Читать книгу Мой Север. Стихи и рассказы - Илья Кирушев - Страница 5

– Заглохла. Она заглохла!

Он ударил по рулю и сказал невнятный мат. Ветер за окном завывал так, будто хохотал над бедным человечишкой.

– Кто-то сегодня пойдёт на корм волкам, не так ли? – словно произнёс Ветер.

Ему в ответ пошелестели многочисленные ели по обе стороны дороги, скинув свои снежные шапки.

Мужик достал телефон. Не ловит. Он в ловушке.

– Вот блин! Ну и вляпался, – сказал он сам себе.

Машина начала быстро охлаждаться, в салоне уже скоро стало совсем не жарко. Мужик покамест решил не выходить. Он надеялся, что рано или поздно кто-то проедет. Главное не уснуть. Правда время уже три часа ночи… Но ничего. Русские люди и не в такой мороз держались, ничего страшного.

Он порыскал по карманам. Нашёл небольшой фонарик и пачку сигарет. Как там поётся? «Но если есть в кармане пачка сигарет, значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день». Однако мороз медленно проникал сквозь двери, сквозь стекло, начал рисовать свои причудливые узоры, закрывая собой чёрное небо и страшные кроны деревьев. Мужчина закурил прямо в машине, откинулся в кресле. Что же делать?

Умирать совсем не хотелось. Дома жена, дети. Его же ведь потом и не найдут даже, в этой-то глуши. Завещание что ли начать писать? Нет, нужно бороться.

Он решил немного отвлечься от этих печальных мыслей. На телефоне 15 процентов зарядки. Поиграть может, истратить уже батарею до конца. Он сел играть в мобильную незамысловатую игру. Время от времени он вздыхал. И ведь надо было ему ехать. Ведь его ангел-хранитель словно предупреждал его – не стоит. Дома люстра упала перед выходом, на заправке еле бензин нашли, авария произошла прямо перед его глазами. Он начал вспоминать, что ещё было. Припомнил, что птица садилась на окно его домика и стучала клювом в стекло. Как теперь не верить в приметы? Он хоть и атеист, но теперь в кого угодно поверит, лишь бы спастись. Молиться начать может? Да он ни одной молитвы не знает. Как там?

Отче наш, такой-то на небесах, пусть святится имя Твоё… А дальше он и не помнил.

Через пятнадцать минут телефон начал экономить батарею, переключился на энергосберегающий режим. Мужик упорно играл и старался всеми силами уйти из реальности, оказаться дома, в тёплой постели, рядом с женой, а не вот это всё. Ну и нужно оно было? Что ему эти деньги, за которые он вот так теперь глупо пропадёт. Ну не заработал бы он, ничего страшного, не оголодали бы. А теперь? На кого он свою семью-то оставит?

Он задумался. Вот он сейчас умрёт, да. А что если он не отправится там в Ад или Рай, а останется бродить привидением по дремучим лесам или превратится в какого-нибудь зайца? А если он будет недвижимо наблюдать за страданиями его семьи? Будет только пугать их, вещи ронять и являться только в беспокойных снах его жены?

От таких раздумий ему стало не по себе. А может от холода. Он посмотрел на часы. Время идёт очень, очень медленно, стрелка крайне лениво шла вперёд, не желая идти быстрее. Утро ещё не скоро, рассвет бы увидеть.

Карельский лес очень жесток. Его знакомый умер здесь на охоте. Пошёл пострелять, называется. Два дня его не было, потом пошли искать всем селом. Нашли только обрывки одежды да огрызки. Оказалось, что он ногу сломал, да так и пролежал, пока его то ли волки, то ли медведь по частям не растащили. Да, лес может дать всё – большие богатства, особенно если ты удачливый охотник, если фанатично добываешь эти чёртовы шкуры и это чёртово мясо, а потом может забрать абсолютно всё, а ты это даже не осознаешь. Даже с компасом и картами здесь легко может потеряться даже тот человек, кто всю жизнь здесь прожил. Легко быть убитым животными, застрять насмерть в болоте, да опять-таки сломать ногу и сгинуть в страданиях. Не одно поколение это уже испытало.

Мужик кинул сигарету в выдвижную пепельницу и вздохнул. Начал мигать фонариком, мало ли что. Не помогает. Никого нет. Он здесь один, совершенно один. В такие моменты любому человеку готов довериться, не беря в расчёт его намерения. Лишь бы помог выбраться. В эти минуты человек особенно хорошо осознаёт то, как он нуждается в чьей-то помощи и охотно идёт на любую коммуникацию. Это сложно представить, когда сидишь у камина и пьёшь горячий кофе, смотришь, как играет пламя, под ногами тёплая медвежья шкура, а на теле клетчатый плед. Тогда никто не нужен и хорошо сидеть одному. А вот в такой критической ситуации хочется лишь звать на помощь, надеясь, что хоть кто-то откликнется.

Мужик немного подумал, залез в бардачок и начал лихорадочно искать карту. Он нашёл то, что надо и посветил фонариком. Благо, ездит он здесь часто и труда найти своё местоположение ему не составит. Он взял фонарик в зубы и прищурил глаза. Ага. До ближайшей деревни двадцать километров. Есть ли шансы? Если вот так идти, то очень крохотные. Но оставаться в машине тоже нельзя, замёрзнет, ноги уже начинают отниматься, холод-то просто собачий.

Он почесал голову, закинул в карманы карту, сигареты, зажигалку, бутылку воды, какие-то то ли чипсы, то ли сухарики и решительно открыл дверь.

Мороз мгновенно ударил в лицо, по глазам. Мужик закрыл дверь ногой и побрёл вперёд. Он явно переоценил свои силы. Ладно в лёгкий холод идти такое расстояние, но в лютый мороз…

Однако решение было принято. Если уж решился – не иди назад, не то будет только хуже. Он упрямо, наперекор ветру шёл вперёд, стараясь быть побыстрее, но при этом сохраняя энергию в своём теле. Вода под мышкой начала потихоньку теплеть. Брови почти сразу покрылись инеем, в том числе и из-за шарфа, надвинутого на лицо. В эти минуты он мечтал о тёплых очках, которые надевают лыжники. Он к этому всему относился с иронией и считал вообще любое укутывание не мужским делом. Но в эти минуты его жизнь словно ушла на второй план. Остаётся лишь «до», но будет ли «после»?

У людей в эти минуты обычно развивается полная непринуждённость к себе, чтобы убрать мысли о смерти и холоде мужик начал шутить. Он вспомнил, как смотрел какой-то фильм, где весь мир накрыло сначала наводнением, а потом холодом. И знают хоть чего-то киношники о настоящем холоде? Вот приехали бы сюда и ощутили всё на своей шкуре.

Вдали послышался волчий вой. А он даже оружия не взял никакого. Ни ружья, ни ножа. Для стаи отличная добыча. Он подумал, что можно было бы отбиться веткой. Как-то раз он почуял вблизи от себя медведя и начал громко стучать по дереву большой палкой, имитируя выстрелы из ружья. Тогда пронесло.

Сил нет ветку срывать. Одежда уже промёрзла, а организм упорно не хочет предпринимать какие-то усилия. Тяжело что-то делать. Он словно становится оловянным солдатиком, которого легко можно сломать.

Однако он идёт вперёд, шаг за шагом, метр за метром, но спасение всё ещё очень далеко, там, за деревьями, за горизонтом. Он достал сухарики из кармана и одним движением их все съел, надеясь, что это придаст тепла, запил слегка потеплевшей водой. Стало чуть лучше. Он даже перешёл на быстрый шаг, почти бег. Но он знал, что лучше не бежать. Да, поначалу будет тепло, но потом ты вспотеешь и замерзнёшь ещё быстрее, а в такую погодку далеко не убежишь. Ветер и его друг Мороз очень быстро настигнут и заберут в свои мягкие смертельные объятия. Они и сейчас поют рядом колыбельную, так соблазняюще предлагая никуда не идти, а просто лечь и успокоиться навсегда. Он сам с детства жил в Коми, карельских богов не знал, но зато хорошо помнил рассказы деда о коми и мансийских богах. Войпель – бог ветра, покровитель охотников и Холат-Яхыл – повелитель мороза, сегодня явно не в духе, шатают кроны деревьев, требуют себе жертву. По их следам идут звери, голодные и замёрзшие, яростно и ревностно ищущие чем бы полакомиться.

Он начал спотыкаться, идти кое-как, медленно, всё сильнее клониться к земле, к мягкому и пушистому снегу.

Сил больше нет идти дальше. Он сошёл на обочину и начал рыть яму, затем сел в неё, вздохнул. Теперь ветер не дует так сильно, можно укрыть голову и покурить. Он дрожащими руками достал из кармана зажигалку, аккуратно вынул сигареты, лишь бы не намочились. Перчаткой отодвинул с лица отвердевший и заледеневший шарф, сунул в рот сигаретку. Зажёг. Теперь он, наверное, больше не встанет. Посмотрел на часы. Оказывается, он идёт уже три часа, находясь в раздумьях. Стрелка показывает шесть часов утра. Однако на улице темно, хоть глаз выколи.

Он не стал докуривать, сигарета выпала изо рта в снег. Он полез за ней, да так и упал. Посмотрел на небо. Звёзды. Холодные звёзды. Они так далеко, они ведь такие… горячие, но их тепло не дойдёт до сюда, ни градуса. Их дело лишь смотреть, наблюдать. Он снова вздохнул. Видно, судьба такая – умереть вот так быстро, неожиданно, сегодня, посреди густого леса, быть разодранным голодными волками, растащенным по всему лесу в качестве лёгкой добычи.

Он привстал, пытаясь в угасающем тепле найти хоть капельку сил и выполз на дорогу. Пополз. Сейчас он напоминал собой раненого тюленя, который, выбравшись из воды на льдину, безуспешно пытается сбежать от преследующего его белого медведя.

Мужик прополз ещё несколько метров и всё-таки смирился. Ладно, к чёрту, покурил, теперь можно и умереть спокойно. Всё равно ни зги не видно. Он прикрыл глаза, почувствовал облегчение, когда застывшие веки, наконец, упали и не нужно их больше напрягать. Лишь вдали засветился какой-то огонёчек, наверное, либо галлюцинация, либо уже свет в конце туннеля. Огонёк ударил прямо в глаза и заставил их снова раскрыться. Мужик не поверил глазам. Неужели кто-то едет?