Читать книгу Обелиск для фуфлыжника - Илья Деревянко - Страница 2

Начало сентября 1998 г., Москва. Разгар экономического кризиса в России

В августе 1998 года с грохотом рухнула финансовая пирамида ГКО[8]. «Юный» Премьер Сергей Кириенко во всеуслышание объявил о неплатежеспособности государства и вскоре ушел в отставку. Доведенную усилиями «реформаторов» до ручки страну залихорадило. Рубль стремительно падал, разваливались десятки коммерческих банков, сгорали синим пламенем банковские вклады граждан и организаций. Сообщения средств массовой информации с валютной биржи напоминали фронтовые сводки Совинформбюро лета 1941-го, в разгар гитлеровского наступления. К финансовому кризису присовокупился политический. Президент упорно проталкивал в премьеры Черномырдина (не так давно с позором изгнанного именно с этой должности). Дума яростно сопротивлялась, грозя Президенту импичментом. Между тем миллионы жителей России голодали. Впрочем, голодали они уже давно, но теперь к пенсионерам, учителям, врачам, военным, шахтерам и прочим-прочим присоединились недавно благополучные представители пресловутого среднего класса, с пафосом воспетого записными соловьями «демократии»: банковские клерки, менеджеры, журналисты, невысокого полета коммерсанты… Повсюду царили паника и отчаяние… Кое-кто кончал жизнь самоубийством.

Господина Елкина «чаша сия» миновала. Никогда особенно не доверяя банкам, он нюхом учуял надвигающийся катаклизм и в середине июня обналичил все свои сбережения, вложив снятые со счетов средства либо в иностранную валюту, либо в товар.

– Сергей, зачем?! – удивился тогда компаньон Елкина Владилен Андреевич Иволгин – рыхлый, робкий пятидесятилетний господин, внешностью и характером похожий на престарелую пугливую бабу. – Ведь деньги осядут мертвым грузом, а так они через ГКО хороший навар приносят.

– Слишком хороший, Владик, слишком! – ухмыльнулся Сергей Игнатьевич, снисходительно похлопывая компаньона по пухлому плечу. – Как «МММ» или «Властелина»! Помнишь, чем они кончили?! То-то вот! Запомни, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Скоро все эти суперприбыли покатятся в тартарары, утянув за собой кровные денежки вкладчиков!

Владилен Андреевич, человек по натуре слабохарактерный, спорить не стал, лишь мысленно обозвал Елкина «паникером-перестраховщиком», но время показало – Сергей Игнатьевич был абсолютно прав. В результате финансовая катастрофа обошла «Ажур» стороной. Фирма процветала, но в сердце ее незаметно вызревали семена гибели. Дело в том, что за последние полтора года господин Елкин окончательно обнаглел и утратил остатки совести. Долг Антону он до сих пор не вернул, не говоря уже об обещанных за вразумление Говоркова тридцати тысячах долларов, а Соболя неизменно «кормил завтраками», ссылаясь на вымышленные «объективные трудности» – дескать, полученные у «Созвездия» стройматериалы реализовать не удается, бизнес идет плохо. Сплошные убытки, доходов нет… Иногда выдумывал наезды злой налоговой полиции и т. д. и т. п. Терпимость Антона кружила голову Сергею Игнатьевичу похлеще крепкого вина. В конечном счете он вовсе перестал выдумывать новые отговорки, а просто твердил как попугай: «Денег нет! Денег нет!.. Денег нет!..»

За крышу Елкин совсем платить перестал, зато завел офисную охрану из четырех двухметровых парней, больше для форсу, чем по необходимости. Антоновы пятьдесят тысяч долларов он привык считать своими и расставаться с ними не собирался. Фуфлыжничал Елкин и с деловыми партнерами. В двадцатых числах июля 1998 года он заключил договор с фирмой «Пьедестал», возглавляемой неким Станиславом Кирилловичем Платоновым. «Пьедестал», занимавшийся изготовлением роскошных надгробий для убиенных представителей братвы и прочих новых русских, заказал «Ажуру» большую партию черного гранита. Сергей Игнатьевич получил в качестве предоплаты огромную сумму наличными, конвертировал ее в доллары, спрятал в сейф, однако поставлять гранит даже не думал, по крайней мере в течение ближайшего года. Словом, зарвался коммерсант! Одновременно характер Сергея Игнатьевича, и раньше-то далеко не ангельский, испортился до предела. Он увлекся рукоприкладством, и многие сотрудники «Ажура» носили на лицах сине-фиолетовые отметины хозяйской длани. Чуть что не так – «Ки-й-яя! Бау!»[9]. Люди проклинали в душе распоясавшегося шефа, но, за исключением одного молодого парня из бухгалтерии, никто с работы не уволился. Податься-то некуда! Кругом сплошная разруха! Перипетии экономического кризиса, трагические для подавляющего большинства населения России, господин Елкин наблюдал с подленьким восторгом: «Тоните, дураки! Тоните! А я умный! Я – выплыву!» И действительно – конкуренты один за другим разорялись, а «Ажур» процветал. Однако есть на свете Бог. Все видит Всевышний. Не скроешься от Его гнева! Над головой одурманенного успехом, ничего не подозревающего Сергея Игнатьевича медленно, но верно сгущались грозовые тучи…

Кризис шарахнул по «браткам» точно так же, как по их подопечным коммерсантам. Выплаты за крыши сократились до минимума или вовсе прекратились[10]. Много ли шерсти настрижешь с облезлой овцы? Финансовые проблемы возникли и у ребят Соболя. Нет, они, конечно, не голодали, однако были вынуждены считать каждый рубль. Антон, например, в силу производственной необходимости не расстававшийся с сотовым телефоном, теперь старался ограничиться в разговорах по нему несколькими фразами, а если собеседник увлекался – вежливо напоминал: «Извини, дружище! Центы капают!» Как-то вечером они вместе со Снежком зашли в бар, сели за столик и заказали по кружке пива. Беседа шла о положении дел в стране.

– Вот уж кинули народ так кинули! – сокрушался Антон. – Все влетели по полной программе!

– Далеко не все! – живо возразил Снежок.

– Олигархи, понятно, цветут и пахнут, – вздохнул Антон. – С ними-то ни хрена не сделалось!

– Не только олигархи, но и некоторые наши знакомые коммерсилы. – В глазах Снегирева вспыхнули злые искорки.

– Брось! – отмахнулся Соболь. – Не мели ерунды.

– Я не мелю! – резко сказал Снегирев. – А имею в виду вполне конкретного человека. Кстати, задолжавшего нам приличную сумму.

– Кого?! – насторожился Антон.

– Елкина!

– О Господи! – Соболев громко расхохотался. – Ну ты, брат, загнул! Да Сереге перепало, пожалуй, больше чем кому бы то ни было! Я на днях с ним встречался. Чуть ли не без штанов бедолага остался! Жрать дома нечего!

– Он сам так сказал? – недобро прищурившись, уточнил Снежок.

– Да!

– У меня есть на этот счет иные сведения!.. Я знаю, Антон, о чем ты сейчас думаешь! – в ответ на недоверчивую гримасу Соболя рассердился Снежок. – Мол, Игорек просто-напросто терпеть не может Елкина, постоянно на измене сидит[11]… Разве нет?!

Соболев растерянно кивнул. Снегирев слово в слово озвучил его мысли.

– Так вот, Антон, – серьезно продолжал Игорь. – Ты, вероятно, в курсе, что я всегда отвечал за базар[12].

– Естественно! – подтвердил Соболев. – Иначе б я с тобой не знался!

– Тогда выслушай одну занимательную историю. В бухгалтерии фирмы «Ажур» вплоть до недавних пор работал молодой парень Толик Соловьев, двоюродный брат моей нынешней ляльки[13] (разведенный Снегирев принципиально больше не женился, предпочитая необременительные отношения с часто меняемыми любовницами). Неделю назад мсье Елкин свернул Толику скулу и сломал нос за какую-то пустячную провинность. Да-да, не удивляйся! Твой бывший тренер лупцует своих сотрудников почем зря! Куражится, падла! Знает – идти людям некуда! Однако Толик – мальчик чрезвычайно нежный, впечатлительный. Он предпочел очутиться на улице, чем и дальше регулярно получать в рыло. Вместе с тем Соловьев парнишка не только впечатлительный, но и мстительный. Зная, что двоюродная сестра встречается с представителем братвы, он вознамерился при ее помощи расквитаться с обидчиком. Мне, признаться, сначала было «по барабану», однако, услышав фамилию Елкина, я заинтересовался ситуацией, встретился с сопляком. Скрывать не стану, в основном по причине глубокой антипатии к твоему горячо любимому Сереженьке, но также из-за желания разузнать истинное положение дел в фирме «Ажур». И выяснил я, Антон, прелюбопытнейшие вещи. Сам не ожидал подобного результата! Оказывается, господин Елкин еще в июне месяце снял со счетов все деньги (порядка десяти миллионов деноминированных рублей) и вложил частично в наличную валюту, частично в товар. Поэтому августовский обвал обошел его стороной. Сереженька тебе лепит[14], будто кушать ему, бедненькому, нечего, а у самого сейф до отказа набит «зеленью»[15]. Не пора ли, Антон, получить назад твои двадцать тысяч баксов плюс причитающиеся нам десять процентов за вытрясение Говоркова?!

Игорь замолчал, глотнул пива из кружки и прикурил сигарету. Антон потемнел лицом. Губы Соболева стянулись в узкую полоску. На лбу сошлись морщины.

– Ты уверен, что Соловьев не врет?! – мрачно осведомился он. – В твоем слове я не сомневаюсь, но обозленный «впечатлительный мальчик» запросто мог набрехать! Ты же говорил – он жаждет мести и, возможно, с этой целью…

– Нет! – отрицательно покачал головой Игорь. – Я навел справки в банке, где Елкин держал свои капиталы. Там подтвердили – деньги обналичены в июне месяце!

– Ладненько! Звякнем Сереженьке, – скрипнул зубами Соболь. – Посмотрим, что он теперь скажет!

Сергей Игнатьевич расслаблялся в сауне, правда, не столько парился, сколько пил. Заглянув на минуту в парилку, он прочно обосновался в комнате отдыха за столом, уставленным бутылками с выпивкой и блюдами с холодной закуской. Елкин пировал в компании Иволгина. Кроме того, «сексу ради» были приглашены две молодые симпатичные сотрудницы «Ажура». «Зачем тратиться на девочек по вызову, если можно совершенно бесплатно пользовать своих подчиненных, – цинично рассуждал Сергей Игнатьевич. – Пусть только попробуют отказать! В стране, хе-хе, безработица!» Женщины (кстати, обе замужние) действительно не смели отказывать, хотя самодура Елкина, обращавшегося с ними хуже, чем с рабынями, люто ненавидели и презирали.

– Ленка, лезь под стол! Сделаешь мне минет! – громко рыгнув, барственно распорядился Сергей Игнатьевич. – Поживее, мать твою за ногу! Не люблю повторять дважды!

Вздрогнув словно от пощечины, женщина покорно полезла под стол, и тут неожиданно запищал сотовый телефон.

– Слушаю! – сухо бросил в трубку господин Елкин. – А, Антон! Привет! Как поживаешь? Что-о-о?! Долг вернуть?! Антон, ты меня удивляешь! Фирма катится в финансовую пропасть. В кассе ни гроша!

– Ага, ни гроша! – недружелюбно подтвердил Соболь. – Одни лишь пачки долларов!

И раньше-то взбалмошный, ерепенистый, а ныне, как помнит читатель, окончательно распустившийся, да в придачу изрядно подвыпивший, Елкин рассвирепел. – Не хрена считать чужие деньги! – завопил он. – Ты ждал без малого два года. Подождешь еще!

Отключив телефон, Сергей Игнатьевич набросился на съежившуюся под столом Ленку.

– Чего варежкой хлопаешь, сука?! Работай губами и языком, блин! Качественно работай, вдохновенно! Если мне не понравится – уволю!

– Та-а-а-ак! – зловеще протянул Соболев, закончив разговор с Елкиным. Интеллигентно-аристократическая личина Антона бесследно растворилась в волнах захлестнувшего его гнева. В настоящий момент он сильно напоминал огромного, разъяренного хищника из семейства кошачьих. – Ты был прав, Игорь! Прав на все сто! Я же опростоволосился как последний лох! Ну падла, Сергунчик! Ну козел вонючий! Придется заняться воспитанием обуревшего хмыря. Немедленно свяжись с ребятами!..

Спустя сутки Сивка-Бурка, Доктор, Белогвардеец и Ствол, которым Антон поручил изловить обоих совладельцев «Ажура», сидя в микроавтобусе «Шевроле» возле офиса фирмы, терпеливо ожидали появления «пассажиров»[16]. Офис размещался на третьем этаже здания какого-то полуживого от финансовой бескормицы научно-исследовательского института, находящегося метрах в двухстах от шоссе, куда вела единственная узкая дорожка. Жилые дома в ближайших окрестностях отсутствовали. Здесь лишь угрюмо громоздились массивные темные корпуса закрытой в связи с «реформами» фабрики да чернел гнилыми досками длинный забор запущенной автобазы, превратившейся по причине тех же «реформ» в подобие свалки изношенных, большей частью поломанных грузовиков. Место было глухое, безлюдное, как нельзя лучше подходящее для похищения. Часы показывали начало седьмого вечера. Коротая время, бандиты оживленно беседовали, не забывая, однако, внимательно наблюдать за выходом из здания. Не получив денег за исполненную полтора года назад работу, они питали к Елкину далеко не самые теплые чувства.

– Наконец-то Соболь очнулся от спячки. Решился-таки взять коммерса за задницу, – торопливо затягиваясь сигаретой, говорил Белогвардеец. – А то носился с ним, как дурак с писаной торбой!

– Полегче на поворотах, Гена! – одернул парня Сивка-Бурка, и на сей раз возглавлявший операцию. – Антон не дурак, а наш с тобой шеф. Причем шеф хороший! Не чета некоторым другим!

– Да я так, не со зла, – смутился Корнилов. – Просто слишком долго приходится ждать кровно заработанные бабки!

– На той крыше удобнейшая позиция для снайпера, – мечтательно вздохнул Ствол, указывая пальцем в сторону одного из фабричных корпусов. – Пути отхода – лучше не придумаешь! Красота! – Бандит поцокал языком и зажмурил левый глаз, словно целясь из винтовки.

– С трупа денег не получишь! – нравоучительно напомнил Конев. – Хотя, признаться, я сам бы с превеликим удовольствием замочил поганого фуфлыжника!

– Соболь, помнится, упоминал, что у Елкина черный пояс по карате, – задумчиво произнес до сего молчавший Доктор. – Нелегко будет взять его живым!

– Брось, – усмехнулся Сивка-Бурка. – Все предусмотрено до мелочей. Кстати, роли свои не забыли?!

– Нет! – хором ответили бандиты.

– А как насчет второго?! – поинтересовался Ствол.

– Чмо, мокрица, – выразительно сплюнув в открытое окно, охарактеризовал Иволгина Конев. – Собственной тени шарахается. Трус конченый! Ага, вон они, родимые! Выползли из берлоги! Начинаем, пацаны[17]!

Достав из-за пазухи пистолет «ТТ», Сивка-Бурка первым выпрыгнул наружу…

– Сергей, у меня машина сломалась! Подбрось до дому! – плаксиво, нудным тоном просил компаньона Владилен Андреевич. – Ну пожалуйста! Чего тебе стоит?!

– У меня запланировано на вечер несколько важных встреч. Некогда с тобой возиться. На такси доберешься! – преувеличенно честно округляя глаза, отказывался Сергей Игнатьевич. В действительности никаких «важных встреч» у Елкина не намечалось. Ему просто не хотелось делать лишний крюк, торчать в неизбежных автомобильных пробках вечерней Москвы и попусту жечь бензин. Закоренелый эгоист, он не желал тратить время, силы и средства (бензинчик тоже денег стоит!) на кого бы то ни было, кроме самого себя.

– Замучаешься ловить такси в таком захолустье, – ныл Иволгин.

– Чушь! Чушь! Чушь! – отрывисто возражал Сергей Игнатьевич. – Подними руку у обочины, и сразу с десяток частников остановятся. Хоть на край света доставят!

– Доставят… в лес! Ограбят, убьют, закопают! – насмотревшись телевизионных передач и начитавшись страшных историй в газетах, робкий Владилен Андреевич панически боялся любого встречного.

– Ежели бздишь – вернись в офис, запрись в пустом сейфе да заночуй там, – сострил господин Елкин. – Наши охранники-дармоеды сейф снаружи покараулят, а утром разбудят.

– Стоять! Не трепыхаться! Руки по швам! – вдруг приказал негромкий угрожающий голос. – Стреляю без предупреждения.

Увлеченные спором совладельцы «Ажура» не заметили, как их окружили четверо молодых здоровых парней. Один, стоя от Елкина на расстоянии трех метров, направлял в грудь Сергею Игнатьевичу дуло пистолета.

– Ты лучше будь паинькой, ка-ра-тист! – с издевкой посоветовал растерявшемуся «черному поясу» Сивка-Бурка. – Пуля быстрее твоих конечностей!

Пугливый Владилен Андреевич, закатив глаза, схватился за сердце. Да и Сергей Игнатьевич, чего греха таить, ощутил ватную слабость в теле, пупырышки озноба на спине, противный холодок в низу живота… Не помышляя о сопротивлении, он послушно застыл по стойке «смирно». Конев незаметно подмигнул Доктору. Подкравшись сзади, тот умело набросил на горло Елкина удавку и резко стянул ее, одновременно ударив Сергея Игнатьевича носком ботинка в подколенный сгиб. Бывший тренер отключился мгновенно[18]. Доктор положил бесчувственного коммерсанта ничком на землю, завел обмякшие руки за спину, стянул кисти милицейскими наручниками, проворно связал удавкой ноги в сухожилиях и, перевернув Сергея Игнатьевича лицом вверх, заклеил ему рот скотчем. Ствол с Белогвардейцем подтащили тело к «Шевроле» и забросили в салон. С очумелым от ужаса, похожим на зомби Иволгиным возиться не стали, а просто рыкнули: «В машину! Живо, блин!» – указав правильное направление смачным пинком под зад. Вырулив на шоссе, микроавтобус покатил по направлению к загородному дому Антона…