Читать книгу Жила, была… Историческое повествование о Тане Савичевой - Илья Миксон - Страница 26

В парке бывшего Царскосельского лицея, где учился когда-то великий поэт, уже занимали огневые позиции немецкие батареи…

«Мессершмитты» носились на бреющем, били из пушек, строчили из пулеметов по всему живому.

Нина с подругой бежали с отступающими войсками. Машины и повозки переполнены ранеными, перегружены военным скарбом. Проси не проси – некуда посадить. Вдруг рядом притормозила трехтонка с брезентовым кузовом. Молодой парень, белокурый, белозубый, пригласил:

– Эй, девица-краса, золотая коса!

Коса у Нины и в самом деле была золотой, прекрасной.

– Залезай с подружкой! – Шофер жестом показал на кузов.

Но тут из-за леса выскочили два немецких истребителя. Шофер выжал газ до упора и бросил машину вперед.

– Во-оздух! – запоздало закричали командиры. Девушки нырнули в придорожную канаву, вжались в грязь.

Они догнали трехтонку с милосердным шофером к вечеру. Обгорелая, искореженная машина валялась за кюветом вверх колесами. Поблизости от нее лежала обугленная коряга – то, что несколько часов назад было живым, белокурым, белозубым…

В голосе, в выражении лица, в глазах Нины были еще не отжитые страхи и страдания, свои и других людей, с кем накоротке сводила ее судьба в эти кошмарные дни. За все двадцать три года жизни она не видела столько крови и смерти, но самым ужасным, неизгладимым было то, что сталось с молодым шофером. За себя, даже задним числом, Нина не страшилась, но Таня, представив, что «мессеры» могли вылететь из-за леса чуть-чуть позже и сестра успела бы залезть под брезент кузова, всхлипнула в голос.

– Что уж теперь переживать?! – Нина прижала к себе сестренку. – Все позади.

Таня подавила слезы и вспомнила:

– А у нас телефон отключили. До конца войны.