Читать книгу Крымские войны. 22 века боев на рубеже цивилизаций - Илья Афанасьев - Страница 7

При Митридате Великом, до 89—85 г. до н. э., в прибрежных городах Юго-Западного Крыма, являвшихся зоной непосредственных политических интересов Херсонеса, стояли понтийские гарнизоны. На заключительном этапе Митридатовых войн херсонеситы выступили на стороне Рима, и Гай Юлий Цезарь принял Херсонес под римский протекторат.

В середине I в. н. э. в Центральной и Восточной Европе произошли крупные перемещения народов. Скандинавы, готы и сарматы совершили целую череду миграций, войн, взаимовлияний. В этом сложном процессе непосредственное отношение к Крыму имеет натиск сарматских племен на запад и установление первых контактов между сарматами и германцами. Сарматы с этого времени явно преобладают в степном и предгорном Крыму, скифы перенимают их культуру и смешиваются с сарматами. Среди сарматских племен во второй половине I в. н. э. начинают выделяться аланы, племя энергичных и умелых воинов. По одной из гипотез, аланы первоначально были чем-то вроде рыцарского ордена – объединения знатных тяжеловооруженных воинов, которое постепенно собрало под своей властью несколько сарматских племен. Предположительно, основной людской массой этого племенного союза стали аорсы, которые в ходе римско-боспорской войны воевали с сираками.

Царь с сарматским именем Фарзой в середине I в. н. э. распространил свою власть в низовьях Днепра и степном Крыму, объединил скифские кланы, которые в Крыму были разрозненными со времен Диофантовых войн. Фарзой начал чеканить в Ольвии золотые монеты со своим именем. Это был прямой вызов Риму, а Рим считал Северное Причерноморье важным регионом. Воспоминания о Митридате Великом и его планах были еще свежи. Римская империя не могла допустить создания мощного объединения варваров, которое бы охватило все степи Северного Причерноморья. Тем более, что сарматское племя языгов в 50-е гг. I в. н. э. поселилось на венгерской равнине и могло бы стать одним из передовых отрядов великого нашествия варваров на Рим, вроде того, которое замышлял Митридат VI Евпатор.

Сарматы и скифы в начале 60-х гг. I в. н. э. осадили Херсонес – не исключено, что подстрекаемые боспоритами. Скорее всего, участвовали в этих атаках и тавры, которые в то время смешивались с выходцами из степного Крыма. Собственно, во второй половине I в. н. э уже в разгаре формирование нового этноса – тавро-скифо-сарматов, под сильным влиянием сарматской культуры.

Жители Херсонеса обратились за помощью к своей метрополии. Рим отправил в 62 г. н. э. Тиберия Плавтия Сильвана, наместника провинции Мёзия (ныне, в основном, – территория Болгарии, частично Сербии и Румынии), против «поднявших волнения сарматов». Римляне в то время уже вовсю использовали варваров в качестве союзников в войнах против других варваров. И в этой войне, несмотря на наличие крупных морских и сухопутных сил у Плавтия Сильвана, римляне привлекли к участию на своей стороне племена даков, бастарнов и роксоланов. Коалиция нанесла поражение Фарзою. Римские войска, предположительно, взяли Ольвию. Они сняли осаду с Херсонеса и, очевидно, провели несколько военных операций в Юго-Западном и Северо-Западном Крыму. В составе войск Т. Плавтия Сильвана были не только легионеры, но и моряки Равеннской эскадры – грозная римская морская пехота, способная и к абордажному бою, и к военным действиям на суше. Предположительно, во время этой военной кампании морские пехотинцы основали римскую крепость Харакс на мысе Ай-Тодор, где сейчас находится особняк «Ласточкино гнездо». На границах сельскохозяйственной округи Херсонеса в эти годы был возведен оборонительный вал – обычная практика для римской армии на границах с варварами.

В 68—69 гг. в Риме настал «год четырех императоров». В связи с гражданской войной, римляне вывели свой экспедиционный корпус из Крыма. Катастрофических последствий для Херсонеса это не повлекло. Катастрофа произошла у их врагов. Поселения Северо-Западного Крыма на рубеже I – II вв. пришли в запустение, в других степных крымских районах население сократилось, зато в предгорьях выросло. Археологи связывают эти события с очередным этапом передвижения воинственных сарматских племен. Спасаясь от агрессивных сарматских племен, группы скифов уходили в горы и были там ассимилированы таврами. Наряду с ираноязычными тавроскифами, разные группы которых восприняли элементы сарматской культуры в разной степени, в Крыму присутствовали и сугубо сарматские племена. Пользуясь затуханием скифского влияния в Крыму, боспорский царь Рескупорид I (правил в 68/69—123/124 гг. н. э.) успешно воевал с варварами. Боспорское царство во второй половине I в. н. э. устроило свою военную базу в цитадели Калос-Лимена. База просуществовала, предположительно, до начала II в. н. эры.

Основным населением Херсонеса и городов крымской части Боспорского царства были греки. Поселявшиеся в этих городах немногочисленные варвары быстро усваивали греческую культуру и растворялись в греческой среде. Впрочем, династия боспорских царей после смерти Митридата была сарматской, имелись также династические контакты Боспора с фракийцами. Население сельской округи приморских городов Крыма было варварским, сармато-скифским, и в большой степени зависело от городской знати греческого происхождения. Впрочем, на исторической родине греки считали городское население черноморских греческих колоний полуварварами, высмеивали их произношение, простоту нравов, суеверия, элементы варварских культов, проникших в городскую жизнь колонистов Причерноморья.

Более обособленно, чем греки-колонисты, в Крыму держались римляне. Со второй половины I в. н. э. римские гарнизоны время от времени вводились в некоторые места крымского побережья, по мере изменений политической обстановки в Крыму и на других участках имперской границы.

Римляне в прибрежных водах Крыма использовали, в основном, либурны: одно-двухъярусные гребные суда, иногда на них ставили большой парус. 50—80 гребцов и 30—50 морских пехотинцев, при свойственной этому классу судов значительной маневренности, обеспечивали высоую эффективность абордажного боя, десантных операций. 20 либурн, не самых крупных, могли перевезти целую когорту римской армии (около 600 человек). Эти корабли прекрасно себя зарекомендовали в действиях против пиратов.

В середине II в. н. э. в Херсонес и его окрестности были введены солдаты V Македонского легиона, а через несколько лет их сменила вексилляция (особый отряд, подразделение, выделенное из более крупного подразделения, для разведки, гарнизонной службы или выполнения других задач) I Италийского легиона, во главе с военным трибуном.

Во II—III вв. н. э. один из крымских римских военных лагерей был многие годы на большом отдалении от Херсонеса – в среднем течении р. Альма, на территории современного села Заветное, Бахчисарайского района. В этом лагере римские солдаты XI Клавдиева легиона так основательно обустроились, что даже развернули производство стекла.

Вероятно, в 173—174 гг. н. э. в Крым прибыл с военным отрядом Т. Аврелий Кальпурниан Аполлонид, объединил римские гарнизоны в Крыму под единым командованием и разгромил угрожавших Херсонесу варваров. Сразу после этих событий либо с рубежа I—II вв. н. э. вексилляции на Крымском полуострове формировались, в основном, на основе военнослужащих XI Клавдиева легиона. Кроме легионеров, во II в. н. э. в Крыму появилось много вспомогательных подразделений, находившихся в оперативном подчинении XI Клавдиева легиона. В частности, среди таких вспомогательных частей были кавалеристы I алы (конного подразделения) Атекторигианы.

Римляне размещались не только в самом городе Херсонес, но и на находившейся за его пределами Северной стороне современной территории г. Севастополь, на высоте Казацкая и гребне Сапун-горы и на территории современной Балаклавы. Гарнизон расположенной в Балаклаве крепости насчитывал несколько сотен человек и поддерживал связь с башней, находившейся на высоте Казацкая, и с другими постами оборонительной системы. В случае наступления врагов на Херсонес с востока, вдоль юго-восточного склона Сапун-горы, гарнизон мог нанести фланговый контрудар. Кроме того, крепость преграждала самый удобный путь с суши, с севера, к Балаклавской бухте. Эта крепость была вынесена довольно далеко за линию небольших укреплений и сторожевых постов, окаймлявших принадлежавшую херсонеситам сельскохозяйственную территорию. Такие крепости, находившиеся чуть дальше за пределами лимеса (границы), были очень характерны для имперского пограничья того времени. Удобная Балаклавская бухта использовалсь для стоянки римских военных кораблей.

Формально этот херсонесский укрепрайон принадлежал со второй половины II в. н. э. не имперскому лимесу, а пограничью союзного, формально независимого, хотя фактически и очень зависимого, государства Херсонес. Но на деле римские военные действовали здесь так, как на собственно имперских границах.

Крупной римской крепостью на крымском берегу стал Харакс на мысе Ай-Тодор. Его гарнизон составлял, вероятно, до 500 человек. Римляне то вводили сюда войска, то эвакуировали их. Харакс служил и маяком, и дозорным пунктом. Главным предназначением этой крепости была борьба с морским и сухопутным разбоем тавров: римляне боялись повторения событий 49 г. н. э., когда тавры вырезали множество воинов, потерпевших кораблекрушение. Римские легионеры изготовили глиняные водопроводные трубы и провели со склонов Ай-Петринской гряды воду в крепость, построили казармы, термы, мощные оборонительные стены. С севера вход в крепость прикрывали двухбашенные ворота. Паровое отопление согревало мозаичный пол. Помещения были украшены рельефными изображениями. Судя по обилию найденных женских украшений, в крепости Харакс жили и женщины. Здесь обнаружены также медицинские инструменты, распространенные в Древнем Риме.

С Южного берега Крыма в глубину полуострова, в том числе к Херсонесу, римские легионеры ходили через перевал Шайтан-Мердвень (Чертова лестница) и сделали эту древнюю горную тропу более удобной.

К сожалению, историкам почти ничего не известно о подробностях военных действий римлян против варваров в Крыму II в. н. эры. Остается реконструировать тактику римских войск этого периода для крымского театра военных действий, основываясь на тех источниках, которые относятся к военным кампаниям, проводившимся в соседних регионах. Офицер Флавий Арриан оставил очень ценные свидетельства в своей «Диспозиции против алан». Это инструкция, которую он написал в 135 г., готовясь к битве с воинственными конниками алан, в Каппадокии (Малая Азия, территория современной Турции).

Арриан советовал для продвижения в походном порядке использовать следующее построение. Впереди конные разведчики, по двое; за ними – конные лучники; за лучниками – другие вспомогательные кавалерийские соединения, тоже построенные по два. За кавалерией должны следовать пехотные части, построенные по 4 тяжеловооруженных воина в ряд, прикрытые вперед лучниками, а по флангам – всадниками; позади пеших воинов – отборные всадники, кавалерийская элита; затем – всадники, входящие в легионы; следом – повозки с катапультами (торсионные машины, метавшие тяжелые стрелы, расчет состоял из 11 человек), в качестве тягловой силы использовались обычно мулы); затем – группа высших офицеров, командование всего войска, за ними – лучшая когорта, причем двойная (около 1 200 человек), набранная из самых образованных, знатных и рослых (172—178 см вместо обычных для римлянина 165 см) воинов, построение по 4 в ряд, впереди идут дротикометатели; за двойной когортой – еще несколько подразделений пеших воинов; за ними – обозы; замыкает войско на марше вспомогательная кавалерийская часть; по флангам войско сопровождают параллельным курсом кавалеристы, построенные в один ряд.

Придя на место битвы, пехотинцы начинают вооружаться, расчехлять щиты, делать другие приготовления, причем молча, а кавалеристы должны выстроиться по периметру лагеря, чтобы прикрыть пехотинцев от возможного нападения. Далее, для битвы, войско должно выстроиться, по мысли Арриана, следующим образом.

Левое крыло (половина построенного войска от левого края фронта до середины), состоящее из пехотинцев-союзников, занимает позицию на возвышенности; тяжеловооруженные воины стоят впереди дротикометателей, а последние кидают дротики поверх голов передовых рядов.

Правое крыло строится на другой возвышенности, причем союзники-лучники ставятся на самый дальний край правого крыла. Впереди лучников – лучшая когорта, италийские легионеры.

Основной массив пеших легионеров войска находится во внутренних, ближайших к центру фронта, участках левого и правого крыла. В первых четырех шеренгах этой центральной части – воины с пилумами, особыми копьями. Пилум снабжался длинной, до метра, втулкой из мягкого металла. Когда такое копье попадало в щит противника, то мягкий участок копья гнулся, копье повисало, торча в щите, лишая щитоносца маневренности, а метатель мог в рукопашной еще и ударить ногой по свисающему со щита копью, оттянув щит противника вниз этим ударом и довершив дело нанесением удара мечом по открывшемуся торсу противника. Сгибание пилума было хорошо еще и тем, что враг не мог метнуть его обратно в строй римлян, то есть оружие это было одноразовым. У легионера имелось обычно по два пилума в бою. Арриан советовал метать пилумы в атакующих аланских всадников, чтобы и коней испугать, и всадникам сковать движения или нанести ранения. Поочередно с шеренгами метателей пилумов, Арриан велел поставить четыре шеренги пехотинцев с другими копьями, пригодными и для метания, и для ближнего боя. Девятой шеренгой «за ними пусть будет шеренга пехотинцев-лучников: те, кто из нумидийцев, киренцев, боспорцев и итуреев» [6].

Позади, вдоль всего боевого построения, должны стоять катапульты и открывать огонь при приближении врагов. Катапульты в римской армии имперского периода применялись разного «калибра»: известны стрелы длиной и 70, и 120 сантиметров. Дальнобойность таких машин – 300—340 метров. Против крупных масс конницы, атакующей в плотном строю, как это делали аланские катафрактарии, стрелы катапульт были весьма эффективным оружием.

Позади фаланги должны находиться также и конные лучники, чтобы стрелять поверх голов пеших воинов. Далее сзади, вдоль всего войска, – кавалерийские части.

Место главнокомандующего, то есть свое, Арриан для этой битвы определил сзади в центре, а обычно в римском войске полководец находился на правом фланге.

Арриан: «Когда они так построятся, пусть будет молчание до тех пор, пока враги не приблизятся на расстояние выстрела; а когда они приближаются, то теперь всем, как можно сильнее и страшнее, издать клич <…> и притом пускать стрелы и камни из машин и еще стрелы – из луков, а копьеносцы пусть метают копья <…> Также пусть несутся камни во врагов от союзников с возвышенностей, и вообще пусть метание будет отовсюду, как можно гуще, для замешательства коней и гибели врагов. И есть надежда, что, из-за невыразимого множества снарядов, атакующие <…> более и не приблизятся к пешей фаланге; а если всё же приблизятся, то, уперевшись щитами и подперев их плечами, надо выдержать это нападение, как можно упорнее, напирая на них, как можно сильнее, наиплотнейшей сомкнутостью трёх первых шеренг; четвертая же шеренга пусть метает поверх голов копья, а третья пусть беспощадно разит или метает контосы (Скорее всего, под контосами имеются в виду пилумы. – Прим. авт.) и в лошадей, и в их всадников. А когда враги будут отражены, то, если бегство станет очевидным, пусть расступятся именно пешие шеренги и атакуют всадники не целыми отрядами, но половинами их; первыми же пусть будут построены те, кто первыми и станут атаковать. Вторые же половины пусть последуют за атакующими также в строю, но не придаваясь полному преследованию, с тем, чтобы, если бегство станет сильным, следовать за первой погоней своими неутомленными конями, а если со стороны врагов некий поворот случится, то напасть на повернувших. Одновременно и армяне-лучники, атакуя верхом, пусть стреляют, чтобы не дать повернуться обратно бегущим, и копьеносцы-гимнеты бегом пусть следуют; и пеший строй пусть более не остается на своем месте, но выступает вперед быстрее, чем шагом, чтобы, если преследование столкнется с каким-то большим сопротивлением со стороны врагов, снова быть ему защитой впереди всадников. Вот такое пусть происходит, если после первого нападения бегство овладеет неприятелями, а если, повернув по кругу, за крылья проскакать они захотят (Окружить. – Прим. авт.), то надо растянуть еще на большие возвышенности крылья самих легковооруженных стрелков; поскольку я не признаю, что враги, увидев, как ослабли крылья от растяжения, когда-либо прорвутся через них и прорубят пехоту. Итак, когда они окружают оба или одно крыло, то теперь неизбежно поперечными у них станут кони, поперечными же – контосы. Именно тогда пусть бросятся на них всадники, сражаясь более не метанием, но своими спатами (обоюдоострый колющий меч, с клинком длиной 60—80 см, шириной 4—5 см. – Прим. авт.), а иные – секирами» [6].

Конечно, в Крыму римляне не оперировали такими большими массами своих воинов, как вышеописанное войско Арриана. Максимальная общая одномоментная численность их подразделений на Крымском полуострове во II—III вв. н. э. едва ли превышала 2 000 воинов. Но большинство элементов тактики, а тем более вооружения, были, скорее всего, примерно такими, как описано в «Диспозиции…» у Арриана.

Добавим еще несколько слов о вооружении и тактике. Кавалерия у римлян была развита довольно плохо, римские легионеры не использовали стремян и не подковывали лошадей. Марш-броски на большие расстояния они не практиковали, это преимущество сарматской конницы.

Кроме пилума, важной деталью вооружения воина был знаменитый меч гладиус. Длина клинка – 50—60 сантиметров. Смертельные удары наносились, в основном, уколом, а рубящие считались вспомогательными, предварительными. Изготавливался, в основном, из железа. Наиболее часто и эффективно применялся тяжеловооруженными воинами, для боя в строю фаланги. Носили его в ножнах на перевязи, справа (в левой руке был щит). Офицеры носили меч слева, а на правой стороне – кинжал. Отличительной деталью в облачении офицеров были поножи.

Шлемы с конца I в. н. э. преобладали железные, полусферические, с горизонтальным ребром жесткости, вроде козырька в надлобной части. Эта деталь защищала лицо от нисходящего удара. Еще более выступающий козырек был на шлеме сзади, защищая шею. По бокам к шлему приделывались наушники и нащечники. Конфигурация всех этих деталей была разнообразной, в зависимости от моды, от мнения того или иного полководца. Оставался неизменным лишь принцип – стальная полусфера. Гребни, известные по картинам и фильмам, прикрепляли к шлему, вероятно, на парадных церемониях. Сам шлем надевали редко: только непосредственно перед боем. В остальное время его носили прикрепленным ремешками к торсу.

Римские щиты с конца I в. н. э. были примерно одинаковыми по размеру и форме: прямоугольные, немного выгнутые, как часть цилиндра; высота – 125 см, ширина – 75 см, вес – от 5,5 кг. Щит был сделан из легких досок, обшитых полотном и толстой кожей, кромка щита обита металлом; в центре внешней стороны – металлическая выпуклая накладка умбон. Умбон легко снимался, на внутренней его стороне хранили бритву, деньги, другие мелкие вещи, тут писали имя владельца щита и номер (название) военной части. Умбон служил также центром композиции из металлических или деревянных художественных накладок на щите, изображавших змей, молнии, ветви и прочие символические элементы, по которым можно было иногда понять принадлежность к тому или иному подразделению или верованию. И, наконец, умбон выполнял боевую функцию: им можно было нанести удар противнику, умбон также усиливал защиту для руки воина, державшей щит. На задней стороне щита имелась горизонтальная ручка.

Присутствие подразделений римской армии оказывало огромный психологический эффект. Опираясь на многовековую славу побед римского оружия, небольшие имперские гарнизоны, расположенные в Крыму, могли расчитывать на покорность местного населения даже при многократном количественном превосходстве войск противника. И все же главными преимуществами римлян были качество управления, вооружения и военной подготовки – высокий профессионализм регулярной римской армии.