Читать книгу Простые вещи - Ильяс Сибгатулин - Страница 3

Я ромбовидный лист пирамидального тополя. Отец наш происходит из древнего семейства серебристолистых исполинов, произрастающих в средней полосе и завезенных в регион четыре сотни лет назад по специальному заказу императорской семьи для озеленения удаленных от центра степных зон. Сейчас отец наш – могучий, высокий пятидесятилетний тополь – гордость самого густонаселенного района мегаполиса. Корнями он ушел на десяток метров в глубь почвы, растолкав камни и трубы, а в стороны раскинулся на два десятка метров под асфальтом, в некоторых местах всколыхнув его тротуарное полотно. Крона отца нашего закрывает небо на высоте семиэтажного дома, а ветви – матери наши – свиваются в невероятную арабеску узоров, давая нам жизнь. Я один из двадцати четырех тысяч трехсот сорока пяти листьев, появившихся на свет из почек прекрасным весенним утром 15 мая 2025 года.

Я помню день своего рождения. Солнце пробивалось между серых домов и ласкало своими лучами ветку, на которой росла моя почка. Тепло Светила вместе с прохладной росой оживили меня. Я сбросил шелуху и раскрылся. И это было прекрасно. Все вокруг было прекрасно: ветвь, ствол, земля, трава, даже серый бетон стен и воздух, обильно насыщенный смогом. Да моя зеленая сторона вскоре стала покрываться городской грязью, а серебристая – слегка потускнела. Но все же соки дерева питали меня через черенок, и я был несказанно рад, что могу украсить этот мир своим видом. Ведь я серебристо-зеленый лист почти идеальной формы. И жить мне на ветке еще долго и долго. Я понял это, глядя на солнечного зайчика, греющего мою поверхность, испещренную жилками.

А потом на ветку прилетела птица, кажется грач, и я любовался ей, а она любовалась мной. А затем прилетели и другие птицы: сороки с белыми боками и иссиня-черными крыльями, синицы с желтыми брюшками, вороны с серыми перьями. Я всех из запомнил и подружился. И это было прекрасно. Мир был красив, я был красив!

Но затем подул ветер, чуть не сорвав меня с ветки. И я понял, что к нему нужно присмотреться. А еще, когда случился порыв ветра, я впервые испугался. Но затем быстро попривык. Черенок мой был крепок, тополь надежно держал меня в объятиях. И я был благодарен нашему отцу за его силы, которыми он питал нас.

И так шли дни. Один за другим. Они так причудливо складывались в недели, что мне казалось – время течет, будто вода.

Я наблюдал за проходящими под моей веткой людьми: молодыми и старыми. С молодыми я вместе смеялся, старым не завидовал. Не хотел терять свою красоту, менять ее на жухлость и хрупкость. Другое дело – насыщенная зелень, гибкость, радость.

Я слышал лай собак на поводках, все пытающихся прыгнуть в сторонку от своих хозяев и пошарить в ближайших кустах. Я видел, как рыжий кот день ото дня вскарабкивается по стволу на нижние ветки и греется, лежа между ними и подставляя шерсть солнцу.

Птицы прилетали каждый день, щебеча разные новости. В соседнем дворе начали ремонт. Скоро доберутся и до нашего тротуара. Но пока его дважды в сутки поливает специальная гудящая машина. Люди —странные существа: вроде следят за чистотой, но при этом воздух у них грязный. Мне порой так тяжело насыщаться питательными веществами, смог мешает фотосинтезу.

Но ничего. Я получаю то, что не дополучил, вместе с дождем. Приятные весенние капли падают с неба, стекают с выше растущих собратьев. И мне так приятно. Мир в такие моменты по-особенному завораживает, становится таким живым, наполненным действием. При этом в хаосе капелек, ветра, людей и домов есть странный порядок. Его тайна пока ускользает от меня, но я почти уверен, что дело в красоте, она не увядает. По крайней мере, я не хочу, чтобы она увядала. Тем более, что после дождя приходит радуга, и тогда окружающий меня двор вообще превращается в сказку!