Читать книгу Инквизитору здесь не место - Инесса Иванова - Страница 1

Гестия

Ведьмы не отбрасывают тени. Не все, но те, кто служит злу, точно. Вот у меня тени нет, и это нисколько не печалит.

Я служу Силе лет с двенадцати, когда меня выгнали из деревни. Это самое лучшее, что произошло со мной  в детстве и отрочестве. Не считая, конечно, того момента, когда я получила дар.

– Можно? – спросил бойкий голос из-под капюшона. Вошедшая была молода, стройна, хоть и невысока, а большего под плащом не разглядеть.

– Проходите и садитесь.

Я указала на стул.

– Как ваше имя?

Девица на табурет села без опаски, а на следующем вопросе замешкалась.

– Мария.

– Это не ваше имя. Либо говорите, либо убирайтесь.

Я могла себе позволить грубость, мой дар того стоил, больше никто в Больдорской империи не обладал им в столь яркой форме. Никто, из вступивших в гильдию Добронравных магических сущностей. Женщин, в переводе на нормальный язык, но в Больдорской империи женщин не считали за полноправных, вот и придумали обидный эпитет «магическая сущность».

При этом у мужчин была гильдия Магов и ведьмаков.

– Хорошо, меня зовут Джера. Джеральдина.

Откинула капюшон и посмотрела мне в глаза. Не сказать чтобы красива, но и не безобразна. Внешность самая обычная для юга империи: темноволоса, темноглаза, смугла, но цвет кожи довольно невнятного оттенка, которые можно назвать грязным. Серо-коричневым. И всё же это не трагедия, чтобы платить ведьме и отдавать ей самое сокровенное.

С чем родилась, с чем должна была предстать перед Богом. Если он существует, как некая разумная власть, способная миловать и карать.

В Бога, как в слепой случай, как в невезение или, напротив, череду успеха, свалившихся на голову потому, что ты всё предусмотрела, я верила.

– Итак, что нужно?

Я сидела на стуле с высокой спинкой, тешила самолюбие, поигрывала браслетами на запястьях, изображала настоящую ведьму, коими пугают детей.

– Лицо обезображено следами от оспин.

– Чьё?

Девица, сидевшая передо мной, пудрилась, чтобы выбелить кожу, но никаких следов недуга, поражавшего людей, особенно юных, так же часто, как насморк, я не заметила.

– Моей госпожи. Она заплатит за услугу.

На крепкий дубовый стол, сделанный по моему заказу,  за ним я теперь вела приём посетителей, лёг мешочек с монетами. Звякнуло золото, монет сто, не меньше, такой взнос за следы от оспин был редкостью.

– Тогда пусть приходит сама. Зачем нам посредники?

Я указала рукой на дверь и встала с места. Посетительница колебалась.

– Я пришла от имени жены высокопоставленного человека. Она желала бы остаться неизвестной.

– Тогда она должна знать, – я наклонилась через стол, наши взгляды с мирянкой пересеклись, и что-то в глубине её глаз задрожало, отступило под моим натиском. Я говорила медленно, чтобы не повторять. – Я не веду дела с посредниками. В магии такое невозможно, в моей магии. Красоту нельзя подарить через чужие руки, она прилипнет к ним намертво, придётся госпоже тебя убить, чтобы забрать своё.

Вздрогнула. Я распрямилась, и девица, воспользовавшись паузой в разговоре, накинула капюшон и выскользнула в коридор. Лестница заскрипела под лёгкими торопливыми шагами, и вскоре хлопнула входная дверь. Эти дурочки совсем мне её в щепки разобьют.

Надо будет завести дворецкого, как принято в правильных домах благородного сословия. Раз уж мне нельзя жить в центре столицы, раз уж мой дом помечен белым знаком, клеймом от Инквизиции, пусть в остальном он будет образцом вкуса и богатства.

– Госпожа Виндикта, ужин подавать? Кухарка говорит, давно всё стынет, – Марта просунула голову в проём двери и улыбнулась. Хорошенькая вышла служанка.

И никакого следа от кнута во всю щеку, коим её наградил пьяный муж, не осталось. Моя работа, разумеется.

– А что она приготовила?

Я была голодна всегда, приходилось сдерживаться, чтобы не растолстеть, как супруга графа С., недавно явившаяся за средством от чрезмерной полноты, да помочь я не смогла. Сделать её лицо красивым мне по силам, но не худым.

– Суп с лососьими хвостами. Говорит, так ужинают все аристократы.

– Пусть подаёт в столовую. И сами по тарелочке откушайте в людской, только смотрите, меня голодной не оставьте.

– Как можно, госпожа! Мы с Полей вашу доброту век помнить будем.

Вошла и поклонилась, как было принято.

Я нашла служанку в одном доме, куда ездила по чужой надобности, там она чистила обувь. Не побоялась и попросилась ко мне, так я и взяла. И шрам безобразный с лица стёрла, и учиться этикету в приличное поместье отправила, а через полгода получила образцовую служанку с манерами.

Взамен Марта отдала мне способность к деторождению. Большего у неё не было, да и это Марта отдала с радостью, счастье-то какое: красивой быть, грешить да не платить! А мне её плодовитость пригодится.

Не знаю, когда, но такой час настанет, я была уверена. Дорого бы я дала, чтобы об этом узнала тётка, выгнавшая сиротку из дому после смерти матери. «Дитя смесового греха не родит себе подобного, только скверну», – говорила она, как только видела меня, прячущуюся по углам.

Ошиблась. Я, дочь двоюродных брата и сестры, зачата в страсти и любви, иначе бы дар не снизошёл на меня. Грех на тех, кто губит любовь.

– Переодеваться изволите?

– Нет.

Не хочу, настроения нет.

– Пусть подадут вина. Бокал.

– Как прикажете, госпожа.

Да, всё всегда идёт так, как я прикажу. И госпожа той девицы явится за снадобьем, никуда не денется. Я подожду, это умение у меня с детства, оно моё собственное, выстраданное и намоленное. А остальные я получила в оплату услуг.

Надо будет после ужина зайти в мастерскую. Пересчитать трофеи и убедиться, что все на месте. Моя драгоценная коллекция.

Криан Аларис

– Я согласен с тобой, Криан, что зло должно быть наказано, но мы не в сказке, где есть чёрное и белое, мир вообще несовершенен, даже в Больдорской империи, – глава Святого ордена с порога показался мне стариком, державшимся за старые каноны, выдолбленные ещё на каменных табличках во времена Первой смуты. Тогда правила были обтекаемыми, чтобы примерить, наконец, враждующих и привести их к общему делу без продолжения кровопролития.

Кровь несогласных на компромисс впечаталась в камень-виктимит, из которого были сделаны эти самые таблички, и сделала их прочными на века. Да что там, на тысячелетия!

И вот несменяемый глава нашего ордена, статный и худой, ссохшийся от прожитых лет, но не потерявший живости речи и ума Верховный архимандрит захотел видеть меня, как только я прибыл в столицу и предоставил верительные грамоты в Главном департаменте.

Странно для столь сиятельной, и дело не только в лысине, особы. Старший Инквизитор – тот максимум, на который мог рассчитывать переведённый из провинции назначенец.

– Я справился о тебе. Садись напротив, разговор предстоит серьёзный. Обычно я не занимаюсь назначенцами, потому что старику, как ты верно назвал меня про себя, неприятно видеть наивность и чувствительность младости, когда они вредят выбранной стезе.

– Да, Верховный.

Святой орден соткан из правил и ритуалов. Эта паутина только по первой вызывает недоумение, а когда ты столкнулся с магией, выковавшей каждую её нитку, то едва можешь сдержать восхищение. Система работает, и ритуалы поддерживают её не хуже клинков за поясом каждого служителя и молитв Господу, в которых нельзя и слово перепутать.

– Удивлён?

– Много удивлён, Верховный.

Стоило оказаться в мягкой роскоши приёмного кабинета, как я почувствовал, что всё самое страшное позади. Меня не гнали, не слишком подтрунивали над провинциальностью и не смотрели так, будто я кусок изо рта вырываю. Недооценивали, словом.

– Тебе двадцать семь. Плод брака звонаря местной церкви и немой дикарки, окончил курсы духовной практики при церкви в качестве остиария и окружной имперский колледж по специальности «следователь». И попросился в Святой орден. Почему тебя приняли, как считаешь? Ценз заплатить могут многие, берут избранных.

Ответ вертелся на языке. Потому что я не просто наивный провинциал, а обладаю столь острым нюхом на магические следы, что впору собакой оборачиваться. Если бы оборотней не извели ещё со времен Первой смуты.

– Потому что я настойчив, и мои знания столь обширны, что я могу связать суп, приготовленный на одном конце города, с украденной птицей на другом.

Вышло нелепо. Переволновался. Ещё подумает, что я только куриц умею возвращать. Не в жандармы же подался, и не в следственных дел орден.

– И убийства…

Договорить не успел. Верховный поднял руку, велев мне замолчать, и я почувствовал, как петля сдавила глотку. Другой бы невольно рукой дотронулся до шеи, но я инстинктивно понял, что бесполезно. Произнести заклинание освобождения не смогу, мысленные они малополезны, а воздух уходит.

Время истекает.

Нащупал камень в кармане и сжал всей пятернёй так сильно, что он заскрипел. Петля на шее ослабла.

– Vincere aut mori, – произнёс я универсальное заклинание защиты и снова призвал на помощь силу аквамарина, который сжимал в ладони.

Короткое шипение, и вот уже Верховный растирает ладонь, будто она вдруг встретилась с чем-то горячим.

– Saecula saeculorum, – спокойно выдохнул мой патрон и волдырь, вздувшийся в центре его ладони, регрессировал до маленького красного пятна, которое вскоре пропало. Верховный специально не прятал руку, чтобы я мог видеть. – Знаешь, что это значит?

– Во веки веков. Формула, убирающая все прочие каноничные заклятия.

– Верно. Но враги Святого ордена не используют наши каноны для нападения. Поэтому мне хотелось посмотреть, как ты владеешь камнями. Как высасываешь с них магию, гораздо более древнюю, чем магия Господа нашего.

Мы одновременно дотронулись указательными пальцами до лба. Магические нити внутри департамента особенно ощутимы, как леска, о которую неосторожный может порезаться.

– Моя мать владела силой камней. Даже простых булыжников, я же могу работать лишь с полудрагоценными.

– Иногда женщинам даются такие умения, каким позавидовал бы даже самый учёный муж, – вздохнул мой собеседник, и гладкий лоб его прорезали горизонтальные морщины.

Верховный встал и медленно, не обращая внимания на пурпурную сутану, в которую облачился по какому-то особому случаю, потому как не требовалось быть в ней постоянно, подошёл к богато украшенному резьбой из красного дерева и хрустальными ручками шкафу.

Я наблюдал не скрываясь. Во-первых, это было невозможно, во-вторых, хотел показать, что не держу камня за пазухой и не строю из себя большего, чем являюсь.

Старик оказался выше, чем его принято изображать на портретах, висящих в монастырях, колледжах и везде, где Святой орден протянул свои щупальца.

– Вот книга, которую я желаю дать вам на изучение до завтра.

В мои руки упал весьма увесистый томик из красной кожи буйвола. Дорогой переплёт для обычного учебника.

– «История магии в Бальдорской империи». Я благодарен вашему святейшеству, но именно этот предмет я всегда сдавал с оценкой «превосходно».

– Ваши учителя были слишком снисходительны, – Верховный наклонился над моим креслом, и я увидел, что его глаза такие же серые, как и у меня, с одним исключением: по краю радужки шла чёрная окантовка. Этот человек пропитан магией настолько, что в места силы ему не было равных, но попади он в лес, допустим, где магия неканонична, окажется беззащитнее любого мирянина.

– Ваше недавнее дело, например. Вы убили подозреваемого, а могли пленить.

–Тогда её бы заперли в темнице, а не казнили. Ведьма два года убивала беременных. А её просто лишили свободы.

Я помнил это дело. Самое сложное в моей практике.

– Верно, и тогда бы она послужила науке и магии империи, а не отдала дар выжигания душ земле. Преисподней, из которой вышла. Разве зло не может переродиться, Криан? И что ты выиграл? Чем помог общему делу? Потешил самолюбие и гордыню, а в известной степени и то и другое грех.

Верховный говорил спокойно, но от его тона даже у меня мурашки бежали по спине. Не от страха, от правды, поданной на чистом круглом блюде, и от этого кажущейся совсем очевидной.

– Изучите книгу, что я вам дал, Криан Аларис. И завтра я подумаю, куда вас назначить.

– Да, Верховный.

– Больдорская империя потому простирается от одного моря до другого, что ассимилировала в себе всю магию, до какой смогла дотянуться. Как и вы используете Святое писание и магию камней.

Я встал и склонил голову, чтобы получить благословение, но вместо этого удостоился только улыбки. Виктор Больдиас повернулся ко мне спиной.

– Скажите, вам она не снится? Та ведьма? Говорят, они умеют вредить своим убийцам.

– Нет, ваше святейшество. Мне ничего не снится.

– Значит, вы пока не встретили свою ведьму. Радуйтесь.

Он обернулся и снова улыбнулся кончиками тонких иссушенных губ.

Таков был мой первый день в столице. Следующей аудиенции у Верховного я удостоился уже через пару лет.

Но это был уже другой Верховный, сменивший предшественника, умершего во сне. Да и я был уже не тем молодым человеком, каким прибыл в столицу тёплым осенним днём. И осень в нынешний год выдалась ранней.

И во всём, конечно, была виновата злокозненная ведьма. Я знал это ещё до того, как она приснилась мне впервые.