Читать книгу Сносная неделя. Роман - Илья Смородин - Страница 3

Утро наступило моментально, хотя ночь длилась неумолимо долго. Я переворачивался по несколько раз в минуту, всё тело чувствовало усталость, ноги были ватными, а голова не хотела отключаться. Меня что-то беспокоило, и я никак не мог избавиться от этого и погрузиться в сон. Я хотел спать телом, но никак не головой. И вот мерзкий звон будильника. Он кричит: всё, пора вставать! Эти несколько несчастных минут сна сделали меня ещё более огорчённым и обессиленным. Я специально выбрал противную мелодию на будильнике и всегда старался как можно быстрее отключить душераздирающие звуки. Но сегодня прослушал этот репертуар четыре раза и, собравшись с силами, поднялся и уничтожил его. Лучше бы и не ложился совсем.

На часах без двадцати семь. Поднимаюсь с постели, выхожу из душной комнаты и двигаюсь в сторону туалета. После облегчения выдвигаюсь на кухню. Холодильник кишит огромными, испачканными куриным помётом и белыми перьями яйцами. Ещё с детства я познал истину, что некоторые продукты выгоднее во всех смыслах приобретать на рынке. К счастью, он находится недалеко от моего, теперь уже холостяцкого, поместья.

Я пожарил яичницу, добавил туда бекон, сделал два бутерброда с колбасой и сыром, залил кружку с чайным пакетиком горячей водой. Довольно-таки сносный завтрак, ничуть не вызывающий отвращения. Надеваю серый спортивный костюм и белые кроссовки. Как же хорошо, что сейчас весна. Природа дарует тёплое время и нежную, ненавязчивую красоту вокруг. А теперь представьте: насколько гениально природное чудо сочетается с чудом, сотворённым людьми. В исторической части моего города это чувствуется с сумасшедшей силой, и это сочетание просто ошеломительно бьёт по разуму. И, несмотря на безалаберность властей, люди продолжают оберегать и гордиться местной архитектурой и блаженством природы.

Живу я на пятом этаже в девятиэтажном панельном доме. Мой район находится на краю города и называется Новым, а всего их 3. Ещё есть Историческая часть, или Старый город, где сконцентрирован дух истории и памяти о давних временах. И никому ненужный, загнивающий район, который называют Пьяным или Бандитским. Там ловить абсолютно нечего, не зря ведь говорят, что третий лишний. Так вот, он третий.

Место, где находится моё логово, славится моральной дешевизной и падким настроением. Здесь полно торговых центров, различных ресторанов, прочих заведений, в общем, очень шумно и людно. Но все эти недостатки не мешают мне гордиться родным городом, своей семьей, своей профессией, несмотря ни на что.

Спускаюсь по лестнице, глаза радуются чистоте вокруг, и даже запах перегара и дешёвого табака, свойственный моему подъезду, не в силах перебить мою любовь к этому месту. Вчера я припарковал своего коня напротив соседского дома из-за того, что, как обычно, не было свободных мест рядом с моим подъездом. Уже несколько лет мы, жители четырёх домов, расположенных на улице Голдина, просим и надеемся, чтобы власти отгородили наш двор. Это просто невыносимо, рядом торговые центры и рынки, и множество любителей халявы, чтобы не платить денег, имеют честь оставлять свои машины у нас. Так ещё полно всяческой шпаны, которая царапает машины, бухает и кричит по ночам.

Нам однажды установили калитку между двух домов, впарили электронные ключи. Железную дверь сломали через неделю. И теперь каждый раз, когда открываю домофонную и входную двери и мне попадется на глаза этот ключ, я начинаю проклинать людей, которым под силу изменить ситуацию и сделать целую улицу чуточку счастливее.

Напротив дома №92 стоит моя кормилица. Старенький аппарат, являющийся для меня не то чтобы всем, но, во всяком случае, очень многим. Это мой спасательный круг, так как другого источника дохода у меня нет. Я ухаживаю за своим автомобилем, как только могу: мою, обуваю, аккуратно вожу. Я даже дал ему прозвище Ёсик, произошедшее от небезызвестного имени Иосиф. Не первый раз, когда я даю прозвище своей машине. До этого у меня была девочка Сюзанна и ещё много других машин с забавными именами.

Я открыл Ёсика, завёл его и вышел наружу насладиться сигаретным дымом. Всегда прогреваю машину, даже если на улице тепло. Курю. Думаю об Ане и Маше. Понимаю, что уже начинаю скучать по ним, особенно по дочери. Я всегда хотел сына. Мечтал, что у него всё будет по-другому в жизни, по-человечески, что ль. Чтобы у него была достойная, счастливая семья. Чтобы он занимался любимым делом, был порядочным человеком и не повторял моих ошибок. Я прекрасно понимаю, что так думает большинство. Люди считают, что их дети – это возможность исправиться, будто прожить ещё одну жизнь, другую, лучшую и более стабильную. Но, с другой стороны, не отрицаю и с каждым днём всё больше убеждаюсь, что это неправильно. Дети не обязаны своим родителям жить и поступать, как им говорят старшие. Они не обязаны идти по протоптанной своими родителями тропе. Но я убеждён, что они должны во что бы то ни стало любить, боготворить и помогать им, особенно на закате жизни, несмотря ни на что.

Мне повезло с родителями. Они маленькие боги, потому что произвели меня на этот свет. Я счастлив, что эти прекрасные люди идут вплотную со мной по жизни. Они шагают впереди меня, принимая на себя всяческие удары бытия. И чертовски погано осознавать, что когда-нибудь их не станет и мне придётся шагать самому в первом ряду и ощущать на себе все тяготы. Они безумно счастливы, что я их сын, даже несмотря на события, помеченные чёрным в моей биографии, и я это прекрасно знаю. Именно родители и Аня всегда были со мной. Вообще семья – это навсегда. Эти люди – огромная, никогда нескончаемая сила. Но есть и другая сторона. Это также огромная слабость, потому что тобой можно с лёгкостью манипулировать с помощью данных людей.

Когда у меня родилась дочь, я ничуть не огорчился. Говорят, что дочки очень похожи на своих отцов, и в моём случае так и получилось. Машка – чудесный ребёнок. У неё глаза матери – бесконечные, голубые, как апрельские люпины, светло-русые кудрявые волосы (не знаю, правда, в кого у неё они такие, у нас с женой прямые), нос картошкой, королевская походка и моё красноречие. Она с ранних лет освоила грамоту, увлекается пением. Было бы неплохо являться отцом известной певицы. Ходить к ней на концерты и дарить красные розы после очередного обворожительного выступления. Да и старость моя была бы яркой и обеспеченной. Я уеду в деревню, чтобы никого не беспокоить, отпущу бороду и буду поглощать жизнь, не обращая внимания на подкрадывающуюся, невидимую, с черным капюшоном и ржавой косой смерть. Раз в месяц ко мне будут приезжать внуки. Мы будем играть с ними в различные игры, надеюсь, что многие из этих игр будут подвижными, а я буду в тонусе. Мы будем кормить мягким хлебом уток на пруду, собирать ягоды и ходить за грибами в лес.

Я скурил две сигареты и начал уже затягивать бычок, погрузившись в мысли, как вдруг меня отвлёк звонок телефона:

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, – ответил я, на секунду потеряв нить происходящего.

– Улица Петровского, 24. Второй подъезд.

– Хорошо. Ждите.

Выкинул бычки в урну, запрыгнул в машину и поехал по данному адресу. Дом, откуда пришёл заказ, находится на окраине Старого города, и я обрадовался возможности в очередной раз полюбоваться историческим величеством Среды.

Добрался я быстро, примерно за пятнадцать минут. Остановился и разблокировал двери. В машину сел с виду приличный мужчина в классическом костюме тёмно-синего цвета, лакированных коричневых туфлях, с короткой стрижкой и избыточным весом. Это было характерно заметно по его свисающему подбородку.

– Здравствуйте, вы в Понедельник? – спросил он.

– Да. Вечерняя улица, – буднично ответил ему я.

Я заблокировал двери, и мы отправились в путь. С первых минут я понял, что этот человек – представитель интеллигенции, скорее всего, связан он с политикой. От него пахло кремом для обуви и дорогим приятным одеколоном. По запаху можно многое сказать о человеке.

Я никогда не начинаю первым разговор с пассажиром, по крайней мере очень редко, но всегда с удовольствием поддерживаю беседу. Он сказал:

– Красивый у вас город.

– Да. Самый лучший. Побывали уже в Исторической части? Видели небезызвестный замок, памятники и соборы? – продолжил я.

– К сожалению, только издалека. Надеюсь, что когда-нибудь уделю этому время. А вы не устали видеть это каждый день?

– Знаете… Нет. Это превосходная возможность помнить о героической воле наших предков. Только представьте, несколько веков назад они выстроили все эти чудеса света.

– А я как-то больше предпочитаю столичную архитектуру.

– Ну так и переезжайте ближе к ней, – грубо ответил я, не думая.

Он покраснел, отвернулся и начал смотреть в окно. Было видно, что я рассердил его своими словами. Может, его самая заветная мечта – переехать в те края, но у него никак не получается? Глупо это, глупая мечта. Вот побывать на известном озере в Сибири – вот это настоящая мечта. Скоро за пресную воду будут войны. Обязательно будут.

Да и фиг с ним, с этим толстяком, моё дело – доставить его до места назначения и получить за свою работу заслуженные деньги.

Около пяти минут мы молчали, он повернулся и продолжил разговор:

– Я был у вас прошлым летом и особенно по вечерам чуял запах жжёного пластика. Неужели местные жители настолько безнравственны, что жгут пластиковые бутылки, или не знаю, чего они жгут, рядом со зданием местной мэрии?

Сразу стало понятно, что мои догадки не были ошибочны. Он государственный служащий, и он начал огрызаться на меня. Я решил ответить ему:

– Да нет же, тут всё куда проще. Доля вины граждан здесь, безусловно, есть. Капля в море. Но, как говорится, рыба начинает гнить с головы.

– Вы про Бориса Васильевича, что ли? – удивлённо спросил он.

Я сделал вид, что не услышал его вопроса, и начал обдумывать свою дальнейшую речь. Нужно было выбрать правильную тактику и нейтрально ответить ему, а то мало ли что у него в голове. Не могу же я ему открытым текстом сказать, что не так и давно Борис Васильевич Дубов явился из своего Понедельника, соединил свою бесхребетную территорию с нашим великим городом, причём даже не спросив мнения людей как по одну, так и по другую стороны баррикад, и никак не борется с мусоркой. Одну законсервировали, но там после всего ужаса осталась выжженная земля. В ближайшее время планируют открыть ещё одну рядышком. Я слышал, что люди, имеющие земли в районе выжженной земли, трясутся и умоляют выкупить их владения хотя бы за копейки. Если я чувствую, как смердит по вечерам, боюсь представить, какое амбре стоит в тех краях. Дубов не тот человек, который нам нужен. Он уже проиграл. Лидер, который нужен людям, победит свалку, а не будет выставлять в социальные сети фотографии с детских площадок, хвастаясь, что наконец-таки они начали строиться. Лучше бы, например, в Старом городе скрыл трассу кустарником, там, где стоят одинокие лавочки. Люди не хотят сидеть на них и дышать переработанной нефтью. Нам нужен человек, который победит, сделает нашу жизнь лучше, а не мусорный король Дубов. Чтобы не быть голословным, разумно будет сделать так, чтобы каждый город занимался переработкой своего мусора, а не вёз бы всё к нам. После этих мыслей я продолжил:

– Да. Я слышал, что скоро новый мусорный полигон открывают.

– Правда? Не знал об этом, – еле-еле скрывая улыбку, сказал он. – А в чём же вина людей? Всё-таки жгут резину? Протестуют умники?

– Ни в коем случае. Наша вина лишь в том, что мы не сплотились, когда это было необходимо, и не дали отпор. Нужно было всем выходить против этого проекта.

– Ну, если бы хотели, не допустили бы такого.

После эмоционального диалога мы молчали. Я начал сильнее давить на педаль газа, чтобы как можно скорее расстаться с неприятным мне пассажиром. Когда мы добрались до места назначения, он сказал:

– Спасибо. Сдачи не надо.

Он швырнул мне скомканную пятитысячную купюру и вышел из машины. Я, едва тронувшись, увидел в зеркале заднего вида, что мой недавний пассажир достал телефон и направил его на мою машину. Как будто сфотографировал, но я не придал этому значения.

Я крадусь в центре Понедельника, рядышком со зданием местной мэрии. В этих краях мне доводилось часто бывать, до сих пор никак не могу запомнить местность. Наверное, это связано с тем, что мне неприятен этот город. Он какой-то слишком мрачный. На его окраине кругом лес. Очень много колючих кустарников и травы, видно, что люди сюда заходят редко, только в разгар сезона за грибами, ягодами, орехами. Безумно странно наблюдать здесь живую, практически не тронутую человеком природу. А вдоль города проложена огромная магистраль. Здесь также есть несколько закусочных, которые спрятались за старыми унылыми строениями. Население здесь маленькое и, наверное, противное. Это «проезжий город». Он нужен лишь для того, чтобы путешественники останавливались здесь на секунду, чтобы справить нужду, перекусить и передохнуть. Скурить по-быстрому сигаретку и удрать подальше. Именно отсюда и прибыл в мой дом Борис Васильевич. Отсюда он прибыл и принялся уничтожать его вместе со своими прихвостнями.

Я прибавил ходу и направился в сторону Среды. Дорога наводила меня на грустные мысли, хотелось выпить, эта идея не покидала меня всё время, что я находился здесь. «Ну как же так? Борис Васильевич оставил при смерти своё логово и начал вредить уже за его пределами. А этот жирный „пиджак“, который бросил только что в меня деньги… Какой же он упырь. Ни о чём не заботится, наслаждается жизнью сполна. Так ещё ему этого мало. Желает поближе к столице перебраться, чтобы иметь ещё больше. Он один из них. Он точно такой же, как Дубов. Толстая рожа, броский костюмчик. Да и манерой общения похож. У таких людей язык подвешен как надо. Еще бы они использовали свои языки в добрых целях».

За раздумьями об этом я не заметил, как приблизился к своей родине. Запах мусорки начал характерно чувствоваться, и мне пришлось неохотно поднять водительское стекло и включить кондиционер.

«Пожалуй, хватит на сегодня работы. Благодаря своему врагу я выполнил недельную норму и могу хоть немного расслабиться». Странно, но моя рука не дрогнула при виде его огромной суммы. У меня не было даже малейшей мысли отказаться от этих денег. Всё равно он ничуть не обеднеет, а мне приятно, что за хорошо проделанную работу меня наградили сполна, пусть даже это был человек, стоящий на другом берегу. Да, у него есть власть, чувство полной свободы и беззаботности. Но когда-нибудь это всё покинет его, и в лучшем случае он сойдёт с ума, а в худшем, например, покончит жизнь самоубийством. У таких людей нет совести, поэтому она, совесть, никогда не проснётся внезапно. Для меня это вообще нелюди. Но это не главное, чёрт с ними. Для меня главное, что я добросовестно выполняю свою работу и не перехожу черту. Это меня и успокаивает. Это и дарит мне надежду, что когда-нибудь всё изменится.