Читать книгу Бешенство небес - Илья Новак, Лев Жаков - Страница 6

Тага, старший из трех братьев-пиратов, понимал, что дела банды идут не слишком успешно с тех самых пор, как изгнали Красного Платка. Самое плохое, что недавно они упустили клиргон купцов: наблюдатель в гнезде на мачте оказался глазастым и заметил лодочки пиратов издалека, а эфироплан, как выяснилось, был на удивление быстроходен для неповоротливого торговца. Тага подозревал, что капитан понял, откуда взялись пираты, сообразил, что они приплыли с этих островов. Владетели Плотов – не какие-нибудь там трусливые торгаши с архипелага, они жестоки и мстительны даже в большей степени, чем знаменитые своей безжалостностью имаджины, содержатели гладиаторских арен. Теперь пират каждый день со страхом ожидал появления нескольких купеческих шержней, ну а если Плоты пришлют еще и глинкор с командой в полторы сотни моряков и сотней пушек на борту...

«Пора валить с Кораллов» – так он и сказал младшим братьям с оставшимися пиратами. Да вот только плыть было не на чем: маленькие джиги не предназначены для длительного путешествия через Коралловый океан.

Если бы ими по-прежнему командовал Красный Платок, подобного бы не случилось. Новый атаман был вынужден, скрепя сердце, признаться в этом перед самим собой. Платок был юнцом, вроде и не слишком умным, но какое-то звериное чутье помогало ему избегать неприятностей. А Тага – никудышный главарь банды.

Утро выдалось прохладным; небо затянула дымка, облака вокруг рифов плескались больше обычного. Сидящий у хижины-развалюхи пират не знал слова «атмосфера» и не смог бы выразить словами свои чувства, но он хорошо ощущал нечто странное, необычное и тревожное, что повисло в воздухе. Он съел половину кокоса и встал, намереваясь по коралловым аркам добраться до крайнего островка, чтобы сменить Атака, одного из трех дозорных. Недавно Тага велел караулить сутки напролет, выглядывать, не появились ли в облаках военные эфиропланы купцов.

Пират повернулся – и вскрикнул. Вытаскивая из-за пояса ржавый тесак, попятился, споткнулся и с размаху сел задом на камни.

К острову, на котором он жил, центральному во всей группе Кораллов, что-то подлетело. Возникший в небе силуэт опустился ниже, и Тага узнал облачного демона. Их тела иногда выносил к рифам эфирный прибой... но этот был живым!

И куда больших размеров.

И с человеком на спине.

Которым оказался Красный Платок. В щупальцах под полосатым брюхом твари висел Атак и еще один пират по имени Шорта. Конечности демона обхватили их под мышки, сжали руки, ноги и рты. Глаза обоих были выпучены, зрачки вращались – они не умерли, по какой-то причине тварь не убила их, лишь захватила в плен...

– Ты... – начал Тага и замолчал.

Демон опустился совсем низко, и теперь он хорошо видел бывшего главаря, сидящего верхом на вытянутом теле, как на лошади. Ноги пиратов коснулись острова. Стало видно, что заднее щупальце сжимает сетку с небольшим сундуком. Тага сидел, пялясь на все это, ветер дул ему в лицо, развевал длинные грязные волосы. За краем островка бежали мелкие облачные волны.

Пленники задергались, пытаясь вырваться. Красный Платок положил свое диковинное оружие на спину демона, вставил запястье правой руки в мягкую складку, поворочался, двигая плечами, – и щупальца отпустили пиратов, которые, хрипя от ужаса, бросились прочь. Тага, уже немного пришедший в себя, ухватил Атака за штанину и рявкнул:

– Стоять, оба!

Привстал, крепко сжимая рукоять тесака, но понимая, что вряд ли тот поможет справиться со страшилищем. Тем временем демон опустился брюхом на землю, распластав щупальца вокруг тела. Из боков его торчали два полукруглых кожаных выроста, покрытые мелкими бледно-зелеными ворсинками. Они едва заметно светились.

Красный Платок сидел с выпрямленной спиной, разглядывая Тага. А тот смотрел на бывшего предводителя, и оба молчали. Атак и Шорта, спрятавшись за хижиной, выглядывали оттуда. Наконец пират спросил, облизнув пересохшие губы:

– Платок, ты... – Он надолго замолк, потом выдавил неуверенно: – Чем ты его кормишь?

– Ничем, – откликнулся Гана. – Он сам... по-моему, он свет ест.

– Свет? – не поверил Тага.

– Да. Этим, – бывший предводитель показал на один из кожаных полукругов с ворсом, – пьет его, ну или впитывает.

Они вновь замолчали. Тага, неотрывно глядевший на оружие, которое Гана вновь сжимал в правой руке, спросил:

– Убьешь нас?

– Как здесь дела? – вместо ответа спросил Красный Платок.

– Ой, плохо, командир... – Это произнес Атак, отважившийся наконец выступить из-за хижины и приблизиться к ним. – Купцов ждем.

– Купцов? Почему?

– Упустили клиргон их, – пояснил Тага нехотя. – А они могли скумекать, откуда мы наскочили... Ну вот, теперь думаем, скоро появятся.

Атак остановился рядом с братом, вскоре к ним короткими шажками приблизился Шорта.

– Командир, ты где это взял? – заискивающе спросил он, тыча пальцем в демона.

Гана неопределенно махнул рукой за спину:

– Между Кораллами и Суладаром рифы есть, там нашел. Видишь, управлять им научился...

– Так он живой, да?

– Навроде того. Хотя не совсем. Такой... ну как джига, только с мозгами.

– Джига с мозгами? – изумился Атак.

– Ага. Такая, что сама ничего не соображает, а только приказы выполняет, если скажешь... Только этому не говорить надо, а нажимать, крутить – там вроде бородавок, в складках этих. Еще...

– А вон у него! – поразился Шорта, заприметив позади Ганы изогнутую трубу. Когда демон опустился на землю, сизый дымок из нее идти перестал. – Чтоб я сдох! Тага, ты гля! Труба в ей, в этой... в зверюке этой, из зада торчит! Во дела! Как же так? Ты гришь – живая, а у ей труба...

Тулага ответил:

– Пауног он называется. Как-то в нем железо с мясом соединили. Ну, это не железо, конечно, а такое... Не знаю, как назвать. Видишь, еще полоски эти? Вроде как тело скрепляют. А что внутри – тоже не знаю.

– Но там этот... двигатель паровой? – продолжал выспрашивать пытливый Шорта. – Или сердце? А грудина, то бишь эти... легкие имеются у нее? У него? Или трюм там? Тага, ты гляди, гляди, какое оно всё! А вот ежели...

– Не знаю, – повторил Красный Платок, – я внутрь не заглядывал. Шорта, заткнись теперь. Слушайте. Купцы наняли Влада Пиранью, слышали про такого? Его корабли отбросили гаераков назад к Аркам, и сейчас купцы станут опять через Коралловый океан свободно плавать. То есть уже плавают, просто им раньше не до вас было. Но теперь – все, конец вам, больше не дадут тут промышлять. Ясно?

– Это мы поняли уже, – ответил за всех Тага.

– Раз так, то я вам другое предлагаю: в рифах, где я этого паунога нашел, стоит ладья. Хорошая ладья, дорогая, быстрая. Там один человек дожидается, он поможет с парусами освоиться, расскажет, что к чему. Что вы хотите – здесь оставаться или на той ладье уплыть?

– Уплыть! – выкрикнул Шорта, пока остальные двое еще не успели и ртов раскрыть. – Уплыть хотим! Ты не гляди, что мы тут втроем, там еще много нас, мы если совет устроим – все согласятся, что надо валить отседа. А куда плывем-то, командир?

– Нет, не командир. Он, – Красный Платок указал на Тага, – ваш командир, а я к вам не вернусь, у меня теперь другие дела. Но ладья та – моя. Я ее захватил вчера, команду убил, всех. Потому по закону нашему она моя, и если вы ладью мою берете, значит, сделаете, что скажу, так? Сделаете, спрашиваю?

– Ага, – подтвердил Тага, переглянувшись с Атаком.

– Ладно, значит, поплывете к Маумау. Человек, что на ладье ждет, покажет дорогу. Сделаете его боцманом своим. На том острове синекожие живут, дикари. Это племя гварилок. С ними не драться. Скажете: вождь их старый, Опаки, жив еще. Монарх, Большая Рыба, его похитил и рабом сделал, на свой прииск отправил. И Опаки повелевает отомстить, а иначе будет призраком к ним в хижины по ночам являться. Напасть на Атуй, дворец сжечь. Они уже пробовали, когда на монаршем острове Пулеха, их наместника, убили. Тогда не получилось, но теперь вы с ними будете. Так поступите: поплывете вместе, они на лодках своих, вы на ладье. Это – ладья монарха, вас к причалам подпустят, решат, он возвращается. Из пушек начнете палить по ним, по причалам и кораблям, что там стоят. Все туда сбегутся, тем временем гварилки с другой стороны высадятся и нападут. У монарха во дворце сокровища всякие, поделите их. Но все быстро делать надо, чтоб с Да Морана не успели военные моряки приплыть. Как на Атуе закончите – даете деру к Таитам. Сквозь Цепь вас тхайцы пропустят, ежели на борту рабов не будет. И все, вы отныне преторианские разбойники, свободные люди, да еще и со своим кораблем, и никто вам не указ. Но не вздумайте обмануть меня! Если на ладье не к Маумау поплывете, а сразу в Преторию, на этой твари догоню вас посреди океана и всех перебью. Ясно тебе, Тага? Все понял?

* * *

Арлее показалось, что она пришла в себя почти сразу, но быстро выяснилось, что какое-то время все же прошло: во-первых, теперь они находились внутри желейной горы, во-вторых, ее нес на руках Эрланга.

И первое желание, посетившее Арлею, когда она уяснила это, было обхватить здоровяка за могучую шею, прижаться лбом к его плечу, а еще лучше – к груди, поросшей мягкими волосами, закрыть глаза и постараться вообще не думать о происходящем вокруг. Ведь хорошо известно, что если лежать с зажмуренными глазами под одеялом и не шевелиться, то неприятности пройдут сами собой – ну а мощный торс, широкая грудь и крепкие руки Эрланги представлялись удачной заменой одеялу.

Хоть и с большим трудом, но Арлея подавила в себе это желание.

– Отпусти, – велела она и соскользнула на землю.

Почва была пропитана желтым светом, как эфирный пух – влагой. Топнув ногой, Арлея с тревогой оглянулась.

– Не останавливайтесь, идем быстрее!

Пояс путешественника все еще был на ней, и девушка достала пистолет.

– В порядке вы, ваш’милость? – спросил идущий слева Лиг.

– Ага. Почти. Глубоко мы зашли? А серапцы где?

– Подевались куда-то. Заплутали, должно быть, в этом... в этой каше.

Путники шли будто сквозь облачный пух, но пожелтевший и не лежащий слоями, а распыленный в воздухе. Дышать он не мешал, хотя поле зрения значительно уменьшилось. Вокруг что-то летало, сновали из стороны в сторону полупрозрачные рыбки, плоские черви и существа, напоминающие крошечных медуз. Небо исчезло из виду, светило было похоже на блеклый косматый шар, парящий в рыжей дымке. Облачное озеро, склон и холмы тоже исчезли, а текущая от облакоема речушка едва виднелась в световой взвеси. Растопырив пальцы, девушка медленно провела рукой перед собой. То, что снаружи выглядело как желе, внутри напоминало скорее мягкую светящуюся жидкость или какой-то газ. Оно оказывало сопротивление, но очень слабое, почти не мешало движению.

– Чем дальше, тем оно плотнее становится, ваш’милость, – заметил Лиг. – Поначалу вообще не чувствовали его, теперь от... – Он повторил жест Арлеи. – Теперь как вода, токмо легкая такая. А дальше, думаю, еще глуше станет. – Боцман показал туда, где виднелось темное ядро желейной горы, то самое место, из которого росло исполинское дерево.

Впереди высоко над землей пролетел большой медузоид.

– Не нападали они на нас? – спросила девушка.

– Не-а, – подал голос Эрланга. – Мимо шастают, а нас не видят. Я хотел одного, который близко... – Он замолчал.

– Хотел порезать одного, – пояснил Лиг. – Каракатица эта, с кальмаром сросшаяся, пролетала мимо, да низко так. Он хотел наброситься – чтоб я вас на руки взял, ваш’милость, а он, значит... но я не дал.

– И правильно сделал, – одобрила она. – Видите, они драться начинают, когда на них нападают, а так... они будто неживые.

– Как же это неживые? – удивился юнга.

– Ну, вроде... В общем, пока не тронешь – они нас не замечают, а нападают только в ответ, если зацепить их. Ну, как бы тебе... Вроде ружье на столе лежит заряженное: пока не трогаешь его, оно лежит себе – и все, а вот если за курок потянуть, или, допустим, зацепить его так, чтобы оно со стола упало и об пол сильно ударилось, то вот тогда оно может выстрелить в тебя или в того, кто рядом. А еще мне кажется, что эти... эти медузоиды – их домашние животные, – неожиданно для самой себя заключила она.

– Чаво? – еще больше удивился юнга.

Арлея смущенно почесала лоб.

– Кальмары – хозяева, а груши эти летающие со щупальцами – те как собаки или свиньи у них, или лошади какие.

– Да они ж того, – здоровяк, зажав пистолет под мышкой, свел вместе ладони, – срастаются они.

– Ага. Представь, как если бы человек с лошадью слипся, в спину ей врос, получилась бы человеколошадь. Ну или собакочеловек, или еще... А это что такое?

Сбоку возник большой цилиндр. Состоял он из такого же света, что и окружающая среда, но более густого, сжатого какой-то силой. «Будто мы идем сквозь молоко, – подумала Арлея, – а здесь его кто-то сбил в масло и слепил из него широкий столб...»

– Гля, что это там внутри! – поразился Эрланга. – Они его... они ж его на части разбирают!

– Не, наоборот, собирают, – возразил Лиг.

Троица остановилась, разглядывая происходящее в цилиндре. Словно мастерская какая-то, решила Арлея. Сухой док, где эфиропланы строят. Только вместо корабля – медузоид, а вместо рабочих, плотников и столяров – щупальца.

Они шли от внутренней поверхности цилиндра – длинные кольчатые тела, сужающиеся к концам, с присосками. Если цилиндр был плотнее окружающей субстанции, то щупальца, также состоящие из сгущенного света, – еще плотнее. В центре висело без движения тело медузоида, разрезанное вдоль. Арлея видела внутренности: какие-то трубки и шары, нечто вроде половинки хитинового рычага, прикрепленного к тонкому ребру, лиловый пузырь, должно быть, полный летучего газа, который и поддерживал существо в воздухе...

Одно из щупалец протянулось к медузоиду, тонкий конец проник внутрь, повернул трубу, имевшую на конце утолщение, и насадил на нее другую, в форме спирали. Второе щупальце поправило пузырь, впихнув его между парой изогнутых то ли ребер, то ли рычагов, потом еще два кольчатых отростка, появившиеся с противоположной стороны цилиндра, сдвинули половины тела так, что края сошлись.

– Я думал, они растут, – произнес Лиг. – Из детенышей, ну как все... А их, выходит, собирают... как корабль? Сшивают? Или...

– Нет, это ремонт, а не сборка, по-моему, – возразила девушка. – Гляди, вон еще...

Щупальца тем временем покрыли щель между половинами медузоида чем-то прозрачным и пузырящимся – вспенившись, оно тут же застыло, склеив кожу. Тварь вздрогнула, будто пробуждаясь, конечности затрепетали, и она поплыла к стене цилиндра. С другой стороны из глубины желейного пространства уже появилась другая, меньших размеров, с почти оторванным щупальцем и глубокой раной на боку. Перед цилиндром существо помедлило, а после вплыло внутрь сквозь стену и тут же застыло. Кольчатые отростки изогнулись и подхватили его, вытянув на середину цилиндра, принялись обрабатывать рану.

– Это, может, один из тех, кого серапцы ранили. – Арлея оглянулась, вспомнив о недавнем сражении.

И увидела с десяток человеческих силуэтов, приближающихся сзади.

– Они все-таки за нами гонятся! – Схватив Эрлангу за руку, девушка поволокла его в обход цилиндра-мастерской. – Лиг, не отставай!

Омываемые волнами густой желтизны, они шли в глубь мягкого мира. Бежать стало невозможно, чем дальше, тем с бо€льшим трудом давался каждый шаг. Арлея позабыла про недавний испуг, позабыла про стыд: слишком необычным было все вокруг. Ко всему прочему, теперь землю сменило какое-то странное вещество, очень напоминающее алмаз, – та основа, из которой и выросла желейная гора.

– Я вот еще думаю, – обратилась она к боцману, когда преследовательницы немного отстали. – Медузоиды, наверное, на два вида делятся. Не знаю, как они рождаются, может, из этих мелких жуков прозрачных? В общем, одни после рождения так и остаются... ну, только из мяса, то есть животными. А других потом в цилиндре – или, может, их тут несколько – разрезают напополам и вставляют им внутрь скелет такой... как бы механический. Ну как в человека можно железо вставить, штырь вместо кости, если она сломается, или еще что – короче, в машины их превращают. Те, что мягкими остаются, могут с кальмарами срастаться, вернее, кальмары с ними срастаются, а те, что со скелетом, – они как механизмы, отдельно.

– Я как-то одного тхайца знал, так у него механическая нога была, – вставил боцман. – Не протез какой железный, а вся нога – рычаг в ей, шестерня, моторчик, клапаны... Он говорил, ему в Бултагари сделали и прям в его тело вставили, вот... Глядите, кошка зеленая!

В бледно-рыжей каше росло несколько деревьев, и под одним лежала большая кошка. Котята тоже были здесь, свернулись клубками возле ее бока и спали. Когда путники подошли ближе, зверь поднял голову, уставился на них желтыми глазами. Потом зевнул, показав пасть, полную острых зубов.

Вскоре сзади вновь показались медузоголовые – и больше уже не отставали, наоборот, постепенно приближались. Идти было все сложнее, вязкий свет стал почти коричневым, дышалось тяжело. Несколько раз путники проходили мимо деревьев, чьи ветки на концах становились прозрачными и расходились во все стороны сеткой желейных нитей, жилками, которые в конце концов не то срастались с окружающим пространством, не то растворялись в нем, соединяя мягкую гору с растениями, как кровеносные сосуды связывают тело с внутренними органами.