Читать книгу Человек влюблённый. Повести - Илья Стефанов - Страница 3

Не сказать, что все женщины были ему симпатичны, но все симпатичные женщины нравились ему. И сам он постоянно был под их любезным присмотром. Но стать возлюбленными нашего героя они могли, если чем-то поражали его, что, впрочем, легко совершается игрой воображения и готовностью влюбляться и любить. Не будем пока обсуждать причины благосклонности женщин к нашему герою, скажем только известное: её получаешь, как и счастье вообще, неведомо как, неведомо за что.

О представительницах прекрасного пола наш герой никогда не отзывался плохо. От него нельзя было услышать: она некрасива или она нехорошего поведения. Со всеми он был внимателен, вежлив и любезен. Он говорил, что каждая женщина достойна уважения, и каждая по-своему хороша. В этом благородном соображении наш герой был солидарен с великими поэтами, говорившими то же, но более кратко: Женщина не бывает безобразной и Смотрящий – видит! Такой настрой души нашего героя способствовал его славе любимца женщин больше, чем его любовные приключения, о которых мало кто знал, но все были уверены, что их много. Предположение о больших возможностях нашего героя, в сочетании с его внешней сдержанностью в обращении, определяли его некоторую загадочность, повышающую интерес к нему представительниц слабого пола. Гарольд, так называла нашего героя одна из его поклонниц.

Стиль отношений нашего героя с женщинами был не совсем обычным. Полный доброжелательности, он оказывал всем им знаки внимания, вовсе не рассматривая в качестве своих потенциальных любовниц. Так, своим сотрудницам он без всякого умысла преподносил по праздникам небольшие подарки или цветы. При этом иногда переходил грань, установленную мнением света относительно дороговизны подарка – зачастую окружающим, особенно ревнивым мужьям, казалось, что теперь-то он это делает не просто так. И бывая по делам в других организациях, он всегда дарил женщинам, с которыми приходилось встречаться, коробку конфет, шоколадку или цветок, если встреч было больше, чем одна.

– Здесь только вы нас балуете, – услышал он однажды.

Сотрудницы его лаборатории привыкли слышать от него комплименты, слегка пробуждающие их женскую сущность. Привыкли до такой степени, что чувствовали себя неуютно, если выпадали из круга внимания нашего героя. Ему рассказывали, как одна его сотрудница, глядя в зеркало и делая жест рукой от себя в сторону, как бы представляя свою особу, полную нежных прелестей, восклицала, облекая в шутку свою досаду:

– Почему, – и называла нашего героя по имени-отчеству, – не видит во мне женщину?

Своим своеобразным отношением к сотрудницам наш герой иногда ставил их в неловкое положение перед мужьями. Так, одной женщине с видимой уже беременностью он время от времени приносил цветок розы. Та клала розу на стол, потому что не было вазы. Тогда наш герой подарил ей и вазу. Через некоторое время эта сотрудница ушла рожать. Первенца. Когда она родила, наш герой, послал ей поздравление и подарок, как это и полагается делать при рождении ребёнка. В качестве подарка была вовсе не крупная сумма денег, как он считал. Женщина, приятно удивляясь, поблагодарила нашего героя, позвонив ему по телефону. Однако через некоторое время позвонила снова и сказала, что муж не так понял подарок, и добавила, что пошлёт курьера вернуть деньги.

Наш герой не считал, что сам он обладает особой привлекательностью. Он не придавал большого значения стремлению женщин при случае как бы нечаянно прикоснуться к нему и не усматривал ничего особенного в том, что женщины при встречах и прощаниях с ним или поздравлениях предпочитали подставлять для поцелуя не щёку, а губы. Когда он бывал у друзей, привлекательные гостьи при прощании зачастую нежно целовали его, а молоденькие медсёстры после редких случаев пребывания нашего героя в больнице, провожая его, прижимались к нему своими вздёрнутыми персями и говорили слова, приятные для уха мужчины. Ему нравилась эта ненавязчивая и ничему не обязывающая ласка женщин. Мало того, наш герой и сам своё общение с представительницами прекрасного пола иногда сопровождал лёгкими поцелуями, совсем не думая о последствиях. Но был один случай нечаянной ласки женщины, сильно удививший нашего героя.

Он ехал в автобусе по делам в загородный институт. Все сидения были заняты, и наш герой стоял на площадке у задней двери. На выезде из города, а нужно было ехать ещё с полчаса, в автобус вошли несколько молоденьких девушек и без надежды сесть столпились у окон на задней площадке. Но одна, самая стройная и красивая до слёз, стала рядом с нашим героем, удерживаясь за ту же стойку, что и он. Она выглядела очень усталой. Вскоре девушка начала дремать и потихоньку склоняться над его рукой. Вот она смежила веки, чтобы уже не раскрыть их до конца пути. В глубокой дремоте юная красавица оперлась грудью на руку нашего героя. Нужно ли говорить, что он делал всё, чтобы облегчить путь этому утомлённому ангелу во плоти. Наш герой с удовольствием принял часть её веса на свою руку и охранял её сон, удерживая от излишней качки на неровностях дороги и на поворотах. При этом он постоянно ощущал молодую грудь, которою девушка опиралась на его предплечье, расположив свои маленькие нежные холмики поверх его руки. Так он ехал с ощущением чувства ответственности за покой чудесного ребёнка и осознанием служения чему-то божественному, удивляясь, однако, наивности и доверчивости чрезвычайно соблазнительного создания совершенно незнакомому мужчине. В конце пути девушка, как бы очнувшись, остановила на секунду свой томный взгляд на глазах нашего героя и неспешно покинула автобус.

Наш герой не переставал удивляться происшедшему. Но ему ни разу не пришло в голову, не обладает ли он особой притягательностью, и не надеялась ли та молоденькая особа вызвать в нём интерес к себе, как к женщине? Он не шёл по этому пути мысли и в других случаях, когда переживал маленькие события на его пути через скверы или парки. Девочки и девушки, катавшиеся на велосипедах, иногда норовили, проезжая мимо, свалиться именно около него или даже прямо ему под ноги, так что он вынужден был (но, конечно, он это делал с удовольствием) помогать им подняться. Зимой или в межсезонье проходящие мимо девушки или молодые женщины, встречаясь с его взглядом, нередко поскальзывались, а то и падали. Один раз он успел подхватить гибкое девичье тело на полпути к льдистой дороге.

Когда наш герой упомянул о последнем происшествии в разговоре с одной своей знакомой, он с удивлением услышал:

– Это ведь один из способов познакомиться с мужчиной!

Он и после такого объяснения, должного открыть глаза на истинные причины случайных на первый взгляд событий, никогда не пытался идти навстречу маленьким хитростям слабого пола. Наш герой сближался только с теми, которых высмотрел заранее, которые поразили или чувствительно задели его сердце. Наверное, могли быть и исключения. Так, он долго вспоминал одну «упавшую». Она была удлинённая и очень стройная, какие особенно нравились ему: «удлинение» происходило в основном за счёт ног и шеи. Таких женщин он называл змеевидными или просто змеями. Но эта была слишком молода. Нашему герою и в голову не пришло знакомиться с этим почти ребёнком.

Надо сказать, что нежные слова и ласковое обхождение женщин были приятны сердцу нашего героя, но они не вдохновляли его на подвиги, или, лучше сказать, они не выводили его из себя. Из себя такого, каков он есть, а каков он – это его внутренняя оценка, она не изменялась от восхищённых или уничижительных отзывов существ из внешнего мира. Иногда ему даже несколько неприятны были слова восхваления его, особенно если они высказывались одновременно с попыткой унизить других. Ему казалось, что при этом унижают и его. Наш герой считал, что у каждого человека есть свои достоинства, как это он безоговорочно признавал за всеми женщинами.

Причины благосклонного отношения к нашему герою прекрасной половины человечества были не очень понятны другой его половине: он не обладал ни выразительной внешностью, бросающейся в глаза, ни бойкостью речи, позволяющей лидировать в беседах, ни особым демоническим взглядом, оправдывающим его частую замкнутость. Однако не только хорошо знакомые с ним женщины попадали под его обаяние, но и малознакомые вели себя с ним не совсем обычно. Например, в танце не противились поцелую, конечно, в щёку или шею, если наш герой в приливе нежности делал это, как он думал, невинное прикосновение. А вот такой случай. На совещании в другом городе наш герой любовался красотой рук молодой женщины, которую никогда ранее не встречал. Она была довольно мила, но её руки были лучшее, по крайней мере, из того, что было у неё на виду: кроме гладкости кожи, они поражали формой – в них было всё, чем может восхитить женская рука: удлинённые конечные фаланги, пальцы с заметным увеличением толщины и нежности к основанию, а также утопающий средний сустав большого пальца. Наш герой постарался сесть рядом с обладательницей прекрасных рук и коротал скуку заседания, лаская и как бы рассматривая руками одну из её ладоней с молчаливого согласия спокойно сидящей женщины.

Конечно, ласка, принятая без сопротивления, привлекая любовь, может вызвать решимость идти дальше. Лёгкий, ненавязчивый флирт может перейти в увлечение или роман. Но это происходило только тогда, когда наш герой чувствовал, что влюблён. В противном случае на него не действовало покорное или вызывающее поведение представительниц слабого пола.

Расскажем о двух удивительных случаях, суть которых наш герой склонен был объяснять скорее слишком вольным поведение женщин, чем своей привлекательностью.

Молодая особа, невеста одного его знакомого, спровоцировала нашего героя на поцелуй, когда он случайно оказался с ней наедине, и вернула поцелуй вскоре после своего замужества, что было, конечно, приглашением к любовной игре.

А вот другой, прямо скажем, совершенно неординарный случай.

В многоэтажном доме-башне, где квартировал наш герой, проживала очень миловидная девушка, глазами которой он имел привычку любоваться. Они встречались не часто, а при встрече только здоровались, как бывает между жильцами одного дома. Или, если входили вместе в лифт, очень коротко обсуждали вопрос как дела? Нашему герою она казалась слишком молодой, чтобы положить на неё глаз. Но вот однажды девушка, заметно смущаясь, заговорила о тайном свидании:

– Я выхожу замуж и уезжаю в деревню. Давайте встретимся. Я хочу с вами отметить конец своего девичества.

Но будем снисходительны к слабому полу, потому что, вопреки мнению о себе, наш герой действительно обладал некоей притягательной силой.

Да, взгляд у него не был ни упорным, ни горячим. Наоборот, он был ровным и ненавязчивым. Конечно, для изображения любимца женщин можно было бы наделить его взгляд сексуальностью, как это принято у современных писателей. Например, модный ныне итальянский романист мог бы изобразить портрет подобного героя таким образом:

Он невольно выдавал инстинктивную заинтересованность противоположным полом своим взглядом, спокойном с виду, но проникающим, казалось, в самую суть, так что женщины, попадая в его поле зрения, не то что ощущали себя обнажёнными, но были уверены, что он видит сквозь одежду. При этом им самим как будто виделись его сокровенные места, что всегда вызывает у женщин смущение из-за невольного позыва животных инстинктов в связи с этой картиной (хоть и воображаемой).

Но, что поделаешь? Выражение глаз нашего героя вовсе не заявляло о его мужской силе. В его взоре женщины скорее видели интерес к их собственным возможностям и вместе с тем – веру в их женскую реализуемость. Своим взглядом он не раскрывал себя. В нём было лёгкое восхищение их достоинствами, которые он как бы угадывал или был уверен, что они есть. Он давал возможность смотрящим на него женщинам распознать тайное тайн своих, или они чувствовали, что угадываются их желания.

Воздействие спокойного взгляда нашего героя испытывали на себе и братья наши меньшие, или, можно сказать, именно их поведение, всегда искреннее, подчинённое инстинкту, легко доказывает наличие таинственной силы в его глазах. Несколько раз он накоротке встречался с цепными собаками. Встречи были совершенно неожиданными. Возвращаясь после продолжительных прогулок по лесу, которые наш герой любил совершать в одиночестве, он иногда сбивался с дороги и проходил глухими проулками малознакомых селений. Несколько раз случалось, что при этом он оказывался в пределах досягаемости стражей двора, немецких овчарок, лежащих или стоящих возле конуры и навостривших уши. Выходя из своих дум при взгляде на пса, оказавшегося вдруг в двух-трёх шагах от него, наш герой, не дрогнув и не отклоняясь от пути своего движения, какое-то время ещё сближающего их, коротко всматривался в глаза животного и, не оглядываясь, удалялся, провожаемый негромким, но продолжительным медленно затихающим рыком, выражающим скорее удивление, чем угрозу или злость.

Раскрывая характер нашего героя на примерах с собаками, можно рассказать и такой случай. В квартире по соседству с ним проживал тибетский терьерчик, с которым он дружил и брал иногда с собой на прогулку. С ласковой и доверчивой крохой однажды случился нервный срыв после встречи с огромной овчаркой – этот монстр захватил её в пасть и швырнул вверх по крутой траектории. И вот на прогулке в вечерних сумерках с собачкой, уже пришедшей в себя, наш герой увидел, что к ней снова приближается незнакомая овчарка. Он успел оказаться рядом со своим маленьким дружком одновременно с крупным животным и, не раздумывая, пнул пса в бок. Овчарка остановилась, сникла и медленно пошла к своему хозяину. Тот приблизился к нашему герою и сказал:

– Вы зря это сделали, она могла укусить вас.

Возможно, что на окружающих, в том числе, как мы видим, и на собак, воздействовала вместе с его взглядом и манера держать себя – спокойно и уверенно, с неколебимостью, в которой не просматривались варианты поступка или высказывания. Его внутреннее состояние – уважение и вера в себя, что, по-видимому, и есть достоинство, просматривалось и во внешнем виде нашего героя: его одежда всегда была в порядке, свежа и элегантна, что при стройной фигуре и лёгкой походке, выделяло его среди окружающих.

Благосклонность женщин к нашему герою, может быть, станет более понятной, если скажем, что, несмотря на свою замкнутость и сдержанность поведения, он часто бывал на виду. Благодаря некоторым своим художественным талантам. К праздничным вечерам в своём институте он сочинял забавные спектакли, сам их ставил и играл в них. Эти представления имели большой успех, так что некоторые постановки приходилось повторять по просьбе зрителей, а сотрудники других институтов просили тексты, чтобы ставить их у себя. Он выступал также в роли конферансье, предлагая на суд публики свои шутки и частушки на близкие всем горячие темы деловых и человеческих отношений. К всеобщему удовольствию он бойко рассуждал на темы любви, выступая от лица знаменитых поэтов и писателей, пародировал тексты популярных песен или сочинял шуточные истории возникновения и развития любовных отношений от далеких первобытных времён до будущих сверх цивилизованных веков и тысячелетий. Его постоянно просили выступить с поздравлением перед женщинами в их праздники или дни рождения.

У нашего героя были и другие таланты. Он хорошо рисовал. Во время учёбы в школе он выпускал стенгазету, заполненную дружескими шаржами и эпиграммами, а в студенческие годы был известен как баянист и боксёр.

Раскрепощённость на сцене, перед публикой, противоречила замкнутости нашего героя, она должна была, кажется, способствовать повышению его общительности. Но этого не происходило. Ведь субъект на сцене и субъект в жизни – разные ипостаси человеческой натуры, и есть красноречивые примеры того, как человек раскрывается именно на сцене и только на сцене, оказываясь пред публикой, ждущей и жаждущей услышать или увидеть необычное.

Пребывая в мире своей души, наш герой время от времени тяготился одиночеством. Постепенно его Вселенная теряла краски и находиться в ней становилось мучительно. Это заставляло нашего героя искать встреч с женщинами. Причём, на первом плане стояло не чувство любви, а сам порыв к любви – то, что называют влюблённостью, когда рвутся границы индивидуальности, когда человеку кажется, что он соединяется не только с другим, любимым человеком, но и со всей Вселенной. Именно женщины выводили нашего героя из себя, примиряя с внешним миром, с которым, казалось ему, находил он теперь что-то общее. После расставания с очередной возлюбленной у него усиливалось чувство одиночества, изоляции от мира, его одолевало беспокойство. Он впадал в чёрную меланхолию, из которой с трудом выходил. Наш герой боялся такого состояния. В таком состоянии он, выпивая больше обычного на пирушках с друзьями или на праздничных вечерах своего института, мог вести себя неровно – то был скучен, то демонстративно выходил из себя. Иногда совсем не контролировал своего поведения, совершая хулиганские поступки: мог на спор пытаться достать до люстры ногой или поцеловать на выбор визави любую из присутствующих.

Наш герой, не склонный проявлять излишнее внимание к женщинам на людях, в периоды чёрной меланхолии иногда делал это, как бы назло всему свету. Расскажем об одном случае, который нашему герою показался выходящим за рамки приличия, и в котором он позже раскаивался.

На одном большом праздничном вечере, юбилейном вечере своего института, у него никак не выстраивалось в душе праздничное настроение. Собираясь уйти, вышел в фойе. Здесь он увидел художников, сидящих за мольбертами – два молодых человека, похожих на Христа, были приглашены забавлять участников вечера изображениями их собственных физиономий. Один рисовал кого-то, другой ждал заказчика. Наш герой, удивлённый тем, что никто не желает дать заработать второму, уселся перед ним и со скукой стал наблюдать за гуляющими в фойе и проходящими в зал – их путь пролегал рядом с его креслом. Но вот он заметил идущую мимо симпатичную женщину, с которой был знаком, но ничего не знал о ней. Они изредка встречались в коридорах института, обмениваясь только словами приветствия. Наш герой неожиданно для себя взял её за руку, потянул к себе и усадил на колена. Бросив художнику: «Возьмите другой лист!» он сказал ей:

– Пусть нас нарисуют. И давай изобразим сцену, как будто ты мне очень нравишься, будто я влюблён в тебя, а ты нет и противишься мне. Вырази недовольство на лице! Это будет интересно!

Женщина уютненько устроилась на коленях нашего героя, слегка приобняв его, а он, обхватив её стан одной рукой, другой стал играть золотой цепочкой, спадающей с шеи его возлюбленной в пространство между грудей, которое слегка просматривалось. Он взглядывал в лицо женщины, ворчал, что не видит недовольства его ухаживаниям, и делал последние более решительными, стараясь выяснить предел её терпения. Проходящие мимо по разному реагировали на странную любовную сцену. Многие делали вид, что ничего не замечают. Другие улыбались, округляя глаза и покачивая головой, это были в основном мужчины. Но он заметил и несколько недовольных и даже возмущённых женских лиц.

– Некоторым женщинам не нравится наше поведение, – доложил наш герой своей пассии и услышал неожиданный ответ:

– Они мне завидуют!

В таком духе художественный сеанс продолжался несколько минут. Расплачиваясь с художником, наш герой услышал за своей спиной удивительную реплику. Женщина, голос которой показался ему знакомым, тихо, как бы с намерением, чтобы слышал только он, проговорила:

– Мог бы выбрать и покрасивей!

Наш герой не стал оглядываться. Ему самому этот его поступок не казался сносным уже с середины художественного сеанса. Взглянув на рисунок, напоминающий известную картину Рембрандта, он небрежно свернул его и покинул праздничный вечер, который продолжал разгораться.

Наш герой был или увлечён кем-то или пребывал в чёрной меланхолии. Он не мог жить, просто наслаждаясь данностью жизни, жить повседневными интересами. Иногда пробовал вовлекаться в обыденность, но это длилось не долго – он уставал постоянно напоминать себе об этом, призывая себя наслаждаться светом дня, возможностью дышать, радоваться присутствием близких людей. Нет! Ему нужен был возбудитель жизненных процессов в виде богини, которая одна может определить тебе смысл жизни! Он должен постоянно ощущать, что свет дня – для неё и от неё, сладость дыхания именно таковое от её присутствия на Земле, а удовольствие от бесед с близкими тебе и родными людьми – это накопление радости и подбор интересных тем для беседы с ней.

Наш герой не понимал обыкновенную, земную любовь. Для него в любви заключалось нечто божественное. Если девушка или женщина трогала его сердце, он тут же возносил её до небес. Друзья посмеивались над любовным азартом нашего героя, не понимая переживаний влюблённости, а ему странно было, что можно заниматься любовью без искреннего преклонения перед женщиной.

Жизненный настрой нашего героя был несовместим со случайными связями, которых у него и не было. Он не понимал других мужчин, своих знакомых, любителей женщин, которые, ведомые только похотью, не пропускали ничего, что движется, и при этом не только были довольны собой, но даже похвалялись и гордились этим. Наш герой никогда не смотрел на женщину, как на объект для удовлетворения своих животных инстинктов, что в общем свойственно мужчинам, особенно молодым. Он не принимал участия даже в шутливой игре своих друзей, которые оценивали проходящих мимо женщин максимальным количеством ночей, которые хотели бы провести с ними.

Он избегал отношений, построенных только на похоти. Иногда ему звонили знакомые женщины, открыто предлагая себя. Обыкновенно это были жёны. Он удивлялся их крайней откровенности и не потакал их желаниям. Но наш герой долго мог переживать за женщин, которые втайне думали о нём, но не могли, не осмеливались высказаться. Так он долго лелеял в душе образ одной весьма симпатичной особы, которая однажды на праздничном вечере, осмелевшая от большого количества вина, слишком нежно обнимала его в танце. Проявление стыдливой нежности к себе со стороны женщин сильно раскрашивало их в глазах нашего героя. Даже единственный, случайный поцелуй, сделанный какой-нибудь из них украдкой, долго оставался в его памяти, приятно волнуя душу видом преображённого женского лица и чувством установившихся незримых связей, связей, объединяющих мужчину и женщину обладанием некоей тайны, известной только им двоим.

Превознося женщину до небес и стремясь быть достойным своего кумира, наш герой в период своего романтического увлечения жил напряжённой духовной жизнью, причём ему в это время легко всё давалось, как будто прояснялись пути мысли и неисповедимые душевные движения. Конечно, иногда жизнь преподносила сюрпризы, показывая земную сторону любви или даже то, что бывает у жизни на дне. Но после очередного периода чёрной меланхолии, вызванной соприкосновением с грубой действительностью, эти сюрпризы не оставляли в его душе ни зерна сомнений – он снова и снова, влюбляясь, верил, что предмет его внимания истинная богиня. Периоды депрессии проходили, и наш герой продолжал жить, возвышая женщин в своих глазах.

Наш герой так естественно, ненавязчиво проявлял свою душевность, свою веру в чистую любовь, свою уверенность в душевной красоте своих возлюбленных, что женщины это чувствовали сразу, чувствовали, что их сбивают с привычных жизненных представлений. Они не верили в долгую устойчивую связь с нашим героем, жаждущим хоть и понятных, как они думали, но не свойственных им духовных наслаждений и глубоких душевных переживаний. Женщины сознавали, что они ему не по пути. Удивлённые, они уходили с его дороги, продолжая, однако, любоваться им со стороны, чувствуя при этом своё не приобщение, а радость прикосновения к чему-то чудесному, сказочному, не реальному, прикосновения к другому миру, к другой удивительной жизни. Они провели с ним мгновения полные любви, полёта, чудные мгновения вдали от забот земной жизни и от унижений суетностью. Они сознавали, что это всё не реально, что так жить на земле невозможно, догадываясь, что сказка длиться лишь до полуночи. Но, оставляя нашего героя, они не теряли его из виду и поддерживали с ним теперь уже дружеские отношения. Иные, понимая натуру нашего героя, питали к нему прямо материнские чувства. И те, и другие в периоды, когда герой наш не был связан с определённой женщиной, о чём можно было догадаться по его состоянию, близкому к ипохондрии, звонили ему. Одни по матерински жалея нашего героя, другие жалея себя за бесцветность жизни, они предлагали ему дружеские встречи и, как могли, утешали его.

Наш герой постоянно, за малыми промежутками времени, был в кого-то влюблён. Влюблён – так казалось ему. Именно казалось, потому что настоящей влюблённости, классической влюблённости – с потерей аппетита, бессонницей и другими признаками безумства, он не знал. Про него можно было сказать: был постоянно кем-то увлечён. Именно это слово, выражающее активность другой стороны, очень подходит для описания особенностей взаимоотношений нашего героя с прекрасной половиной человечества. Иногда создавалось впечатление о ведущей роли его в любовной интриге. Но это было не так. Он мог, конечно, присмотреть себе самую трогательную из тех, которые взволновали его сердце особым взглядом или особыми линиями фигуры – именно линиями, а не формами, женственными жестами или грациозной поступью. Для него всё это было внешними проявлениями духовной сущности, возвышающей женщину над низменным, земным. Он долго мог наблюдать за таковой, наслаждаясь и проникаясь её высокой женственностью. Наш герой замечал при этом, что наиболее ярко грация и сущность созданий прекрасного пола проявляется при спуске по ступеням лестницы. Обращённая несколько боком к направлению движения, она, взглядывая себе под ноги с вовсе не склонённого лица, ступает осторожно, не торопясь перенести отставшую ногу, но прежде несколько воздымаясь на обеих, при этом чуть-чуть распускает руки, как будто пытаясь придержаться за воздух, что придаёт движению волнообразность или вид полёта – будто она плывёт-перелетает с одной ступеньки на другую. Да, наш герой мог присмотреть себе женщину и первым подойти к ней. Но он никогда не бывал инициатором близости. К сожалению, женщины предпочитали не затягивать с ним неопределённых отношений. Он так привык к такому ходу событий, что иначе и не мог представить себе любовную интригу. Это, конечно, должно было когда-нибудь сыграть с ним злую шутку, что и случилось, как мы увидим позже.

Наш герой не пережил ещё настоящей, глубокой любви, но искал её с каждой своей возлюбленной. С каждой новой подругой он представлял себя как бы в романтическом путешествии, в котором пылкость и влюблённость равно реяли на флагштоках страсти, как это бывает в медовый месяц. В таком состоянии наш герой мог пребывать со своей возлюбленной всё время, пока длилась их связь, так что это могла быть и медовая неделя, и медовый год.

Надо сказать, что поиск проявления духовности, позволяющей назвать женщину богиней, ограничивал число его возлюбленных, так что у нашего героя их было не так много, как думали окружающие. Этому способствовала и его привычка привязываться к подругам, что затягивало его любовные связи. Так с одной очаровательной женщиной у него был роман в течение двух лет. Она была молода, глазаста и при небольшом росте обладала чрезвычайно ладной, прямо точёной фигуркой. Эта привлекательная дама была не глупа, а в искусстве любовных утех превосходила всех женщин, которых он знал. Нашего героя поразил несказанным ощущением один её нежный прием, который не упоминается даже в индийских поучениях любви. Отдавая должное искусности своей возлюбленной в делах срасти, он стал называть её Таис, имея в виду сходство с афинской гетерой не только талантом любовных ласк, но и прямо чеканной фигуркой при небольшом росте. Но вот его Таис, видя, что её отношения с нашим героем не ведут к замужеству, подыскала себе для этой цели земного, покладистого мужчину. Она сообщила об этом нашему герою по телефону. Он выслушал её спокойно, пожелав счастливой супружеской жизни. Ей это было неприятно. Она дала понять, что, если её попросят, она не совершит этот шаг. Он не попросил. Но через месяц Таис позвонила ему:

– Я вышла замуж. Муж любит меня. Я будет ему верна, но сначала хочу попрощаться с вами.

Вскоре наш герой провёл с ней ночь, полную лирических переживаний и воспоминаний.

Особенностью отношений нашего героя с женщинами являлось отсутствия какого-либо его интереса к их семейному положению. Он никогда не задавался вопросом, есть ли у затронувшей его сердце женщины муж или поклонник. А если знал, что есть, не считал это препятствием для любовных встреч. Есть он и она, и если между ними любовь, никому другому до этого дела нет. Этот эгоистический подход не красит, конечно, нашего героя, но для сердца женщины он может иметь особую привлекательность. По-видимому, они поддаются решительности и смелости мужчины. Но по отношению к герою нашей повести это утверждение не совсем верно, ведь решительным его не назовёшь, а смелым… Не будем обсуждать это. Скажем только, что в сферах, где он витал, просто не было места соперникам.

Наш герой никогда не останавливал себя на размышлении о возможных последствиях любовных свиданий с женщинами, у которых есть поклонники или мужья. Хотя он должен был догадываться об этом, вспоминая одно своё приключение, когда увёл с вечера танцев одного небольшого городка, куда был командирован, самую красивую девушку – подругу первого парня на селе. С нашим героем разбиралась у стен молодёжного клуба группа местных удальцов. Он чудом устоял тогда на ногах. После этого происшествия наш герой долго ходил с большим синяком у глаза, прикрываясь тёмными очками.

Подсознание нашего героя также подсказывало возможный исход его легкомысленного поведения. Вот что однажды снилось ему. Он прячется в высокой и жёсткой, какая бывает осенью, траве от каких-то людей, преследующих его, чтобы убить. Один из них проходит мимо так близко, что только чудом не замечает нашего героя! Его охватывает страх. Далее он оказывается на топком берегу. Ступает осторожно. Страха уже нет, преследователи далеко. Идёт, слегка утопая в трясине.

Другой особенностью отношений нашего героя с женщинами являлось притупленное чувство ревности. Это было следствием его отрешённости от внешнего мира, его ощущения случайности пребывания в нём. Ведь разгул этого ужасного чувства предполагал бы участие в делах чуждой ему Вселенной. Встречаясь с очередной возлюбленной, наш герой, несмотря на сознательное стремление как можно дольше сохранить любовные отношения, неосознанно готов был в любую минуту расстаться со своей возлюбленной, если замечал, что её внимание занимают другие мужчины.

Между тем наш герой приближался к золотой середине пути человека на земле, когда опыт, помогающий полноценно наслаждаться жизнью, сочетается с полнотой физических сил. Правда, нужно оговориться, что применительно к нашему герою это утверждение верно только во второй своей части. Что касается опыта, под которым обычно имеют в виду горький опыт, его у нашего героя просто не было. Он спокойно плыл по течению жизни, даже можно сказать, не плыл, а его сносило течение жизни, как сносит река любой попавший в неё предмет. Опыта борьбы с течением, попыток плыть против оного или хотя бы пристать к берегу, чтобы осмотреться, у нашего героя, в силу его души, пропускающей треволнения мира мимо себя, и быть не могло. Можно было бы сказать, что наш герой имеет сладкий опыт, если бы он выражался не только в познании полноты любовных ласк, но и в завоевании права делать это. Женщины были слишком доступны ему, и у нашего героя сильно притупилось чувство охотника. Но, скорее всего, это действенное чувство представителей сильного пола было вообще несвойственно ему.

О нашем герое можно было сказать: он хорошо сохранился, причём и духовно, и физически. Но и здесь нужно оговориться. Сохранить свою душу, это ведь не потерять детскую веру в силу добра, наивную веру в идеалы. При всём том, что эти благородные свойства души украшают человека и внушают уважение, это мешает принимать жизнь открытыми глазами, принимать её таковой, какая она есть. Такой настрой души не даёт возможности своевременно распознать сущность людей, с которыми сталкивает тебя жизнь. Что касается физической сохранности – ей способствовало, видимо, то, что у нашего героя не было периода беспорядочной сексуальной жизни в юные годы. В эту пору жадного познавания жизни наш герой был очень скромным и излишне замкнутым субъектом, которого девушки, в массе своей любящие шум и веселье, а также алчущие повышенного внимания юношей к своей особе, обходили стороной. К тому же по своему характеру наш герой был совершенно безынициативным. Его увлечениями юности были книги и спорт. Но не вела ли в эти увлечения отрешённость от реальной жизни, породившая привычку пропускать жизнь мимо себя?

Только в его зрелые годы женщины стали активно присматривать за ним, не отнимая, однако, у него много времени и сил, потому что он совсем не тратил нервную энергию на привлечение и удержание женщин.

Разбалованный вниманием представительниц прекрасного пола, наш герой не имел случая проявить инициативу в деле покорения женских сердец. Но, наконец, ему стало любопытно, как всё происходит, когда мужчина ставит себе цель завоевать женщину. Он захотел испытать себя – пойти навстречу событиям, проявить решимость и волю.

Он давно разглядел в одной своей сотруднице Венеру. Наш герой любил высоких, но не любил полноватых и любовался только её лицом, обрамлённым чёрными кудрями. При этом он шутливо размышлял, что же краше в ней – глаза ли (и не глаза – очи!) большие и даже не тёмные, а чёрные-чёрные! губы ли (не губы – уста!), распущенные розой, то ли щёки (не щёки – ланиты!) – гладкие с постоянным лёгким румянцем. Но вот пришлось им ехать вместе на служебном автобусе. Женщина, напоминающая богиню красоты, села сбоку от нашего героя на соседнем сидении. Она была, видно, очень уставшей, потому что, развалившись и положив голову на спинку кресла, дремала. Но развалилась очень живописно, расположив руки и ноги так, как будто позировала художнику. (Что она может позировать ему самому, наш герой не догадывался). Она была в костюме, облегающем тело. Наш герой стал неспешно разглядывать её, как разглядывают художественное произведение. Любуясь линиями фигуры, он удивлялся мастерству художника (а это был Бог), который смог придумать такие, трогающие не только сердце, линии бёдер, смог подобрать такие изгибы ног и рук, что слова колено и локоть были неуместны, потому что колен и локтей как бы и не было, а местоположение их можно было определить только, когда ноги или руки сгибались. Он к удивлению своему увидел, что она вовсе не такая полная, как он думал, а просто в теле, как настоящая Венера. «Наверное, я, предпочитая стройных, выходил на слишком худых», – шутливо подумал наш герой.

Вскоре после этого он зашёл в её рабочую комнату, когда там никого больше не было. Она и раньше смущалась под взглядом нашего героя. Теперь он подошёл к ней совсем близко, и она зарделась. После нескольких непринуждённых слов, он, не выдержав её обаяния, произнёс:

– Твои губы удобны для поцелуев. Можно, я попробую их на вкус?

Она закрыла глаза, и он, осторожно потрогав губами её уста, закончил глубоким поцелуем. После этого наш герой часто наслаждался её необыкновенной розой уст.

Вскоре наш герой заговорил с ней о любовном свидании. Она мягко отказала. Несколько дней он умолял её согласиться, но она не сдавалась. Такого исхода наш герой не ожидал. У него надолго испортилось настроение, он впал в грусть и не знал, что делать. Он ведь был убеждён, что все женщины рады с ним встречаться. Сколько раз он слышал из их уст: Любая пойдёт за тобой! Наш герой не сознавал, что ему никогда не говорили нет, потому что ведь и не приходилось просить. Теперь он почувствовал себя отверженным, неполноценным. Он находился в очень подавленном состоянии.

Но вот как-то в предпраздничный день наш герой сидел один в своей рабочей комнате. Грустил. Он не пошёл на банкет, который уже, наверное, разгорался. И тут к нему зашла Венера. Наш герой сидел на стуле, спиной к входу и только повернул голову к входившей. Быстро приблизившись, она сказала, что зашла поздравить его с праздником, а затем, оставаясь позади, взяла его голову в свои руки и, запрокинув, прильнула к нему своими мягкими пахучими губами. Поцелуй был глубокий, страстный. Он поднялся, чтобы отдать его обратно, но не успел это сделать – проказница быстро покинула комнату.

Наш герой понял, что её нет было элементом любовной игры, правила которой он просто не знал. Он воспрянул духом и стал обдумывать разные случайные обстоятельства, возможные в связи с предложенной ему игрой.

Но это его приключение осталось незавершённым. Вскоре произошла встреча, в корне изменившая жизнь нашего героя.