Читать книгу Экспедиция «Нерей». Ближний поиск - Илья Мартынов - Страница 28

Он станет таким же хищником, как те животные, которых он недавно пытался описать. Первобытные модели поведения одержат верх в его сознании, и он перестанет чем-либо отличаться от диких животных, жаждущих плоти и крови. От этих страшных мыслей у Джека кружилась голова, а ещё порой ему начинало казаться, что он вот-вот совсем сойдёт с ума от одиночества. Чтобы этого не произошло, как ему самому думалось, нужно было заниматься интеллектуальным трудом, изучая и систематизируя жизнь на планете. К счастью, пока ещё у него было достаточно здравого рассудка, чтобы видеть в хищниках диких животных, а не собратьев по стае или конкурентов в борьбе за пищу.

Однажды он всё-таки решился изучить и хищную тварь, что так долго навевала ужас на всю округу. Рассмотрев замороженные останки, которые к тому моменту успели совсем скукожиться под лучами иссушающего солнца, он внимательно разобрал строение её лап, крыльев, сохранившейся части морды и хвоста. Оказалось, что это был самец. Джек никак не мог определиться, как его лучше назвать – клюворылом или клювозавром. Последнее название нравилось ему больше. И хотя кожа у твари была не шершавая, а гладкая, почти такая же, как у рыбы, если с неё счистить чешую, ноги с когтистыми пальцами напоминали бугристые ступни динозавров, обитавших на Земле миллионы лет назад. По аналогии Джек и назвал опасное существо клювозавром, придумав ему даже латинское имя Cornimanus rostrorhynchus, что в переводе означало «крыловидный клюворыл».

Вообще, у Джека было плохо с латынью, он просто подражал знаменитым первооткрывателям, некогда описавшим многочисленные виды, таким как Карл Линней и Георг-Оссиан Сарс. Нередко дни казались ему тягучими и липкими, и нужно было чем-то занять голову. А всего приятнее занимать голову, по личному убеждению Джека, было именно выдумыванием чего-либо нового. И на эту роль прекрасно годилось изобретение самых вычурных названий и их форм. Порой офицер-исследователь так увлекался, что не замечал, как начинал безудержно хохотать от того, каким смешным получалось в переводе одно из вновь выдуманных им названий.

Однажды он так сильно и долго хохотал, а потом в одно мгновение вдруг замер, и всё его тело покрылось маленькими, холодными и колючими мурашками. Ему сделалось невообразимо страшно от собственного смеха, показавшегося ему весельем человека, сходившего с ума в изоляции от всех людей. Он вскочил из-за стола, огляделся вокруг, медленно вытер со лба пот рукавом серой домашней робы и попытался сглотнуть, но мышцы горла его не слушались. Ему почудилось, будто вся жидкость утекла из его организма куда-то в параллельную вселенную, и больше ничего не осталось в его горле. Он вытянул шею вперёд, пытаясь облегчить глотание, но мышцы глотки не слушались, сердце колотилось, всё тело обдало холодом. «Неужели я схожу с ума?» – подумал он, широко раскрыв глаза, белки которых от постоянного недосыпания покрылись тонкими красными прожилками. «Нет, я пока ещё в состоянии мыслить… или это я себя уже обманываю?» – продолжил он размышлять. Внезапно способность глотать будто чудесным образом вернулась, и он сумел протолкнуть слюну внутрь. Сердце начало успокаиваться.

Он прошёлся по комнате, посмотрел в панорамные окна, затем перевёл взгляд на бездушные рамки ящика телепорта, всё так же безмолвно стоявшего на столе. Руки сами потянулись к телепорту, чтобы схватить его. Быстрым рывком он столкнул конструкцию со стола. Дождавшись, пока перевёрнутый на бок телепорт остановит своё скольжение по полу, лейтенант набросился на него. Джек не помнил себя от ярости. Он кидал его из угла в угол, пинал ногой, садился на корточки и колотил кулаками, сжимая зубы до скрежета. Это продлилось больше десяти минут. Он опомнился только потому, что устал. Джек поставил телепорт на место, осмотрел его с разных сторон и, убедившись, что по счастливой случайности не нанёс устройству видимых повреждений, переоделся и вышел на улицу.

В его одиноком пребывании на Нерее были и свои прелести, такие как полная свобода и независимость от желаний и мнений других людей. Тут можно было не следить за собой и своим питанием, одеваться и есть, как хочешь, делать, что хочешь. Другая прелесть заключалась в том, что здесь никто не отвлекал, и это предоставляло возможность подумать о жизни, о себе, о своих будущих планах. Это был своего рода рай для отшельника, желавшего уединиться от назойливой суеты цивилизации. Правда, это совсем не являлось раем для Джека, мечтавшего возвратиться домой, к любящей женщине и родителям.

Первое время он старался изо всех сил отгонять от себя мысли о Земле, о друзьях и о Глэдис, но с каждым днём это становилось всё труднее. Задания «АванЛайта» в основном были типовыми и убийственно утомительными из-за своей однообразности. Собирать материал в пробирки явно было не самым интересным из возможных занятий. К великой досаде лейтенанта, он даже не мог толком наблюдать за существами, видя их лишь сверху и со стороны. Компьютер «АванЛайта», единолично возглавивший миссию, не выделял время на наблюдения вблизи, равно как не позволял и перемещаться по земле, используя колёса эйрбайка. Джека жутко раздражало это обстоятельство, но, в конце концов, он объяснил себе этот запрет мерами предосторожности. В последние дни он выполнял приказы почти как робот, ему совершенно не хотелось вступать в бессмысленную конфронтацию с компьютером, поскольку это было глупо, бесполезно и не принесло бы сколько-нибудь значимых результатов. В некоторые минуты раздумий во время длинных перелётов Джеку начинало казаться, что он так и проведёт остатки своих дней на этой планете, что никто его не заберёт отсюда. Сама миссия и её целесообразность выглядели глупо и бестолково.

«Вот закончится еда… А что дальше? – размышлял он, почёсывая густые волосы на затылке, – с водой ещё можно разобраться: конденсировать, кипятить. Энергию можно получать от солнечных батарей… ещё там есть контейнер с энергоносителями… а где взять еду? Белки… мясные, животные белки?.. Не убивать же травоядных? Неужели придётся есть мясо кого-то из местной фауны? А если оно совсем не пригодно для еды…»