Читать книгу Кровавое шоу - Илья Деревянко - Страница 3

Там же. Полчаса спустя.

Весть о трагической участи, постигшей режиссера-постановщика, вихрем разнеслась среди членов съемочной группы. Поначалу почти все ринулись звонить (кто в милицию, кто в Службу спасения, кто друзьям). Однако, как выяснилось, ни один из телефонов в здании не работал. (Хотя накануне вечером связь была в полном порядке.) Более того, мобильники тоже почему-то отключились, превратившись в немые, бесполезные куски пластика.

Паника забушевала с удвоенной силой. «Солисткой» в общем истерическом хоре (взамен охрипшей Татьяны Голимовой) теперь выступала художник по костюмам Алла Марковна Хайкина – толстая дама преклонного возраста с черными вьющимися волосами и маслянистыми глазами навыкате.

– Погибли! Пропали! Вей! Вей! – тряся отвисшими до пупа грудями, голосила она. – Дергачев, сволочь, это ты во всем виноват!!! Немедленно выпусти нас отсюда!!! Иначе я обращусь в суд, к правозащитникам, во Всемирный еврейский конгресс!!! Тебя, гада, в порошок сотрут!!!

– Да убирайся к черту, жирная тварь! – сказал незаметно подошедший к скандалистке охранник Вова, пожалуй, единственный из присутствующих сохранивший остатки самообладания. – Видишь, проход открыт. Колька смылся в неизвестном направлении. Перетрусил, щенок, оружие бросил! Ну да шут с ним! Короче – путь свободен. Проваливай, стервоза!!!

Подобрав юбки, Алла с непостижимой для ее туши скоростью понеслась к дверям. За ней вприпрыжку поскакал «оборотень» Рудин. Остальные по непонятной причине смутились, замешкались, не торопились покидать помещение.

– Чего же вы не пользуетесь дарованной вам свободой?! – ехидно поинтересовался Вова. – Не орете даже! Глотки надорвали или перевоспитались резко?!

Актеры и технический персонал уныло безмолвствовали. Охранник изготовился продолжить обличительную речь и… осекся, прикусив язык. Со двора донесся страшный вопль Хайкиной, а спустя секунд тридцать в зал вернулась Алла: смертельно бледная, с выпученными глазами, в заляпанной кровью одежде, с головой Эрнеста на вытянутых руках. Художник по костюмам беззвучно хлопала широко разинутым, златозубым ртом, потом закачалась и без сознания повалилась на пол. Голова Рудина прокатилась вдоль стола, остановилась у ног Пузырева и подмигнула Игорю мутным мертвым глазом. Главный герой триллера схватился за сердце, шумно нагадил в штаны и заголосил похлеще любой базарной торговки. Инга Литвинова снова обмочилась…

* * *

Очередью в потолок охранник Вова заставил умолкнуть визгливо-истеричный хор (голова Рудина окончательно доконала присутствующих). Доктор Холодцов, повинуясь грубому тычку автоматного дула, откачал госпожу Хайкину при помощи нашатыря, а трясущийся в ознобе, но все-таки относительно вменяемый Дергачев приступил к допросу. Из путаных, сбивчивых реплик художника по костюмам постепенно вырисовывалась следующая картина. Едва Хайкина с Рудиным отошли от особняка шагов на пятнадцать, их окружили непонятно откуда взявшиеся призрачные серые фигуры со светящимися в темноте рубиновыми глазами.

– Стоять, смертные! – вразнобой зашипели они. – Из этого здания вам уходить запрещено!!!

Алла Марковна так перепугалась, что застыла безмолвным истуканом. Рудин же бухнулся на колени и, захлебываясь горючими слезами, принялся молить о пощаде, обещая служить призракам верой и правдой, а если понадобится, то принести им в жертву всю съемочную группу, вплоть до последнего человека. А первую – Аллу Хайкину, прямо здесь, во дворе.

– Я справлюсь! Честное благородное! – канючил он. – Ну пожалуйста! Не губите!!! Я вам очень пригожусь! Оправдаю высокое доверие!!!

Не отвечая ни слова, один их «серых» схватил Эрнеста за голову и без труда оторвал.

– Без сопливых обойдемся! – надменно проскрежетал демон и вручил голову художнику по костюмам. – Отдашь актеришкам. Пусть разомнутся на досуге. В футбол поиграют или в волейбол… П-ш-ш-ла, сука!!!

Дьявольски гогоча, зловещая компания провалилась под землю, а одеревенелая от ужаса Хайкина, издав упомянутый ранее вопль, послушно заковыляла выполнять приказ…

– Итак, из усадьбы нам не выбраться. По крайней мере до рассвета! – дробно стуча зубами, резюмировал Дергачев. – Придется ждать восхода солнца. Может, тогда удастся уехать подобру-поздорову?!

Члены съемочной группы хранили гробовое молчание.

– Делайте, что хотите, – пытаясь унять дрожь в руках, объявил им генеральный продюсер. – Особняк в вашем полном распоряжении! Устраивайтесь, где пожелаете. Ешьте, пейте, спите… если сумеете! Но ко мне за подмогой не обращайтесь. Отныне – каждый сам за себя. Все свободны!!! Кроме тебя, Володя, – проворно обернулся он к телохранителю. – Надеюсь, ты составишь компанию своему шефу и благодетелю?!

– Составлю! – хмуро буркнул охранник, закидывая за спину автомат…

Там же. 20 минут спустя.

Инга Литвинова, как помнит читатель, уже дважды описавшаяся на нервной почве, теперь вдруг обрела прочное душевное равновесие. Она прошла в огромную роскошную спальню с отдельной ванной (личные апартаменты Дергачева) и по-хозяйски расположилась там, бесцеремонно выставив за порог напрашивавшуюся в компаньонки Татьяну Голимову. Олимпийское спокойствие Инги объяснялось мощным воздействием извне, начавшимся вскоре после конфуза в зале. «Ты не такая, как все! Ты особенная, избранная!!! – нашептывал в уши девицы вкрадчивый голос невидимого беса. – Ты исполняла роль божественной Лилит, причем превосходно! Лилит довольна! Поэтому тебе ничего не угрожает! А прочие… наплюй на них! Пускай выкручиваются самостоятельно!!!»

Некрещеная, до крайности самовлюбленная Литвинова с легкостью приняла нашептывания демона за собственные «логические умозаключения». Страх отступил, сменившись томным умиротворением… В настоящий момент она с удовольствием изучала новообретенные покои. Элегантная импортная мебель, просторная двуспальная кровать с белоснежным бельем; на окнах – бархатные шторы, на полу пушистый серый ковер из натуральной шерсти, повсюду золото, хрусталь и т. д. и т. п. В общем – люкс! «Неплохо бы сполоснуться перед сном», – лениво подумала актриса, разделась, накинула на плечи шелковый халат с вышитыми серебром драконами и неторопливо прошла в ванную комнату. Та тоже оказалась на «высшем уровне»: зеркальный потолок, черный кафель, сама ванна (в три раза больше обычной) выполнена в форме распустившегося розового бутона. Пол выложен полупрозрачными разноцветными плитами с внутренней подсветкой и подогревом. На резной позолоченной вешалке – богатый набор полотенец из дорогой материи. На инкрустированных перламутром полочках – фигурные флаконы с различными шампунями, лосьонами, кремами, духами…

– Класс! – мурлыкнула Литвинова, открывая кран.

Дождавшись, пока ванна наполнится наполовину, она сбросила халат, с наслаждением погрузилась в горячую воду и, глядя в зеркальный потолок, залюбовалась своим обнаженным телом (исполнительница роли Лилит была склонна к нарциссизму[7]).

– Хороша! Ох хороша! – блаженно шептала Инга, ощущая нарастающий жар внизу живота. – Настоящая античная богиня!!! Красавица! Прелесть!!! Душечка!!!

– Кикимора болотная, вот ты кто! – неожиданно услышала актриса хриплый отвратительный голос, резко обернулась и увидела высокую фигуру в черном балахоне до пят.

– К-к-кто в-вы?! – заикаясь, пролепетала потрясенная девица.

– Божественная Лилит, мать твою за ногу! – рявкнула фигура, одним движением срывая балахон.

Перед Литвиновой предстала голая, прекрасно сложенная женщина с пышными рыжими волосами до бедер, с невероятно злым лицом и красными глазами без зрачков.

Литвинова попыталась закричать, позвать на помощь, но язык словно прилип к гортани. Инфернальная[8] сущность залилась дребезжащим издевательским хихиканьем. Парализованная ужасом Инга судорожно хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

– Ты нарушаешь сценарий! – вдоволь навеселившись, прохрипела нечисть. – Купаешься не в том, в чем положено! Или роль забыла, шалава?! – зловещая дамочка произвела непонятные пассы руками, и вода в ванне превратилась в кровь.

– Ну вот, другое дело! – ухмыльнулась незваная гостья, цепко ухватила актрису за волосы на затылке и погрузила с головой в противную липкую жидкость. Литвинова забилась в отчаянных попытках освободиться, но бесполезно. Силы были явно не равны. Последнее, что успела заметить Инга в земной жизни, – рыжеволосая не отражалась в зеркале!!

Когда конвульсии тела прекратились, а душа Литвиновой отправилась прямым рейсом в преисподнюю, с Лилит произошли чудесные метаморфозы: сперва она превратилась в собаку, потом в козла и, наконец, в мертвеца мужского пола[9].

– Для следующего акта, пожалуй, подойдет! – прорычал нечистый дух, тая в воздухе…

* * *

Изгнанная из апартаментов «кинозвезды» Литвиновой Татьяна Голимова бродила по пустынным коридорам особняка, пытаясь найти себе хоть какое-нибудь пристанище на ночь, но неизменно натыкалась на крепко запертые двери. Надрывая голосовые связки, она неустанно взывала к коллегам по съемочной группе, однако никто не откликался. Огромное здание будто вымерло. Могильная тишина давила на уши. Татьяна задыхалась от страха, проклиная тот день и час, когда, польстившись на солидный гонорар, согласилась сниматься в «модерновом, эротически-мистическом триллере». Но не обольщайтесь! Вовсе не по причине внезапного духовного прозрения! «На дом наведена мощнейшая порча! – мысленно стенала безнадежно далекая от Православия, оболваненная оккультными телепередачами Голимова. – Это поганое местечко насквозь пронизано энергетикой черных магов, нанятых конкурентами Дергачева по кинобизнесу!!! Почему я раньше не догадалась, не сходила на прием к опытному экстрасенсу, не запаслась магическим амулетом, защищающим от злых сил?!! А покойная дурында Черкашина – никакая не биоэнергетик!!! Обыкновенная шарлатанка!!! Иначе бы и она не погибла, и нас об опасности предупредила».

Неожиданно сзади на плечо Голимовой легла чья-то тяжелая рука.

– Не бойся, девушка! – прозвучал низкий, глухой голос. – Я пришел тебе помочь!!!

Робко обернувшись, Татьяна наткнулась взглядом на высокого человека, закутанного в черный балахон. Лицо незнакомца скрывал остроконечный капюшон с узкими прорезями для глаз.

– Я потомственный экстрасенс Александр Лунев, – опережая вопрос актрисы, с достоинством представился он. – Специалист по благополучному разрешению самых безнадежных, запущенных проблем. Гарантия пятьсот процентов, – речь «черного» чрезвычайно напоминала хвастливые объявления разнокалиберных колдунов-«целителей», публикуемые в журнале «Семь дней». Данное обстоятельство, кстати, полностью успокоило привыкшую к подобным монологам Голимову[10]. Позабыв недавние страхи, она жадно впитывала каждое слово «избавителя».

– Меня срочно вызвал по телефону Алексей Васильевич Дергачев, – продолжал между тем тот. – Все люди уже эвакуированы из здания. Ты – последняя! Я нейтрализовал на время энергетику черных магов, но тем не менее нужно поторапливаться!!! Злодеи не желают сдавать без боя захваченные позиции и постоянно усиливают астральное давление. Вот возьми волшебный амулет, надень и следуй за мной. – «Александр Лунев» протянул девушке металлическую пятиконечную звезду на железной цепочке и широким шагом двинулся к выходу. Поспешно нацепив на шею дьявольскую пентаграмму, Татьяна вприпрыжку побежала вслед за ним.

В безлюдном дворе было тихо. В темном небе холодно сияла луна, отражаясь тусклым пятном в злополучной ванне с кровью теленка. На траве в беспорядке валялось брошенное в суматохе киношное оборудование. В ветвях деревьев буйно разросшегося сада перекликались ночные птицы.

Пройдя метров двадцать, Голимова с «избавителем» очутились возле тех самых кустов, где, по замыслу режиссера Черкашиной, «оборотень» насиловал «сестренку» главного героя. Татьяну охватило недоброе предчувствие. Сердце сжалось в ледяной комок. По телу забегали мурашки.

– Из-звините! Но мы в-вроде не т-туда идем! – осмелилась пролепетать она.

– Ошибаешься, мочалка[11]! Именно туда! – гнусно заржал «потомственный экстрасенс», круто разворачиваясь и сбрасывая балахон.

Актриса пронзительно завизжала. Перед ней стоял покойный Эрнест Рудин с оторванной, кое-как водруженной на плечи головой. В стеклянных глазах мертвеца пылала лютая злоба. Посинелые губы кривились в сатанинской ухмылке. На восковом лице отчетливо проступали трупные пятна.

– Надо завершить нашу с тобой сцену, – похотливо облизнулся «выходец из могилы». – Искусство превыше всего. Эй, вы там, подготовьтесь!!!

Ослепительно ярко вспыхнули прожектора, а по съемочной площадке деловито засновали призрачные серые тени, подбирая и устанавливая брошенные людьми камеры. Татьяну затрясло. Трусы предательски намокли. Перед глазами заклубился мутный туман.

– Переодевайся, лахудра! Согласно сценарию! – «Рудин» небрежно швырнул Голимовой грязную, изодранную в клочья ночную рубашку. – Кстати, дуреха, не вздумай подмахивать, – голосом Черкашиной добавил он. – Вообще не шевелись. Ты труп! Запомни!