Читать книгу Тотем - Илья Злобин - Страница 1

Олег Владимирович Гетманский оглядел смену взглядом. Вид этого сорокапятилетнего мастера был уставшим. Глотнув еще утреннего чифира, с которого всегда начинал любой рабочий день, он сделал затяжку и приступил к планерке.

– Так, пацаны, – обратился он к слесарям, – работаем сегодня в темпе. Слава, Коля, берите по гидромуфте. Денис, ты так же стоишь на насосах. Леха, берешь охладитель. Он стоит на мойке. Вчера со смены пацаны его сняли, на мойке его помыли. Берешь его, прессуешь, испытываешь и если все четко, отдаешь.

Потом он обратился к секционщикам.

– Юра, Андрей. Там вчера со смены пацаны разобрали секции холодильника, напрессовали. Сегодня вкидывайте, протягивайте, шторы-жалюзи…

– Ясно, – ответил Андрей и снова уставился в телефон.

– Еще раз, Андрей, Юра! – обратился к секционщикам снова Олег Владимирович, на этот раз строже. – Не курите в тепловозе! Сегодня охрана будет ходить, поэтому попадетесь, я уже не отмажу вас.

– Сергей Степанович, ты бери вал, – обратился мастер к пожилому слесарю, который уже пятнадцать лет увольняется, но все уже поняли, что его из Депо вынесут. Сам он не уйдет никогда. – Вал находится около прокатного цеха.

– А еще дальше не могли его выгрузить! – возмутился Сергей Степанович.

– Да я вчера орал на эту подъемку. Железнюк обещал, что его пацаны перевезут на кране, так нихрена и не сделали, – ответил Олег Владимирович. – Так что сам.

– Паша, ты как обычно – клапана.

Раздав всем работу, Олег Владимирович дал жестом понять, что планерка закончилась. Рабочие неохотно поднялись и вышли из помещения, прозванного «кандейкой», в агрегатный цех. Секционное отделение цеха ТР-3 Локомотивного Депо располагалось отдельно от агрегатного цеха. Там стояли станки для испытаний секций системы охлаждения тепловозов, пачками выселись не прошедшие испытаний секции. Часть их уже вывезли в неизвестном направлении по распоряжению руководства Депо, часть осталась гнить в сыром цехе. Отдельно стояли годные секции, прошедшие испытание на течь и которые предстояло сегодня вкидывать в шахту тепловоза.

– Давай сразу начнем, пока кран не забрали, – предложил Андрей, войдя в секционку. Открыв своей металлический шкаф с инструментами, он передал напарнику его каску и надел на голову свою. Затем взял себе и напарнику защитные перчатки, чтобы не поранить руки во время работы.

Оглядев оценивающе напарника, Андрей спросил:

– Опять с похмелья?

Юра махнул рукой вместо ответа и вздохнул. Снова стыдно. Вчера он до полуночи провел в пивнушке, до самого закрытия и совершенно не помнил, как вернулся домой. Утром он с радостью обнаружил недопитой бутылку пива и подлечил себя. Но хотя и стало легче, спать хотелось сильно. Было и чувство отвращения к себе, как к алкоголику. Он уже не обещал себе завязать, не обещал себе, что больше не будет. Он понимал, что следующий раз обязательно будет и будет в тот же вечер.

Им предстояло перевести готовые секции на подъемку, где стоял разобранный тепловоз. Андрей зевнул и снял со стены чалки. Закрепив их на пачке секций, он подозвал крановщицу.

– Марина!

Кран тронулся в их сторону.

– Юрец, иди встречай, – сказал Андрей напарнику.

Юра поплелся к тепловозу, то и дело, снимая перчатку для рукопожатий с коллегами из подъемного цеха. Видя, как первая пачка секций плывет к нему по воздуху, он снова ощутил отвращение к работе. В свои сорок лет, десять он провел здесь, в Депо. Ему осточертели все эти грязные тепловозы с их промасленными шахтами холодильников, где едва можно было протиснуться.

– Майна, Марина! – скомандовал он крановщице, принимая секции. – Оп!

Отцепив чалки, он отправил их обратно за другой пачкой.

– Здорово!

Юра обернулся. Позади него стоял плечистый сорокалетний сварщик Витя, с которым Юра был дружен.

– А, Витяня, здорово, – пожал ему руку Юра.

– Как насчет того, чтобы на рыбалку смотаться? – спросил Витя.

– Когда? – встрепенулся и ожил Юра.

– После крайней смены, то есть послезавтра.

– А кто еще едет?

– Ты, я и Санек, тоже сварщик. На его катере.

– На ночь?

– Конечно.

– Ну, лады, – согласился Юра.

– Ну, все, созвонимся тогда, – ответил Витя и пошел дальше, а Юра приготовился встречать следующую пачку секций.

Он терпеть не мог свой коллектив. Обе смены были одинаково гнилыми. Все друг за другом следили, обо всем стучали. Царили сплетни. Ничего нельзя было рассказать, чтобы об этом не узнали другие. Юра всегда говорил о коллегах: о том, что здесь работают особи мужского пола, напоминает лишь их внешность. Мастер старался быть выше этих сплетен и редко когда реагировал на стукачества. Он и сам не рад был работать в таком коллективе, но кредиты прочно приковали его к этому месту. Даже напарнику Юра не мог доверять, прекрасно зная, как он жалуется на него за спиной.

Четыре пачки секций были перевезены и ожидали установки. Юра с напарником работали, распределив между собой обязанности. Андрей был слишком толстым, чтобы умещаться в узких шахтах, а Юра терпеть не мог вешать и регулировать вечно расхлябанные шторы и жалюзи.

– Ну что, готов? – спросил Андрей.

– Да, подавай сперва большие секции, ответил напарник, уже находясь в шахте.

Приподымая каждую секцию, Юра исходился матом. Шпильки коллектора были кривыми. Приходилось ровнять их ударами бабитовки. Жара заставляла его обливаться потом и дополнительно изматывала. Когда нижний ряд больших секций был установлен, последовал верхний ряд маленьких секций. Но надежды Юрия вновь не оправдались – шпильки верхнего коллектора были такими же кривыми. То и дело снова приходилось брать тяжелую бабитовку и ею ровнять их. Из шахты на всю подъемку лился мат, заставлявший улыбаться затирщиц, выскребавших скребками мазуту с полов разобранного тепловоза.

Когда секции первой шахты были вкинуты, предстояла вторая. Но и там состояние шпилек было не лучшем. Обливаясь потом, исходясь матом, Юра утешал себя тем, что по меркам города и всего Пермского края, у него не плохая зарплата. Несмотря на алименты на дочку, ему одному хватало даже снимать квартиру и самое главное – ему хватало еще и на пиво. Он давно понял, что на такой тяжелой и грязной работе, где нет и не может быть никакого уважения от начальства, состоящее сплошь из самодуров, и где перестаешь даже самого себя уважать, важно иметь какое-то внутреннее утешение. Когда он только устроился в Депо, он верил, что у него будут «гореть глаза», что он будет рад любому заданию, но поработав тут всего с один год, сделал вывод: это- болото. Прошло уже десять лет. Обещания, выучится на кого-то повыше, окончить курсы, так и остались обещаниями. Амбиций в нем не было никаких. Одни лишь мечты.

Наживляя гайки на шпильки, когда все секции были уже вкинуты, Юра погрузился в приятные мысли о предстоящей рыбалке. Тишина тайги, зажаренный на углях сазан, дикая природа, воздух. До него доносились команды напарника крановщице:

– Марина, вира! Оп! Чуть майна! Марина, еще чуть майна! Оп!

Андрей регулировал жалюзи.

– Все, Марина! Спасибо! – крикнул крановщице напарник и обратился к Юре. – Юран, уже обед! Пошли.

Во время обеда все обсуждали самую главную тему: предстоящие выборы губернатора Пермского края. Главных кандидатов было двое: Добренко – кандидат от правящей партии и независимый кандидат Вера Киле, молодая, энергичная и красивая.

– Ну что, мужики, кто за кого голосовать будет? – открыл тему Паша. – Я лично, буду за Киле.

– Я тоже, – жуя макароны, ответил Коля.

– А я за Доренко, – ответил Сергей Степанович. – Киле вообще не вызывает доверия. Она что-то больно молодая…

– Мы тебя услышали! – перебил его Паша. – Ты как всегда дичь несешь.

Долговязый, сгорбленный с круглыми, как у филина глазами, пятидесятилетний Сергей Степанович по прозвищу «Француз», которое он получил не за знание языка, а за то, что когда-то болел за сборную Франции, был Юре неприятен. Он всегда рассказывал истории, оставляющие неприятный осадок на душе. Все люди подлые по его словам, только он прав.

– Киле родилась и жила всегда в крае, – сказал Паша. – Добренко тут живет только пять лет. А то, что Вера Киле молодая, не играет роли. Она умна, образована…

Пашу перебил Денис:

– Политика вредит пищеварению!

– Это точно! – согласился Денис.

– А ты Юран, по ходу за Добренко голос отдашь?

– Нет, я вообще голосовать не буду. Не хочу. Киле, конечно, красивая, но женщине в политике не место, я считаю. Хотя было бы зачетно, если бы у нас был такой губернатор, сексуальный. А Добренко, по-моему, очередной вор.

Сергей Степанович снова вмешался:

– Я не доверяю нивхам. Она из этого народа…

– Француз, ты что, в нацики подался? – спросил Денис.

– Нет, но я не доверяю нивхам. К тому же у нее свой ночной клуб, а это…

– А при чем тут ночной клуб? – вступился за своего кандидата Паша. – От правящей партии был губернатор – нихрина не делал. Надо кого-то из местных.

– Ой, ну все! Политики все невсраться! – сказал Денис.

– А-то Киле будет что-то делать для края? – засомневался напарник Юрия Андрей. – Я в ее ночном клубе бывал. Дорогой, но зачетный. До сих пор не могу выговорить его название…

– Симберамони, – напомнил Паша. – С нанайского «Древо познания».

– Во-во! – разошелся Француз. – Не то ли самое Древо познания имеется ввиду? Киле говорила в одном интервью, что имеется ввиду древняя нанайская легенда о Древе познания и Черном Змее, который даровал людям знания с плода этого Древа.

– Чего свистишь? – ответил скептически Паша.

– Набери в интернете! – ответил сердито Француз.

– А что, у нанайцев тоже такая легенда есть, как у нас? – удивился Андрей.

– Конечно, зло всегда оставляет свой отпечаток. Между прочим, легенда о Черном Змее появилась задолго до того, как христианство проникло сюда, на Дальний Восток, – ответил Француз. – Для верующих людей такое название клуба – верный признак неравнодушия его владелицы к оккультизму.

– Хорош свистеть! – прервал его Паша. – Мне лично все равно как там клуб называется. Киле, между прочим, пожертвовала деньги на строительство церковного комплекса. Еще ее часто видят в храме.

– Ей просто выгодно позиционировать себя как верующую, – соглашался с Французом Денис.

– Да, – согласился Андрей. – Я в ее клубе был, там вся иллюминация, весь антураж указывают на оккультизм.

– Да вы свистите мне тут! – не выдержал Паша. – Это же клуб! Что там должны иконы летать с кадилами? В клубах люди развлекаются, а не молятся. Если молиться, то вам в другой клуб, что по интересам…

– Я уверен, она обманывает верующих и обманывает священство, – убежденно заявил Француз. – Добренко столько дворов облагородил, больницу отреставрировал…

– Киле тоже подобное делала, они все перед выборами ведут себя одинаково, – заявил Юра.

– А ты, Леха, за кого голосовать будешь? – спросил Андрей все время молчавшего Алексея.

– За Киле! Это хотя бы интереснее будет, чем толстый и красномордый Добренко.

Скоро обед кончился. Все разбрелись по своим верстакам и станкам. Юра поплелся с гайковертом к тепловозу, из которого вскоре стали на весь цех доноситься громкие отстукивающие звуки, заглушая все другие шумы. Сам Юра во время работы с этим инструментом обязательно одевал защитные наушники, иначе можно было оглохнуть. До семи вечера с десятиминутным перерывом на перекур Юра работал в шахтах тепловоза. Наконец последняя гайка на последней секции была вкручена. Вышел из тепловоза Юра весь мокрый от пота, весь грязный от мазута, уставший от тяжести гайковерта, который почти непрерывно приходится сжимать в руке.

Андрей уже закончил регулировать шторы, навесив их на шпильки стен. В летнее время их не вешают поверх жалюзи, а крепят к стене. Увидев напарника, он спросил:

– Все? Через час домой.

– Все, – ответил тот.

Неподалеку от Локомотивного ДПО в жилом доме располагался пивной бар «Пивной дом». Здесь после рабочего дня любили отдыхать слесари. Не исключением был и Юра. Сегодня в баре обсуждали одну и туже уже надоевшую Юре тему – выборы.

Взяв себе пива, он отсел от всех, не желая больше дискутировать со всеми. В телефоне было веселее. В Инстаграм ему от бывшей жены пришло сообщение:

«Привет, Юра. Если тебе не трудно, то подпишись на эту страницу. Мне важно чтобы я кого-то еще привлекла, тогда мне скидка будет на тренировки по фейсбилдингу».

Что такое фейсбилдинг он не знал, но подписаться ему не составило труда. Тут же весь сторис был завален упражнениями, вид которых вызвал у Юрия смех. Дамы на роликах то морщились, то раздували щеки, то делали вещи, которые бы заинтересовали любого экзорциста. И всюду надписи: «Не калите ботокс! Начинаем подтягивать лицо фейсбилденгом!», «Убираем брыли!», «Прорабатываем кисетные морщины!», «Бегом, записывайтесь на наш тренинг! Торговый центр Платинум 1 этаж».

– Бабы-дуры, – заключил Юра и, свернув Инстаграм, включил ю-тюб. У него не было сомнений, что нигде не работающая тридцатишестилетняя бывшая жена, желавшая найти себе богаче и красивее чем бывший муж, будет тратить на эти тренинги деньги из алиментов. Но Юре не было до этого никакого дела. Ныне его бывшая жена жила со своими родителями, продолжала нигде не работать и искать себе олигарха.

Осушив бокал, Юра взял полтора литра пива и направился домой. Его дом представлял собой двухподъездную панельную пятиэтажку, населенную в основном пенсионерами. Но были жильцы и «экзотического» типа, как из квартиры 35. Это был известный на всю округу притон, прозванный из-за особых пристрастий его обитателей «крокодиловарней». От этого злачного жилья льют крокодиловы слезы жильцы всего подъезда. Когда после развода Юра подыскал эту квартиру поближе к работе, то хозяйка ни словом не обмолвилась о находившемся на пятом этаже пристанище накролюбителей. И хотя Юра снял квартиру на первом этаже, вонь ощущалась настолько, что, как выразилась соседка баба Валя «цветы вянут даже те, что нарисованы на обоях».

Юра, имея проблемы с алкоголем бывал частым гостем в притонах, но в алко, а не наркопритонах, ибо «синий» «зеленому» не товарищ!

Дома он погрузился в ролики из ю-тюба. Просматривая обзоры клубных блогеров, он наткнулся на обзор клуба Симберамони, принадлежащего Вере Киле. Он высится на набережной реки Мангу и является первым в мире Ethnic-Club. В нем вся иллюминация и световые эффекты – все имеет этнические узоры, которые меняются, отражаясь на зеркальных стенах и потолках. Особенно много символики в освещении Дарк-Танцпола клуба. Основная музыка клуба – Goa-Transe, Psy-Transe, Dark Club. Музыка в этих жанрах отличается психоделической и оккультной атмосферой. В клубе действует строгий фэйс-контроль. По особым случаям, в число которых входят Ночь Черного Змея «Долбо Эрин Сахаридябдян» (с 6 по 7 июня), Праздник Священного Медведя «Чхыф Леранд», Ди-Джеем выступает сама Вера Киле. В такие ночи попасть в клуб могут только приглашенные. Что в эти ночи происходит за черными стенами клуба – одному Дьяволу известно. Ночь Черного Змея совсем скоро.

Юра был не равнодушен к культуре Goa и Psy-Transe с погружением в его мрачную инфернальную эстетику, насыщенность разными этническими вставками, заклинаниями, призывающими Древних Богов, шаманскими напевами, слитыми с тяжелыми синтезированными fx-звуками и семплами. Лишь однажды Юрия пропустили в клуб Киле. И то, лишь потому, что он был с одноклассником, русским, но открыто исповедовавшем язычество, весьма многого добившемся в бизнесе и потому лично знавшему Киле. Слова «Он со мной», дали понять здоровенным нивхам на фейс-контроле, что следует пропустить невзрачно одетого мужичка. Так он впервые погрузился в яркую атмосферу знаменитого Этник-Клуба. В ту ночь здесь дебютировал свой альбом «Warrior of light» знаменитый исполнитель гоа-транса Nostromosis. Юрец там наплясался от души. Было это совсем недавно – прошлой весной. А как бы ему хотелось вновь попасть в Симберамони!