Читать книгу Агапэ - Илья Леонидович Белоусов - Страница 2

Проснулся я позже обычного довольный хорошим сном. Однако, связано ли это было с ничтожными двадцатью пятью процентами от мощности чипа или нет, понять мне не удалось.

В любом случае, даже смерть не освободит меня от обязанности работать изо дня в день. Во времена, когда потоки информации несутся в людские мозги со скоростью пожирания промасленной ленты в Машингевере-42, искусство – в привычном для консерваторов значении – не в почёте.

Хотя в мире осталось достаточно ценителей-меценатов и богатых псевдо-интеллектуалов, которые и обеспечивают мою безбедную старость. Был бы я менее гордым, то, наверное, требовал бы обеспечения со своих немногочисленных отпрысков, но пока в этом нет нужды.

Недавно я уже закончил работу над экспозицией, и теперь самое время начать новую. Как раз и узнаю, как этот чип влияет на творческие способности.

Несколько часов прошло, но работа так и не сдвинулась с места. Я путался в своих же идеях и не решался что-либо создать на полупрозрачном полотне. Сдавшись, я загрузил мою последнюю работу.

Батальные картины не редкость, но это для меня был новый, освежающий опыт, за который непросвещённая общественность обзовёт циником и танцором на костях. Я назвал её «7.24» – длительность в секундах штурма телестанции в Бостоне, первой манифестации «Персоны».

До меня мало кто решался сделать экспозицию из реальных событий, но я сделал самый спорный аспект работы его главным достоинством. Для этого мне пришлось проделать титаническую работу: анализировать каждую деталь на трансляции террористов, выуживать в сети записи с нашлемных камер спецотряда, разгребать досье заложников, даже посетить Бостон, чтобы прочувствовать его запах…

Я воссоздал всю картину ровно за секунду до штурма, запечатал историю в моменте истины. Любая деталь – часть большей истории, и я бережливо расписал судьбу каждого осколка стекла, пулевого отверстия, уже появившегося, или только грядущего, каждого человека, которого привел сюда рок, и жалкие секунды жизни, которые у них остались. Прошлое и будущее смешалось в моменте, когда мёртвые готовы цепляться за жизнь, а живые смирились со смертью. И пусть узреют лучшие умы это торжество судьбы из глаз застывших во времени человеческих существ.

– Джули, дневной отдых, – скомандовал я.

Кажется, сегодня ничего дельного я не придумаю, придётся отложить начало работы на завтра.

В кабинете резко стало светло, дверь в гостиную открылась перед мной, и по всей квартире заиграла музыка.

Я расселся на диване и устремился взглядом в даль сквозь прямые линии города, но железобетон оказался твёрже моего желания увидеть горизонт.

– Идеалисты… – с презрением прошипел я, вчитываясь в опус новомодного социолога.

Догмы, ценности, сверхидеи и лучшие сорта галлюциногенных грибов – дешёвые духи, которыми люди пытаются скрыть тошнотворную вонь гниения самого духа эпохи под их носом. Легко оправдывать свою жестокость, тем, что люди по своей природе жестоки. Модно и удобно желать смерти другим, но только лишь желать, мало кто из современного сброда решиться перерезать кому-нибудь глотку, хотя есть и такие, причём достаточно, чтобы название «Персоны» гудело в миллионах динамиков.

Ох уж эти вечнозелёные пустоцветы, подтирают своё дерьмо страницами священных писаний, только лишь, чтобы развесить их на стене в виде грустного смайлика. Будто никто не понимает, насколько и из-за кого всё в мире так хреново. И далеко не из-за Него, которого вы променяли на золотого тельца и собственную исключительность.

И в таком ключе «Персона» мне даже импонирует… Я всегда был человеколюбив, но с осознанием однообразности и бессмысленности толпы, ненароком понимаешь суть борьбы «Персоны». Уникальность в наше время редкость, незаменимость тем более, и если это единственные качества, которые осмысливают жизнь человека, то пара миллиардов не слишком большая цена. Хотя и они тоже просто…

– …идеалисты… – заключил я и включил фильм с названием-отсылкой на карты таро, его мне посоветовал один друг, коих, впрочем, осталось не очень много.

Вечер перекатывался в ночь, стакан виски спустя я оказался в кровати.