Читать книгу Хроники майора Корсакова. Том 2. Книга вторая - Илья Деревянко - Страница 8

Когда уже полностью рассвело, послышался условный звонок в дверь. Я заглянул в телескопический «глазок». На лестничной площадке стоял Ваха: один, без башкир и без Муслима. Со старой спортивной сумкой в руке.

– Обманул, падла! – прорычал я, затаскивая агента в квартиру. – Оборзел в конец, зверек поганый! Ну, погоди! Ща ответишь. Скотина! – ухватив Эмира за горло, я довольно ощутимо приложил его затылком к стене.

– Отпусти, майор! – задушенно прохрипел Асланов. – Я… не обманул! Все как договорились!!!

Я удивленно разжал захват:

– Как договорились?!

– Ну да, кхе, кхе. – Ваха, морщась, растирал помятое горло. – Допрос снял, кхе, кхе… Записал на камеру… Вот. – Он вынул из-за пазухи маленькую кассету. – И пленного я не заныкал, кхе, кхе… Язык у него на месте. Тут он, посмотри! – чеченец расстегнул на сумке «молнию». Внутри, страшно оскалившись, лежала отрезанная голова Муслима.

– И как прикажешь это понимать? – ледяным тоном осведомился Костя.

– Я же говорил – он не в форме, неудобно к вам везти, – опасливо косясь на «влиятельного зятя», зачастил Асланов. – Ну… упорный он оказался слишком. Пришлось применять крайние меры, а он в конце допроса взял да и умер от болевого шока. Я, кстати, пытался объяснить ситуацию майору Корсакову, но намеками. По телефону-то всего не скажешь. Даже по «железному»! Однако майор ничего не понял. Видимо… ар-кх-кх. – Получив кулаком под дых, Эмир согнулся пополам. Усатое лицо налилось кровью. Яркогубый рот судорожно разевался, пытаясь ухватить воздух.

– Не смей оскорблять меня, животное, – холодно посоветовал я. – Место свое забыл? Еще раз гавкнешь – убью!

– Не кипятись, Дима, – миролюбиво предложил Сибирцев. – Он, думаю, понял и гавкать больше не будет. Сейчас он отдышится и сообщит нам подробности.

Асланов отдышался минуты через полторы и, пряча взгляд, рассказал следующее. Они с башкирами отвезли Муслима на временно законсервированную стройку, принадлежащую клану Беноевых. Там пленника подвергли допросу с пристрастием. В роли палачей-исполнителей выступали оба раба, а сам Ваха лишь давал ценные указания. Салаутдинов упорствовал не менее двух часов: показания давать не желал и усердно проклинал своих мучителей. Но затем, не выдержав истязаний, все же сломался. Муслим, выдав информацию по всем интересующим нас вопросам, добавил кое-что сверх плана (смысла Эмир не понял) и скончался от болевого шока.

– Слишком слабый был. Не джигит! – резюмировал Ваха. – А потом, ну посудите сами, не везти же мне вам труп целиком! Он в кровище весь, с паяльником в заднице… Я и отрезал голову в виде доказательства. А то еще обвинят черт-те в чем! – Асланов недобро покосился на меня.

На некоторое время в квартире воцарилась могильная тишина.

– А где башкиры? – спросил наконец Костя.

– В подвале канализационный люк, – счел нужным пояснить Ваха. – Сперва рабы сбросили в него туловище Муслима. А после – я их туда же. Нет, не живьем! Пристрелил сначала. Я ведь не такой изверг, как вы полагаете. – Тут он снова зыркнул в мою сторону.

«Как раз такой! – со злостью подумал я. – И не фига корчить из себя добряка-гуманиста. Пристрелил! Ага, правильно. Так ты и поступил. Но вовсе не по доброте душевной! Просто с ними живыми ты бы вовек не справился!»

– Можешь идти, – вслух сказал я. – Будем считать – задание выполнено.

– А это вам нужно? – чеченец указал на сумку.

– Да забирай! Забирай на хрен!!!

– Как скажете…

Спустя пятнадцать секунд дверь за Эмиром захлопнулась.

– Проклятый лжец! – прошипел я. – Недаром у меня на сердце кошки скребли. Все-таки обдурил. Мерзавец!

– Ты о чем? – не понял Сибирцев.

– Да об Эмире, в рот ему дышло! Ты думаешь, «язык» действительно умер от боли?! Чушь собачья! Сегодня при захвате я сломал Муслиму руку в локтевом суставе. Так он только зубами заскрежетал и попытался треснуть меня другой рукой. Кроме того, ты видел оскал на лице покойного? Такой бывает, когда голову отрезают заживо, не торопясь. Не всегда, конечно, но с учетом вышеизложенного – я больше чем уверен!

– Значит, этот сукин сын…

– Именно, – угрюмо кивнул я. – Наш Ваха «и рыбку съел, и на трамвае прокатился». Допрос он провел добросовестно, не сомневаюсь. Но голову отрезал специально и наверняка у живого. Сейчас отвезет ее Абдуле и еще выше поднимется в глазах старого вурдалака.

– Уроды, нелюди! – тихо прошептал Костя. – Боже, как они мне надоели! Слышь, Дима, когда в Эмире отпадет необходимость – лично придушу!

– Боюсь, тебе придется ждать до самой пенсии, если не дольше, – криво усмехнулся я. – Ваха исключительно ценный агент. Другого такого подыскать проблематично. И вообще, в тебе говорят эмоции! По большому счету, Асланов ни чем не хуже прочих представителей чеченского племени. И сегодня он действовал сугубо в национальных традициях, впитанных им с молоком матери. Это я, дурак, оплошал. Небрежно, невнимательно провел инструктаж и оставил ему крохотную лазейку, которой хитрый нохча тут же воспользовался. Да, мне очень жаль, что не удалось сохранить в живых Салаутдинова. Он бы мог быть нам полезен в дальнейшей оперативной игре. Но и только. А окажись Муслим на месте Вахи, то можешь не сомневаться – зверствовал бы ничуть не меньше и точно так же постарался бы обдурить кураторов…

– Ты прав, – пробормотал Сибирцев. – Прав на сто процентов! Но все равно противно. Аж с души воротит!

– А мне, по-твоему, не противно?!! – вдруг взорвался я. – С утра до ночи по колено в грязи, по локоть в крови ворошить человеческие отбросы! И ежеминутно оглядываться, опасаясь выстрела в спину от очередного предателя! Думаешь, я бесчувственный боевой робот?!! Ошибаешься, дружище!!! У меня нервы давно на пределе! Вот уж много лет мне не снилось ни одного нормального сна. Ни одного, понимаешь?!! Постоянно какая-то гадость или откровенная бесовщина! Лишь иногда, после Причастия, ко мне приходит во сне покойная мать. Она плачет и пытается укачивать меня на руках, как маленького. – Я проглотил комок в горле, залпом допил остывший кофе, прикурил сигарету и, немного успокоившись, сказал: – Все, Костя, хватит сантиментов. Мы офицеры Государственной безопасности, а не кисейные барышни. Поэтому давай-ка займемся нашими прямыми обязанностями!

– Давай, – согласился Сибирцев, вставляя кассету от видеокамеры в адаптер…

* * *

Ваха прилежно записал процедуру допроса с начала до конца. Велся он на чеченском языке (не считая указаний палачам), но ни меня, ни Костю данное обстоятельство не смущало. Описание зверских пыток, которым Эмир подверг пленного, я, пожалуй, опущу. Скажу лишь одно: зрелище было запредельное! В начале третьего часа этого кошмара то, что осталось от могучего гордого джигита, начало давать показания, если можно так назвать дикие, полубессвязные выкрики. Общая их суть сводилась к следующему: кафе «Имперская баррикада» и движение с одноименным названием выполняли функцию «фальшивых аэродромов». (Если кто не в курсе, то такие псевдо аэродромы специально строят во время войны, чтобы авиация противника отбомбила по ним вместо настоящих.) Кроме того, как правильно вычислил Вован, наиболее безобразные сцены отдыха молодых «революционеров» записывались на скрытые камеры, а потом из них монтировали документальные видеофильмы, характеризующие «подлинное лицо так называемых русских патриотов». Часть означенных фильмов демонстрировалась в Чечне и Дагестане для поднятия боевого духа в банд формированиях. Часть за хорошие деньги продавалась за рубеж. Семен Пуримович (он же Эдуард Лимонадов) был, разумеется, в курсе происходящего и имел определенную долю с доходов «видеостудии». Финансовую поддержку заведения, газетенки и движения осуществляло ООО «Северная звезда», принадлежащее через посредников некоему богатому иностранцу. Имя главного хозяина Муслим не знал, а посредниками являлись Мовсар Аюбов, брат покойного садиста Шамиля, и Евгений Львович Прошечкин, в прошлом видный диссидент и правозащитник. Именно от них поступали все руководящие указания, в том числе о подрыве поезда Гудермес – Москва (нарочито халтурном), липовом покушении на Чубайса и о прочих скандальных акциях, преследующих цель укрепить миф о «русском националистическом подполье». Кстати, к указанным акциям «Имперские баррикады» не имели ни малейшего отношения. Эти придурки могли быть только «кинозвездами» в компрометирующих фильмах или, в крайнем случае, метателями яиц в различных госчиновников. А серьезные дела поручались серьезным людям. Так, например, «случайно неудавшийся» подрыв поезда осуществили два опытнейших сапера из клана Салаутдиновых, а руководил операцией непосредственно Муслим… Приказ о проведении вчерашней операции тоже поступил из «Северной звезды». Причем Аюбов показал Муслиму мою фотографию и заявил: «Этого надо обязательно взять живым и, по возможности, невредимым. В один из ближайших вечеров он должен появиться в „Имперской баррикаде“. У него задание – «внедриться в красно-коричневое подполье». Так что придет, собака, никуда не денется… (Интересно, откуда инфо?!! Опять предательство?!! Но тогда уж где-то на самом верху!!!)… Короче, на выходе возьмешь, по-тихому. Стрелки переведи на «Имперских баррикадцев». Детали – на твое усмотрение. Пленного, не мешкая, привезешь в офис «Звезды» и передашь с рук на руки Прошечкину. Он будет ждать. Все!»…

Получив задание вчера утром, Муслим, вместе с тремя родственниками, поселился на втором этаже «Имперской баррикады». (Для гостей там имелись два превосходных гостиничных номера со всеми удобствами.) Долго ждать не пришлось. Вечером того же дня объект (то бишь я) исправно появился вместе с напарником в указанном месте, в указанное время. Правда, вид у нас был настолько «бледный», что джигиты не рискнули использовать ружья с парализующими иглами. Еще загнется доходяга, а заказали-то живым!.. Теперь насчет «перевода стрелок». Не мудрствуя лукаво, Муслим натравил на нас Санчеса (в миру – Рудика Левина) – штатного холуя Лимонадова. Выдал ему десять долларов, поручил «раскроить» морды «ментам поганым» и, не дожидаясь окончания процедуры, отправился с родственниками готовить засаду. «Доходяг» решили брать обоих (второй тоже сгодится до кучи) и голыми руками. Куда они на фиг денутся в таком-то состоянии, да еще после знакомства с пудовыми кулаками Санчеса?! Остальное читателю известно.

А вот дальше, под самый «занавес», пошли такие подробности, что я все-таки процитирую данный фрагмент допроса, слегка завуалировав наиболее гадкие моменты.

Ваха: Зачем Корсаков был нужен живым?

Муслим, видимо, не поняв вопроса, стонет и всхлипывает в ответ. Он раздет догола и выглядит ужасающе: сплошное кровавое месиво. Но лицо не тронуто.

Ваха: Салават! Газман! Прочистите ему уши!

Башкиры производят над пленником мерзопакостную манипуляцию, никак, впрочем, не связанную с ушами. Звучит жуткий нечеловеческий вопль.

Ваха: Второй раз повторяю. Зачем Корсаков нужен был живым?

Муслим (содрогаясь от последствий пережитой боли): Точно не знаю… О-о-о-о! О Аллах!.. Я только слышал… Краем уха… разговор Евгения с Мовсаром…

Ваха: Что конкретно ты слышал?

Муслим (начинает сильно икать): Они говорили… и-ик… главный босс… и-ик… приказал взять Коновалова. Он живет… и-ик… в городских подземельях… Занимается компью… и-ик… тер… и-ик… ными делами… и-ик… и-ик… и-и-ик!

Ваха: Салават, дай ему воды.

Один из башкир подносит ко рту пленника металлическую флягу. Муслим жадно пьет, часто дергая кадыком.

Ваха (спустя некоторое время): Корсаков нужен для поимки Коновалова?

Муслим (надрывно дыша): Нет… Того возьмут и так… Там группа профессионалов работает… Использует опытных диггеров… Операцией руководит Евгений… лично…

Ваха: Тогда зачем?

Муслим(вероятно, выпав из обстановки): Убу… пыта… при… Спать! Дайте поспать немного!

Ваха (яростно): Салават! Газман!..

Снова некое отвратительное действо и снова истошный вопль.

Ваха: Повторяю вопрос – зачем?

Муслим (задыхаясь и рыдая): Его будут пы… пытать на глазах у Коновалова….чтобы тот сог… согласился работать на них… Коновал…ов очень при… вязан к Корсакову. Как к сыну. Он его… от смерти спас…

Ваха (уточняет): Корсаков спас?

Муслим: Да-а-а-а.

Ваха: Что еще?

Муслим: Больше ничего!.. Ничего не знаю!.. Аллахом клянусь!!!

Ваха: Ну и шайтан с тобой.

На этом запись обрывается.

– Эмир снял показания, выключил камеру и с чистой совестью пошел отрезать кровнику голову, – прокомментировал Сибирцев и вдруг, случайно глянув на меня, не на шутку встревожился: – Эй, Дима, с тобой все в порядке? На тебе ж лица нет! Может, сердце прихватило?!! Сейчас найду валидол!!!

– Не надо валидола, – медленно, глухо произнес я. – Сердце у меня в порядке. Просто, Константин, у нас очень плохи дела. ОЧЕНЬ! Хуже некуда!!!..