Читать книгу Не отрекайся от себя - Илья Морозов - Страница 20

Господи, Всевышний, всем святым пророк,

Преподай нам, грешным, мудрости урок!

Бремя одиночества мучает меня —

Нет в ночи спокойствия, и средь бела дня!

Где-то «одиночество» в комнате сидит,

Грустно, озабоченно за окно глядит:

Гробовые черви видятся ему,

Колоритом смерти насыщая тьму;

Плач и скрежет бездны душу тяготит —

Хлеб отодвигает, телом всем дрожит!

Этот же, лежачий, молится богам,

Чтобы поскорее оказаться там,

Где нет резей, колик, «рак коварный сыт»,

Ишемия – в «коме», скука – не томит!

И постели смрадной уж не будет там,

Не придётся клянчить ссохшимся устам,

Ноги полумёртвые там не допекут,

И укоры родичей в Лету отойдут!

Ему смерть – как благо, как свободы лик,

Отчужденье трупа – долгожданный миг!

И душа, как птица, взмоет в небеса,

Навсегда отбросив бренны телеса!..

Эта ж, с виду дева, на стезе дурной

Сладостно вкушает плод запретный Твой:

Страстью с одиночеством борется она,

Телом загорается, а душой – темна!

Те, кто с нею в баре, тоже, знать, одни —

В пьянке прожигают считаные дни!

Плоть лобзая чувственно, падая к ногам,

Скуку одиночества превращают в срам!

А чревоугодник борется с тоской,

Набивая снедью рот заплывший свой:

Весь в пищеваренье – для еды живёт!

Тяжело уж дышит – скоро отдохнёт.

И правитель властный борется с тоской,

Утверждая эго телом и душой…

Богу уж не молится, видно, возомнил,

Что Творца небесного он заворожил!

Старая проблема, но ему не впрок —

Знать, забыл «великий», как просил горшок!

Тех же «гиппократов» позднею порой

Пронимает горечь, когда вдруг больной,

Взглядом отрешённым канув в пустоту,

Пастыря отвергнув, плюнет в суету!

Вспомнятся сомненья… алчное нытьё,

Старые лекарства, сладкое житьё!

И глаза старушки в ветхом пиджачке

С пенсией ничтожной в сухонькой руке!

Гонорист, осанист «денежный мешок»,

Свысока взирает, точно он божок,

Утопает в благах: женщины, вино.

Но порой вздыхает, и немудрено…

Весь погряз в заботах – он и здесь, и там,

Бизнес заставляет кланяться скотам!

Отягчён бывает пошленьким бытьём —

Не спастись от скуки дорогим питьём!

Ночью он – картёжник, днём – крутой делец…

Круг, увы, замкнулся! А духовный срез?

Обещал (по пьянке) в божий слог вникать,

Отдохнуть от плоти, боль души унять!

Пару свечек ставил в святочные дни,

Но, видать, до Бога не дошли они…

И уж нету мочи, нет пути назад —

Деньги любит очень, только им и рад…

Тот профессор щупленький чудаком прослыл,

Сгорбился на кафедре – всем уж опостыл!

Опусы и звания – его бытиё,

Но волнует к старости «чёртово бабьё»!

Он готов на «свежесть» все труды сменять,

Возлюбить студентку и концы отдать!

Мэтра одиночество стало допекать,

Но не хочет чёрт ему… годы возвращать!

Наркоман, пьянчужка борются с тоской,

Создавая праздник иллюзорный свой:

Море по колено, клятый кайф, склероз

И «бомжовый дриблинг», и вся жизнь – курьёз!

Феминистка злобно борется с тоской,

Навевая порчу на весь род мужской!

Много желчи, фальши, в дефиците ум,

Будто в гэльской юбке – сам «Агрипп Постум»!