Читать книгу Глухая республика - Илья Каминский - Страница 4

Выстрел

Наша страна – это сцена.

Когда солдаты входили в город, народные собрания официально запрещались. Но сегодня все соседи толпой сходятся на фортепианную музыку из кукольного спектакля Сони и Альфонсо на Центральной Площади. Некоторые из нас забрались на деревья, другие притаились за скамейками и телеграфными столбами.

Когда Петя, глухой мальчик в переднем ряду, чихает, кукла-сержант визжит и валится. Она встает, фыркает, трясет кулачком в сторону смеющейся публики.

Армейский джип сворачивает на площадь и из него извергается его собственный Сержант.

Немедленно разойтись!

Немедленно разойтись! передразнивает своим деревянным фальцетом кукла.

Все замирают, кроме Пети, продолжающего хихикать. Кто-то резко закрывает себе рот ладонью. Сержант поворачивается к мальчику, показывает пальцем.

Ты!

Ты! показывает пальцем кукла.

Соня смотрит на свою куклу, кукла смотрит на Сержанта, Сержант смотрит на Соню и Альфонсо, но остальные из нас смотрят на то как Петя, отклонившись назад и собрав всю слюну, что была во рту, запускает ее в Сержанта.

Звук, которого мы не слышим, срывает чаек с поверхности воды.

Когда рядом проходит строй солдат, альфонсо закрывает лицо мальчика газетой

Четырнадцать человек, в основном не знакомых,

смотрят как Соня склонилась над Петей,

застреленным посреди улицы.

Она берет его очки, блестящие как две монеты, вешает ему на нос.

Наблюдай этот миг

– конвульсию его –

Идет снег и, словно врачи, собаки выбегают на улицы.

Мы, четырнадцать, смотрим:

Соня целует его в лоб. Ее крик – дыра

в разодранном небе, струящемся на скамейки в парке, на огоньки у крылец.

В открытом рту Сони мы видим

наготу

целой нации.

Соня лежит, распластавшись,

возле снеговичка, вздремнувшего посреди улицы.

Страна бежит, как будто схватившись за живот.

Альфонсо, весь в снегу

Ты жив, шепчу я себе, следовательно, что-то в тебе – слушает.

Что-то бежит по улице, падает, не может встать.

Я бегу итд c ногами с руками своими за

беременной женой итд по улице Васенка я бегу всего

пару минут итд нужно чтобы сделаться человеку.

Глухота, то есть мятеж, начинается

На следующее утро наша страна проснулась и отказалась слышать солдат.

Мы отказываемся во имя Пети.

В шесть утра, когда солдаты в переулке любезничают с девушками, те проскальзывают мимо, указывая на свои уши. В восемь дверь пекарни захлопывают прямо перед Иваноффым, хоть он и лучший их покупатель. В десять Мама Галя пишет мелом на воротах казармы НИКТО ВАС НЕ СЛЫШЕТ.

К одиннадцати начинаются аресты.

Наш слух не ослаб, но безмолвное в нас окрепло.

После комендантского часа семьи арестованных вешают на окнах самодельные марионетки. На улицах никого, только скрип веревочек и топ-топ деревянных ножек и кулачков по стенам.

В уши города падает снег.

Альфонсо будет отвечать

Мой народ, в утро первых арестов

ты был охрененно хорош.

Наши люди, некогда пугливые, привыкшие к своим теплым кроватям, теперь

высятся мачтами –

глухота проходит через нас как полицейский свисток.

Ныне я

свидетель:

каждый из нас

приходит домой, орет на стены, плиту, холодильник, себя. Прости, я

не был честен с тобой,

жизнь –

перед тобой я буду отвечать.

Я бегу итд c ногами с руками своими по улице Васенка итд…

Тому, кто слушает:

спасибо за перо на моем языке,

спасибо за наш спор, который кончается, спасибо, Боже,

за глухоту – какое же пламя

от спички, которую ты не зажигал.

Атлас костей и открытых клапанов

Я видел, как целится Сержант, как глухой мальчик с огнем и железом

во рту –

лицом в асфальт,

атласом костей и открытых клапанов.

Воздух. Это в воздухе что-то требует нас.

Земля застыла.

Часовые едят бутерброды с огурцами.

В этот первый день

солдаты осматривают уши барменов, бухгалтеров, солдат –

тишина творит злые шутки с солдатами.

Они вырывают жену Горы из постели словно дверь автобуса.

Наблюдай этот миг

– конвульсию его –

Тело мальчика лежит на асфальте как скрепка.

Тело мальчика лежит на асфальте

как тело мальчика.

Я прикасаюсь к стенам, чувствую пульс дома, и

таращусь вверх, бессловесный, и не знаю, зачем я живой.

Мы крадемся по городу,

Соня и я,

между театров, садов и кованых ворот.

Будьте бесстрашными, говорим мы, но никто

не бесстрашен в миг, когда звук, которого мы не слышим,

срывает чаек с поверхности воды.

Горожане оцепляют тело мальчика

Тело мальчика все еще лежит на площади.

Соня, прижавшись к нему, лежит на бетоне. Ее ребенок спит внутри нее.

Мама Галя приносит Соне подушку. Человек в инвалидной коляске приносит литров пять молока.

Альфонсо лежит рядом с ними на снегу. Одна рука обвивает ее живот. Он кладет другую на землю. Слышит как тормозят машины, хлопают двери, лают собаки. Когда поднимает руку с земли, ничего не слышит.

Позади него на бетоне лежит марионетка, ее рот забивается снегом.

Через сорок минут наступает утро. Солдаты возвращаются на площадь.

Горожане сцепляют руки, становясь в кольцо и в другое кольцо за тем кольцом и еще в одно кольцо, чтобы не допустить солдат к телу мальчика.

Мы смотрим как Соня поднимается (внутри нее ребенок распрямляет ножку). Кто-то дал ей плакат, который она держит высоко над головой: ЛЮДИ ГЛУХИ.

О довоенных свадьбах

Да, я купил тебе такое свадебное платье, что в него мы помещались оба,

а в такси, по дороге домой,

мы, целуясь, изо рта в рот передавали монету.

Хозяйка квартиры, может, заметила

морось пятнышек на простынях.

Ангелы были бы аккуратней,

но они не занимаются этим.

Я до сих пор могу влезь в твое

белье, жопа у меня

меньше, чем у тебя!

Ты сияешь, гладишь меня

по щеке –

чтоб ты выиграл в лотерею и потратил все на врачей!

Ты на два пальца красивей любой женщины на свете…

Я не поэт, Соня,

я хочу жить в твоих волосах.

Ты схватила меня сзади, я

бежал в душ, и, конечно,

поскользнулся на мокром полу –

Я смотрел как в ду́ше ты светишься,

держа в руке

свои груди –

два маленьких взрыва.

Мы все еще молодожены

Ты выходишь из душа и целый народ замолкает –

капля шампуня с яйцом и лимоном,

ты пахнешь пчелами,

краткий поцелуй,

Я ничего о тебе не знаю (кроме веснушек, разбрызганных на твоих плечах!),

отчего я взволнован так, будто

одинок.

Я стою на Земле в своей пижаме,

а член торчит –

уже который год

в твоем направлении.

Солдаты целятся в нас

Они открывают огонь

как только женская толпа вбегает под ноздри прожекторов

– да будет у Бога фотография эта –

они тащат тело Пети на прозрачный воздух площади, его голова бьется об ступени. Я

через рубашку жены чувствую форму

нашего дитя.

Солдаты тащат Петю по лестнице, а бездомные псы, тощие как философы,

понимают все и лают, и лают.

Я, уже на мосту, без слов как без камуфляжа, телом

обернув тело беременной жены –

Сегодня

мы не умираем и не умираем,

земля застыла,

вертолет присматривается к моей жене…

Человек

на земле не может показать небу палец,

так как любой человек и без этого –

показанный небу палец.

Пункты проверки

Солдаты поставили на улицах пункты проверки слуха, к столбам и дверям прибили:

ГЛУХОТА – ЭТО ЗАРАЗНАЯ БОЛЕЗНЬ. В ЦЕЛЯХ ВАШЕЙ СОБСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ВСЕ ГРАЖДАНЕ В МЕСТАХ ЗАРАЖЕНИЯ ОБЯЗАНЫ В ТЕЧЕНИЕ 24 ЧАСОВ СДАТЬСЯ С ПОСЛЕДУЮЩИМ ПОМЕЩЕНИЕМ ПОД КАРАНТИН!

На Центральной Площади Соня и Альфонсо учат знакам. Когда проходит патруль, они садятся на свои руки. Мы видим как Сержант останавливают идущую на рынок женщину, но она его не слышит. Он сажает ее в грузовик. Он останавливает другую. Она не слышит. Он сажает ее в грузовик. Третья указывает на свои уши.

На этих дорогах у нас одна баррикада – глухота.