Читать книгу Законы улиц - Илья Бушмин - Страница 6

В субботу весь разбойный отдел УВД вышел на работу – учитывая происходящее в городе, права на выходные они не имели. Кроме Фокина, который должен был встречать родителей на автовокзале.

Невысокие и полные Роман и Татьяна Фокины, нагруженные сумками, выбрались из междугороднего автобуса, пришедшего из райцентра Новореченское. Мать тут же бросилась тискать Фокина.

– Привет, сынок! Ну как дела? Худой какой! Не ешь совсем?

– Ем, но не всегда, – отшутился Фокин, подхватывая сумки. – Машина за углом.

– Машину купил? – оживился отец.

– Это рабочая, я выпросил, чтобы вас встретить.

– А мог бы и купить. Тогда бы сам к нам приезжал. Мы, честно говоря, не в том уже возрасте, чтобы в междугородних автобусах трястись.

Фокин, натянуто улыбаясь, молча шел к машине. Начинается. Родители были уверены, что Фокин получает едва ли не миллионы в полиции, но почему-то не покупает квартиру, машину, не обзаводиться семьей и вообще не перевозит их к себе.

Затолкав сумки в багажник, Фокин помог матери открыть дверцу – у нее это никак не выходило. Отец бурдел:

– Не сломай ручку! Таня, зла не хватает!

По пути на квартиру Фокин спросил:

– Мам, как твое давление?

– Все так же, – вздохнула она. – Скорую приходится вызывать по два раза в неделю. Сегодня вон таблеток наглоталась, чтобы к тебе приехать.

– Фига се. Может, тогда и не надо было?

– Конечно, зачем нам общаться? – буркнул отец. – Всего-навсего родители и сын. Помрем, ты даже не узнаешь.

– Ром! – одернула его мать. Отец возмутился:

– Что Ром? Что, не так?

Фокин натянуто и криво улыбался, крутя баранку. Ему хотелось курить больше, чем когда-либо.

Тем временем Аксенов отправился к Гулливеру. Опера смущало, что пообещавший позвонить через несколько дней осведомитель не подает никаких признаков активности. Когда он спустился в пивную, «Гулливер» был полон народу. Лакали пиво работяги с расположенной неподалеку стройки. Сдвинув несколько столиков, что-то отмечала компания полумаргинальной молодежи.

Когда стукач за прилавком заметил Аксенова, он напрягся и быстро кивнул ему на подсобку. Аксенов юркнул в дверь, успев бросить взгляд на посетителей – на него никто не смотрел.

Через минуту в подсобку зашел и Гулливер. Аксенов курил, пододвинув к себе приспособленный под пепельницу огрызок алюминиевой пивной банки.

– Ты обещал позвонить. И назвать имя человечка, который может достать стволы.

– Я говорил, что попробую, Саныч, – осторожно поправил Гулливер. – Не обещал.

– Что-то сорвалось?

– Вроде того.

Невооруженным взглядом было видно, что осведомитель нервничает и чего-то недоговаривает. Аксенов нахмурился.

– Гулливер, что за дела? Ты со мной играть захотел? Ты и твой шалман работаете, пока ты мне нужен. А нафига мне ты, если ты молчишь в тряпочку?

Гулливер сел рядом, стараясь не смотреть на Аксенова.

– Саныч, вы же знаете. Я стараюсь помогать всегда. Как только что-то узнаю, сразу звоню вам…

– Последний месяц я этого не ощущаю. Что случилось? У тебя проблемы или как?

– Саныч… Слухи ходят фиговые. Говорят, Жила этот, которого вы ищете… Говорят, они мочат всех.

– Кто говорит?

– Да все, Саныч, – не выдержал Гулливер. – Все, блин! Даже самый последний гопник в курсе. Я… никогда не отказывался. А сейчас я не могу. Только не так. Я жить хочу, понимаете? Хотите закрывать пивную – закрывайте. Я лучше подметалой в ЖЭУ пойду, но жить буду.

След оружия оборвался, не успев даже проклюнуться.

Аксенов промолчал в отчет. Крыть было нечем.

Фокин пропустил родителей вперед, после чего не без труда затащил в прихожую тяжелые сумки.

– Вы чего туда понапихали? Антивещество?

– Соленья тебе, огурчики, салаты, которые ты любишь, – запричитала мать. – Гостинец на день рождения, мы же пропустили. Я тебе такой свитер купила у нас на рынке. Как увидела, сразу тебя в нем представила.

Отец, хмурясь, прошел в единственную жилую комнату однушки, которую снимал Фокин. Мебели здесь практически не было.

– Тебя обокрали или что?

– С мебелью дороже. А мне многого не надо. Кровать есть, шкаф есть. Зато до работы недалеко. А вы ляжете сегодня на надувном матраце, я на работе у мужиков одолжил…

– Твой дед в твоем возрасте уже дом построил и двух детей родил, – проворчал отец. – Сергей, тебе самому не стыдно? Тридцать лет уже, а все как студент-подросток!

– Рома!

– Что Рома? Что, не так?

– Убейте меня кто-нибудь, – простонал себе под нос Фокин.

Когда они разобрали все сумки, мать бросилась на кухню разогревать тефтели, которые сварила с утра. Разговор с родителями не клеился. Особенно после того, как мать завела любимую песню.

– Сереж, тебе от тети Любы привет. Говорит, я так по Сережке соскучилась! В гости тебя звала. У нее же 50 лет скоро. Говорит, так давно крестничка не видела!

– И не увидит, – буркнул Фокин.

– Сереж, сынок, нельзя же так. Что они тебе плохого сделали? Надо родниться. Это семья.

Тогда Фокин не выдержал.

– А что они хорошего мне сделали? Пока бабка была жива, твоя тетя Люба с вами на улице даже не здоровалась! Только бабке на ухо нашептывала, какая Танька сволочь неблагодарная.

– Кто старое помянет, тому глаз вон, – вставила мать. Фокина убивало, когда она говорила заученными с детства фразами.

– Зато как только бабка умерла, а твоя тетя Люба дом себе захапала – так сразу про сестру вспомнила. Давайте родниться! А где она раньше была? Она моя крестная, и что? Когда мне 10 стукнуло, или 15, или даже 18 – где была твоя тетя Люба? Вокруг бабушки вертелась, чтобы дом захапать. Как крысы в банке! И вот это с ними я должен общаться? Это – семья? В гробу я видел такую семью!

Мать вдруг всхлипнула.

– Почему ты на меня кричишь.

Фокин задержал дыхание, стараясь успокоить нервы. Не получалось. Тогда он просто встал и вышел из комнаты.

Аксенов вернулся домой уже вечером. Неожиданно для него, Ольга была в хорошем настроении. В настолько хорошем, что даже предложила ему пройтись по улицам и развеяться.

– Я сегодня со Светкой созванивалась, – поведала жена. Погруженный в мысли о Жиле Аксенов чуть не вздрогнул:

– С какой Светкой?

– Племянница тети Вали, помнишь? У нее дочка в детсад ходит. Светка говорит, там дико воспитатели нужны. Такая нехватка, что люди уже к родителям обращаются – мол, не хотите поработать?

– Разве так можно? Там же образование специальное нужно.

– Знаешь, когда в половине групп тупо некому с детьми сидеть, не до выбора. Зарплата, говорит, почти 20 тысяч. Неплохо, как считаешь?

– Погоди. Ты попробовать хочешь?

– А почему нет, Денис? Я педагог по образованию, не забыл?

– Преподаватель английского.

– Диплом педа – это диплом педа, – с умным видом парировала Ольга. – Я конечно с детьми никогда не работала, но…

Аксенов пожал плечами.

– Воспитатель детского сада…

– Что, плохая работа? Работать всего по полдня. Один день с утра, второй с обеда. Зарплата очень даже ничего, и куча свободного времени. – Ольга улыбнулась. – Ну и плюс… если мы когда-нибудь все-таки заведем детей… Опыт будет. А, главное, денег побольше. Хочется все-таки твердо стоять на ногах.

– А мы как стоим, криво, что ли? – удивился Аксенов. – Оль, у нас машина, квартира, сбережения…

– Машина и квартира только благодаря наследству. Денег в банке, если я вдруг в декрет уйду, хватит на год, не больше. Там же трат будет куча… Да что я тебе рассказываю, мы сто раз об этом уже говорили.

Аксенов был удивлен, и это мягко сказано. Он не мог себе представить Ольгу, по полдня улыбающуюся и ухаживающую за детьми. По крайней мере ухаживать за мужем у нее не очень выходило.

– Не знаю даже, что сказать.

– Я хочу позвонить заведующей детсадом, расспросить поподробнее. Если вдруг все так, как Светка рассказывает… Почему бы не попробовать? Ты что думаешь?

– Не знаю даже, что и сказать, – чувствуя себя идиотом, повторил Аксенов.

В субботу и воскресенье на рынке Давыдова сменил Колокольцев. Приведя из дома раскладное походное кресло, он развалился перед фотоаппаратом и играл в карманную приставку, выпрошенную у племянника. Изредка Колокольцев бросал взгляд на фотоаппарат. Но дисплей камеры отображал обычную работу мясного отдела. Сиплый рубил мясо, крутил фарш, помогал продавщице раскладывать товар на прилавке… Никаких контактов у него не было.

Наружка продолжала следить за Светой. Оперов уже тошнило от этого задания, но выбирать им не приходилось. Каждый день они сопровождали Кибиреву на работу и с работы. С подругой Настей Тимошкиной она после инцидента на квартире больше не виделась. Все случайные контакты Светы отслеживались и проверялись, но ничего подозрительного наружка не замечала. Скрытые камеры на площадке перед квартирой Светы также работали круглосуточно. Но Жила не появлялся.

В воскресенье Света, возвращаясь с похода по магазинам, шла по двору. Опер в машине наружки со скучающим видом провожал ее глазами, после чего буркнул по рации:

– Второй, объект вошел в адрес.

– Понял, седьмой, – также дежурно отозвался диспетчер. За полмесяца все привыкли к монотонному графику Светы и довольно замкнутому образу ее жизни.

Войдя в подъезд, Света привычно остановилась около почтовых ящиков. Открыв ячейку ключом, Света извлекла оттуда ворох бумаг. Счет, реклама, бесплатная газета… Рука Светы замерла, когда в груде корреспонденции она наткнулась на запечатанный конверт. На нем не было ни единой буквы, цифры или символа.

Удивленная, Света вскрыла конверт. И ахнула от неожиданности.

Это было послание от Жилы.

Но никто из оперов наружки об этом даже не подозревал.

Супермаркет «Акция» на улице Гоголя располагался на первом этаже многоэтажного жилого дома. Второй вечер подряд здесь выставлялась полицейская засада. В подсобном помещении, приспособленном под кабинет охраны, на стульях сидели трое спецназовцев. Автоматы на коленях, шлемы в углу на коробке, которая служила столиком. С ними дежурил Давыдов, который сидел перед мониторами. На экраны транслировалась картинка с двух камер наблюдения – одна на парковке перед дверями «Акции», вторая на входе в супермаркет.

Давыдов изредка поглядывал в монитор. Около часа ночи к магазину подъехала «десятка». Качество картинки позволяло разглядеть, что внутри находятся четверо. Вспыхнул огонек – кто-то в машине закурил. Давыдов уставился на монитор, не веря своим глазам.

– Мужики, кажется, это они…

Спецназовцы замерли.

Но через несколько секунд из «десятки», хохоча во весь голос, выбрались трое парней. Переговариваясь и толкаясь, они направились к входу в «Акцию». Давыдов вздохнул:

– Черт. Ложная тревога. Ладно, на меня тоже раздавайте.

Семь групп наружки, отряд СОБРа, несколько единиц спецтехники и опера разбойного отдела были круглосуточно задействованы в работе. Но в раскинутую сеть никто не попадался.

И уже на следующий день стало ясно, почему.

Офис строительной фирмы «Каскад строй лимитед» располагался в двухэтажном здании, отделанном сайдингом, на задворках территории бывшего завода, много лет назад закрывшегося и ставшим пристанищем для самых различных предприятий, фирм и компаний. В рабочие дни двор бывшего завода кишел машинами и людьми, но сейчас, в воскресенье, он был совершенно пуст. Лишь около «Каскад строй лимитед» стояла потрепанная «ока» дежурившего здесь в выходные охранника. Поэтому никто не видел синюю «дэу», которая заехала во двор и притормозила около дверей стройфирмы.

Пожилой охранник разогревал в микроволновке обед, захваченный из дома, когда услышал стук. Он прислушался. Стук повторился.

– Принесла кого-то нелегкая, – проворчал он и двинулся на проходную. За крепкой пластиковой дверью маячил здоровяк в рабочем комбинезоне и в надвинутой на лоб бейсболке. Квадратная рожа, бычья шея, усики и бородка.

– Мы закрыты, – буркнул охранник.

Здоровяк что-то сказал, из-за двери его не было слышно. У него в руках была коробка, которую он показал охраннику.

– Что?

– Я курьер, у меня посылка из Питера, – донесся через дверь до охранника голос здоровяка.

– Мне никто не сообщал.

– Мне ее тут кинуть? Распишись и забери уже свою коробку.

Охранник поколебался. Здоровяк был один, в руках действительно коробка. Сзади синяя «дэу», на которой приехал курьер. За рулем сидит водитель. Вроде бы все нормально.

– Ладно, сейчас…

Охранник взялся за дверь и провернул ручку замка. Приоткрыв дверь, он проворчал:

– Откуда из Питера? Мне никто не сообщал, что…

Но коробка здоровяка больше не интересовала. Он ударом ноги отшвырнул охранника вглубь проходной. Падая, охранник с ужасом увидел, как внутрь врываются двое таких же «курьеров» в рабочих комбинезонах и… натянутых на лица вязаных шапочках с прорезями для глаз. На плечах рюкзаки, в руках дробовики.

Ограбление!

– Не рыпайся! – рявкнул здоровяк, отбрасывая коробку в сторону. Один из налетчиков в масках бросил здоровяку дробовик. Ловко поймав его, здоровяк взял перепуганного охранника на мушку.

– Встал! Вперед! – на негнущихся ногах охранник поднялся. – Есть кто-то еще в офисе?

– Нет, только я…

Двое в масках бросились вглубь офиса, охранник слышал топот их ног. Но смотреть он мог лишь на нацеленное на него ружье.

– Если врешь, я тебя убью! Спрашиваю снова: есть в офисе кто-нибудь, кроме тебя?

Охранник поспешно повертел головой. Потом посмотрел в глаза здоровяку… и побледнел. Это лицо он много раз видел в новостях.

– Знаешь меня? – прорычал здоровяк.

– Да, – сдавленно выдавил охранник.

Двое налетчиков по лестнице взмахнули на второй этаж и подбежали к двери, на которой висела табличка с лаконичным «Бухгалтерия».

– Ломай!

Один из налетчиков сорвал с плеч рюкзак, выудил из него монтировку и со всех сил налег на дверь. Древесина жалобно заскрипела под его тяжестью. Затем с треском вылетел замок, разбрасывая в разные стороны деревянные щепки.

Налетчики ворвались в кабинет. И сразу наткнулись на здоровый сейф, стоящий у стены около стола кассира. Налетчик сорвал с пояса рацию и выпалил:

– Нашли!

Его подельник уже действовал: он распахнул рюкзак и вытащил из него миниатюрный сварочный аппарат.

Жила, держа охранника на мушке, втолкнул его в коридор офиса, на входе в который стоял пост охраны: стол и компьютер на столе. На монитор транслировалась картинка с камеры наблюдения на входе – сейчас он передавал изображение застывшей перед офисом «дэу».

– Как забрать запись?

– Я не знаю, – пробормотал охранник.

– Сдохнуть хочешь?

Жила передернул затвор помпового ружья. Охранник, инстинктивно прикрываясь руками, тут же бросился к компьютеру.

– Сейчас! Се… сейчас! Все на жестком диске!

– Открывай!

Трясущимися руками охранник схватился за крышку корпуса, чтобы открыть системный блок.

С тяжелым гулким стуком металлическая дверца сейфа, срезанная сваркой, слетела со своего места и плюхнулась на пол. Пока налетчик прятал сварочный аппарат в рюкзаке, второй содрал с плеч собственный рюкзак и прыгнул к сейфу.

Одна из полок сейфа была забита пачками пятитысячных купюр. Бандит принялся возбужденно и быстро набивать ими сумку.

– Готово!

– Валим!

Они, нацепляя рюкзаки на плечи, бросились в коридор. Несколько прыжков по лестнице, поворот – и они уже были на проходной.

– Готово!

Жила кивнул, держа на мушке охранника. Сообщники выбежали из здания, хлопнула дверь. Охранник с огромным трудом извлек жесткий диск из системного блока – руки почти не слушались.

– Вот…

Жила схватил винчестер, бросил его в карман. После чего лютым взглядом уставился на охранника.

– Значит, знаешь меня?..

Он увидел, как охранник округлил рот, чтобы заголосить, как он в ужасе выставил перед собой руки, словно они могли защитить от мощного заряда дроби.

Раздался грохот выстрела, следом еще один. Через секунду Жила выскочил из офиса и прыгнул в «дэу». В то же мгновение она сорвалась с места.

– Господи! Сеня…! Как же это! Господи!

– Женщина, постарайтесь успокоиться.

– Успокоиться?! У меня мужа убили!

Фельдшер скорой, делающий ей укол, ничего не ответил. Вдова охранника продолжала рыдать в голос.

Фокин, стоя у дверей «Каскад строй лимитед», мрачно наблюдал за ней. К нему подошел опер из местного ОВД.

– Бедная баба, – тихо сказал он, кивнув на плачущую женщину. – Муж устроился сюда, потому что рядом с домом, прикинь? Она ему позвонила, он не отвечает. Решила добежать, узнать, все ли в порядке. А тут…

– Пипец вообще, – буркнул Фокин. Он машинально похлопал себя по карманам и вспомнил, что бросил курить. Чертыхнулся. Опер из местного ОВД, который оказался догадливым, протянул ему пачку сигарет.