Читать книгу Страна марок - Илья Сергеевич Илюшин - Страница 2

Можно, конечно, дразнить друг друга просто Балдой.

Или просто Кабаном.

Но вы хоть разок попробуйте повторить прозвище два раза. Ну, конечно, ведь так оно прозвучит в два раза обиднее!

А, между прочим, на дворе стоял май.

То есть дело шло прямиком к осени. И Балда-Балда, то есть я, с нетерпением ждал своего Дня Варенья.

Скажу по секрету: мне обещали подарить настоящую пластмассовую саблю!

С ней я сразу же напал бы на Кабана-Кабана.

Зачем? Ну вы даёте! Конечно же, чтобы освободить его марки, с которым он обращался очень жестоко.

Как только у него появлялась новая марка, он облизывал её своим красным языком и лепил в толстую потрёпанную тетрадку, которую называл альбомом. А ведь для марок нет ничего хуже такого обращения!

Но вместо сабли мне подарили… марку.

И случилось это задолго до Дня Варенья.

Однажды мой Папин Галстук пришел домой раньше обычного. Он свесился с балкона и закричал на весь двор, чтобы я " дул домой во всю Ивановскую". Где была эта Ивановская и как в неё дуть, я понятия не имел. Решив, что это было какое-то волшебное заклинание, я встал посреди двора, как вкопанный.

Папин Галстук понял, что его заклинание сработало не в ту сторону и просто поманил меня пальцем. Тут я всё понял и как следует "дунул" в эту самую Ивановскую. Вбежал в нашу квартиру и второй раз за день замер на месте, как телеграфный столб.

На ладони у Папиного галстука лежала она – моя первая марка! И я в нее сразу прямо зверски влюбился.

Вот она, лежит в моих ладошках!

Яркая зеленая красавица с глянцевым верхом и белоснежной кружевной оборкой. На марке была нарисована машина «ЗИС 110».

Это уже потом, став взрослым, я заметил, что сама машина была чёрного цвета, а изумрудно-зелёным, как листья подорожника, был фон. Но в тогда, в детстве, машина казалась мне зелёной. Ну что тут поделаешь? Дети есть дети.

Увидев мою марку, Кабан-Кабан, Калоша-Калоша и Горшок-Горшок дружно сошли с ума. От зависти. Каждый из них готов был отдать все свои марки в обмен на одну мою. Но я и слышать ничего не хотел об этом. Ни за что на свете я бы никому не отдал свою Зелёнку – так я её назвал.

Я гладил ее, мог смотреть на нее часами. Целовал ее каждый раз, когда укладывался спать. Целовал, когда просыпался. Я долго не замечал, что от моих нежностей красавица стала потихоньку бледнеть. А ее новенькое платье приобрело потертый вид. Но от этого я не стал любить её меньше. И, конечно, не догадывался о том, что нам скоро, очень скоро придется расстаться…