Читать книгу Второе дыхание - Илья Либман - Страница 4

В спорт зале по понедельникам совершенно иная толпа, чем в мое обычное время, после работы. Точнее сказать нет никакой толпы. На соседней машине бежит молодая женщина, которая пытается сбросить набранный при последней беременности лишний вес. Одновременно она говорит по телефону с кем-то о новом ресторане, который должен открыться через пару недель.

Около зеркальной стены выступает перед самим собой наша местная знаменитость. Он, качек-бодибилдер, с образованием и средствами на публикацию собственного журнала. Кроме того он – промоутер нескольких продуктов для увеличения мышечной массы, которые продаются в клубе, через его журнал и в специальных магазинах. Он действительно знает свое дело: пару лет назад он увидел, как я выполняю толчок веса на машине и сказал, что-то про неправильное положение моих локтей, которое блокирует мышцы от полной нагрузки, и предложил мне свои услуги в качестве персонального инструктора. Мне такое было не по карману, и я отказался. Иногда он подходил к другим парням и предлагал им что-то с глазу на глаз. Скорее всего это были стероиды.

Я подумал о своих наработках за последние несколько лет. Они были довольно фрагментарны и опробованы только на крысах. Результаты тестов были положительными: крысы не умирали и вели себя нормально по истечение времени действия уколов. Однако судить о побочных эффектах воздействия препарата на внутренние органы животных мне не удалось, потому что крысы были не мои и использовались компанией для других тестов. Одно время я подумывал испробовать препарат на себе, но не был уверен в выборе дозы: пропорция массы тела человека и крысиной довольна велика, если вдруг что-то не так, то результат такого испытания может быть трагическим. Тем не менее у меня было изготовлено несколько капсул, которые ждали в холодильнике своего звездного часа.

После 40-минутной пробежки я отправился в сауну. К своему удивлению обнаружил в ней двух черных боксеров, полу профессионалов, которые спускали вес перед предстоящими соревнованиями. Их тренер сидел в предбаннике и следил за песочными часами. Я знал и раньше, что силовики, борцы и боксеры живут нормальную жизнь и тренируют свои тела обычно на одну, а то и две весовые категории выше, чем та, в которой они выступают. Таким образом они нагружают свои мышцы на большие веса, чем это необходимо для их весовой категории. А потом, непосредственно перед состязаниями, он спускают вес в парных, саунах и длительных пробежках. При этом они теряют не только жидкость тела, но и физическую силу, хотя и в меньшей степени. Двое в сауне говорили о предстоящих анализах мочи на стероиды и траву. Тогда-то в первый раз я подумал, что мой препарат не оставляет в теле никакого следа через несколько минут после его употребления, но он был создан не для наращивания массы мышц а для увеличения скорости движения и выносливости сердечных мышц при перегрузках.

Парни не остановили своего разговора, несмотря на мое присутствие, и я подумал, что могу стать не просто слушателем. Оказалось, что они будут драться 9 раундов. Первая встреча предстоит в ближайшую среду, поэтому они и парятся. Я задал пару идиотско-дилетанских вопросов, типа правда ли, что им смазывают лица специальной мазью с примесью лидокаина для меньшей чувствительности от полученных ударов. Они переглянулись и сказали, что их мажут обычным вазелином с каким-нибудь антисептиком. Потом один из них спросил меня, откуда я знаю такое. Я сказал, что сам связан по работе с химией и многозначительно замолчал. Дверь в сауну открылась, и их тренер велел им выходить взвешиваться.

Я досидел свои 10 минут и пошел под душ. Боксеры были еще в предбаннике, но уже были одетыми. Они ждали меня. Я понял это сразу, когда один из них, не теряя времени, спросил меня, продается ли такая мазь в аптеках. Я сказал, что в аптеках продается что-то подобное, но намного слабее по сравнению с тем, что им могло бы пригодиться. Тогда другой спросил, не мог ли бы я помочь им с такой мазью. Я не торопился с ответом, потому что понимал – каждая секунда промедления с ответом добавляла к стоимости самодельного крема. Сказать по правде, я и сам не был уверен, что можно заморозить кожу до такой степени, что прямой 200-килограммовый удар будет не так чувствителен, но сказал, что это не дешевое удовольствие, потому что сам крем для этого довольно дорогой да и лидокаин не купишь в Дуейн Рид.

Они оба понимающе засмеялись, и один из них сказал: «Человек, сделай нам на пробу. Если все работает, как говоришь, мы купим. Можешь завтра днем принести – у нас будет тренеровочный бой…»

Мне и самому было интересно посмотреть, что из этого может получиться, и я назвал символическую цифру $100, но только, как за пробу.

Как у всякого химика, у меня в холодильнике было полно всякого, что могло бы пригодиться в жизни. Иногда в лабораториях остаются химикаты-полуфабрикаты с просроченным сроком действия. Но нам-то отлично известно, если ампула с составом была запаяна и хранилась в темноте и холоде, то ничего с ней не сделается. Вся эта заморочка с датами срока действия организована исключительно из экономических соображений изготовителя химикатов – чтобы продавать больше продукции. Так что в конце месяца я приглашал на обед с вином нашего старшего лаборанта, старую деву, коротконогую Магду из Трансильвании, и получал, как ответную любезность от нее, просроченные химикаты, подлежащие к истреблению, согласно составленных инвентарных документов. Среди прочего добра были у меня несколько флаконов 15% лидокаина, который в 5 раз сильнее того, что разрешается официально к наружному употреблению.

По дороге домой я заехал в офис социального страхования для безработных, заполнил там все необходимые документы для получения пособия по безработице и только тогда обратил внимание, что время еще было дополуденное. Чтобы не испытывать себя одиночеством дома, я решил остановиться на ланч в нашем главном тусовочном месте, итальянском ресторане Пияза Ройал с помпезной статуей коня на дыбах при входе, копии с работы Клодта. В свое время, несколько лет назад, что-то очень знакомое мне показалось в этой скульптуре, я разговорился с хозяином ресторана, итальянцем по происхождению. Он рассказал, что слепок этой статуи привезли в подарок его отцу кузены из Неаполя. Тогда-то и стало понятно, чем знаком мне конь –один, точно такой же, стоит на Аничковом мосту в Питере, а в Неаполе находятся его родные браться, подарок русского императора Италии в тысяча затертом году.

В ресторане несколько человек сидели парами за деловым ланчем и две енты перемывали чьи-то косточки за бокалами красного вина. Одну из них я поверхностно знал по собачьим прогулкам, но не видел давненько. Она кивнула мне, как старому знакомому, и предложила место рядом с ними у барной стойки. Мне не хотелось сидеть одному, но и не хотелось давать ей какие-нибудь объяснения о своих обстоятельствах – в это время дня и не на работе. И, тем не менее, я подсел к ним.

Обе женщины были неопределимого для праздного взгляда возраста с широком диапазоном от 29 до 43 лет. Должно быть природа распорядилась так с нечастыми счастливцами – время для таких как бы замирает. Для них не так важно, в какое время вчера вечером они ели-пили, но на утро они выглядит свежими и бодрыми на теннисном корте, велосипедной тропе или в безудержной зумбе в кругу себе подобных. Им не нужно особенно волноваться о калорийности и последовательности в употреблении пищи. Они, как будто, дразнят всех других своим здоровым видом. Две женщины за барной стойкой принадлежали к такой вот группе избранных людей. Забыл отметить, что чаще всего, они незамужние и из семьи имеют только домашних животных. Женщину, которая пригласила меня, звали Сюзен, и жила она в трех блоках от моего места в доме с видом на канал. Мы с ней пересекались по вечерам на прогулках со своими собаками и иногда даже болтали по несколько минут, пока собакам не надоедала наша беседа ни о чем, и они начинали поскуливать и тянуть каждая в свою сторону. Но последнее время я не встречал ее и сейчас даже не решался спросить, все ли у нее нормально с собакой.

Пока готовили мой сандвич, Сюзен рассказала мне, что собака ее умерла два месяца назад, но она уже не носит траур и «смотрит по сторонам».

Многие американцы довольно средних умственных способностей без принуждения говорят фразами, которые могут иметь несколько значений, и иногда слушателю непросто определить в каком направлении должна продолжаться беседа. Существует, однако, система обычной беседы, где фразы не имеют никакого особого значения для окружающих. Они, как закапсулированные зрелые мысли или нейтральная закуска пригодны к любому случаю.

Когда собеседников больше, чем два, то нужно быть особенно осторожным, чтобы не навредить самому себе своей же оригинальностью. Особенно иностранцу, с его же собственной подачи легко зарекомендовать себя местным чудаком.

По мере добрососедской необходимости мне приходится встречаться с бывшими русскими гражданами, когда они выражают свое мнение на навсегда чужом для них языке. Мало того, что американцам пожилого поколения был привит пропагандой 60-х через газеты и кино стереотипный образ русского человека-туповатый, многопьющий, но не пьянеющий угрюмец с сильным акцентом, который смеется собственным шуткам, но не реагирует на шутки других, новое поколение русских на самом деле не слишком отличается от комического 60-ти летнего стереотипа. Еще худшее впечатление он оставляет о себе американцам, если начинает демонстрировать свое умственное или финансовое превосходство.

Я испытывал это столько раз, сколько начинал работать на новом месте. Другое дело, что на работе человек может доказать своим трудом, что акцент всего лишь черта его иностранного происхождения, но не больше. Однако при социальных, внерабочих, отношениях совместимость с местными подвергается более глубокому анализу с обеих сторон.

Наши 5-ти минутные стрелки с Сюзен на собачьей почве, и те имели явную полярность, когда по недосмотру я рассказывал ей, что живя в России, мы кормили всех наших собак мясным перловым супом, от которого у тех не было особых проблем. Она не могла понять, как это у простого человека, без прислуги, находится время, чтобы готовить для собаки. А если он еще работает сам? Когда у нее, одинокой женщины, не хватает времени сготовить для себя, и она вынуждена или питаться, чем попало или идти есть в ресторан и выбрасывать деньги на ветер. Однажды во время одного подобного разговора я чуть было не проговорился и не рассказал ей, что думаю по этому поводу, но все обошлось: начался дождь и мы разбежались.

Нельзя сказать, что с того раза я значительно поумнел, а точнее сказать, мог держать свой язык за зубами в случаях, когда это стоило бы сделать. Нет, несмотря на свою критику в адрес земляков, сам я бываю грешен и неосмотрителен.

Сюзен спросила меня, что это я делаю в такое время дня, уж не потерял ли я работу. Мне не было причины что-либо скрывать, и я просто кивнул в знак согласия. Должно быть знаков грусти или испуга было в недостаточном количестве на моем лице, и Сюзен нарочито уверенно сказала, что и на пособие по безработице никто еще не умирал с голоду. Наверняка, ее пособие по безработице было не федеральным и не штатским, а было кругленькой цифрой, вынесенной решением суда ее бывшему мужу, как не хилое дополнение к дому с пристанью, двумя машинами и пожизненным членством в местном country club.

Она глотнула из своего фужера и продолжала: «Не грусти, забей на все до осени. Все равно ничего дельного летом не найдешь, только хлопоты мотаться на интервью. Лучше займись серьезно своим здоровьем: бегай по утрам, освой скалозание или еще чего-нибудь захватывающее сердце мужчин. Ты, кстати говоря, в теннис случайно не играешь? У нас в клубе будет чемпионат смешанных пар, но двум женщинам не разрешают выступать вместе, даже если они лесбо и могут представить брачное свидетельство. Хочешь играть со мной?»

– А что случилось с твоим партнером? Он не игает больше?

– Да играть-то он играет, но прошлой осенью у него был мини строк, сам-то он ничего, но на лице – постоянная улыбка. Я чувствовала себя неловко, когда говорила с ним. Он, вроде как, это понял и ушел играть мужские пары.

– Все это так неожиданно: в пятницу – увольнение, в понедельник – смешанная лига в теннис. Я давно не играл на турнирах, да и взносы в твоем клубе, как жалование за месяц работы, который у меня к тому же нет.

– Не волнуйся о взносах – у меня с клубом предоплата сделана на всю оставшуюся жизнь, и в женской массажной даже есть биде с моим именем, как бенифакторши.

Теперь вы можете понять, как сложно общаться с американцами с глазу на глаз: это неважно, что ты знаешь в крат раз больше про их же культуру, историю и другое. Важно быть в их груве естественно, а не как Штирлиц – в тылу у врага.

Как мог я отказать ей, этой вечно молодой и загорелой? По какой причине и на каком основании?

С тех пор, как я перестал недоговаривать что-то другим а заодно и себе, жизнь моя качественно изменилась и упростилась. какой смысл помнить все надуманные уловки и псевдо причины для искусственного баланса, если можно сократить числитель со знаменателем, а остальное округлить до простого числа и быть ясным для себя и для других. Так я стараюсь действовать последние годы.

У меня и действительно нет ничего конкретного, чтобы помешало мне пойти и поиграть в смешанный теннис. Но, как игрок в покер, я понимаю, что Сюзен со своим щедрым предложением может просто блефовать, например, из жалости к тому, что я потерял работу, в знак утешения вроде.

Я говорю ей что согласен попробовать в среду, если успею к тому времени перетянуть струны на ракетке.

По ее лицу непонятно, рада ли она моему согласию или нет, и чтобы не напрягать ее, даю ей возможность отменить предложенное: «Только, знаешь, я правша и предпочитаю стратегическую игру атлетической беготне.»

Она смотрит на этот раз на меня с другого сорта улыбкой: «Мужчины нашего вораста все стратеги: любят стоять сзади и следить не только за мячом, но и за трусами партнерши. Ты думаешь, твоя старушка не будет против такого возражать?»

– Это трудно сказать наверняка. Мы же не будем из этого делать секрета от всего света.