Читать книгу Ланселот и Гвиневра - Илья Борисович Пряхин - Страница 2

Группа набралась спонтанно и состояла в основном из незнакомых друг с другом людей. Некий «профессиональный гид-альпинист с многолетним опытом восхождений на Кавказе и Памире» разместил на одном из тематических интернет-форумах объявление о том, что готов оказать услуги инструктора-проводника при восхождении на Эльбрус с севера группе до 7 человек. Услуги оказываются бесплатно при условии, что участники берут на себя оплату проезда и питания инструктора.

Зная, как могут встретить горы случайных и неподготовленных людей, Сергей не любил подобные сборища в походах за непредсказуемость поведения участников, вероятное отсутствие дисциплины и неподтвержденный опыт гида. Но сходить с севера хотелось давно, других вариантов не оказалось, и, решив, что в крайнем случае он вполне может отделиться от группы и действовать автономно, Сергей отправил заявку.

В первые дни, пока забрасывались на поляну Эммануэля, прогуливались на источники Джилы-су и поднимались на стоянки «Северный приют», стояла отличная погода и в конечном успехе никто не сомневался. Группа, вопреки опасениям, оказалась вполне дееспособной, а гид Андрей действительно имел немалый опыт серьезных восхождений.

После однодневного отдыха на «Северном приюте» Андрей объявил на завтра акклиматизационный выход к скалам Ленца с последующим возращением для ночевки в лагерь, после чего группа будет готова при наличии погоды выйти на восхождение.

С утра, еще до общего подъема, дежурные разожгли горелки, приготовили нехитрый завтрак – растворимая каша из пакетиков, чай и галеты с плавленым сыром, – и в девять часов группа, повязавшись в связки для прохождения опасного участка скрытых трещин и положив в маленькие рюкзачки лишь термосы с чаем, тюбики с солнцезащитным кремом и легкий перекус, начала подъем по леднику. Поднимавшееся все выше солнце щедро поливало огромное ледяное поле яркими лучами, которые, отражаясь от ровной сверкающей поверхности, пытались слепить даже сквозь светозащитные фильтры очков. Впереди контрастной черной полосой на фоне белого льда выделялись скалы Ленца – узкая каменная гряда, тянувшаяся к куполу Восточной вершины. Абсолютное безмолвие этого сказочного мира нарушали лишь хруст льда под зубьями кошек и тяжелое от воздействия высоты дыхание людей.

До скал оставалось совсем немного, и уже был хорошо различим большой деревянный крест, установленный на крайнем валуне гряды в память о погибших на Эльбрусе альпинистах, когда налетел первый порыв несильного пока ветра. По поверхности льда с тихим шорохом пронесся тонкий слой снежной пыли; вершина, видная как на ладони еще несколько минут назад, вдруг оказалась покрыта шапкой плотных белых облаков, непонятно откуда взявшихся на чистом небе. Спереди донесся деловитый окрик Андрея, в котором пока не слышалось тревожных ноток:

– Эй, вторая связка, не отставать! Похоже, сейчас подует всерьез, дойдем до скал – там укроемся.

Сергея всегда поражала скорость, с которой может меняться погода в горах. После первого робкого порыва прошло не более пяти минут, а в ушах уже стоял вой ураганного ветра; небо исчезло за слоем несущейся снежной мути; мелкие снежинки вместе с поднятыми с поверхности колючими кусочками льда больно секли лицо; видимость упала так, что уже не было видно впереди идущего, а каждый шаг давался с трудом, как при движении по морскому дну.

Добравшись до ближайшей скалы, группа, словно стадо испуганных овец, сбилась в плотную кучку в небольшой выемке на подветренной стороне, где пурга по крайне мере не сбивала с ног, и не нужно было постоянно сгибаться для преодоления встречного напора. При разговоре приходилось кричать, чтобы за ревом ветра тебя смог услышать даже стоящий рядом человек. Стараясь докричаться до всех, Андрей начал отдавать команды короткими (на длинные не хватало дыхания) фразами:

– Выше не пойдем. Там еще хуже. Отдых пятнадцать минут. Можно попить чай. Потом валим отсюда вниз. Идти будем так. Я ведущим в первой связке. Серега, перевяжись, поменяйся местами с Ингой. Пойдешь замыкающим во второй. Инга, задача – не отстать от первой связки. Свободный конец веревки пристегни. К системе Витька – он замыкающий в первой. Теряться здесь нельзя. Это все надолго. Отстанете – убредете, никто не найдет.

Уходить из-под скалы, дающей хотя бы частичную защиту, всем очень не хотелось, но уже через полчаса спуска ветер начал быстро слабеть, а видимость заметно улучшаться. Под горку шли быстро, не останавливаясь на отдых, а когда вокруг прояснилось настолько, что стала видна обширная морена с разноцветными пятнами палаток, у всех, казалось, открылось второе дыхание. Горная погода вновь демонстрировала свою капризную избирательность. Когда, сбросив не более восьмисот метров высоты, группа сошла с ледника и ступила на крайние камни морены, в природе царили тишина и покой: было абсолютно безветренно, а солнце стало заметно припекать даже сквозь затянувший небо полупрозрачный слой сероватой мутной взвеси. Но там, откуда они только что спустились, половина ледника, скалы Ленца и сама вершина были плотно затянуты облаками, которые отсюда казались неподвижными и вполне безобидными. Эльбрус сегодня был явно не в настроении, надежно загородившись от непрошеных гостей мощным снежным зарядом.

На стоянках располагалось сразу несколько команд, морена была довольно плотно уставлена палатками, от небольших площадок, расчищенных от камней и огороженных от ветра невысокими каменными ограждениями, доносились приглушенные голоса, шипение горелок под котелками, стук алюминиевой посуды и шорох вскрываемых целлофановых пакетов. Царила обычная для штурмовых лагерей в период плохой погоды атмосфера скуки и вынужденного безделья, но внимательный наблюдатель без труда заметил бы в поведении людей признаки напряженного ожидания: обитатели лагеря то и дело бросали короткие беспокойные взгляды то в сторону закрытой облаками вершины, то на красно-синий вагончик МЧС, установленный на границе ледника. Около трех часов ночи, когда еще стояла отличная погода, и вершина четко просматривалась на фоне звездного неба, две небольших группы вышли на восхождение. По всем расчетам, к моменту начала пурги они вряд ли успели зайти на гору, и если стали спускаться сразу, как только испортилась погода, уже должны были вернуться. Эмчеэсовец из дежурной смены стоял около вагончика с биноклем в руках, пытаясь хоть что-то разглядеть в закрывавшем гору сплошном тумане. Из висевшей у него на поясе рации периодически раздавались заглушаемые треском помех короткие доклады, которые давали понять, что на противоположном, южном склоне, где пролегал классический, самый массовый маршрут восхождения, обстановка весьма напряженная и вовсю идет поиск сразу нескольких заблудившихся групп.

– Ну что, народ, – сказал Андрей, внимательно глядя на закрывавшую вершину облачность, и в голосе его не слышалось особого сожаления. – Похоже, в этот раз горы не будет. Ночью, конечно, посмотрим на обстановку, если появятся просветы, может и попробуем. Но вообще-то маловероятно – обычно Эльбрус так закрывается на несколько дней. Дежурным завтра подъем в час, будите меня, а там – или спим дальше, или общий подъем и выход в два. Все, пока отдыхать. Дежурные – займитесь обедом.

Все уныло побрели к палаткам, усаживались на камнях, неторопливо отстегивая от ботинок кошки, стягивая страховочные системы и снимая теплые куртки.

Примерно через полчаса притихший лагерь охватило вдруг радостное оживление, послышались возбужденные голоса:

– Вон они! Идут.

– Где?

– Да не туда смотришь. Вон, левее, скальный выход – два валуна, от них трещина еще вверх тянется, чуть правее трещины смотри.

– Сколько их? Пять, шесть… семеро. Все, значит.

Когда вырвавшиеся из туманной западни люди – запорошенные снегом, с плотно натянутыми на головы капюшонами, с лицами, закрытыми запотевшими масками и побеленными инеем балаклавами – устало добрели до морены, их встречали уже почти все обитатели лагеря. Каждому вернувшемуся по традиции вручали дымящуюся кружку c крепким горячим чаем, и конечно, засыпали вопросами: докуда удалось подняться, в каком месте накрыло, как нашли дорогу назад?

Стоя чуть в стороне, Сергей наблюдал эту сцену с легкой удовлетворенной улыбкой, когда сзади послышался шорох камней под чьими-то осторожными шагами.

– Слышь, Серега, поговорить с тобой хотела.

Инга подошла, встала рядом, рассеянно глядя на вернувшихся с горы альпинистов.

– У тебя билет в Москву на двадцать пятое?

– Да. Если завтра не прояснится, будем спускаться на поляну, оттуда на послезавтра машины заказаны до МинВод. Обидно, конечно. Я всегда говорил: один резервный день на погоду – слишком мало, два-три дня по любому надо закладывать. Но раз уж так все спланировано – ничего не поделаешь.

– Я хочу зайти на эту гору, – произнесла Инга спокойно.

– Не ты одна, – усмехнулся Сергей. – Только гора, похоже, это желание не разделяет.

– Я должна зайти на эту гору, – в голосе появилось сдержанное нетерпение человека, вынужденного объяснять прописные истины. – Я шла сюда, чтобы взойти на Эльбрус и не собираюсь возвращаться назад ни с чем.

Он повернул голову, посмотрел на девушку уже с явным любопытством.

Так же как и Сергей, она была из Москвы, тоже присоединилась к туру в одиночку (кроме них двоих группу составила компания приятелей из Челябинска), в походе была общительна, активно участвовала в травле анекдотов и баек на стоянках, с готовностью исполняла обязанности дежурной по лагерю, на тяжелых переходах беспрекословно следовала командам гида. Судя по всему, горного опыта у нее не было, но азы техники перенимала быстро (вязку основных узлов освоила за несколько минут), на камнях и в кошках на леднике держалась уверенно, под рюкзаком с непривычки не стонала. В ней была заметна хорошая физическая подготовка, и чувствовался жесткий упрямый характер. О себе она старалась особо не распространяться, и по нескольким случайно оброненным фразам стало понятно лишь то, что работает она в какой-то финансовой компании, замужем и муж, не разделяющий ее тяги к активному отдыху, вполне обеспеченный человек.

Почти с самого начала похода Сергей порывался выказывать Инге ненавязчивые знаки внимания, поиграть с ней в легкий флирт, в котором считал себя признанным профессионалом, но к немалому удивлению обнаружил, что годами отточенная техника в этом случае дает позорный сбой. Никогда не испытывавший проблем в общении с женщинами, поверивший в достижимость любой цели и привыкший к быстрым победам, в случае с Ингой он, словно неопытный юнец, внезапно почувствовал робость и давно забытое ощущение неуверенности в себе. В ее открытом и не по возрасту проницательном взгляде ему чудилась легкая снисходительность женщины, привыкшей к мужскому вниманию, многое испытавшей и потому видевшей насквозь каждого из вьющихся вокруг нее мужчин.

Но сейчас во взгляде Инги не замечалось ни снисходительности, ни высокомерия, ей явно что-то понадобилось от Сергея, и она была готова добиваться задуманного любыми способами.

– Должна зайти, значит? Ну что ж, похвально. – Сергей наконец-то почувствовал свое превосходство над этой излишне независимой девицей. – В горах, как я понимаю, впервые?

– Это сейчас не имеет значения, – поморщилась Инга.

– Имеет, – терпеливо разъяснял Сергей. – Здесь не мыслят категориями «Я должен зайти на гору». Здесь есть два вопроса: «Смогу ли я зайти?» и «Пустит ли гора?». С первым вопросом у тебя, похоже, проблем не возникнет, зато как все выглядит, когда не пускает гора, ты сегодня узнала. Тебя понравилось? Еще туда захотелось?

– Сереж, ты меня не так понял. – Она легонько, двумя пальцами взялась за отворот его куртки, смотрела снизу вверх широко отрытыми просящими глазами. Нотки упрямства в голосе исчезли, тон стал вкрадчивым и почти нежным. В один неуловимый момент независимая, уверенная в себе девица превратилась в робкую девушку, отчаянно нуждающуюся в помощи. – Я же не отмороженная на голову – лезть в такую пургу. Я просто хочу еще подождать, вдруг погода будет. Понимаешь, завтра все снимутся и пойдут вниз, а я хочу остаться, хочу поймать шанс. А у тебя палатка своя, Димон с Игорьком к другим переберутся в случае чего, им внизу на поляне уже без разницы будет. А у меня палатки нет, да и одна идти боюсь, хочется, чтобы кто-то опытный рядом был. А ты ведь много в горах ходил, и этот маршрут знаешь. А, Сереж? В раскладке продукты еще остаются, мне дежурные сказали, на пару дней нам точно хватит. А билеты пропадут – плюнь. Давай так: ты тут со мной остаешься, и на гору вместе сходим, а билеты потом я куплю обоим, рассматривай это, ну, как благодарность за помощь что ли.

– Да я и сам могу себе купить, – пробормотал Сергей, немного сбитый с толку этим ласковым напором, в котором трезвый расчет продуманно сочетался с откровенной лестью и отчаянной женской мольбой. – Не в этом дело.

Сергей быстро сдавался. Глядя в широко раскрытые, кажущиеся сейчас по-детски наивными глаза, он уже знал, что сделает все, о чем попросит эта чуть взбалмошная, но такая, по сути, беззащитная и мило романтичная девчушка. Однако соглашаться слишком быстро не хотелось, надо было хоть чуть-чуть поддержать марку.

– Ну, не знаю, если только на пару дней, то в принципе, можно подумать.

– На пару, Сережа, конечно, на пару. Дольше я и сама не останусь. Сидеть тут, погоду ждать – от скуки загнешься.

Из лагеря вышли в два часа. Неправдоподобно низкий, черный купол неба был густо усыпан яркими, кажущимися сейчас совсем близкими звездами. На фоне этой звездной россыпи контрастно выделялся купол Восточной вершины, вокруг которого темными сгустками висели несколько небольших облаков.

Сергей шел первым и, зная, что надо спешить (погода вокруг господствующих вершин традиционно портится во второй половине дня, а значит, не позднее часа уже нужно будет начать спуск), сразу же взял довольно бодрый темп. Инга не отставала – он ни разу не ощутил сопротивления натянувшейся веревки, – и, судя по звуку врубающихся в лед кошек, шла, как учили – ровным размеренным шагом, не нарушая ритма и не сбивая дыхание.

Остальная группа ушла вниз накануне, когда гора по-прежнему была безнадежно закрыта облаками, и ждать погоды дальше означало опоздать на свои рейсы. И хотя дежурный эмчеэсовец еще с вечера предупредил всех обитателей лагеря, что прогноз на ближайшие дни неутешительный, ночью, увидев звездное небо и почти открытую вершину, Сергей с Ингой, не колеблясь, решили пробовать сегодня.

После того, как благополучно миновали участок трещин, подъем стал заметно круче, пришлось сбавить темп и сделать более частыми остановки для короткого отдыха.

Когда подошли к нижней границе скал Ленца, восточная сторона горы уже окрасилась розовым светом, встречая восходящее солнце. У той же скалы, за которой два дня назад безуспешно пытались укрыться от ветра, решили сделать большой привал. Разместившись под каменным навесом, сняли налобные фонари, сменив их солнцезащитными масками, достали термосы с чаем.

– Как самочувствие? – спросил Сергей, отвинчивая крышку термоса.

– Нормально. Только голова побаливает, виски ломить стало.

– Это от высоты. Легкие симптомы «горняшки». Плохо, что так рано началось, мы сейчас примерно на четыре пятьсот, значит, еще тысячу сто набирать. Боль пройдет теперь только на спуске, так что потерпеть придется. Если станет хуже – голова закружится или затошнит, не молчи. С «горняшкой» не шутят, скрутить может не по-детски, надо сразу вниз валить.

Сергей поднялся, с кружкой в руках выбрался из-под тени скалы, посмотрел в сторону вершины.

– Кажется, облаков наверху прибавилось. И нижняя кромка вроде опустилась, нехороший признак.

Словно в подтверждение его слов по ровному фирну прошелестели волны икристой снежной пыли, закрутившись у границы скалы в воронки маленьких бесшумных смерчей. Первый легкий порыв, будто играясь, мягко подтолкнул в грудь.

– Все, Инга, подъем. Засиживаться некогда. Идем до верхней границы скал, там решим по погоде. Если скажу: вниз – никаких протестов. Договорились?

…Они поднимались по становившемуся все более крутым склону уже больше двух часов. Справа тянулся, то возвышаясь неприступной стеной, то почти сливаясь с поверхностью, угрюмый скальный массив. Ветер усилился, но серьезных проблем пока не создавал. Облака, наседавшие сверху на вершинный купол, казались не слишком плотными, и Сергей все еще не терял надежды найти путь к цели, ориентируясь по уклону поверхности.

Но по мере приближения к нижней кромке облачности, когда альпинисты стали постепенно погружаться в рваные быстро летящие хлопья белесого тумана, видимость заметно уменьшилась. Сергей пожалел, что решил не брать с собой на всякий случай палатку, поленившись тащить ее на себе, и в очередной раз вспомнил о неблагоприятном прогнозе на вторую половину дня.

Инга шла намного тяжелее, чем в начале пути. Она чаще просила остановки для отдыха, и каждый раз после такой остановки начинала движение с явным усилием, механически переставляя ноги, и даже не пытаясь помочь себе ледорубом, безвольно волочившимся за ней на темляке. Сергей несколько раз предлагал ей повернуть назад, но в ответ видел лишь упрямое мотание головой.

Сквозь не очень густую пока ватную пелену облаков Сергей явственно разглядел метрах в двухстах впереди конец хребта. Значит, они поднялись почти на пять двести и теперь, лишившись последнего ориентира в виде тянущихся справа скал, должны будут набрать еще более четырехсот метров по круто забирающей вверх и уже почти невидимой снежной целине.

Примерно через десять минут, Сергей понял, что до вершины им сегодня не дойти, – усилившийся ветер сбивал дыхание, впереди исчезли последние просветы, и видимость упала до нескольких метров. Он вспомнил о расположенной на седловине хижине-приюте, построенной когда-то командой Red Fox специально для тех, кого на Эльбрусе застанет непогода, и прикидывал, как лучше поступить: быстро уходить вниз, пытаясь найти дорогу к лагерю, или, траверсировав вправо восточный купол, выйти к седловине и укрыться в хижине, когда натянувшаяся веревка резко дернула его назад, едва не повалив с ног.

Сергей быстро обернулся. Инга сидела на коленях, чуть заметно раскачиваясь из стороны в сторону, заторможено, словно во сне, загребала руками снег, подносила его к лицу, запихивала в рот, тут же сплевывая большими слипшимися кусками и вновь опуская руки за новой порцией.

– Инга, не надо!

Сергей подбежал к ней, опустился рядом на колени, схватил ее за руки.

– Инга, не надо этого, снег не поможет, им жажду не утолишь.

Он сбросил с плеч свой маленький штурмовой рюкзак, откинул клапан, достал термос.

– Пить хочешь – это нормально. Обезвоживание быстрое от высоты и нагрузки. Сейчас чаю попьем и вниз двинем. Внизу все пройдет – и головная боль и жажда.

Пока он наливал из термоса чай, она сидела, не шевелясь, безвольно опустив руки в снег. Ему пришлось взять ее за руку, вложить в рукавицу дымящуюся кружку, помочь поднести к лицу.

– Пей, Инга, ну?

Она сделала несколько больших судорожных глотков, явно обжигаясь, но даже не морщась от этого.

– Вот, хорошо, – подбадривал ее Сергей. – Допивай, я тоже сейчас хлебну и быстренько вниз. Тут больше нечего делать – пропадем. Ничего, под горку веселей пойдет, живо доскачем.

– Я никуда не пойду.

Рев ветра наполовину заглушил ее слова, и Сергей легко убедил себя в том, что ослышался. Он налил в свою кружку чай и наслаждением глотал темную горячую жидкость. Инга все так же сидела, не шевелясь, уже не раскачиваясь, и густой снег быстро превращал ее в неподвижного белого истукана. Сергей вдруг почувствовал сильное раздражение от того, что не может видеть ее глаз, скрытых за широкой солнцезащитной маской с зеркальным напылением.

Допив чай, он быстро убрал в рюкзак термос и обе кружки, опираясь на ледоруб, с трудом поднялся на ноги.

– Все, Инга, пошли. Сидеть больше нельзя, надо двигаться, а то совсем занесет.

– Я никуда отсюда не уйду.

Несколько секунд он молча стоял, растерянно глядя на нее сверху вниз, потом вновь опустился на колени, резким движением поднял ей маску на лоб.

– Инга, ты чего? Надо идти, идти вниз. В такую погоду нас никто не найдет, никто не поможет. Понимаешь? Надо самим, надо торопиться, скоро совсем затянет, тогда и к лагерю не выйдем.

Ее взгляд был устремлен прямо на Сергея, но она явно его не замечала; в широко открытых глазах читались покой, умиротворение и какая-то грустная мечтательность. Колючие снежинки с силой впивались в лицо, больше не защищенное маской, но, казалось, не доставляли ей никакого неудобства. Его так испугали эти глаза – широко распахнутые, немигающие, не реагирующие на летящий в лицо снег, – что он потрясенно замолчал, больше не находя слов.

– Я никуда не пойду. Мне хорошо здесь. Мне наконец-то хорошо. Я останусь. А ты иди, иди, не мешай мне, я хочу быть одна, – и она легонько подтолкнула его в грудь.

Вместе с внезапно пробежавшим по спине ознобом Сергей ощутил первые признаки подступающей паники. Конечно, он слышал истории о том, как жестоко порой обходится с человеком высотная гипоксия, слышал о галлюцинациях и неадекватном поведении, рассказывали даже, как один вроде бы опытный альпинист при сложном восхождении на Памире чуть не угробил всю связку, резко рванувшись спасать женщину, плачущую и зовущую на помощь «вон за тем камнем». Но все эти истории случались на гораздо более серьезных высотах, а здесь, на Эльбрусе, самыми тяжелыми симптомами горной болезни у тех, кого она настигала, оставались головная боль, тошнота, слабость и отсутствие аппетита.

Удерживая Ингу за плечи, Сергей быстро огляделся. Видимость упала практически до нуля; сквозь пургу не проглядывались даже темные очертания скал Ленца; следы, которые он оставил подходя к Инге, оказались почти заметенными и исчезали прямо на глазах; в окружающем мире пропали понятия «право» и «лево», «восток» и «запад», лишь крутизна склона указывала одно возможное сейчас направление – вниз. До хижины на седловине отсюда было значительно ближе, чем до лагеря, но этот вариант больше не рассматривался. Приют находился на высоте пять триста, а состояние Инги требовало немедленного спуска, – горная болезнь достигла у нее той стадии, при которой вполне могла перейти в стремительно развивающийся отек легких или мозга.

– А ну, не дури! – перекрикивая ветер, Сергей сильно встряхнул Ингу за плечи. – Вставай, мы уходим.

Он перехватил ее подмышками и резко потянул вверх. Она вновь сделала слабую попытку оттолкнуть его.

– Не дури, сказал!

Ему с трудом удалось поставить Ингу на ноги и, обхватив за талию, осторожно повести вниз.

Вскоре Сергей потерял чувство времени, так же как еще раньше потерял ориентацию в пространстве. Он знал, что с каждым шагом они сбрасывают высоту, и этого было достаточно. И он уже не думал о направлении, потому что у него оказались заботы поважнее: местами склон становился круче, местами они, как слепые, упирались вдруг в торчащий из снега валун, иногда вместо плотного фирна под ногами оказывался глубокий снежный наддув, или наоборот, участок голого льда. В такие моменты ему приходилось быть особенно внимательным, помогая Инге преодолеть все эти нехитрые препятствия.

Инга молчала и больше не пыталась сопротивляться, шла, слегка привалившись к Сергею плечом, послушно меняла направление, когда приходилось обходить препятствие или опасное место. Но стоило ему остановиться для отдыха и чуть ослабить хватку, как она тут же безвольно оседала, стремясь вновь опуститься в снег. Иногда они валились с ног вместе, – когда Сергей терял равновесие, Инга, не пытаясь его поддержать и по-прежнему прижимаясь плечом, лишь ускоряла падение. И каждый раз на то, чтобы подняться на ноги, поднять Ингу и продолжить движение уходило все больше времени и сил. Чувствуя, как по всему телу разливается тяжелая отупляющая усталость, Сергей гнал от себя мысли о том, что такими темпами они вряд ли доберутся до лагеря засветло.

В какой-то момент, когда из снежной мглы прямо перед ними постепенно выступила россыпь небольших, наполовину занесенных снегом камней, Сергею показалось, что он узнает место. Кажется, они проходили эти обтесанные ветром, причудливой формы скальные обломки по пути наверх. Если он прав, то слева, совсем близко, должна тянуться цепочка скал Ленца, причем до ее нижнего края оставалось спуститься совсем немного.

Он хотел пригнуться к Инге, чтобы прокричать ей на ухо обнадеживающие слова, когда обе кошки, которые из-за налипших на них толстых снежных пластов уже почти не цеплялись за фирн, одновременно поехали вперед. Сергей повалился на спину, увлекая за собой Ингу. Он попытался воткнуть в снег ледоруб, но движение получилось слишком слабым, чтобы остановить скольжение, и в следующую секунду он уже катился вниз, словно пущенная с горы бочка. Инга, которая в момент падения инстинктивно вцепилась в него руками, скатывалась вместе с ним, даже не пытаясь затормозиться. Крутизна была небольшой, они катились медленно, словно люди, соскучившиеся по зиме и с удовольствием принимающие снежные ванны, до тех пор, пока не оказались на почти ровном участке, где глубокий рыхлый снег остановил, наконец, это неспешное движение.