кулаки-то, иначе живо кишки выпущу. Это пошло – бить женщину.

Агамемнон. Это не женщина, это гарпия. Даром что смазлива. Не в добрый час на ней женился мой брат…

Елена хохочет.

Мальчишеский голос врывается в гомон толпы.

Ганимед (приближаясь). Новости, новости! Самые свежие новости из дворца! Слышал своими ушами, а расскажу – вложу все, как есть, в ваши уши! Большой рассказ – четыре сливы и пол-лепешки, короткий – две сливы и четверть. Кому новости?!

Его встречают гулом одобрения, отовсюду слышны крики: «сюда, парень!», «нет, сначала сюда!».

Терсит (высовываясь из лавки). Эй, пацан, иди ко мне – не прогадаешь!

Елена (зачарованно). Ой, какой хорошенький! Не ходи туда, постреленок, там тебя продадут!

Ганимед. Не бойтесь, добрая госпожа, никто меня не продаст – я слишком хорошо подслушиваю, кому нужен такой раб? Новости, новости…

Синий. Так ведь длинный язык можно и подрезать.

Ганимед. Ой! (Смутившись.) Господин Синий!

Синий. Ничего, продолжай, продолжай…

Миррина. Иди лучше сюда, Ганимед! Ну, что ты сегодня припас?

Ганимед. Совершенно потрясающую историю!

Миррина. Да говори же, вот наказанье!

Ганимед. Э-э, нет, тетенька, плату вперед! Мое брюхо не выдает кредитов.

Миррина. На, держи, и поешь.

Ганимед. Да благословят боги вашу ще… Как, а еще две сливы?! Тогда будет вам короткий рассказ!

Миррина (значительно). А не пронесет тебя с тех четырех слив?

Ганимед (спрыгивая с прилавка и делая шаг в сторону). Ну, тогда я пойду к дяде Терситу – он за свежую сплетню не поскупится!

Миррина. Куда?! Ах ты, мошенник!

Синий (смеясь). Отсыпь ему слив, матушка, пусть лопает. Но прежде пусть говорит.

Кидает ей пару монет.

Миррина (ворчливо). Да я бы и так дала, высокий господин – он же сирота… Спасибо вам.

Ганимед забирается на пустую перевернутую тачку.

Ганимед. Слушайте новости, люди! Слушайте и дивитесь! Привезли новую партию ритуальных рабов!

Его слова встречают восторженными криками: «наконец-то», «заждались», «давно пора».

Ганимед. Они родом из Ахайи, из далеких Афин. Семь парней и семь девок. Капитан говорит: они чокнутые, на корабле они всю дорогу танцевали…

Голос из толпы. Чтобы согреться!

Всеобщий хохот.

Синий (сквозь зубы). Храбрые ребята.

Ганимед (перекрикивая гомон). Капитан говорит: они танцевали для своего бога, чтобы он сохранил им жизнь. Минос – да продлятся годы Солнцеподобного – не стал смотреть на них, ему неинтересно. Сегодня варваров посвятят Отцу-Посейдону в храме, пред лицом Богини-на-Земле…

Голос из толпы. У-у-у, значит, мясцо-то – на убой!

Ганимед. …А завтра отдадут Астериону-Наследнику, да будет благословенна мудрость его!

Елена. Ах, бедняги!

Клитемнестра. Хоть недолгий, но все-таки перерыв, сестра. Нашим девочкам можно будет выйти гулять за палисадник…

Елена. Беда не приходит снаружи, Клито.

Клитемнестра. Пусть она не приходит хотя бы снаружи.

Ганимед. Их будет четырнадцать – семь и семь – и они заплатят за наши грехи.

Общий крик ликования.

Ганимед. Астерион-Наследник, да пошлют ему боги сытую жизнь, возьмет их себе, а может, отправит и на бычью пляску… Это будет уже завтра, люди!

Голос из толпы (не удержав восторга). Слава Минотавру!

Все подхватывают: «Слава Астериону, слава!»

Синий (вполголоса). Тупое стадо!

Терсит (высовываясь из лавки). Ты, жадный галчонок, ну и в чем твоя сенсация?! Ну, привезли рабов… обычное дело.

Миррина. Да, в чем новость-то? Твоя работа не стоит четырех слив – и еще четырех от этого доброго господина!

Но народ на площади уже расходится, поздравляя друг друга. Синий что-то шепчет на ухо Елене, та смеется. Агамемнон лениво торгуется с кузнецом, выбирая колодки на человека.

Ганимед (защищаясь). Погодите, я еще не все сказал! В числе этих четырнадцати – сам афинский принц!

Его поднимают на смех.

Терсит. Принц? Ври больше!

Миррина. Это среди рабов-то?

Агамемнон (резонно). Мальчик, откуда в Афинах – принц?

Ганимед. Я сам слышал – принц. В том-то и все дело!

Голос из толпы. Ну как же! Повелитель варваров, принц козопасов!

Опять общий смех.

Синий (примирительно). Ну, может, и впрямь побочный сынок мелкого вождя…

Ганимед. О нет, господин! Его отец – царь Эгей! Принц – признанный наследник, Пастырь Афин.

Голос из толпы. Вот я и говорю – пастух!

Елена. А он красивый?

Ганимед. Не знаю, госпожа, я не знаток. Но жрицы говорят, что да…

Синий. Тебя волнует красота? Почему?

Елена. Она хрупка, но не умирает. Великая Мать дает ее снова и снова в череде превращений. Человеку грешно губить все красивое.

Агамемнон (покровительственно). Брехня! Как же он попал в рабы, сын царя? Тянул жребий, что ли? Или его продали пленным?

Ганимед. Ни то, ни другое, господин. Он пришел сам.

Внезапно повисает тишина. Люди шокированы.

Ганимед (продолжает). Он пришел сам, добровольно. Он отдал себя в жертву за свой народ.

Агамемнон (ошеломленно). Дикость какая! Он что, не мог никого купить себе в замену?!

Синий. Н-да, эти материковые – страшный народ, приятель. Если у них еще сохранился ежегодный обряд жертвоприношения царя, нам сильно не поздоровится. Мы, критяне, уже слишком ленивы для уплаты своих долгов…

Ганимед. Вы правы, господин мой. Это еще не все. Афинский принц говорит, что он пришел убить Минотавра…

Повисает пауза, вдвое глубже предыдущей. Слышно, как икает от страха старый Дав.

Агамемнон. Что ты сказал?!

Ганимед. Он пришел убить Минотавра.

Над площадью – обвал гомерического хохота и повторяемое на несколько голосов: «нет, вы слышали? – да он просто псих, этот парень! – убить Минотавра!»

Из лавки Терсита вываливается вдребезги пьяный Менелай и бросается в бой.

Менелай. Как это убить? Кто смеет убить? Кто это сказал? У кого язык повернулся? Да я за Наследника… за нашу надежу… всех, всех – на копья! (Плачет.)

Елена (с нежностью). Нализался, родимый. Ну, пошли домой, Капитан…

Синий провожает их взглядом, полным сожаления.

Агамемнон. Клито, помоги сестре.

Клитемнестра уходит за ними следом.

Ганимед. Теперь понимаете, тетка Миррина, каковы мои новости? Готовьте рыбу и овощи – завтра целая толпа ринется в Кносс смотреть на приезжих.

Миррина (растроганно). Ты славный мальчик… Эй-эй, положи воблу на место, паршивец! Ганимед!

Ганимед убегает.

Из лавки Терсита выходит 1-й вельможа.

1-й вельможа. Договорились. Мой слуга принесет тебе деньги – отпустишь с ним и товар.

Терсит. Премного благодарен, благородный господин.

Синий. Насытились? Ну, пойдемте. Надо поговорить.

Уходят.

Миррина (вполголоса): – Хороший ты человек, Терсит, вот только профессия у тебя людоедская.

Терсит. Эх, Миррина, варвары – они на то и годны, что разве на продажу, хоть, правда твоя, глаза у некоторых совсем человеческие…

Агамемнон. Терсит, поди сюда… Сколько ты выручил за сегодня, покажи… (Смотрит.) Немного. Я тобой недоволен.

Терсит. Виноват, хозяин.

Агамемнон. Но ты привлек к нам красавчика из партии Синих. Жаль, что не Зеленые, но – и то неплохо. Я тобой доволен.

Терсит. Рад стараться, хозяин.

Агамемнон. А если так, сделаешь вот что… Мне сказали, завтра в городе будет караван закупщиков живого скота – так, родич?

Капитан корабля (подходя). Так.

Агамемнон. Продашь им девчонку. Не продешеви – она девственница и смазлива, но и не проси много. Будет рыпаться и орать – высеки, но не попорть кожу. Она мне надоела, твое дело – от нее избавиться.

Терсит (недоумевая). Да кого продать-то, хозяин?

Агамемнон (улыбаясь). Завтра я пришлю к тебе Ифигению – помочь в лавке…

Терсит (с ужасом). Вашу старшую дочь?!

Одиссей. Родич, какие у тебя чуткие служащие!

Агамемнон (Терситу). Ну да. Ты что, собираешься спорить со мной?

Терсит. Хозяин…

Агамемнон. Молчи, Терсит, предупреждаю.

Терсит. Хозяин, но почему?!

Агамемнон. Две здоровенные девахи в доме, а мой сын еще в колыбели – что иначе ему останется из материнского наследства? Ну, хватит болтать.

Терсит. Но это же не по закону!

Агамемнон. Да? А разве есть закон, запрещающий продавать своих детей? Укажи мне его, Терсит.

Терсит. Даже дикая волчица не пожирает своих щенят!

Одиссей (ухмыляясь). Зато их пожирает волк.

Агамемнон (задумчиво). Или лучше – не караванщику… Брат, нужна девка твоей команде? Куда ты теперь идешь?

Одиссей. Думал, к побережью Колхиды – за золотом, к Сицилии – за железной рудой… От девчонки не откажусь.

Агамемнон. Решено. (Терситу.) Значит, завтра продашь ее господину Одиссею.

Терсит (взбунтовавшись). Ну уж нет, хозяин! Не делайте профессию призванием. Из-за вас люди и так невесть что обо мне болтают. Не делайте этого, хозяин! И без того известно, что вы за медную монету родную мать с торгов пустите, но ребенка, своего ребенка…

Агамемнон. Да замолчи, смерд.

Терсит. Ну и – смерд, а все равно скажу! Не будет вам покоя вовек от этой сделки, ни здесь, ни под землей…

Одиссей. Парень, ты мне надоел.

Смаху бьет Терсита в лицо. Терсит падает.

Одиссей (Агамемнону, над поверженным Терситом). Найми себе другого. У этого еще и зубы жесткие.

Уходит.

Агамемнон. Завтра сделаешь, как я сказал. Иначе – искалечу и выгоню.

Уходит.

Терсит садится, кашляет, плюется кровью, держится рукою за грудь. К нему подходит тетка Миррина, наклоняется, принимается бережно отирать от крови разбитую голову.

Миррина. Добрый ты человек, Терсит…

Дав (блажит). Будет день, и падет Дом Секиры, падет, падет…