Читать книгу Эскизы - Илья Бомштейн - Страница 3

Рыхловатость намокшей земли,

Озон, предающий свежесть

Во-

зду-

ху…

Мама ребёнку: «Гуляй, не шали!», —

Счищает с лука

Ше-

лу-

ху…

Ребёнок по лужам топ-топ,

Топ-топ…

Радуга,

Солнце,

Весна.

Горные хребты – остовы

Древних чудовищ,

Незримость канвы,

Угрюмость полчищ…

По серпантину горных дорог,

Покрытых асфальтом,

На попутках до города – вниз.

С бутылками, в которых плещется вода.

Из горного ручья:

Как приятно ощутить её вкус

И вспомнить чувство покоя

Во время прогулки в горах,

Сидя в своих четырёх стенах.

Менялось многое:

Эпохи, люди, власть,

Критерии, параметры

И стили.

Но только лишь,

Заря над лесом занялась,

И сразу понял —

Ничто не изменилось:

Сачок и банка,

Удочка, наживка.

Речушка,

И босой мальчишка,

Всё так же вдоль неё бежит…

Гром грохотал,

Как будто, кто-то

Гневные слова

Произносил.

Заплакал

Мальчик

От испуга —

Ведь в старом доме,

В комнате с высоким

Потолком так страшно

Оставаться одному,

И каждый скрип,

И каждый шорох,

И даже собственная тень,

Которая становится

Видна при вспышках,

Внушали страх

Ребёнку.

Но наступил рассвет,

И с криком: «Мама, Папа! Утро!», —

Бежит скорее к ним.

Всё хорошо…

Риск быть упавшим

За борт корабля,

Окупится для

Тех, кто остался,

Не струсил на нем,

Солнечным завтрашним днем.

Зубцы колес, что

Вертятся в часах

Перемололи все —

И стыд, и страх,

И нас,

И каждую судьбу

Зажали жизнью в клещи.

Мы в мире существуем,

Как ношеные вещи.

Пустое содержанье слов —

Не снять и не разжать

Оков, сковавших

Бывшие надежды,

Но так уж повелось,

Что сколько не

Меняй одежды —

Ты не избавишься

От снов.

Раскатанный тестом

По плоскости

Кем-то в переднике

Драном, спасся

От собственной

Косности, став

В бесконечности

Планом. Чувствую

В сердце загубленном,

Разве что самые малости.

В мире моем перекупленном

Много не сбывшейся радости…

Вернуть не в силах ничего,

Не надо больше огорчаться,

Не стоит счастья твоего,

Ни памяти, ни слов.

Ненастья

Избежать легко,

Когда и следа в сердце

Ты не оставишь от него.

На берег волна за волной

Разноцветные камни выносят.

Под солнцем палящим

Становятся серы,

Как и портьеры, что

Ото дня меня прячут…

Мечась между правдой

И смыслом,

С надетым на шею

Прошедшего, опыта

Лет коромыслом,

Ощущая себя

Подвешенным к небу,

Протягиваю руки

К только что

Вынутому из печки,

Горячему хлебу…

Пропал в проводах телефонов,

Забыл, как пишутся письма.

Для разговоров

С тобой телефонная трубка

У уха,

Уставшего от тишины,

Кричащей до хрипа —

В надежде лишить

Меня слуха.

Лениво утром

Поднимать веки,

Но световых потоков

Реки

Сквозь тонкую кожу

Пройдут и поднять

Все равно придется,

И не улыбнется

Та, что еще

Вчера со мной

Была, и пряча

Лицо,

Когда на безымянный

Ее надевал

Из сплава слезы

С серебром кольцо,

Тихонько вздыхала…

В сознании

зажата слабость:

чуть разожмешь, —

считай поддался, сдался,

перепутал определения.

Давит жара —

ни дуновения.

Стилем жизни

абсолютное, необъяснимое

отчуждение.

Хромает ясность языка:

на ум приходят только тех,

кто умер и стал знаменит,

изречения.

Несмотря на всеобщие

клятвенные заверения,

что переходить дорогу

в неположенном месте опасно,

перехожу там, где удобно,

что, соответственно

позволяет определить цель,

оценить мгновения.

Смысл собственного горения в том,

чтобы его теплом согреть друга, подругу:

тех, кто смотрит с тобой

в сторону одного направления.

Стечение обстоятельств

усиливает общую скуку,

веру в предопределенность.

Во всем присутствует

Некая заостренность:

в пейзажах, обстановке.

При общественного с личным

нестыковке,

ощущается бесконечность,

как при калибровке:

в конечном счёте —

равномерность.

Из-за почерка считали,

что стану врачом,

позже, из-за содержания,

что пациентом. Кругом,

как сплошная плацента,

действительность —

без розовых очков

предстала в интересном ракурсе:

некоторое время от увиденного

пребывал в своеобразном катарсисе.

Зависть и лесть, завуалированные под почтение:

вот и все, ты опять вне игры, – это слишком легко

для того, чтобы принять;

в конце концов, проще

забыть,

все свалить

на стечение

неумолимых

обстоятельств,

которые от тебя не зависят…

Меня рисовало небо

На окнах, изгибах крыш,

Большими мазками – портрет,

О котором не говоришь.

Он скрыт среди подворотен,

Среди закрытых дворов,

В иголках северных сосен,

В арках уснувших мостов.

Не ищи среди галерей,

Верениц манежных рядов,

Он скрыт внутри подсознания

Петербургских дворовых котов.

Перенести на день иль два

Проблемы, горести, заботы…

И посвятить всего себя любимым,

Пойти гулять в дни солнечной погоды,

С семьей полюбоваться видом

Неба, до безумия красивым.

Веранда, осень, столик из ротанга —

На нем лежат: блокнот, газета,

Кисет с шотландским табаком…

И кофе пряный аромат

Тоску из сердца прогоняя

Исчезнет там, под потолком.

Кусты малины около забора,

Беседка, вся увитая плющом…

Открытая бутылка крепкого кагора,

Ручей неспешный, милый дом…

И мы – полны любовного задора,

Не оставляем счастья на потом.

Венок сплету тебе из полевых цветов,

Короной пусть он будет,

Наполню жизнь твою я свежестью лугов —

Ведь сердце искренне так любит…

Мне Богом был неспослан дар —

Любить и больше не бояться.

И взмывши в небо, будто бы Икар,

Душа не хочет возвращаться.

Она парит, взирая с этой высоты

На тело, вновь обретшее свободу.

Теперь я знаю: с помощью мечты

Переживем любую непогоду.

Смотри, как птицы кружат над землею,

Как искренни движения стройных тел.

Они стремятся не к извечному покою,

А к песням, что им ветер пел,

Когда еще нас не было с тобою,

И будет петь, когда мы будем не удел.

Писать и рисовать словами

Картину, где туманный Альбион,

Измученный холодными волнами

Придет за утешением в пансион —

В нем верховодит дева с волосами

Полям пшеничным точно в тон…

Где за глубокими морями

Весь в белом дремлет бастион…

И небо вместе с тополями

Грустит под колокольный перезвон.

Весна пробудит снова все живое,

Воспрянет после сна трава…

И птичьи в небесах забавы —

Для нашей радости канва.

Строка за строкой бегут биографии

В книге Всевышнего разных людей…

Период расцвета и угасания —

Все это данность, в порядке вещей.

Давай пробежимся по утренним зря

В сандалях крылатых древних богов.

Голосу счастья нежному вторя,

Споем в унисон гимн лихих облаков.

Омой мне ноги, милый друг,

Ты видишь – я домой вернулся.

Устал с дороги, мне бы отдохнуть,

Омой мне ноги…

Омой мне ноги, милый друг,

На них скопилось множество грехов,

Которых оставляется в избытке…

Омой мне ноги, милый друг…

Омой мне ноги…

Когда портьерою тяжёлой

Закроет небо Петербург от солнца,

Согреюсь я теплом, что дарится родными,

Хранимым в сердце ревностно и нежно…

Наш город не обещаниями пустыми,

А теплотой всех тех, кто любит и любим.

Сквозь облака заря пробилась робко,

В багряном тонком пенюаре…

И смотрит как на речке лодки

Друг к другу тянутся бортами…

И омываем легкими волнами

Качается камыш…

Здесь барабанит дождь по куполам зонтов,

Здесь город, без убежища, котов,

Со взглядом флегматичным, из дворов

По вечерам слышны гитары звуки.

Из уличных лотков доносит ветер аромат

Свежайшей сладкой булки…

Здесь рай для тех, кто меланхолии готов

Отдать себя в доверчивые руки.

Старинный особняк, стоит плющом увитый,

В нем свет полвека не горит.

Зачехлена давно вся мебель…

Покрытый пылью весь камин

Давно забыл, как весело трещит

Огонь и скачет по поленьям.

Заброшен дом, но в памяти хранит

Всех тех, кто в нем войной был убит.

Разбита ваза – неосторожный взмах.

Разбита ваза – не любоваться ею боле.

Разбита ваза – не вопрошай: «доколе?»

Я буду помнить этой вазы крах.

Давай откроем все что есть

В жилище нашем скромном окна,

Ведь в воздухе витает радости – не счесть,

А солнце нарисует нам полотна.

Ну вот и грянул первый гром:

Моргают лампы, ливень проливной.

Давай послушаем, отложим на потом

Все разговоры. Ветер кочевой

Несет нам запахи дороги и озона…

Давай достигнем точки нулевой…

Посмотрим, как пройдет колонна

Воды холодной дождевой.

Стволы корабельных сосен

Как иглы проткнули ткань неба,

И шьют узоры из белого

Пуха и лучика света.

Гляди, как прекрасны в предутренний

Зажжёные звёздами свечи.

В жизни – пружине закрученной,

Счастье – не так уж далече.

Смотри, как дорога стелется.

В скалах прорублен туннель.

В счастье земное мне верится —

Душу спасает купель.

Мы путь проложим свой сами

Сквозь тернии ночи и дня…

Не склонившись пред полночи псами —

Судьбы оседлаем коня.

Придём мы к тебе с покоянием,

Прости нам дурные грехи —

Искупили их все расстоянием

К тебе, чобы, Отче, придти.

Искомое – здесь, оно рядом.

В пыли дорожной, в канаве,

В луже на детской площадке,

На любовно взрощенной грядке.

Любить и ценить то, что видишь,

То, что было, что есть, что будет —

Это счастье строкой не опишешь,

Это счастье душа не забудет.

Сквозь серое рвётся зелёное —

И тянется к светло-жёлтому…

Но надежды разрушит отбойное,

Крошащее серое истово.

Как нас облегает исподнее,

Нежное и сумасшедшее,

Так вырастает новое.

Дабы сменить ушедшее…