Читать книгу Слёзы Графомана. Роман - Илья Смородин - Страница 3

Это был конец очередного жалкого лета. Оставались последние выходные перед началом учёбы. Мне нравилось место, куда я поступил, мне нравилось учиться, но именно тем вещам, которые мне действительно интересны. Я родился, вырос и прожигаю свою молодость в Коломне. Это отличное место для неспешной жизни, красивый, спокойный город с огромной историей и известным кремлём. Не так давно я начал ощущать весь кайф нахождения здесь. Моя квартира находится в центре, трёшка в центре города. Неплохой дом по сравнению со многими из этого поселения – можно сказать, что очень даже современный. Девять жилых этажей, практически все бывшие военные, которые смирно встречают подкрадывающуюся старость. Во дворе зачастую зависают бестолковые отбросы общества. Это те, которые ходят по улице с включённой колонкой или, например, безгранично любят турники и проводят всё своё время рядом с этим железным фаллосом. Я никогда не понимал этих людей, не понимал, чего они хотят от жизни, и, честно говоря, я не хотел их понимать. Пусть делают что хотят, главное, чтобы меня не трогали и никак мне не мешали.

Каждое утро я просыпаюсь и пью чёрный невкусный чай с лимоном, которой купил мой отец. С прозрачной кружкой в руке я люблю смотреть в бесконечное окно. Этого я набрался у мамы. Я вижу, как будущие пенсионеры медленно спешат по своим делам, а внизу, под крышей подвала, заседают зомби. Это мои соседи алкаши. Я их ненавижу, потому что эти бестолковые уёбки погибли изнутри. Один из них – безногий, «развалился» на шее своей жены. Мне страшно видеть иногда из своего заляпанного от пальцев окна, как она тащит эти тяжеленые сумки, а этот мудак сидит, курит своё дерьмо, попивает мерзкую сивуху и играет в нарды или во что-то там ещё. Вместе с ним постоянно трётся мой сосед по лестничной клетке. Слабохарактерный и безмозглый. Забавно наблюдать, как полковник в запасе пропил свои мерзкие, а теперь уже синие мозги и как над ним издевается безногий бывший прапор. Я стараюсь учиться чему-то даже у этих мёртвых людей. Смысл жизни – не позволить ребёнку уснуть внутри себя, а у них он уснул, и на мгновение бухло помогает его разбудить. Стремлюсь не усыпить своего, чтобы не стать таким же.

Я думал, что сейчас самое лучшее время для самореализации. И, как это обычно принято у людей, откладывал вкус счастья в ближайшее будущее: вот сдам экзамены, поступлю в институт – заживу. И так каждый день, каждый раз, по маленьким высказываниям, по отложенному делу, по бессилию, я отказывался от счастья сегодняшнего, ожидая, что завтра оно наступит. Я понимаю это прекрасно, но ничего не могу поделать. Я понимаю, что так живут практически все, но, конечно, это всего лишь мои мысли. Мысли беззаботного, ничем не выделяющегося подростка, который никогда не ставил перед собой высоких задач, а среди других людей, среди своего окружения, в бытовых вопросах, да и просто в повседневной агонии я всегда был чуть выше среднего.

Мысли не были упрямо подтверждены сухой статистикой, потому что откуда мне её взять? Но почему-то в своём разгильдяйстве, своём с виду пренебрежительном отношении к делам я находил определённую силу, ведь быть молодцом неинтересно. Куда «выше» и довольно-таки круче, более снисходительнее быть человеком, на которого люди не хотят равняться, которые ничего от тебя не ждут, которые не будут надеяться, как гиены, когда ты оступишься, чтобы, понимая, что ты недосягаем, убрать тебя с поля боя.

Неприятное время года. Все люди улыбаются, наслаждаются теплом и занимаются ничем. Повсюду бегают дети, кричат, ругаются. Я вообще терпеть не могу лето, потому что из-за своей дурости я чувствую себя одиноким. Я даже не хочу попытаться сделать что-либо полезное не то чтобы для других людей, своих близких, а даже для себя. Поэтому эти три месяца я страдаю. Так уж получается, потому что мне особо нечем заниматься, и я, как ребёнок, жду, думая об этом практически каждый день, когда уже наконец закончится этот тёплый период и наступит волнительная, душераздирающая и мрачная осень. Начнётся учёба, и люди, окружающие меня, будут, сами того не зная, заглушать мысли слабого человека, когда появится занятость, придётся, точнее, я буду вынужден делать что-то, потому что, показывая, что мне всё равно, я сильно переживаю за самые базовые вещи. Именно поступление в высшее учебное заведение и повлияло на меня сильнее всего в жизни (на начало моей размышлительной деятельности). Но всё началось гораздо раньше, на самих истоках, в месте, которое кишит недопониманием и неопределённостью.

Мне кажется, что красоту должны определять люди со стороны, потому что мы не можем объективно оценивать свою внешность: всегда либо хуже, либо лучше, и это, как я считаю, абсолютно по-человечески. Но даже несмотря на эти доводы, я периодически думаю об этом и не считаю себя красавцем, но и не думаю, что уродлив. Всё же у меня имеются недостатки. При среднем росте я чрезмерно худой. Но это не мешает мне проявлять с лёгкостью самоиронию, которая, на мой взгляд, является отличным защитным механизмом и здорово возвышает в обществе, ведь человек, который может искренне посмеяться над собой, признать свою ошибку, неправоту, выглядит куда приятнее личности, для которой лучше себя самого нет никого. Пожалуй, самоирония – это одно из самых лучших качеств в человеке.

Для чего мы появились на этой планете, просыпаемся утром, пьём чай и куда-то бежим по своим делам? Эти мысли рано или поздно кого-то настигают, и уже непонятно, что хуже: эта неопределённость, незнание и непонимание, что будет дальше. Как в будущем будет складываться существование и что будет в конце. Или признание, что до конца своих дней ты обречён быть в замесе быта.

Школа, безусловно, имеет огромное значение и влияние на людей. Это гадкое место, где противное общество окружает тебя постоянно. В начале я делал успехи в математике, но позже из-за своей угрюмости забросил это дело. Точные науки – огромная скука, и начались проблемы в данном направлении. Зато у меня появилась новая муза, вдохновившая и вдохновляющая множество людей уже не первый век. Это литература. Настоящая классическая литература, о которой говорили в том самом заведении как могли. Это было действительно интересно и увлекательно, помимо того, я начал подавать огромные надежды в этом деле, и даже появился спрос, а вместе с тем и подрастал авторитет в компании этого круга.

Куда интереснее и нужнее изучать деятельность величайших людей, их работы, мысли, стиль, который они пытались донести. Их провалы, позоры, ошибки, их великие преобразования. Я никогда не понимал тягу других к современным вещам. Почему читать иностранцев является модным? Почему отечественная классика – это скучно, бред архаизма. Я не могу с этим смириться, потому что родная классика – это фундамент, на котором стоит и держится весь образ. Это является одним из главных моих недоумений. Я согласен, что многие взгляды из старых эпох уже неактуальны, но отвергать их и, как сейчас зачастую происходит, стыдить и презирать ни в коем случае нельзя. Это большая ошибка.

Позже произошла смена обстановки, из среднего звена случился яркий переход в старшее. Успех ученика зависит от учителя не меньше, чем от него самого. Когда тебе нравится дело, которым ты занимаешься, когда педагог в нём плавает, как морской житель в живой воде, и является достойным человеком – это страшная сила, способная на великие дела. И у меня произошло похожее.

Вообще, в жизни просто необходимы такие люди. Люди, которые абсолютно точно влияют на тебя, пусть даже иногда и плохо. Благодаря такому человеку мне удалось перейти на новый уровень в вышеперечисленной сфере. Я сумел заработать авторитет и стать широко известным в узких кругах. Важнее авторитета и одежды, пожалуй, для подростка нет ничего. Эти два фактора определяют твоё место в данном обществе. Там я и познакомился со своим корешем Саней. Он для меня является олицетворением трудолюбия. Если я постоянно пизжу о своих мечтах, мыслях, желаниях, то он делает всё успешно, не хвастаясь и предварительно не разглашая своих планов. Ещё в школе я удивлялся, как он ебашит. То репетиторы, то спортивный зал, то тренировки по футболу. Также он даёт мне сильные советы. Я часто могу говорить сгоряча, не обдумав ситуацию, а он трезво оценивает и издаёт толковые вещи. Мне есть чему у него поучиться. Хорошо, когда есть чему поучиться, особенно у близкого человека.

Но до всех этих событий углём, который поддерживает очаг размышлений, является семья. У меня большая семья. Если поставить вопрос, рад ли я текущим делам, раскладом, то, безусловно, да. Это общество настоящего среднего класса. У меня есть старший брат и младшая сестра. С братом непростые отношения, я часто не понимаю его и ругаю за злобу, неаккуратность. Я не могу понять и принять его философию жизни. Кажется, что этому человеку от неё ничего не надо, что он сделал свою работу, а кроме неё и нет ничего больше. В быту особо не помогает, мне непросто находиться рядом с ним. Я считаю его жалким. Когда я смотрю в его глаза, я вижу там адское пламя. Если он не переосмыслит своё отношение к миру, то его погубит его же злоба, он попросту в ней захлебнётся. Сестра мне ближе. Она глуповата в силу своего возраста и, наверно, в силу своей женственности. Но зато я прекрасно понимаю, я даже убеждён, как же хорошо, что не я являюсь старшим. Быть старшим – очень тяжело, и для аргументации можно привести несколько примеров.

Когда родители производят на свет своего первого ребёнка, они сами ещё дети. Они не имеют опыта в данном деле. Благодаря своей молодости люди зачастую бывают агрессивны к своему отпрыску и нередко совершают ошибки. А когда появляется второй ребёнок, всё внимание приковано к нему. Старший начинает забываться, но это только до поры до времени, до того момента, когда новый ребёнок не начинает косячить. Ещё одним плюсом быть не страшим является, что младший может учиться не совершать ошибок старшего. Я не чувствую братского тепла, для меня друзья ближе, но всё же, каким бы ни был плохим брат, друзья – это друзья, а брат – это брат. Мама мне зачастую говорит:

– Не надо ругаться. Это твои самые родные люди. Когда нас с отцом не будет, именно они останутся. И вам вместе будет легче.

Что же касается отца – он не верит в меня. Он не радуется моим успехам по-настоящему, ему неинтересны мои мысли и планы, и меня это задевает. Он раньше был мне ближе матери, но сейчас всё абсолютно поменялось. Мне скучно с ним спорить, потому что у него бестолковые доводы. Я думаю, что это связано с его деятельностью, именно из-за неё он такой долбоёб, а ещё в этом, безусловно, замешано его воспитание. Он не был любим своими родителями, жил сам по себе, и из-за этого он сейчас жалок и жаден. Мне даже стыдно спросить у него немного денег. Мне тяжело из-за того, что он такой. Ему не доставляет удовольствия проводить время с семьёй. Он часто куда-то пропадает, в основном это дача. Хотя дачей это я не стал бы называть. Это настоящий огород, который кишит уродливыми продуктами. Он не доводит дело до конца, пытается угнаться за всем, но в итоге у него ничего не получается. Он, безусловно, меня любит, но не так, как мне хотелось бы этого. Я всё равно ему благодарен за многие вещи. Но особенно за его ошибки. Я вижу, как делать не надо, и точно не буду так поступать. Я не хочу быть похожим на своего отца, если бы меня спросили об этом прямо. У него есть превосходные качества, но преобладают ужасные. Наверное, это горе, когда сын не хочет быть на тебя похожим, но оправдание быть лучше тебя здесь абсолютно уместно. Я помню, когда он уехал в командировку. Это полный пиздец. Был реальный шанс больше его не увидеть. Полгода я себе не мог найти места, эти двадцатисекундные разговоры раз в неделю по вечерам, эти постоянные мысли, что всё, я его больше не увижу. За это время он приходил ко мне во сне ровно одиннадцать раз. В одном из них он сказал мне: «Ты меня очень радуешь. Я горжусь тобой».

Наутро мне было не по себе. Я думал, что это его предсмертные слова, и в моей голове стали появляться образы, в которых я вижу своего отца в гробу. Они и раньше были, но не такими подробными и чрезмерно частыми. Страшная херня. Я безгранично рад, что он вернулся целый. Его даже наградили достойной медалью. Мне казалось, что после этой разлуки, после пережитого стресса он что-то переосмыслит у себя в голове, но, к сожалению, этого не произошло. И после этого мне хотелось, чтобы он опять куда-нибудь уехал. Но только туда, где спокойно.

У меня были хорошие отношения с мамой. Со временем мне удалось с ней сблизился. Это сильная женщина, которая делала всё для своих детей. Но у неё очень непростой характер. Я был всегда убеждён, что старший сын ей ближе, и ни в коем случае не винил её за это, ведь невозможно всех любить одинаково. Тебе кто-то должен нравиться больше, своими мыслями, а может, и внешне. Она меня сильно выручила с институтом. Отец был против платного факультета и хотел, чтобы я учился на педагога, но мама за меня вступилась. Я не имел права её подвести, и всеми своими успехами я был обязан ей! Я очень любил своих родителей и считал, что мне очень повезло с ними. Это настоящая семья, но мне не хочется, чтобы уже моя будущая семья, которую я, надеюсь, что создам, была бы похожа на текущую. Мне хотелось большего. Глупо не хотеть большего. И, смотря на ошибки брата, на плохие черты отца, на сложный характер матери, я делал выводы и работал в данном направлении.

Экзамены мне дались тяжело, я меланхолик и в том числе и из-за этого тяжело перенёс этот этап в жизни. Похудел, а для меня это критично, потому что изначально были проблемы с весом, до нормы не хватало около двадцати пяти процентов. Но всё когда-нибудь кончается, и этот период остался лишь в памяти. Удалось поступить, куда планировал, и дальше всё пошло, как пошло.

Я поступил на факультет иностранных языков. Не сказать что с трепетом отношусь к английскому, но умение говорить на другом языке – дорогого стоит, без этого в наше время непросто. Я не фанат западных взглядов, не желаю переехать в другую страну. Учиться пошёл туда просто потому, что больше пойти было некуда. Вначале были мечты поступить на филологический факультет, но правда жизни говорила, что работать в библиотеке не самое желанное занятие, а на выбранном направлении устроиться в жизни шансов куда больше, по крайней мере мне так казалось. Вначале я чувствовал себя не на своём месте, вокруг люди, являющиеся фанатиками иностранщины, глупо веря, что нужно покидать Родину в надежде на лучшую жизнь. Я не понимал этого, а ещё очень сильно возмущался, когда в речи использовали слова из другого языка. Я очень люблю и горжусь родным языком, языком, на котором могу дышать, великим языком, самым сильным и красивым в мире.

– Даже у самого скучного преподавателя можно чему-то научиться, но у вас на факультете таких нет! – сказал мне однажды учитель, который повлиял на меня сильнее всех. Его зовут Давид. Этот человек имеет ключи от жизни и с радостью даёт их своим ученикам. У него была непростая судьба, наверно, именно поэтому у него скопилось так много ключей. Он научил меня, как следует относиться к жизни, истории, людям и многому, что невозможно выразить в буквах. Когда есть такие педагоги, учителя, значит, ещё не всё потеряно! Мне было печально осознавать, что на моём факультете он больше преподавать не будет. Я видел в нём своего наставника, человека, благодаря которому удалось начать строительство фундамента здравомыслящего человека, но завершать этот процесс мне, похоже, придётся самому. Мне, девятнадцатилетнему пацану, который не является никем в этом мире, который, осознавая, что это далеко не так, ставит себя выше других. Человек, которому неуютно находиться в обществе, который устал от бестолковых мыслей, не дающих покоя его голове, который не хочет работать, который создал высокую планку женщины, свой идеал, и никак не может оправдать эту высокую цель.

Помню, что в то время начал увлекаться искусством Эдуарда Вениаминовича Лимонова. Я открыл его для себя только после смерти. Прошло где-то четыре месяца, и я увидел интервью с ним. Последний классик, которого мне удалось застать живьём. Странно, что он стал для меня актуальным только после того, как его приберёг Господь. Хотя он сам говорил, что после своей смерти его будут читать ещё несколько сотен лет. Мне нравилось, что он настоящий патриот, а не из тех, кто лижет жопу власти, воспринимая это за патриотизм. Это абсолютно разные вещи. Быть патриотом – это гордиться своей историей, своим государством, но не обязательно любить власть. Если она бестолковая, за что её любить? Настоящие патриоты критикуют, если, конечно, есть за что, а фальшивые высасывают из пальца факты, оправдывающие их сторону мнения.

Странное чувство, когда ты уже не ребёнок, но и не являешься взрослым. Это очень трудно объяснить, можно только понимать. Кроме Сани, у меня был ещё один кореш. Его звали Миша, а я называю Берлога. Это прозвище я дал ему давно, даже не помню когда, только отложилось в памяти, что тем самым я желал как-то подшутить над ним. Так это и привязалось. Здорово наблюдать, как наши общие знакомые удивлялись, когда я его так называл. Круто было видеть, что они в недоумении. А меня это очень забавляло. Значит, что у нас есть что-то своё, недоступное остальным. Этот человек меня тоже делает лучше. Он гений, правда. Иногда от его мыслей я охуеваю. Я не могу понять, как ему удаётся так толково формулировать мысли. Также я у него учусь характеру. Он сильный человек, который никому не позволит издеваться над собой. Мне этого не хватает, и Берлога своими примерами помогает компенсировать этот недостаток. Я безгранично счастлив, что мои близкие друзья со мной рядом в институте, пусть даже мы на разных факультетах. Это мне даёт определённую силу, благодаря которой легче совершать настоящие поступки. Да и вообще, я рад, что являюсь частью этого института, пусть даже никому не нужной и не заметной.

Безусловно, здесь попадаются безнадёжные уёбки, которые ни черта из себя не представляют. Они тупые, их мысли и поступки идиотские, хотя считают себя птицами высокого полёта. Это моя большая проблема. Эти люди лучше меня в английском, они, наверное, не зря едят свой хлеб, но в них нет даже намёка на талант. И это очень печально. Многие из них работают, получают неплохие бабки, кто-то даже умудряется ещё и успешно учиться. Я не работал и не хочу работать. Мне дают деньги родители, в основном мама и бабушки, и мне заебись. Конечно же, я хочу больше денег, но ничего для этого предпринимать не собираюсь. Сама учёба ничего сверхъестественного из себя не представляет. Ещё год назад я думал, когда только поступал, что мне пиздец, что это хвалённый всеми иняз, на котором основной аудиторией являются задроты. Но я был приятно удивлён, узнав, что здесь есть различные общественные группы, которые ярко выделяются и конфликтуют между собой. Есть три типа: обдроченные моралью (прилежные граждане, задроты), бестолковые уёбки (они что-то пытаются из себя высосать, насилуют своё воображение, но на деле никак не получается) и те, кто ни к первой, ни ко второй группе не относится.

Обстановка здесь не душевная. Мишаня на техфаке в семье, в сильном союзе. Пролетарии надёжно поддерживают и помогают друг другу, а мы – буржуа. У нас все летают высоко, каждый считает себя значимой фигурой, и, к сожалению, из-за этого отсутствует тепло, общий дух общества. Наш декан – настоящая русская баба, которая может разъебать за дело, но так же и с чистой любовью похвалить за успехи. Я считаю, что она годится на роль ректора, я вообще против женщин на таких постах (к этому вернёмся позже), но она достойна этого месте в качестве исключения. Я её побаиваюсь. Не хотелось бы иметь дело с ней. Мне очень повезло, что здесь работает моя бывшая репетиторша, которая мне всячески помогает. Я являюсь частью всего этого в том числе и благодаря ей. Она вложила в меня не только знания основной дисциплины, но и натолкнула на определённые мысли о самой жизни, о каких-то важных бытовых вопросах. Вообще, если студенты здесь своеобразные, то к преподавателям у меня никаких вопросов нет. Это и правда профессионалы, фанаты своего дела, которые не зря получают деньги за свою деятельность. Среди них и затесался тот самый Давид, человек, подаривший мне, возможно, ключ от жизни. Почему возможно? Потому что время покажет, куда меня приведёт его посыл. Я правда считаю его гениальным человеком, он необычный учитель, педантично готовится к своим парам и по-дружески общается со своими учениками. Я ему в конце года написал слова благодарности и пожелал всех благ. Как же всё-таки жаль, что больше не посещу его пары. Однажды он подошёл ко мне в институте (я стоял у расписания и выпаливал девчонку, на которую по-настоящему запал) и сказал: