Читать книгу Исповедь ангела. Каждый момент важен - Инди Дрейк - Страница 6

Анне предстояло пережить много разочарований и удалось наделать много глупостей, но ведь мы не знаем наверняка, к каким поворотам судьбы приведут нас наши решения. Однако кое-что известно абсолютно точно: первую часть жизни человек живет так, как будто он не умрет никогда, а вторую так, как будто умрет завтра, что, по сути, никак не влияет на количество безрассудных поступков, которые мы успеваем совершить. Всем нам в равной степени в итоге приходится платить по счетам.

Вернувшись домой, в пятиэтажный кирпичный дом на улице Возрождения, с маленьким кричащим кульком, Анна, еще не пришедшая в себя от роддома и новых событий в жизни, сразу столкнулась с трудностями. В тот же день во всем доме, да и во всем районе полностью, отключили электричество и газ! И все это прямо накануне Нового года. Такое воистину могло произойти только в России или во времена великих катастроф. В квартире стоял такой холод, что окна покрывались инеем изнутри, а о том, чтобы раздеть или искупать малыша, даже и речи быть не могло!

Этот ад длился три долгих дня, и молодая мама уже начала думать, куда бы ей переехать. Наконец, на четвертый день авария была устранена, и холодным зимним вечером на улице Возрождения вновь зажглись фонари, а окна домов замигали уютными разноцветными занавесками.

Родители Анны предложили пригласить семью Юрия в гости в честь рождения малыша. И на следующий же день родственники уже все вместе ютились в небольшой гостиной за большим столом. Собственно, кроме этого стола больше в комнату ничего и не вмещалось. Мать Анны была прекрасной хозяйкой, и стол ломился от мясных закусок, классических салатов, пирожков с капустой и всяческих разносолов. Атмосфера застолья пыталась быть непринужденной, но это было сложно для всех – уж слишком разными людьми были собравшиеся вместе.

Когда поздравления и тосты подошли к концу, зависла гробовая тишина.

– Кхм, кхм, я считаю, – начала мать Юрия, – что имя Мария – не лучший вариант для ребенка.

Ситуация стала накаляться.

– Почему же, позвольте спросить? – поинтересовалась Анна.

– Потому что следует назвать дочку Ольгой, в честь покойной бабушки Оли.

Все были немного подавлены происходящим, эта ситуация вызвала внутренний незабываемый протест у всей семьи со стороны молодой мамы. Но, как говорится, из песни слов не выкинешь, и так оно и пошло, отношения не наладились уже никогда.

Ну, а потом начались недовыспанные ночи и бесконечные детские слезы и крики. Мэри укачивали все по очереди, но малышке постоянно что-то не нравилось, и никто в целом свете не мог понять этого крошечного ребенка.

Прошло некоторое время, и дедушка Миша (отец Анны) ушел в рейс. Надо сказать, что он был отважным капитаном, прямо как из старых фильмов, с сильным характером, сопутствующим запахом моря и заграничного одеколона. У него было отличное чувство юмора и острое понимание чести и достоинства, он был непростым человеком, но справедливым и очень упрямым.

Так вот, он ушел в море, а молодой отец дождался этого и объявил Анне, что любовь прошла. Собрал вещи и был таков. Поступок, прямо скажем, на отважный не тянул!

И только через год после случившегося примирения Анна узнала, что ее муж пил каждый день, пока она была в роддоме, приходил домой в стельку пьяным, и в один из дней суровый тесть заловил его в коридоре и более чем строго предложил ему выбор: семья или бутылка. Как вы понимаете, вместо адекватной реакции последовала затаенная обида, злоба и неправильное решение.

Юрий работал тогда секретарем комсомольской организации. Там совершенно ничего не платили, но создавали ощущение собственной значимости и душевно наливали на халяву. Он был очень красивым молодым человеком и, наверное, умел ухаживать, раз юная Анна влюбилась в него без памяти и без ума.

А она тем временем все плакала, плакала и плакала, и порой ей даже немножко было не до ребенка, ведь для нее это было первое предательство, первое и столь неожиданное. Но, закрыв на это глаза, она все же решила вернуть человека, которого так любила, не слушая родительских увещеваний.

Ее спасением была баба Римма, которая жила на Новоизмайловском проспекте в малюсенькой однокомнатной квартирке на четвертом этаже. После долгих разговоров Анне удалось уговорить бабу Римму отдать ей и Юрию эту квартиру, чтобы они могли восстановить свою разрушающуюся семью.

– Бабуля, ты же знаешь моего папу! Он непреклонен! Теперь он никогда не примет Юру обратно, – рыдала Аня.

Римма сидела на маленьком круглом табурете перед зеркалом в длинном шелковом халате и расчесывала свои роскошные черные волосы, которые ниспадали с ее плеч и струились сплошным полотном до самого пола.

– А Юра, он хороший, он любит нас, я знаю. Просто папа очень требователен к нему.

Анна не могла сидеть спокойно, она ерзала на стуле, не находя себе места и подкрепляя свою речь неловкой жестикуляцией.

– Он в городском комитете работает, помоги нам, бабуля, – продолжала Анна. – Разреши пожить у тебя.

Римма слушала рассказ внучки внимательно и как никто другой понимала ее. Когда Аня вся в слезах закончила, она повернулась к ней и взяла в свои теплые ладони ее заплаканные щеки, поцеловала и сказала:

– Сделаем, как ты просишь, милая.

– Спасибо, спасибо, бабуля! У нас все будет хорошо, вот увидишь!

Через неделю Анна с надеждой на счастье и скорые перемены переехала в квартиру своей благосклонной бабушки.

Отец Анны был недоволен таким решением Риммы.

– Раз все так решилось, больше я помогать вашей семье не стану, – заявил он. – Все стали такие взрослые, вот и живите теперь как взрослые!

Маме Анны, Вере, было строго-настрого запрещено оказывать любую помощь и поддержку. Так началась самостоятельная жизнь молодой семьи – папа, мама и маленькая Мэри.

Казалось бы, все должно наладиться, но не тут-то было… Юрий продолжал прикладываться к бутылке, а Анна пыталась сохранить семью и успевала, как могла, делать все: постирать пеленки-распашонки, погладить, отпарить, приготовить обед и ужин, накормить меня и помыть, сбегать в магазин и погулять… и вечером ждать при параде отца, которого приносили на руках друзья и складывали в коридоре без сознания. Там он и проводил все ночи, заполняя нашу и без того малюсенькую квартиру запахом перегара и пота.

Денег не было совсем. Отец получал 136 рублей, а мама была в декрете, который в то время не оплачивался, как сейчас, а делалась единовременная выплата мизерного пособия, на которое прожить было просто невозможно.

Особенно тяжело было зимой. Февраль выдался очень морозным, и Анна, кутая трехмесячную малышку, в теплые одежды и шубку, брала ее на руки и шла пешком в магазин за продуктами и молоком, потому что стащить тяжеленную коляску с четвертого этажа было сложнее, чем нести в одной руке ребенка, а в другой сумку с продуктами. Можно представить, какими тогда тяжелыми были продуктовые сумки, потому что все жидкости: молоко, кефир, сок и прочее – продавались в стекле, а не в бумажных пакетах. По цвету крышечки можно было определить, что внутри (зеленая крышечка – кефир, розовая – ряженка, серебряная – молоко). Думаю, ей было очень тяжело как в физическом плане, так и на душе от всего, что с ней происходило.

К весне психические силы были уже на исходе, и в марте Анна упросила своего родного брата Рому отвезти ее с ребенком на дачу, чтобы не видеть мужа и его бесконечного пьянства. Она думала, что так ей будет легче, и, наверное, так и было в моральном плане.

Мэри исполнилось 4 месяца. Жизнь на даче не была простой. В марте там еще не сошел снег, и было очень влажно, приходилось каждый день топить печку, чтобы дом не успевал промерзнуть, а пеленки просто не успевали сохнуть. В то время не было подгузников, кашек быстрого приготовления или протертой еды в баночках, не было буквально ничего. И в магазин приходилось ходить за пару километров с коляской по горам и снегу, но это все же было легче, чем поднимать ее на четвертый этаж.

Были и плюсы проживания на даче, Анна была спокойна. Свежий воздух делал свое дело, малышка совершенно не болела и почти перестала плакать.