Читать книгу Охотник - Илья Дюдяев - Страница 8

Миранда не видно, ходит, громко топая, но создаётся ощущение, что он повсюду. В круге света привязанный к стулу сидит избитый мужчина.

– Командир леруйского отряда, – сказал Миранд. – Гордый, сильный, независимый от остальной армии, псиной армии.

Клос поднял избитое лицо, он не чувствует правого глаза, резкий свет видится через щёлочку, лицо похоже на лепёшку.

– Что ты хочешь от меня? – спросил Клос, еле двигая языком.

Миранд захохотал.

– Что я хочу? Что я хочу… а что я могу хотеть, командир? Что я, сын грязной свиньи, могу хотеть?

– Кто ты?

– Ты даже не помнишь… леруйский отряд, ваши песни засели в голове навечно, твой голос, командир, навечно. Уже не выгнать, не вытравить, не спалить. Я всё видел, всё слышал, всё помню. Как вы всем скопом забавлялись с моей женой на глазах моего сына и на моих. Как выжигали им глаза…

Клос задёргался, пытаясь освободить путы. Миранд зловеще захохотал.

– Нет-нет, командир, у тебя уже был шанс, но ты не воспользовался, решил не тратить время на поиски выродка, очередного фермера. Но знаешь что самое смешное, командир?

Клос сглотнул, облизал обсохшие губы.

– Я хочу пить, – сказал он.

Миранд открыл фляжку, полил ему на лицо, Клос пытался глотать, но вода заливала, словно водопад.

– Видишь? Я не скуплюсь.

Клос отдышался, сглотнул.

– Что с моими людьми? – спросил он.

– Со скопом, который захватил Торрас? Ничего, они лишь потеряли командира. Но ты ведь помнишь леруйский отряд? Он остался только в воспоминаниях жертв, криках, отряд остался позади. И как последняя звезда на небе, остался командир погибшего отряда. Это так… удовлетворяет. Ты вряд ли поймёшь мои чувства.

– Всё не так, как ты говоришь. Я никого не убивал.

– Правда?

– Да.

Миранд выскочил из темноты, с удара уронил Клоса на пол.

– Хоть сейчас я и сдерживаюсь, чтобы не порвать тебя на мельчайшие кусочки, не стоит этим злоупотреблять.

Клос отхаркнул кровью, выплюнул зуб. Миранд поднял стул.

– Знаешь, – сказал Миранд, – тебе бы стоило что-то сделать с волосами, раз ты занимаешься такими плохими делами. Седой цвет довольно редок.

Клос поднял невидящее лицо, свет, как сквозь пелену, режет глаза.

– Ты видел меня в тот день? – спросил Клос. – Я не понимаю, о чём ты говоришь, я был командиром леруйского отряда, но мы никому не выжигали лица, мы были частью армии соединённых городов.

– Ты хочешь сказать, что мои глаза обманули?

Миранд вышел на свет, показал лицо, обожжённое, со страшным шрамом.

– Ты хочешь сказать, что это не ты сделал это? – спросил Миранд.

– Я ничего не вижу, мутно.

– Хорошо я постарался, правда? Привыкай, теперь ты будешь вечно страдать, но даже тогда познаешь мою боль лишь наполовину.

Клос услышал удаляющиеся шаги.

– Почему просто не убьёшь? – спросил он.

Миранд остановился, обернулся.

– Что? Отпустить тебя вот так просто? Ты не достоин этого, ты обязан заплатить за гнусные поступки. Ты не умрёшь, пока не выплатишь кровавый долг.

– Я никого не убивал! – закричал Клос, открыв рот до треска в разбитых губах.

Дверь со скрежетом закрылась, Клос остался один в холодном помещении, но тело горело, как и в груди. Он попытался разорвать путы, но верёвки лишь порезали запястья, запрыгал в истерике, напрягая все мышцы, выжимая до последней капли, чтобы высвободиться, но лишь упал. Он вздохнул, хотел заплакать, но распухшие глаза, больше похожие на сливы, не позволили. Он успокоился, затих, не думая.

Сон пришёл, как солнце после ночи, красочный, с прохладным ветерком, развевающим листья. Дом на холме, пасущийся скот на лужайке, зелёный лес вдалеке.

Отряд воинов идёт через лес по кривляющейся дороге. Парень с высокими скулами смотрит, как на ветке сидит белка, грызёт орешек, фыркает.

– Патр, хватит считать белок, смотри по сторонам.

– Командир, а зачем мы вообще сюда идём?

– Патр, я уже объяснял, ты забыл?

Широкоплечий угрюмый воин легонько пихнул Патра.

– Простите его, командир, учиться же только.

Клос усмехнулся.

– Не вступайся за него, Рогр. Он должен постоять за себя, не зря же вступил в леруйский отряд. Ну, Патр, скажи, зачем мы сюда идём.

Рогр грозно на него смотрел, остальная часть отряда, будто даже не слышала разговора, лишь изредка вздыхала.

– Проверить обстановку и настроение народа, нахождение и устранение противника.

– Будем считать, Патр, что ты сказал всё правильно, а теперь смотри по сторонам.

Воин со скользким лицом и бегающими глазами подкрался к Клосу.

– Командир, – сказал он шёпотом, – а ты им не рассказал, что мы будем должны сделать, если увидим что-нибудь… плохое?

– А почему так тихо, Каннис? – спросил Клос. – Раз уж завёл, говори громко, чтобы слышали все. Мы ведь одно целое.

Каннис прочистил горлом, проглотил слюну, раскинул руки.

– Господа, мы идём сжигать деревни, прогонять селян с земли, и убивать.

– Если потребуется, – сказал Клос. – Но в целом всё так. Леруйский отряд создан для того, чтобы прерывать операции противника внутри, инициировать зачистки, убирать лишнее.

– Слышишь, парень? – спросил Каннис, свистнув.

Патр оглянулся.

– А?

– Говорю, ты готов протыкать селян? Вспарывать животы, отрубать руки?

– Хватит, – сказал Рогр.

Каннис поклонился, помахав ладонью.

– Как скажите, – сказал он.

За лесом следовал дом на холме. Картинка оборвалась, затряслась, замелькали маленькие кусочки. Клос ухватил перед полной темнотой плотный и длинный кусок: девушка с длинными золотистыми волосами стоит в проёме, облокотившись на него, мальчик держится за её подол, сзади видна движущаяся фигура.

Клос резко открыл глаза. Он сидит привязанный к стулу, свет, как из прожектора, падает, создавая круг. В темноте раздаются неспешные, но грозные шаги.

– Какое у тебя самое любимое животное? – прозвучал в темноте голос. – Я всегда обожал тигров за их ярость, за готовность всегда дать бой, разорвать противника в клочья. Но в последнее время я всё чаще обращаю внимание на пауков, они ловят жертву, а потом постепенно высасывают жизнь, пожирают. Это так… неестественно. Медленно, расслабляюще…

– Паук не животное, а насекомое.

– Правда? Разве это играет какую-то роль? Как не называй, это ничего не изменит.

– Для них да.

– А для тебя? Разве что-то поменяется, если назвать стену полом? Думаю, нет.

– Зачем ты это делаешь? Я же чувствую, что ты остыл. Зачем ты продолжаешь…

– Остыл? Нет-нет, я лишь сдерживаю зверя внутри, чтобы не отказать в зрелище. То, что ты сделал, никогда не сможет остыть, ты причинил мне дикую боль, которую невозможно забыть. И ты заплатишь.

Клос почувствовал, как с руки срезали кусок мяса. Он истошно закричал, зашатав стул, но путы держат крепко.

– Это лишь начало, привыкай к страданиям, боль будет сопровождать тебя теперь постоянно. Ты никуда не сможешь сбежать от неё, теперь поймёшь, узнаешь четвертинку той боли, которую причинил мне.

Клос сжал челюсти, ноздри расширились до предела, одинокая слеза скатилась по лицу.

– Отдыхай, скоро тебе понадобятся силы.

Клос услышал удаляющиеся шаги.

– Я выберусь отсюда! Слышишь?! Я выберусь и отомщу!

В этот раз Клос не засыпал, не пытался. Ноющая боль не дала сосредоточиться, кровь засохла, образовав корку.

В бесконечной темноте начала приближаться картина, сухая, неподвижная.

Каннис упёрся в дверь, держа меч наготове, Рогр стоит у окна, стреляя из лука, Патр тягает стол.

Будто по щелчку пальцев картина разморозилась.

– А, командир, неплохо мы встряли да? – ехидно спросил Каннис.

В дверь врезали с такой силой, что он отлетел, но через секунду вновь кинулся сдерживать натиск. Снаружи бушует толпа, слышатся возбуждённые крики.

– Их, наверное, несколько сотен, – с натугой сказал Патр.

– Лучше бы тащил быстрее, – сказал Каннис.

Вечно молчаливый Гулак в одиночку пододвинул шкаф. Каннис отошёл от двери, шкаф, как стена, запечатал вход.

– О, спасибо. Учись, парень, будешь самым-самым.

– Ещё стол, – сказал Клос.

– О, командир проснулся.

Каннис подлетел к столу, упёрся, словно в валун, но медленно начал сдвигать.

– Ты вообще двигаешь? – надув щёки от напряжения пробубнил Каннис.

Патр кивнул. Столом припёрли шкаф, но даже так проходили толчки.

– Мде, надолго не поможет, – почесав голову, сказал Каннис. – Что будем делать, командир?

Камень пролетел через окно, рассёк губу командиру. Рогр выпустил стрелу, раздался крик. Клос утёр рот от крови, прощупал рану.

– Пора показать, что такое леруйский отряд, – зловеще сказал он.

Каннис расхохотался, забил по коленям. Патр пугливопо смотрел на командира, Рогр пускал стрелу за стрелой, не обращая внимания, Гулак, как всегда, промолчал.

– Прорываемся в правое крыло, к Доллеру, – продолжил командир, – создадим единый кулак, а потом разобьём этих деревенщин. Сегодня они познают кровь на губах.

Клос двинулся вперёд, за ним, по молчаливому приказу, двинулись остальные, образовав наконечник. Из соседней комнаты раздался треск дерева, топот, шум. В коридор с криком бросился бородатый мужик с топором. Клос выдернул меч, с перекошенным от злости лицом кинулся в атаку.

Бородач размахнулся топором с такой силой, что воткнул в стену наполовину. Клос нанёс удар снизу вверх. Мужик схватился за красную полосу, начинающую расходиться, будто пытается замедлить это. Он рухнул через секунду, Клос переступил через труп. Каннис с интересом глянул на растекающуюся кровь, брезгливо перепрыгнул. Гулак и Рогр даже не посмотрели на что наступают, Патр глядел на труп широко раскрытыми глазами, но через пару секунду двинулся за командиром.

– Неплохо, командир, неплохо, – сказал Каннис. – Вам бы всегда злым быть.

– Отвечай за себя, – угрюмо сказал Рогр.

– Только не говори, что боишься.

– Я и не боюсь.

Стрела пролетела через несколько комнат, воткнулась Клосу в живот, сбив с ног. Каннис бросился к командиру, прижал рану. Клос почувствовал во рту кровь, медленно заморгал.

– Командир! Командир! – закричал Каннис. – Прекрати! Не спи!

Каннис затряс его, но Клос закрыл глаза.

Темнота вокруг, окружает, как воздух. Круг света падает, как снисхождение или кара. Клос бессильно мотнул головой, приоткрыл глаза.

– А ты рассказывал солдатам, что служил в леруйском отряде? – спросил Миранд, бродящий во тьме. – Мне интересно, как бы они отреагировали, узнав, что ты избивал женщин, насиловал, резал, как свиней, мужей. Даже не чужих, своих, на своей земле. Всегда ненавидел вас, шавок. Нет никаких понятий о чести, о честном бое, для вас война очередной раз показать, что вы сброд, недостойный жизни.

– Забавно, я думал, что южане ничего не умеют, кроме, как пить вино и жрать виноград.

– Я вырос не на юге, но в пределах империи. Здесь нет винограда и вина. Хотя кому, как не тебе, знать, где я жил, кем был. Ты ведь сломал, изувечил всё, что было мне дорого.

– Значит, ты не южанин?

– Нет, но я воевал за них, душил зелёных, ловил, протыкал. Ты не представляешь, какое удовольствие получал, когда видел их глаза в последний миг, лица, пыжащиеся, красные, как задница обезьян. Я помню, как руки сжимали шею, продавливали плоть до крови, как выдавливали глаза…

– Ты псих… безумец… монстр…

– Безумец?! Это ты! Ты во всём виноват! Ты создал меня! Ты! Я жил простой жизнью и ценил семью, но ты всё порушил, а теперь не хочешь за это отвечать?! Ты создал монстра, а теперь отрекаешься от меня? Только я не хочу просить в слезах своего создателя о защите, пощаде, прощении, я измучаю своего создателя до кровавых слёз и соплей, а в конце вырву сердце. Я заплачу долг, который простоял и так слишком долго, создатель.

Клос почувствовал, как по спине проползло что-то тёплое, с каждым мгновением оно нагревалось, пока не стало прожигать плоть. Клос завопил так громко, что от стен отскакивала вибрация. Миранд тихо, спокойно хохотал.

Отряд поднимался на холм. Семья скрылась в доме, закрыв дверь. Патр глядел на пасущихся коров.

– Парень, – сказал Каннис, – смотри под ноги, а то нос размажешь.

– Я… просто у меня дома коровы считаются дарительницами жизни, я давно их не видел, а я люблю молоко.

– Ты уже не дома. Это уже совсем другая жизнь, парень. Всегда хочется затащить старьё, сказать: моё! Но это плохая идея.

– Он прав, – сказал Рогр, – привыкай. Ты теперь один из нас, член леруйского отряда. А мы не считаем коров родительницами жизни.

Клос дотронулся до рукояти меча.

– Слушайте, – сказал он, – нам нужно пополнить запасы. Парт, если хочешь, можешь залпом выхлебать хоть ведро молока, но никакой агрессии. Всех касается. Мы просим помощи, а не приказываем. Никакой злобы, размахивание мечей, похабных шуток или подглядывание под юбку. Всем ясно?

Отряд синхронно и громко согласился. Перед тем, как постучать в дверь, Клос мимоходом оглядел дом, занавешенное окно.

– Не хотят видеть, командир, – сказал Каннис.

Клос постучал ещё раз, но настойчивее. Никто не открыл, не слышно даже шагов, разговоров или вздохов. Клос приложил ухо к двери. Тихий, приглушённый визг, мычание, плач. Клос вогнал плечо в дверь, но тяжёлая древесина не желала поддаваться.

– Рогр, выбей дверь, – сказал Клос.

Рогр вышел вперёд, разогнался и врезал ногой, дверь слегка пошатнулась. Визг дошёл до той точки, когда крик превращается в ультра. Рогр остановился на секунду, ударил несколько раз в область ручки, отчего дверь открылась.

Клос вбежал внутрь. Девушка лежит лицом вниз под столом. Визг исходит из следующей комнаты, за могучей спиной. Видны лишь худые ноги мальчика. Хозяин обернулся, Клос увидел растянутый рот, безбелковые зрачки. Мужик бросил тело на пол, двинулся вперёд. Клос в последний момент заметил лицо мальчика, плоть слилась с железом, по краям краснота, в глазницах застыл металл.

Миранд дышал тихо, услышать трудно, если только сосредоточиться, не отвлекаться на ноющую боль в руке и на спине.

– Я всегда знал, что когда-нибудь это случиться, ты будешь сидеть здесь, ждать своей участи, наказания.

Клос поднял залитое засохшими слезами лицо.

– Это ты! Ты их убил! Сжёг лица своей жене, сыну!

– Это неправда…

– Ты залил лица железом, убил мучительной смертью! Сначала жену, а потом под визги и ребёнка.

– Ты врёшь… этого не может быть. Я видел, что это сделал ты со своей сворой. Вы приковали меня к полу и заставили смотреть, как корчиться моя семья! Ты лжёшь! Нагло и неотвратимо!

Клос повесил голову, тихо сказал:

– Правда на моей стороне.

Миранд швырнул столик в стену, чудовищно заревел.

– Ты лжёшь! Правда в том, что ты изнасиловал мою жену, мучил вместе с ребёнком, а потом сжёг лица! Вся твоя уродливая братия! Эти ублюдки получили по заслугам! Остался главный, коронный ублюдок! Стены и пол ждут, когда оросишь их кровью! Они так и просят! Слышишь?!

Миранд схватил голову Клоса, сжал.

– Слышишь?! – закричал он на ухо. – Ты сотворил чудовищное деяние и заплатишь за него не только своей жизнью. О, нет, ты отплатишь всем, что у тебя есть. Я высосу из твоей жизни всё хорошее, оставив только страдания.

Миранд ушёл в тень. Клос гневно посмотрел в след.

– Ты сошёл с ума, но не хочешь этого признавать! Ты измучил свою семью, но винишь меня в своём чудовищном поступке! Кто-то, кто наблюдает за ними, и видит сейчас, слышит, что ты говоришь, он мог бы подтвердить, что это сделал ты. Ты их убил…

– Заткнись! Заткнись!

Удар оглушил Клоса, перед глазами всё смазалось, закружилось, он почувствовал, как по подбородку катиться что-то тёплое.

– Ты грязная, лживая тварь! Убиваешь, насилуешь, мучаешь, а потом винишь других! Я был прав с самого начала… миру не нужны такие. Я избавлю его от лишней заботы.

Клос немного очухался, провёл вялым языком во рту, недосчитался почти всех передних зубов. Он поднял взгляд, его глаза загорелись, как красные угольки, полные ненависти. Последнее, что он увидел – разноцветные искры.

Каннис приложил два пальца к шее Клоса.

– Ну что? – спросил сзади стоящий Рогр.

– Живой, вроде.

– Вроде?

Каннис приложил руку к груди, пригляделся.

– Он дышит, – сказал он, – но без сознания.

Рогр сложил руки на груди, пожевал ноготь большого пальца. Клос еле заметно шевельнулся.

– Командир? – спросил Каннис, – Командир? Слышишь меня? Слышишь?

Клос медленно открыл глаза, спешно задышал.

– Где я? – слабым голосом спросил он.

– Всё нормально, командир, мы тебя вынесли. Помнишь, тебя ранили в живот? Так мы вытащили, промыли, перевязали. Скоро как новенький будешь. Мы в лесу.

Клос попытался встать, но Каннис остановил.

– Тихо-тихо, командир. Ты куда? Рановато ещё.

– Почему вас только трое? Где остальные?

Каннис щипнул нос, кашлянул. Рогр повернулся в пол оборота, Патр опустил голову.

– Командир, – сказал Каннис, – тут такое дело… в общем, нам пришлось уходить в спешке. Мы не смогли соединиться с другими, мы не знаем, где они.

– А Гулак? – слабым голосом спросил Клос. – Где он?

Каннис поднял палочку, сломал напополам, сложил, опять сломал, и так, пока не остались маленькие кусочки.

– На нас напали, – сказал Рогр, – когда мы уходили. Селяне не захотели отстать, шли до конца. Нам пришлось отступать под обстрелом, сзади бежали селяне с топорами и вилами. Мы…

Он замолчал, отвернулся, зажевал губу.

– Гулака подстрелили в ногу, – сказал Каннис, – я подставил плечо, но нас нагоняли. Командир, сам понимаешь, с двумя телами нам было не до сражения, мы неслись, как трусливые зайцы. Хотели лишь выбраться оттуда, спасти тебя, Гулака. Но всё пошло в пропасть.

– Нам перегородили путь три всадника, – сказал Рогр, – сзади подпёрли селяне. Это было месиво. Нам бы не удалось выбраться, если бы Гулак не пошёл на селян, он отогнал их в одиночку, рубил, словно капусту.

– Да, – сказал Каннис, – он дрался словно лев против шакалов. Они окружили его, били со всех сторон, он отбивался, но, в конце концов, его ногу пронзили вилы, кисть срубили топором, он пытался отмахиваться, но волна людей его быстро поглотила.