Читать книгу Рабы бессмертия - Ильяс Найманов - Страница 2

Пепелище, занятое Свободой, готовилось к обороне. Вырытые и замаскированные огневые точки, под прикрытием аномалий, заминированное направление с нескольких сторон с оставленными тропинками прохода для своих. Датчики движения, консервные банки, стекла, вкопанные под разными углами металлические оградки, установленные замаскированные подъемные осветительные мачты, которые могли подняться на высоту двух метров за секунду и осветить или ослепить противника, запитанные от аккумуляторов на артефактной сборке, – все это делало внезапное появление противника невозможным. Конечно, стая кабанов или других мутантов может здорово всполошить посты, но мутант не всегда был настолько глуп, чтобы переть на автоматы двуногих. Кроме того, группировка оборудовала несколько скрытых точек наблюдения под прикрытием огневых точек из чердаков трех целых изб Пепелища. Ближе к вечеру практически все работы снаружи Пепелища были закончены.

Подземный ход, ведущий в подземную лабораторию Х6, был замаскирован и теперь мог открываться и закрываться только снаружи. Сталкеры вынесли оттуда сотню килограмм артефактов, и теперь бегунки по трое постоянно курсировали с Армейских складов на Пепелище с оборудованием и обратно с Пепелища на главную базу с артефактами. Некоторые артефакты можно было переносить только в специальных контейнерах, которые сами по себе весили по три, пять килограммов, поэтому взмыленные бойцы иногда напоминали сами себе муравьев, которые колонной тащат ценный груз в свой муравейник.

***

Вечернее, переходящее в ночное, небо простирало свои темнеющие и отсвечивающие холодной сталью хищные крылья облаков над Зоной. К ночи все передвижения останавливались. Ночью даже самые отважные сталкеры, идущие своей тропой, не раз чувствовали на себе пристальный взгляд, стоящий им больших усилий, чтобы продолжить путь. Мутанты ночью становились агрессивнее, для многих это было время кормления, для других – время сражения за свою жизнь. Поэтому разумнее всего было встать на ночлег, разжечь костер и обозначить и тем, и другим, что ты не являешься добычей и не являешься охотником, но если духа на это не находилось, то следовало спрятаться в укромном месте и не подавать признаков своего присутствия. Кроме того, признаки многих аномалий, с трудом определяемые днем, ночью вообще становились невидимыми, что также не придавало уверенности двигающемуся сталкеру, заставляя его остановиться, если он все же хочет встретить следующее промозглое и хмурое утро. Ночью могли двигаться только крайне уверенные в своих силах сталкеры, не считающиеся с мутантами и располагающие достаточным опытом и временем для определения и обхода аномалий. Но кто именно мог двигаться под прикрытием темноты?

Первые две мины прилетели одновременно в разожженные костры свободовцев, раскидав яркие головешки и рассадив осколки в окружающих их бойцов. Брань и крики всполошили ночь. Невидимый противник, группировка Долг, распределившись на позициях, с приходом темноты начала методичный обстрел из минометов, не торопясь, но и не прохлаждаясь. В их распоряжении была вся ночь, к утру они планировали разнести все укрепленные точки Пепелища, а с рассветом зачистить их штыком и гранатой. Свободовцы, унося с собой раненых, бросились по заготовленным укрытиям, погасив костры. Еще несколько мин приземлилось на крыши изб, разворотив их, но не в силах обрушить стены. Еще и еще, три миномета без остановки работало по Пепелищу, шаря в темноте сеющими осколки ударами, попадая в аномалии, некоторые из которых глушили силу взрыва, съедая часть осколков, но если мины попадали в жарки, то взрывались на подлете, рассеивая смерть с высоты. Мины корежили оставшиеся коробы изб, рвали березки, с дымным грохотом срывали траву, скрипя разлетающимся металлом в стенах и кирпичных печах. Тем временем несколько бойцов вынесенных за пределы Пепелища контрольных пунктов выдвинулись на подавление минометных расчетов противника. В их преимуществах были скрытность, знание местности и снайперские винтовки. Между тем Пепелище кипело взбешенными аномалиями, дымом и пылью, неохотно загорелась, но вскоре погасла одна из изб. Бойцы залегли, уйдя по погребам и огневым точкам. Их задачей было переждать удар, а потом встретить противника, который рано или поздно пойдет зачищать Пепелище огнем.

Якорь сидел в одном из погребов, который являлся штабом. Сталкер уже передал бойцам с внешних постов указания. Те, в свою очередь, передали их дальше, сталкерам группировки, застрявшим на марше, те дальше и дальше, пока новость не дошла до основной базы на Армейских складах. ПДА в условиях Зоны работали на ограниченное расстояние, поэтому Якорь не мог быть уверен, что склады получат сигнал. Действовать нужно было самим. Опытные в своем деле бойцы в каждом из схронов расположили аптечки, запасы питья, еды и артефакты для лечения ранений. Потери среди личного состава составляли всего несколько человек, погибших сразу, остальные стремительно восстанавливали силы, рубцевались раны, осколки вытаскивались пинцетами, которые под воздействием артефактов чуть ли не сами выпрыгивали наружу.

Сидевший в штабе за несколькими планшетами Шпагат наконец сообщил:

– Есть. Нашли утырков. Три минометных расчета, каждый под охраной трех квадов.

– Отступить есть куда? – спросил Якорь, чей потемневший взгляд не предвещал ничего хорошего.

Шпагат быстро отправил сообщения группам.

– Два расчета в открытом месте, один в подлеске, – ответил он.

– Кто там из наших с оптикой? – спросил Якорь, имея в виду снайперов.

– Душа, Стальной, Сахарок, – тут же ответил Шпагат.

– А, хорошо… Эти смогут, – оскалился сталкер, – передай, пусть прострелят трубу и уходят. Сахарок в подлеске? Тот пусть по живому стреляет, растяжки во фронт, – распорядился он.

Шпагат кивнул, его пальцы быстрыми пауками пробежали по сенсорным экранам планшетов.

Взрывы, методично разрушающие поверхность Пепелища, продолжались. Один упал над штабом, чуть громче щелкнув в потолок. Якорь сел на скамейку и принялся терпеливо ждать. Он понимал, снайперам нужно было выбрать позиции, чтобы не быть перехваченными при отступлении квадами противника. Душа и Стальной были, что называется, снайперами от бога, всегда несколько раз мерили, прежде чем один раз отрезать, потому и были живы. Душа наверняка выстрелит одновременно с хлопком выстрела из миномета, сделав это невидимо для долговцев, Стальной же попробует пробить трубу вместе с миной, желая вызвать ее детонацию и гибель расчета. Якорь усмехнулся, вполне в почерке Стального. Он как командир всех поступающих в его распоряжение бойцов знал лично и представлял возможности каждого. Безумцев и нерадивых отправляя на базу, хотя, справедливости ради надо сказать, что таких достаточно быстро отсеивала сама Зона, поэтому только единицы отправлялись назад.

Сахарок. Сахарок не являлся снайпером по природе. Ранее являвшийся больше звероловом, умел делать засады, заметать следы, выходить противнику в тыл, его Винторез с калибром 9х39 мм СП-5 с желтой полосой на коробке – дозвуковой боеприпас, был, наверное, единственным признаваемый им боеприпасом. Но вот через несколько минут мины стали падать реже, еще через десяток секунд смолк еще один миномет, еще минута, и расчет из подлеска заглох, выплюнув последнюю мину, улетевшую далеко в сторону и грохнувшую за Пепелищем.

Якорь терпеливо ждал сообщения от снайперов. Потеря любого из них будет ощутимой.

– Душа вышел, – наконец просиял Шпагат.

– Хорошо, ждем остальных, – кивнул Якорь, нервно барабаня пальцами по коленке.

– Сахарок говорит: минус два, и один триста красные, – прочитал сообщение сталкера Шпагат.

Якорь кивнул. «Дай сигнал нашим, пусть поднимаются, встречать надо, как Стальной отпишется, сообщи». С этими словами сталкер взял автомат и, сутулясь, чтобы не чиркнуть головой по потолку, который не поднимался вверх над полого поднимающейся лестницей из широких дубовых досок, двинулся к выходу. Между тем Пепелище ожило. Дым и пыль еще не рассеялись, аномалии продолжали пульсировать, постепенно снижая ритм, а бойцы тихо, не подавая световых сигналов, уже заняли позиции в ожидании противника.

Долговцы приняли бой, навязанный им Свободой. Поскольку минометы были выведены из строя, было два варианта: либо отступить и прийти в следующий раз, либо проверить ситуацию боем. Долг ожидал, что артобстрел принес большие разрушения и потери в живой силе, и сейчас, пока враг оглушен, можно будет взять его бронированной лапой и раздавить в норе, как кот мышей. Жаждущая мести группировка выбрала второй вариант. Разделившись на две части, почти по двадцать человек в каждой, они двинули флангами на Пепелище. Левый фланг шел вдоль лесополосы, правый по полю вне пределов прямой видимости. Командующий операцией майор Сизый посчитал позором уйти с поля боя, когда Пепелище возможно было уже смято и обескровлено, в этом и была его роковая ошибка. Фланги, обходя деревню, перешли на движение ползком, скрываясь в высокой траве. Тыл им прикрывали тяжеловооруженные бойцы в экзоскелетах, слишком шумные и громоздкие, чтобы ползти незаметно. Их задача была в том, чтобы пойти прямым ходом на противника по проложенным для них тропинкам, вызывая огонь на себя, после того как первые бойцы Долга достигнут стен и оградок деревни. Вызванный их появлением огонь обороняющихся будут тут же подавлять практически уже находящиеся у деревни бойцы, таким образом вычисляя огневые точки, действуя четко и слаженно, долговцы рассчитывали выбить Свободу из Пепелища. Но этим планам не суждено было сбыться. Майор Сизый недооценил стремительность и численность возведения укреплений, и наличие минных заграждений противника. После того как в темноте взвизгнуло несколько сигнальных осветительных ракет, а после начали подрываться на минах бойцы, он скомандовал назад, но было уже поздно. Взметнувшиеся вверх осветительные мачты, расположенные по периметру Пепелища, высветили и ослепили подползающих бойцов, шквальный огонь из огневых точек гвоздил их к земле. Огонь экзоскелетов, стоящих в тылу, был не эффективен, кроме того, отступившие снайперы Свободы издалека щелкали бронебойными по спинам экзоскелетов, опасно обещая рано или поздно нащупать слабое место в конструкции или пробить броню. Безжалостный огонь обороняющейся группировки в течение получаса заставил всех копошащихся в пыли и траве долговцев замереть либо навсегда, либо притвориться мертвыми и надеяться на чудо спасения. Якорь разумно приказал не покидать пределов Пепелища и не выходить из огневых точек, опасаясь огня снайперов противника и уцелевших, затаившихся в траве долговцев. Игра в кошки-мышки продолжалась, но теперь кошкой была обороняющаяся сторона, а затаившиеся в траве долговцы обескураженными мышами, ищущими спасения от неминуемой пули с первыми лучами солнца.

Световые мачты яркими полосами освещали едва шевелящуюся под легким ветром высокую полынь, контрастными тенями играющую на не такой видной травяной братии других видов. Выжившие и затаившиеся в траве долговцы видели только слепящие диодные фонари, за которыми не было видно ничего. Расстрелять мачту, хотя бы одну, можно было только ценой своей жизни, но это был бы слишком бездарный размен. Прикрывающие экзоскелеты вели огонь со снайперами в противоположной стороне, но и это был слишком неравный бой. Достаточно свободно перемещающиеся снайперы легко и незаметно меняли позиции на знакомой местности, постепенно три из пяти экзоскелетов правого фланга повалились в траву, а на левом фланге ринувшиеся помогать товарищам броней и огневой мощью бойцы, подорвавшись на минах, споткнувшись о вкопанные металлические оградки, потеряли скорость, повалились и были добиты сфокусированным огнем обороняющейся стороны и огнем Сахарка, зашедшему им в спину.

Боец с позывным Овод, один из трех выведенных из строя экзоскелетов правого фланга, получил повреждения и, будучи не в силах управлять поврежденным экзоскелетом, выключил осветительные приборы и нажал кнопку SOS, ожидая помощи. Из скорлупы он выбираться не торопился, снайпер, стрелявший ему в область поясницы, раз за разом разбивая композитную броню, добрался-таки до защищенного модуля управления ногами, расположенного сзади на пояснице, и теперь вполне мог ожидать, когда долговец решит покинуть свою скорлупу, чтобы подставиться под окончательный выстрел. Надо отдать должное противнику, он не пытался испортить экзоскелет, он делал все филигранно и выверено. Каждый раз заходя ему в спину, либо с железными нервами дожидаясь, пока Овод дойдет до предыдущей точки обстрела, обыщет место во всех доступных его экзоскелету спектрах и повернет обратно, чтобы вновь произвести выстрел удаляющемуся бойцу практически с того же места, либо стреляя с другой позиции. Пятиться долго в ночной Зоне Овод не мог, поскольку иначе он бы рано или поздно шагнул в аномалию. Вся эта игра в «догоню-убью» продолжалась почти два часа и осталась за Свободой.

Долговец, лежащий на спине, с поврежденными приводами гидроцилиндров хода молча следил за индикатором желтого цвета, показывающим неопознанный объект, приближающийся к нему. «Давай же, собака, подойди, проверь, живой или нет», – думал долговец, ожидая момента, когда противник приблизится на то расстояние, когда бежать и прятаться ему будет уже бесполезно, чтобы схватиться ему за глотку железными руками и оторвать голову, выкинув ее подальше в аномалию. Если не получится схватиться руками, то пулемет с наполовину полным коробом уравняет их шансы, он отстрелит ему ноги. Долговец непременно хотел навалиться на врага, заползти на руках на него всей своей почти двухсоткилограммовой тушей брони, раздавить, уничтожить в отместку за все те два часа, когда снайпер, издеваясь, разбивал ему механизм. «Давай, давай… все подходите… по одному порву…» – холодно думал он, видя, как уменьшается расстояние, наблюдая теперь три желтые не определенные маячком, запеленгованные детектором жизненные формы. Фигуры шли медленно, треугольником, очевидно, держа его на прицеле, готовые стрелять в любой момент. Овод слегка прикрыл глаза, он дождется их, даст приблизиться вплотную, притворится, что без сознания от потери крови. Умереть он всегда успеет, он даже даст приоткрыть себе маску, чтобы они могли посмотреть на его лицо, а затем он включит прожектор и ослепит светом первого, схватит его, подомнет под себя и не отпустит. Потом, если переживет очереди прикрывающих, возьмется за пулемет и уничтожит их… И только потом вылезет из скорлупы и двинет к своим. Три желтых маячка уже подошли вплотную. Кто-то явно остановился над ним… смотрит, не видимый на фоне черного ночного неба. Усиленный динамиками внешней акустической связи шум подсказывает, что противник присел рядом. Долговец закрыл глаза. Чья-то рука потянулась к маске экзоскелета, пытаясь оторвать или открыть ее, но даже не представляя, где кнопка открывания. «Дикари… дегенераты… вы даже маску открыть не можете, я вас тут всех оставлю…» – зло думал Овод, понимая, что противник ни черта не смыслит в конструкции экзоскелета. Рядом присел еще один враг, шурша одеждой и броней, и сразу нащупал нужный рычажок под подбородком. «Двое сразу, в руки, ну держись!» – Овод врубил осветительные приборы одновременно с дуновением внешнего ветерка, залетевшего под открывающуюся маску. Яркий сноп света ударил в нечто склонившееся над ним, руки, взлетевшие в движении к неприятелю, застыли. То, что нависало над ним, не было человеком. Ржавые струпья тонкой кожи, как сворачивающиеся чешуйки рептилии, на некогда человеческом лице, тонкий нос с горбинкой, лысая ржавая голова в тех же струпьях, узкие губы и желтые глаза с ушедшими в точку зрачками. Он что-то шептал…

– Добро пожаловать, – шепнуло существо, и йодного цвета слюна сорвалась с его губ, капнув на лицо Овода.

Овод заорал и рванулся, чтобы схватиться с чудовищем в борьбе, но руки ослабли, вырывающийся крик ярости вышел бессильным стоном, и он обмяк, не в силах противостоять чему-то, что вдруг лишило его сил и практически сознания. Он почувствовал, как его схватили за элементы экзоскелета и поволокли, выключив освещение. «Это не Свобода» – последнее, что успел понять он, перед тем как совершенно потерять контроль над телом и сознанием.

***

Ночь подходила к концу. Посеревшее на востоке небо еще только начало окрашиваться в зеленый цвет, и разбуженный ветер легко толкал опавшие с деревьев листья по старому растрескавшемуся асфальту, чиркая трескучими сухими кромками по его поверхности. Легкий, едва заметный туман начал подниматься из увлажненной почвы, постепенно сгущаясь по мере наступления холода. Вороны как всегда возмущенно орали утреннему холодку в вершинах деревьев. Долговцы, залегшие вокруг Пепелища, пользуясь сгустившимся туманом, начали отползать, оставляя погибших и раненых. Свобода не стремилась уничтожить выживших, в следующий раз они сделают больше выносных постов и сделают подобное отступление противника невозможным, но сейчас ввязываться в бой и нести потери не являлось целью зеленых. Противник и так потерял больше половины убитыми, а раненые останутся и, если захотят помощи, то получат ее в обмен на информацию о позициях Долга, а если не захотят помощи, то пусть выбираются как знают, Зона сама рассудит, кому и что положено.

Тем временем где-то на территории, приближенной к научному комплексу Янтарь, в неприметной лощине, заполненной туманом, поросшей чахлыми деревцами тополей и осины, шевельнулся и провалился вниз верхний слой земли, увлекая за собой клубы пара и прелую листву подстилки. Черный прямоугольный люк образовался в том месте, где никогда ничего не было. Через минуту оттуда появился хорошо сохранившийся мертвец в куртке новичка и с автоматом АК. Он с не свойственной его братии ловкостью огляделся и, оскалившись редкими коническими зубами, вдохнул утренний воздух. Тут же рядом с ним появилось еще несколько голов. Постояв немного, один из, как их называли некробиологи Янтаря, объектов, одетый в драную олимпийку с нашитыми на ней светоотражающими нашивками с цифрой шесть, и наколкой «Зубр» на костяшках пальцев выбрался на поверхность. Осмотревшись, он выбрал направление и, ничуть не отличаясь походкой от живого человека, двинул в выбранную сторону, постепенно исчезая в тумане. Двери позади него закрылись с легким лязгом, оставив сырую поверхность ржавого железа прямоугольным вырезом на фоне бурой лесной подстилки, вскоре затянутой туманом.

Редкий туман, появившийся и на Пепелище, вполне мог стать гуще, дать маскировку долговцам, позволив им уйти, поэтому Якорь не стал ждать, когда Зона даст им эту возможность, и с опережением событий предложил сдаться всем желающим.

– Господа долговцы, – зазвучал динамик, вынесенный на один из чердаков, – с вами говорит сталкер Якорь. Делаю уникальное предложение. Кто хочет сдаться – встает и поднимает оружие над головой, кто ранен и не может встать – ставит оружие стволом в землю, кто хочет уйти без спроса – пеняет на себя. Это территория Свободы, отныне Пепелище – наша укрепленная база. Мы будем находиться здесь столько, сколько считаем нужным, и ни у кого спрашивать не собираемся. На все раздумья даем вам двадцать минут, через двадцать минут открываем огонь по всему, что не выполняет наши требования. Время пошло.

Динамик щелкнул выключателем, оставив бойцов Долга в тягостных раздумьях один на один с собой. По истечении двадцати минут пара бойцов встала с поднятым оружием и еще несколько воткнули автоматы стволом вниз рядом с собою.

– Стоим, не двигаемся, – приказал динамик над Пепелищем.

Два бойца в зеленых экзоскелетах, аккуратно перешагивая специально подсвеченные для них лазерной указкой мины, перетащили раненых и сдавшихся в деревню.

– Время вышло, – сказал Якорь. – Работайте, – кивнул он своим.

В туман полетели гранаты, очереди пулеметов, автоматов, умертвив не сдавшихся и добив раненых. Белый туман похоронным саваном накрыл дымящийся и разбереженный взрывами участок с обеих сторон Пепелища, скрывая от взгляда наблюдателя тайны смерти и новой жизни, захватившей управление над телом человека, заставившей четырех бойцов встать и, постояв несколько минут, подобрав оружие, двинуть неровной, ломаной походкой в сторону Янтаря. Кружащие сверху вороны, казалось, видели сквозь туман, сделав несколько кругов в высоте, они безошибочно выбрали действительно умерших и с громким карканьем спикировали на них за своим куском. Почуявшие пиршество смерти в околице в тумане, не являющемся для них препятствием, пришли слепые псы, тревожно прядая порванными и прокусанными ушами. Часто припадая широкими мордами к земле, они переминались и поскуливали от нетерпения и опасения, вызванного большим количеством запаха пороха и крови. Наконец они выдернули одно тело, лежащее ближе к ним. Оттащив его с рыком, забирая друг у друга кровавые куски мяса, принялись разрывать его, мотая мощными шеями и клацая зубами. Еще несколько псов учуяли замершего в страхе неподвижного бойца и, рыча, одновременно бросились к нему. Крик и выстрел пистолета оборвались еще с одной жизнью.

Вздрагивая и шарахаясь собственного движения, из подлеска в точке минометного расчета вынырнуло несколько плотей. Одна из них, самая крупная, осторожно приблизившись к убитому Сахарком бойцу, подняла острую хитиновую клешню и с размаха пробила ею бронежилет и тело человека, тут же кинувшись прочь, но боец был недвижим. Вернувшись и победно стрекоча, мутант, работая обеими клешнями как ножницами, принялся терзать броню, с усилием, но неумолимо разрушая защиту. К обнажившемуся телу уже тянули рты меньшие мутанты, исходящиеся нитями слюны. Вскоре совместными усилиями тело было объедено. Вздрогнув, словно от холода, шевельнулся и сел на земле еще один боец с пулевым ранением шеи, лежавший под кустами, из шеи которого серой влажной губкой выступило тело вируса, залатав рану. Посидев несколько минут, боец встал и поплелся на известную ему базу в сторону Ростка. Мутанты, мигом попрятавшиеся в кустах, проводили мертвеца взглядом и снова принялись за еду, как только его силуэт растворился в тумане. Мелкая синеватого цвета плоть боязливо обнюхивала направленный в небо ствол миномета, сильно пахнущий порохом. Открыв свой обагренный кровью ротик, она попыталась куснуть металл. Миномет не устоял и с глухим стуком упал на землю. Присев от страха, мутант отскочил, но тут же приблизился, поднимая одну из клешней. Подойдя чуть ближе все в той же напряженной присевшей позиции, он изо всех своих сил ударил по трубе, неожиданно громко звякнув металлом. Неодобрительное хрюканье от большого мутанта вернуло его обратно ближе к сородичам, уже головами провалившимся в тело выедаемого ими бойца.

Зона не позволяла так просто пропадать ничему, она как воронка забирала в себя жизнь и плоть всего, что попало в нее со стороны, перемалывая, разрывая, спрессовывая, и только после крайней меры насыщения исторгала из себя редкие не поддающиеся объяснению артефакты. Только редкие счастливцы выходили из Зоны обратно богатыми и здоровыми, но они навсегда оставались результатом ее деятельности, ее порождениями.