Читать книгу История одной банды - Илья Стогов - Страница 3

Разглядеть стрелка они не успели. Те, кто выжил, повторяли потом перед следователями и телекамерами: звук выстрела в тот момент показался им просто хлопком петарды. Понять, что именно случилось, никто из них не успел…

1

В четверг, 5 апреля 2006 года, в клубе «Apollo» проходила вечеринка для студентов Института связи имени Бонч-Бруевича. Расположен клуб ужасно неудобно. Вроде бы почти центр города, но район при этом пустынный, неудобный, как подъехать к клубу, совершенно непонятно, так что посетителей там не бывало даже и по выходным. А уж в будние дни «Apollo» стоял просто пустой. Чтобы хоть как-то выжить, каждый четверг хозяева клуба навострились проводить вечеринки для иностранных студентов. Не ахти что, но все-таки…

Негры и арабы считали место почти своим. Скидываясь, они покупали коктейли. Африканским студентам напиваться допьяна в «Apollo» было не по карману. Мятые русские рубли они подолгу вертели в своих черных пальцах, а потом все-таки протягивали купюру бармену, и тот смешивал для них какой-нибудь фирменный «аполловский» коктейль. От силы один за вечер. Вслед за неграми в клуб потянулись и некрасивые русские девушки из окрестных кварталов… а потом и не только из окрестных… некоторым девицам нравится встречаться с черными парнями, вы же знаете, как это бывает… а коктейль девицы могли позволить себе купить сами. Ну и плюс плата за вход. В общем, четверг свою кассу делал.

В тот четверг все было как обычно. Белый диджей крутил в руках свои черные виниловые пластинки. Черные парни кривлялись на танцполе и вскладчину покупали коктейли. Разбредаться навеселившиеся негры стали только под утро. Шестеро студентов Института связи имени Бонч-Бруевича вышли из «Apollo» приблизительно в 5:30 утра. Они закурили по сигарете, подняли воротники курток и, скрипя подошвами об апрельский снег, зашагали к метро.

От клуба до станции «Технологический институт» идти минут двадцать. Район этот настолько тихий, что пешехода и днем-то встретишь нечасто. А машины здесь и вообще почти не ездят. Негры шли прямо по проезжей части. Дойти они успели почти до пересечения 5-й Красноармейской с улицей Егорова. Впереди уже виднелся ярко освещенный Московский проспект.

Потом все вместе они услышали хлопок. Мишель Тонобиан, уроженец Берега Слоновой Кости, обернулся и успел разглядеть в арке силуэт стрелка. Парень стоял на одном колене и держал в руках винтовку. Мишель рванулся с места первым. Остальные побежали за ним. Понять, что громкий хлопок это не петарда, а выстрел, успели не все. Но когда Мишель побежал, остальные побежали за ним.

Они задыхались, рвались к спасительному углу и боялись оглянуться. Если добежать до угла, то там стрелок их уже не достанет… точно не достанет… пули не способны огибать углы… они всегда движутся только по прямой… но бежать до спасительного угла оставалось еще метров сто… то есть довольно далеко, а они были не готовы бежать… всю ночь они танцевали в клубе, устали и теперь шли домой отсыпаться… а вместо этого им пришлось сорваться с места и бежать. Выстрела не было… все громко дышали, задыхались и сопели… но второго выстрела не было. Времени перезарядить винтовку и пальнуть им вслед стрелку бы хватило. Но стрелять второй раз он не стал.

Парни забежали за угол и остановились. Согнувшись, уперевшись ладонями в колени, они долго не могли отдышаться. Теперь их было всего пятеро. Кто-то один вернулся к перекрестку и заглянул за угол. Раскинув руки, будто распятый, на белом от снега асфальте лежал мертвый черный парень.

Почти напротив арки, из которой хлопнул выстрел, находится большое офисное здание. С обеих сторон от входа там висят камеры наружного наблюдения. Нацелены они на входные двери, но небольшой отрезок 5-й Красноармейской тоже попадал в кадр. Самого стрелка разглядеть на пленке потом так и не удалось. Зато остальное было видно довольно четко.

Пленку уже утром изъяла милиция. Никто не знает, как из милиции она попала к телевизионщикам. Но каждый раз, когда симпатичные тетки из новостей будут говорить про апрельское убийство, на экране станет появляться именно эта картинка. Шесть смутных силуэтов на зимней улице. Хлопок выстрела. Все бросаются врассыпную, а один остается, раскинув руки, лежать на асфальте.

2

Убитого звали Ланмпсар Самба. Для дикторов русских телеканалов имя оказалось почти непроизносимым. Правильно выговаривать его они научились только к концу недели. Двадцать восемь лет, уроженец Сенегала. В Петербург приехал в 1999-м. Планировал получить здесь второе высшее образование. Поступил в Институт связи имени Бонч-Бруевича. Успел доучиться до четвертого курса. Пуля попала ему в затылок. Смерть наступила мгновенно. Он даже не успел понять, что мертв, этот долговязый черный парень.

Самба был из хорошей семьи. В 1960-х его мама училась в Москве на филолога. Вернувшись в Сенегал, основала там первую кафедру славистики во всей Западной Африке. На том, чтобы сын продолжил учебу в России, настояла именно она. Сам Ланмпсар по-русски говорил тоже неплохо.

Сенегал – бывшая французская колония. Бедная, но не запредельно. Денег на обучение своих граждан в европейских вузах у правительства хватает.

На счета в русских банках были переведены соответствующие денежные суммы; Ланмпсар собрал необходимые справки и вылетел из Даккара в Москву, а оттуда поездом отправился в Петербург. В Петербурге он прожил почти шесть лет. До сессии ему оставалось всего два месяца, а потом – домой.

Домой увезли его долговязое черное тело. Пуля вошла ровно в то место, где шея переходит в затылок. Пробив нижнюю стенку черепа, пуля застряла внутри головы, однако оставлять ее там милицейские эксперты не стали. Пулю выковыряли из черепа, отмыли от присохших кусочков органики, пинцетом положили в полиэтиленовый пакетик, привесили на пакетик клеенчатую бирку с номером дела… Само уголовное дело по статье 105, часть 2, было возбуждено уже ранним утром б апреля 2006 года.

3

Выстрел грохнул около половины шестого утра. Ну, может быть, без двадцати шесть. Адмиралтейское РУВД от места происшествия находится в десяти минутах ходьбы. Заспанные дежурные милиционеры пешком дошли до лежащего на асфальте Самбы, выставили ограждение, начали обзванивать начальство. Приблизительно через час начальство начало подъезжать. В девятичасовых выпусках новостей о выстреле на Красноармейской уже сообщили каналы «НТВ» и «Россия». А к полудню об убийстве негра говорили уже все.

Оружие преступления было найдено сразу же. Стрелок пальнул в сторону проходящих студентов из-под арки дома № 26 по 5-й Красноармейской. Милиционеры зашли во двор этого дома, и первое, что увидели, – лежащую прямо посреди двора винтовку. Аккуратно почищенный, смазанный и завернутый в тряпочку ствол, из дула которого густо пахло только что хлопнувшим выстрелом. На деревянном цевье были выцарапаны свастика и надпись «White Power!» – «Власть белым!». В слове «white» писавший допустил грамматическую ошибку, но смысл надписи милицейскому начальству был все равно ясен. Когда почти в самом центре города из винтовок со свастиками отстреливают негров – это означает большие проблемы.

Утром заявление сделал исполняющий обязанности губернатора города Виктор Лобко. Госчиновника подняли с постели. Информации у него не было, да и какая может быть информация через три часа после выстрела? Единственное, что мог и. о., – успокоить горожан. Глядя прямо в камеру, он сказал, что администрация города ситуацию контролирует.

«Уму непостижимо, чтобы оставлять оружие с такими надписями!» – несколько раз повторил Лобко.

Как вести себя перед камерой и что вообще говорить, Лобко понимал не очень. Конечно, было бы лучше, если бы своим уверенным голосом ситуацию прокомментировала бы губернатор города. Да только не было в то утро на месте губернатора: как раз б апреля Валентина Матвиенко отмечала день рождения. Ей исполнялось 57 лет. Дата не круглая, но губернатор захотела отметить и ее. Вместе с несколькими близкими Валентина Ивановна на все выходные улетела в Грецию.

Кто-то из журналистов попробовал позвонить губернаторскому пресс-секретарю Наталье Кутабаевой. Пресс-секретарь была умница и красотка. Что именно она ответила звонившему, неизвестно, но информагентства передали ее слова так, будто из-за убитого негра беспокоить губернатора в день рождения Наталья не станет. Потом целую неделю она только и делала, что объясняла: ее слова переврали. Ничего подобного сказать она не могла. Выглядело все это в любом случае глупо. В тот день все и у всех шло наперекосяк.

С этим губернаторским днем рождения получилось вообще непонятно. Те, кто убил негра, не ворвались ватагой в клуб, не попереворачивали столы и сбежали, а произвели один-единственный выстрел. И этого хватило, чтобы о них начали говорить все телеканалы страны. Избить случайно встреченного где-нибудь на темной улице негра – неприятно, но такое случается. Увидеть серое от ужаса лицо, выпученные в страхе негритянские глаза… ощутить себя богом, карающим и мстящим… всем вместе накинуться, забить тяжелыми ботинками, сунуть шилом в горло, проломить ломом череп – это одно. Но раздобыть ствол, засесть в засаде… сжимая в ладонях карабин, несколько часов просидеть под аркой… ежась от апрельского холода, ждать, дождаться и всадить-таки пулю в затылок незнакомому чернокожему парню… это было что-то совсем из другой оперы. Да еще и подгадать, чтобы выстрел испортил день рождения губернатора. Не просто убить, а рассчитать так, чтобы тупицам журналистам было заранее понятно, с чего начинать свои репортажики. Или с днем рождения совпало случайно? Все равно случай был из ряда вон.

Через два часа брифинг в прокуратуре провел прокурор города Сергей Зайцев:

«Примерно в шесть утра на 5-й Красноармейской улице в Петербурге неизвестный открыл огонь по группе иностранных студентов, возвращавшихся из ночного клуба, где они отмечали день факультета. Один африканский студент убит. В восьмидесяти метрах от места преступления обнаружена винтовка с процарапанными на ней свастикой и надписями расистского содержания. Возбуждено уголовное дело по статье „Убийство, совершенное по мотивам национальной нетерпимости". Впрочем, вполне возможно, что свастика – всего лишь отвлекающий маневр и причина убийства совсем в другом. Мы, – уверил Зайцев, – будем отрабатывать все версии случившегося».

Тем же вечером прокурора Зайцева пригласили на встречу с городским руководством партии «Единая Россия». Прокурору было указано на явно заказной характер преступления:

– Убийство сенегальца – политическая провокация. Это дело рук противников развития Петербурга. Виновные должны быть непременно найдены!

– Кто ж с таким станет спорить? – морщился прокурор. Разумеется, найти стрелка теперь просто необходимо. Но кто бы хоть намекнул как? Вот мертвый парень из Сенегала. Вот пуля у него в затылке. Как хочешь, так и раскрывай. Это же не сериал про «Улицы разбитых фонарей». С какого боку тут подступишься?

К обеду в новостях показали нескольких депутатов Госдумы. Все говорили, что случившееся в Петербурге возмутительно! То, что произошло в Северной столице, просто недопустимо! Петербургским властям было отлично слышно: имеется в виду, что омерзительно и недопустимо как раз то, что случилось это не где-нибудь, а в Петербурге. За Уралом китайцев убивают чуть ли не по одному в месяц – и кому это интересно? Когда негров убивают в Москве, Воронеже или Владивостоке – это просто убийства. Но как только иностранец погибнет в Петербурге – тут же начинаются разговоры, что Северная столица давно превратилась в столицу русского нацизма.

Руководство ГУВД выступило с заявлением, что не стоит сгущать краски. Проблемы в работе с молодежью, конечно, есть, но они решаются. А все разговоры о петербургском экстремизме – это на восемьдесят процентов просто очернение города.

Депутаты городского Законодательного собрания предложили обратиться напрямую к президенту страны. Координатор фракции «Партия Жизни» Олег Нилов заявил, что если присмотреться к происходящему внимательно, то становится ясно: все эти убийства – политические провокации. Десять лет подряд Северную столицу пытались представить криминальной столицей России. Когда стало ясно, что из этой затеи ничего не выйдет, столичные политтехнологи придумали новый ярлык. Ясно, почему выстрел на Красноармейской прозвучал именно сейчас. Летом Петербург должен стать столицей саммита «большой восьмерки», и вот кому-то хочется бросить на город тень. Кто-то противится расцвету любимого города.

Спикер Законодательного собрания Ленобласти Кирилл Поляков пошел еще дальше. Хмуря брови, он объяснял тележурналистам: случившееся – не более чем уродливое исключение. Но скоро и такие исключения станут невозможны. «Любой, кто выкрикнет лозунг „Россия для русских!", должен понести за это уголовное наказание. И это наша принципиальная позиция!» Тележурналисты кивали и усмехались. Буквально на прошлой неделе социологи из «Левада-центра» опубликовали результаты опроса, из которого выходило, что лозунг «Россия для русских!» поддерживают 69 % россиян. То есть двое из трех. А также 87 % сотрудников милиции. То есть трое из четырех. Нельзя же привлечь к уголовной ответственности две трети жителей страны, но даже если бы Кирилл Поляков и захотел это сделать, то как? Силами милиции, которая считает, что именно для русских Россия и существует?

К вечерним выпускам новостей выяснилось, что выстрел на 5-й Красноармейской получил и международный резонанс. Телеканалы демонстрировали: массовые митинги против нацизма прошли в Италии и Франции. Прямо на первой полосе о русских бритоголовых написали газеты Великобритании и Германии. Возмущались происходящим и иностранные дипломаты в России.

Забирать тело Ланмпсара Самбы в Петербург приехал сенегальский посол Мунтага Диолло.

– Ненависть к иностранцам, – сказал он, – это проблема в первую очередь самих русских. Убивают в России нас, но главные жертвы этой ненависти – вы сами. Люди, которые в атмосфере этой ненависти рождаются и живут всю жизнь…

Индийский консул был категоричнее. Он заявил, что из-за нападений скинхедов граждане его страны уже давно не желают не только учиться в России, но даже и приезжать сюда с кратковременными визитами.

– Такой нацистской угрозы, как в России, нет нигде в мире, – сказал он. – Нападения только на граждан Индии случаются по несколько раз в месяц. Апрель только начинается, и нет гарантии, что до конца месяца не убьют кого-то еще.

– А при чем здесь апрель? – не понимали телевизионщики.

В апреле, объяснял индус, им живется особенно тяжело. Двадцатого числа русские нацисты отмечают день рождения Гитлера. Посольства африканских и азиатских стран рассылают своим гражданам предупреждения: день десантника и день рождения Гитлера – для иностранцев в России самые опасные дни в году. Лучше пересидеть. На улице не показываться. Потому что 20 апреля хоть один негр или уроженец Азии обязательно будет убит.

Арка, в которой стоял убийца

– Это правда? – интересовались телевизионщики у милиционеров.

– Не совсем. Нападения на иностранцев каждый раз широко освещаются телевидением. Поэтому-то и создается впечатление, будто таких нападений много. Хотя на самом деле проблема эта во многом надуманная.

5

Кроме того, уже днем на 5-ю Красноармейскую пошли люди с цветами. За день пришло человек двести. К стене дома приклеили портрет убитого. Под портрет складывали цветы и ставили зажженные свечи. Телевизионные новости в каждом выпуске показывали: на месте, откуда недавно увезли тело, в кружок встают несколько негров. Наклонив головы и закрыв глаза, они молятся за убитого друга. Черные ладони лодочкой сложены на уровне груди. Комментировали телевизионную картинку члены Общественной палаты при Президенте России:

– Мы возлагаем всю ответственность за это преступление на фашиствующие элементы!

– Ну фашиствующие… ну элементы… мало ли кто там на кого возлагает, – пожимали плечами африканские студенты. – Можно подумать, речь идет о неожиданном иностранном вторжении. Эти «элементы» – граждане вашей собственной страны. Чем возлагать на них ответственность, лучше бы разобрались, что у вас тут происходит. Потому что мы приехали в Россию учиться, а уезжаем в гробах.

Уезжать в гробах студентам не хотелось. На следующий день в новостях показали, как иностранные студенты пакуют вещи и разъезжаются по домам. В первый же день после убийства Самбы документы из русских вузов забрали пятнадцать студентов. Еще через день – уже почти в два раза больше.

– Пока нас просто избивали и били ножами, мы терпели. Но если дело дошло до стрельбы – пора уезжать. У меня дома уже двадцать лет идет гражданская война. Однако шансов выжить там куда больше, чем здесь.

Сверяясь с бумажкой, дикторы утверждали, что массовый отток студентов нанесет России экономический ущерб. Обучение иностранцев приносит стране до двухсот миллионов долларов в год. Какой-то идиот застрелил негра, и теперь все мы можем недосчитаться этих двухсот миллионов долларов. Не пора ли милиции действительно всерьез заняться проблемой?

Милиция занялась проблемой сразу, да только результатов было немного. От милиции со всех сторон требовали результатов. Пусть это будет немножко как в кино: брейн-штурм, лихой захват, по телевизору показывают, как бойцы СОБР ногами вышибают двери, и вот уже злодей отправляется в тюрьму. Милиционеры объясняли: эффектные киношные развязки только в кино и случаются, а ведь здесь не кино. Но от них все равно требовали чуда, и милиция напряглась, чтобы чудо явить.

Сразу же после возбуждения уголовного дела из Москвы в Петербург вылетела группа специалистов МВД. Им предстояло помочь петербургским коллегам, которые не сумели удержать ситуацию под контролем. Бригада была сформирована из сотрудников сразу трех департаментов: Департамента уголовного розыска, Управления по борьбе с организованной преступностью и Департамента охраны общественного порядка. Помимо официальных бумаг члены спецбригады везли петербургским коллегам устное распоряжение: дело находится на личном контроле. С живых теперь не слезут.

Оперативник, работавший в 18-м («борьба с экстремизмом») отделе УБОП, позже рассказывал:

«Думаю, последний раз такой переполох в Петербурге поднимался, когда в тысяча девятьсот тридцать четвертом убили Кирова. По крайней мере на моей памяти такого еще не было. Сенегальца убили утром в пятницу, и уже тогда было ясно: пропали не только ближайшие выходные, но и вообще все выходные до тех пор, пока не предъявим результат. Из Москвы приехали люди – и начался полный пиздец. Все на нервах, начальство орет, работаем с семи утра до четырех ночи, нормально никто говорить вообще не может… Дергаем всех, кто проходит по спискам скинхедов, всех, кто проходит по спискам нацистов, всех, на кого хоть что-то есть, – и никаких результатов!»

Проверялись все версии: может, стреляли свои?., может, тут замешана девушка?., или это заказное убийство?., необходимо срочно проверить деловые и коммерческие связи погибшего!., ах, у него не было деловых связей?.. ну хоть что-нибудь, помимо черной кожи, у этого парня было, а?

За первые трое суток по данному делу было проверено несколько сотен граждан. Жильцы прилегающих домов были опрошены все до единого и по несколько раз. Одна из женщин сказала, что точно видела: стреляли чеченцы. Двое мужиков в камуфляже, с бородами и в вязаных шапочках, надвинутых на глаза. Другая вспомнила, как подозрительный парень что-то прятал на подвальном козырьке дома, возле которого застрелили сенегальца. Листья жести с козырька отодрали и передали экспертам.

Машина работала на полных оборотах. Результат просто не мог не появиться. И он появился. Спустя всего 48 часов общественности было доложено: у следствия появился первый подозреваемый.