Читать книгу Не мой вариант - Ильза Мэдден-Миллз - Страница 6

– Со мной все в порядке, – говорю я женщине-спасателю, несколько минут назад заставившую меня сесть на скамейку напротив дома.

Она светит мне в глаза фонариком.

– Вы не ударились головой? Не упали? Головокружение, тошнота, кашель? – Меня успокаивает ее деловой тон, хотя на тяжелый молот у меня в груди он не действует.

– Кашлянула разок. – Я смотрю на мужчину, расхаживающего у нее за спиной, его взгляд говорит: «Узнаю, что ты в порядке, – убью!» Не в силах выдержать этот взгляд, я набираю в легкие побольше воздуху и начинаю наблюдать за пожарными, суетящимися вокруг дома. Огонь потушен, но из окон продолжает валить дым. Боже, как быстро все произошло!

– У нее распухла лодыжка! – лает Девон, и я скашиваю глаза на страшный желтый кровоподтек у себя на правой ноге.

Спасатель смотрит туда же. Я морщусь.

– Я так торопилась к Миртл, что свалилась с лестницы. Мне не больно, просто растяжение…

– Выбежала бы вместе с ней, вместо того чтобы… – Девон запускает себе в волосы пятерню. Видно, как он взволнован. Он раз сто повторил одно и то же с тех пор, как меня схватил.

Спасатель оглядывается и просит его отойти на несколько шагов. Он подчиняется с тяжелым вздохом.

Я перестаю на него смотреть и прижимаю ладонь к груди. Сердцебиение никак не стихает, с этой стороны не исключен взрыв.

Ощупав мою лодыжку, спасатель выпрямляется и говорит то, что я и так знаю: что все в порядке, достаточно приложить лед – и я побегу, как новенькая. Она обходится со мной ласково, учитывая, что я не позволяла ей меня осмотреть, пока я не поговорю со своей лучшей подругой. «Миртл в порядке», – твердила я себе. Прежде чем укатить в «Скорой», та потрепала меня по щеке и уверила, что всего лишь подвернула на нижней ступеньке крыльца колено. От беспокойства у меня крутит живот. Она такая хрупкая! А тут еще кошка Джона, спрыгнувшая с его рук и удравшая, как только он выбежал из дома. Мы ее найдем, чего бы это ни стоило!

Джон уехал в «Скорой» вместе с Миртл, весь серый, с прижатой к лицу кислородной маской. Добро пожаловать к нашему огоньку, новичок!

Раздается скулеж. Я глажу йорка, оставленного на мое попечение.

– Все хорошо, Пуки, детка! Твоя мама легко отделалась.

– Дай хоть псину подержать! – не выдерживает Девон, подскакивая ко мне. Видя, что он более-менее успокоился, спасатель кивает, и он с ее разрешения берет дрожащее животное. Я хмурюсь, боясь, как бы Пуки его не цапнула, но она, раз глянув на Девона, прячет нос в сгибе его локтя. Я сдаюсь: он неотразим для всего женского пола.

Вопросительно взглянув на меня (мол, не скрываю ли я других телесных повреждений), Девон направляется к группе пожарных, не обращая внимания на уже натянутую кем-то желтую ленту. Вклинивается в их разговор и начинает задавать вопросы. Они, похоже, не против. Если ты знаменитость, значит, умеешь расположить к себе других.

Я ловлю обрывки их беседы. Пожар начался на цокольном этаже, там и был локализован. Здание сильно пострадало. На место выехал пожарный маршал. Вылетевшие окна и пострадавшие двери заколотят, чтобы в дом не проникли злоумышленники. Раз дом огорожен, мы должны получить разрешение, чтобы попасть внутрь. Я поднимаю глаза на окна четвертого этажа. Не пострадали ли от воды мои вещи? Уж точно провоняли дымом. Хотя бы дождь перестал лить, теперь можно насладиться ночной прохладой.

Черт!

Я… Где моя голова? Как я могла забыть главное?

Он меня поцеловал.

Я прикасаюсь к губам. Мой первый поцелуй в губы! Твердый, быстрый, нисколько не ласковый. Без языка и без слюны. Я слегка разочарована.

– Он твой бойфренд? – спрашивает женщина-спасатель, с улыбкой указывая кивком на Девона. – Хорош, горяч! Каков темперамент! Кажется, это Девон Уолш?

– Мы друзья.

У нее взлетают брови.

– Его чуть не арестовали за попытки попасть в горящий дом, спасать вас. По ходу, он не скупился на ругательства. – Она смеется.

Я жмурюсь от угрызений совести.

– Есть пострадавшие?

Она хлопает меня по руке, как будто видит насквозь.

– Наши парни – профессионалы. Это еще что, мы видали кое-что гораздо хуже. Пожар застал вас на четвертом этаже?

Я утвердительно киваю.

– Вы спустились еще до того, как они проникли внутрь и приступили к поискам. Но вы не беспокойтесь, пожарные знают свое дело.

Мне от ее слов не легче. Девон… У меня дрожат ресницы. Если бы ему удалось преодолеть заслон и начать меня искать… При мысли о полном дыма втором этаже мне становится нехорошо. Я закрываю дрожащими ладонями лицо.

Она возвращается к своим обязанностям, и ко мне торопится Девон, прижимающий к себе Пуки. Гладиатор с крохотной собачкой должен вызывать смех, но Девон вовсе не смешон.

– Давай, я ее заберу. – Я встаю, заставляя себя не шататься.

У него кривится лицо, на скулах играют желваки.

Я хромаю ему навстречу; пострадавшая лодыжка не очень меня беспокоит, но он все равно кидается ко мне. Он берет меня за руку, мои дрожащие пальцы переплетаются с его – жесткими, уверенными. Теперь в одной руке у него Пуки, в другой я. Он медленно ведет меня к своему «Хаммеру».

– Может, немного подождем? Мало ли что? По крайней мере, я поищу кошку. – Я в отчаянии вспоминаю, что даже не знаю имени сбежавшего животного. – Не отвезешь меня в больницу? Миртл там одна, мне нужно позвонить ее дочери в Нью-Йорк и в страховую компанию.

– Сейчас два часа ночи. Кошка вернется сама, твоя подружка жива-здорова, а вот ты босая и нетвердо стоишь на ногах. Отвезу-ка я тебя домой.

У меня нет дома.

Он отпирает черный «Хаммер», распахивает переднюю правую дверцу и жестом приглашает меня сесть.

У меня вздымается грудь.

– Миртл…

– Полезай в машину, Жизель, иначе я не знаю, что сделаю…

Поцелуешь меня?

Покусишься на мою целостность?

Куда там! Только и знает, что злиться!

– Что тебе понадобилось у меня дома среди ночи?

– Лезь в машину!

– Слушаюсь. – Я с пыхтением заползаю на широкое черное сиденье, вдыхаю запах дорогой кожи и сексуальной мужественности.

Он с удивительной аккуратностью устраивает Пуки на полу сзади, потом возится в багажнике. Оказывается, он искал толстовку, чтобы закутать в нее собачку – так она не будет кататься по салону.

Он садится за руль, включает зажигание. Я жду, чтобы он тронулся с места, но этого не происходит. Он вцепился в баранку побелевшими пальцами и ерзает на сиденье.

Мои нервы сдают, я больше не могу разыгрывать равнодушие.

– Девон, я согласна, не надо было мне возвращаться в горящий дом, но я разбираюсь в пожарах: мой этаж был несильно задымлен, и я знала про пожарную лестницу. Все было под контролем, я отвела себе меньше минуты…

– Огонь – непредсказуемая стихия, Жизель. – Его лицо искажает судорога, он смотрит прямо перед собой. Почему не на меня? – Без ожерелья тебе не жить?

– Оно бабушкино, это память. – Я трогаю ногой свой рюкзак – наверное, он положил его в машину, прежде чем усадить сюда меня. – По крайней мере, я спасла свой труд…

– Ноутбук можно заменить другим. А вот ТВОЮ ЖИЗНЬ ничем не заменишь. – Он прижимается затылком к подголовнику и наконец смотрит на меня. В его волнующе зеленых глазах угадывается с трудом сдерживаемая тревога.

– Прости, – пищу я чуть погодя, пытаясь встретиться с ним взглядом. – Ты прав. Мной управлял инстинкт. Все происходило так быстро, что не хватило времени поразмыслить… – У меня перехватывает дыхание, внутренности скручивает узлом от страха, даже горло саднит – так действует воспоминание о моем опасном выборе. Я часто моргаю, сжимаю и разжимаю пальцы, стискиваю коленями ладони.

У него испуганный вид.

– Перестань, Жизель, только твоих слез не хватало! Я… Меня не пускали внутрь, я готов был их всех поубивать! – Он так сжимает руль, что того и гляди раздавит.

Меня мучает совесть при мысли, как я его напугала. Он был рядом, но никак не мог мне помочь; если бы со мной стряслась беда, сообщать об этом моей маме и Елене пришлось бы ему. По щекам бегут слезы, я торопливо их смахиваю.

– Иди ко мне, детка. – Он тянется ко мне, заключает меня в объятия, гладит по спине. Между нами бежит ток высокого напряжения, я вся покрываюсь мурашками. Это заметно только мне, Девон – просто добряк.

Я бодаю лбом его грудь, вдыхаю его головокружительный запах – так пахнет море, солнце.

– Ты рвался внутрь. Если бы с тобой что-то случилось, я бы умерла. – Теперь я прикладываю к его груди ухо, слушая его ускорившееся сердцебиение. У профессиональных спортсменов оно обычно умеренное, не выше шестидесяти ударов в минуту, но сейчас я слышу совсем другой ритм. Я вздыхаю. Он еще не успокоился. Чтобы ему помочь, я смыкаю руки у него на пояснице.

Не знаю, как долго длятся такие наши объятия – может, минуту, а может, все пять. Искажая время, его ладонь массирует мне затылок, губы прикасаются к макушке.

– Все, можешь меня отпустить, – шепчу я. Только попробуй! – Я вся потная. – Только сейчас я замечаю, что после клуба он переоделся. Вместо черной рубашки и джинсов на нем теперь обтягивающие серые рейтузы для бега трусцой и белая майка, подчеркивающая грудную мускулатуру. В темном салоне машины он кажется еще больше, еще сильнее.

– Ты вся дрожишь.

Он разжимает объятия, и я вздыхаю, уже жалея об утраченном ощущении. Он внимательно на меня смотрит, словно исследует, приподнимает мне подбородок.

– Я в порядке, правда.

Он упирается взглядом в мою майку.

– Да, я без лифчика, – примеряю я амплуа Капитана Очевидность. – Придя домой, я первым делом снимаю его. Потом – жемчуг.

Он неохотно отрывает глаза от моих торчащих сосков, и наши глаза встречаются. В голове у меня полный хаос, я даже не знаю, сколько точно прошло времени, но мы смотрим друг на друга никак не меньше десяти секунд.

На уме у меня сердитый поцелуй, но действовать я не в силах. Логически я могу соединить точки: внутренний дикарь, пещерный человек вылезает наружу, подгоняемый страхом, злостью или адреналином, происходит впрыск забористого эпинефринового коктейля из спинного мозга прямо в кровь – и вот, пожалуйста, альфа-Девон во всей красе, в готовности разорвать на куски весь мир. Вероятно, он так же реагирует на перехват соперником предназначенного ему паса. И никакого секса.

– Я бы сто раз полез туда за тобой.

Я с усилием сглатываю загустевшую слюну.

– Ты бы полез туда за кем угодно.

Он отстраняется, садится прямо.

– И то верно. Куда тебя отвезти?

– Может, в «Хилтон», это в нескольких кварталах отсюда.

– Нет.

Почему такая поспешность с ответом?

– Почему не туда?

– Сейчас тебе нельзя оставаться одной.

– Тогда вези меня к моей матери.

Он изучающе смотрит на меня.

– Ты серьезно этого хочешь?

– Серьезно – нет. – Я машу рукой. Она задаст миллион вопросов и сильно огорчится. Лучше я ей завтра позвоню. Ей и тете Кларе. – Я смотрю на свои босые ноги. – Джек и Елена оставили мне ключи от своего дома, только там на этой неделе ремонт, представляю эту вонищу… – Я морщу нос.

– Как насчет Тофера?

– Он снимает квартирку в Дейзи, но там какие-то трения с новым соседом. Надо подождать несколько дней, пока что его лучше не беспокоить.

– Другие друзья или подруги?

Я кусаю губы. Не хочется вдаваться в подробности моего ограниченного круга общения. Большинство моих знакомых остались в Мемфисе, где я доучивалась и готовила диплом на степень мастера, или разъехались по стране.

– Можешь побыть у меня, пока все наладится.

Я моргаю от удивления.

– Приглашение на траходром? – Шутка помогает скрыть смущение. Побыть у него?

– Что я слышу? Елена поделилась с тобой своими словечками?

Я пожимаю плечами. Девон купил пентхаус у Джека, а тот приобрел его, только чтобы приводить девчонок; жили они с Девоном в другом месте. В пентхаусе Джек и Елена впервые переспали после того, как напились, тогда она еще не знала, что он знаменитый игрок американского футбола. Елена всей душой возненавидела этот пентхаус и заставила Джека продать его Девону уже через неделю после обручения.

Девон выезжает на перекресток.

– В твоем положении не до выбора. На поиск нового жилья у тебя уйдет несколько дней. Сам я в пентхаусе не задержусь, мне пора в тренировочный лагерь.

– Звучит неплохо. – То есть на самом деле – совершенно ужасно.

Он косится на меня.

– Ты считаешь, что побыть у меня – хорошая идея. – Это утверждение, а не вопрос.

Я разглаживаю обтрепанные края своих шорт.

– Я угодила в надежнейшие руки во всем Нэшвилле, хоть знак победы на лбу малюй. – Я фыркаю. – Забавно! Недаром ты – главный распасовщик команды.

Он что-то бормочет себе под нос. Я изучаю его точеный профиль, орлиный нос, иссиня-черные волосы, могучие плечи. Бормотание маскирует выдох облегчения. Неужели он боялся, что я не приму приглашение?

– Ты так и не объяснил, как оказался рядом с моим домом глубокой ночью, – говорю я в надежде побороть возникшую между нами неловкость.

Он делает левый поворот.

– У меня было намерение извиниться перед тобой за повышенный тон.

– Среди ночи?

– Согласен, затея была не из лучших. Ехал мимо, дай, думаю, взгляну, горит ли у тебя свет. Собирался позвонить, если ты не спишь, и что же я вижу? Пожарные расчеты! – Снова взгляд искоса.

– Не знала, что тебе известен мой адрес.

Он как ни в чем не бывало пожимает плечами.

– Услышал его однажды от Елены. А ты однажды назвала при мне свой этаж.

Теперь понятно: случайная осведомленность. Настоящий интерес даже рядом не лежал.

Прежде чем затронуть следующую тему, я сжимаю кулаки.

– Помнишь клуб? Я должна объясниться. Во-первых, извини, что не сдержалась. Во-вторых, чтоб ты знал, я не берегу себя для кого-то особенного. Иначе я переспала бы с Престоном, как только он меня окольцевал, тем более, как стало понятно задним числом, он хотел именно этого. – Я долго медлю и наконец выпаливаю: – Но я не могла.

Он хмурит лоб.

– Что за болтовня про твою фригидность? Ты услышала это от того болвана?

Мне смерть как хочется ничего этого не вспоминать, но куда уж там!

– От него, от кого же еще.

– Вот кретин! – Он окидывает меня взглядом. – Он не достоин такой девушки, как ты. Поскорее выбрось его из головы.

Я отворачиваюсь к окну.

– Эй, – окликает он меня. – Поговори со мной.

– Как тебе длинные истории?

– Давай попробуем.

Я жую нижнюю губу с мыслью подступить к теме обстоятельно, но страшная правда вываливается сама собой.

– Когда мне было пятнадцать, почти шестнадцать, мне приглянулся один спортсмен, игрок в лакросс. Красавчик, мечтательный взгляд, вылитый лорд Байрон: брюнет с пухлыми, как у девочки, губами. Я была на год младше, зато перепрыгнула через класс, так что мы с ним учились вместе. – Я вздыхаю. – Ясное дело, я в нем души не чаяла, и каждый раз, когда он изволил на меня посмотреть – а смотреть он умел, я тебя уверяю, – я воображала, что покорила его сердце. Я написала для него годовую работу, давала ему списывать домашнее задание по химии, держала ему место в столовке, но он так и не позвал меня на свидание. Зато в наше последнее школьное лето он перегнул палку: позвал меня посмотреть, как он тренируется. На стадионе он поманил меня под трибуны, и я пошла, воображая, что исполнится мое подростковое желание стать взрослой… Чтоб ты знал, меня выбрали самой скучной девицей всего класса. Это был секретный список, результат голосования не фигурировал в годовом альбоме. – У меня начинает дрожать голос, но я стараюсь взять себя в руки. – В общем, он меня поцеловал – это был первый в моей жизни настоящий поцелуй – и быстренько раздел до трусов. И тут я слышу хохот его дружков. Они спрятались и сняли меня на его телефон. Кстати, это был мой день рождения. – У меня уже пылают щеки, хорошо хоть, что Девон смотрит на дорогу и не позволяет себе никакой мимики.

– Возвращаюсь домой, а мой отец уже в коме. Теперь, когда прошло время, я, оглядываясь назад, понимаю, что не все парни такие, но все равно секс вызывает у меня некоторые колебания.

– Как звали этого придурка? Где он живет?

Я сжимаю кулаки.

– Я сама с ним поквиталась.

Он косится на меня.

– Правильно сделала.

Мы подъезжаем к отелю «Бретон», там, наверху, находится его пентхаус. Здание так себе, темно-серая штукатурка, зато рядом со стадионом. Ночной привратник, молодой парень в черной форме, кидается к «Хаммеру» так, словно всю жизнь его дожидался, с широкой ухмылкой на физиономии.

Я забираю из машины Пуки. Девон ждет меня, опустив глаза, как будто не хочет, чтобы я прочла его мысли. Он берет меня за руку – одного этого достаточно, чтобы я вся заискрилась, – и ведет внутрь. Там сплошь мрамор и стекло, шикарные диваны, четырехъярусный фонтан из черного гранита, пышная зелень и яркие цветы в серых вазах по углам камина длиной футов в двадцать. Пожилая женщина за стойкой регистрации машет Девону рукой, уважительно скользя взглядом по его широким плечам. Готова поклясться, что, когда мы проходим мимо, она прикладывает руку к сердцу. Да уж, он – всеобщий любимчик.

У меня трепещет сердце – не от жара камина, а от его близости. Девон шагает по вестибюлю как безусловный хозяин, мне передается его настроение. Он подводит меня к дверям лифта своего пентхауса, спрятанным в нише, набирает код. Двери раздвигаются, он заводит меня в кабину.

Пока мы едем наверх, воздух в кабине насыщается электричеством.

Девон отпускает мою руку.

– Ты призналась, что делала за того спортсмена домашние задания и ему не поздоровилось?

– Хуже.

Он забирает у меня Пуки, нарочно проводя рукой по моей руке, и приподнимает бровь с пирсингом. У меня безумное желание лизнуть эту сережку.

– Поделись своим дьявольским опытом, Жизель. Как ты его проучила?

– Мои рассказы могут затянуться, Дев.

– Я хочу послушать их все.

Я приказываю порхающим у меня в груди бабочкам уняться. Это Девон, просто друг.

– В тот вечер я сидела в больнице и совсем забыла про Карлтона – так звали игрока в лакросс. Ночью папы не стало. Я проверила, разослал ли Карлтон постыдное видео – оказалось, что нет. Возможно, он узнал про моего отца: городишко маленький, папа был мэром, новости разлетаются быстро, вот в нем и проснулась совесть. Может, он вообще не собирался выкладывать видео, а просто хотел иметь на меня компромат. На следующий день начинались занятия, и я боялась, что он каким-то образом его использует в первый же день. Но он не все про меня знал: с виду я смирная, но умею строить планы.