Читать книгу Гендир? Заверните! - Инга Леровая - Страница 3

В зале для разных торжественных случаев собрались все женщины заводоуправления. Катя нашла себе местечко в дальнем от сцены углу. Не хотела идти, она же еще не сотрудница. Но Елена Викторовна посмотрела неодобрительно и Катя решила не отрываться от коллектива. Все празднуют и она будет праздновать. Все аплодируют и она будет аплодировать. Быть как все несложно. Такое поведение всегда выручало Катю. А вредили как раз робкие попытки отличаться от других. Не умела Катя безопасно быть собой. Не было примеров для подражания. Мама своего мнения не имела. В детстве водила Катю в садик, потому что так делали мамины подруги.

На любой вопрос мама делала удивленные глаза и сразу звонила мужу или подругам. Врача к заболевшей Кате вызывала, если подруга советовала так поступить. Новые игрушки и одежду покупала, потому что подруги покупали обновки своим детям. Даже с мужем ругалась, потому что подруги со своими мужьями постоянно скандалили. Мама не хотела взрослеть ни при каких обстоятельствах. На ее воинствующую инфантильность не повлияли ни возраст, ни замужество, ни рождение ребенка, ни развод. Даже пенсия ничего не поменяла в маминой картине мира. Только теперь она звонила не мужу, а социальному работнику. Может поэтому строгая Елена Викторовна, точно знавшая, что и зачем надо делать, мгновенно стала Катиным кумиром, важной фигурой.

Рекламный отдел украсил зал поздравительными плакатами и воздушными шарами. На сцене установили смешную трибуну, похожую на кактус с торчащими цветками. Елена Викторовна пояснила, что поздравления начинает директор, а подхватывают замы. Никакого занудства, чем смешнее, тем лучше. Потом все отправлялись в столовую на короткий фуршет и разбредались по отделам. Кто-то спешил домой, праздничный день был короче обычного, а кто-то, как правило, молодежь, возвращались в зал потанцевать. Катя замотала головой, танцевать она точно не пойдет. Цель у нее не танцульки, а генеральный директор.

Алтунский произносил свою речь с выражением, корчил рожи, и сотрудницы, стоявшие рядом с Катей, смеялись над директорскими шутками, хлопали в ладоши, шутили в ответ. Катя не вникала, думала о своем задании. Впервые перед ней возникла дилемма, поступить как требовалось или как хочется. Обычно она знакомилась с клиентом, заранее презирая его. И потому спектакль по совращению лоха разыгрывался как по нотам. Часто и до интима не доходило, а Чалый уже отзывал ее, получив какие-то свои дивиденды. Алтунского надо было довести не просто до постели, а до ЗАГСа. И вариантов, с чего вдруг Михаил Львович поскачет с ней расписываться, было всего два.

Первый вариант, относительно понятный, женитьба под влиянием жестких обстоятельств, которые Катя должна организовать. Обман, шантаж, выгода и прочие штучки. В обмен на что Алтунский захочет жениться? Большой вопрос. Сейчас многие пары и с тремя детьми не торопятся официально отношения оформлять, давно уже ребенок не гарантия для брака. Молодому мужику ребенок без надобности. Нужны другие условия. Второй вариант, банальный, на грани фантастики – жениться по любви. Чалый такого варианта не допустит, в этом Катя была уверена. Если почувствует, что она увлеклась или ей увлеклись, сразу же сдаст с потрохами, что Катя засланный казачок. И любовь вмиг испарится. Гостевой брак легче организовать, но зачтет ли Чалый такое?

– Вот же дура, – раздался рядом осуждающий голос и Катя мысленно согласилась, что она, и правда, дура, допуская брак с Алтунским по любви. Вокруг началось горячее обсуждение.

– Зачем, интересно, притащилась?

– Как зачем? Трусами кружевными потрясти.

– Что? – очнулась Катя. – Кто притащился?

– Жена директора.

– Бывшая жена.

– Пока была настоящая не приходила, а сейчас чего?

– Так развод настоящий или липовый?

– Девочки, это значит, он ее бросил, а она не согласна.

– Еще бы такой мужик.

Витая в своих мыслях, Катя пропустила появление в зале длинноногой девицы в блестящем обтягивающем платье. Девица, перекинув через руку голубую норковую накидку, шла к Алтунскому, стоявшему рядом с кактусом-трибуной. Шла и встряхивала распущенными светлыми волосами. Алтунским закаменел лицом и торопливо спустился со сцены. Явно к сюрпризу был не готов. А бывшая жена жаждала общественного признания, хотела продемонстрировать коллективу крепость семейных уз. Повисла напряженная тишина, все ждали как директор станет выпутываться. “Мой шанс, – смекнула Катя. – Вперед, Катрин”. Уж она-то наловчилась выпрыгивать из скользких ситуаций и не переживать о последствиях.

– Михаил Львович! – Катя умудрилась обойти жену Алтунского, ловко дернув по пути за накидку и уронив ее на пол. Первой предстала перед директором. Схватила за локоть и потянула к выходу. – Вас срочно к телефону. Представитель “Боргаты” рвет и мечет. Скорей, успокойте его. А то влетим под штрафы.

– Да, да, – Алтунский кивнул заместителю, мол, продолжай праздник, и ринулся за Катей.

Добежав до лестницы, Катя отпустила директорский локоть. Ей нужно вниз, пора уже домой отправляться, а Михаилу Львовичу наверх, в кабинет. Там у него есть секретарша, защитит от бывшей. Но директор повел себя нелогично, в свою очередь вцепился в Катин локоть и потащил ее за собой. Легко шагал через две ступеньки, Катя едва успевала за ним, боялась оступиться. Растянуться на лестнице было бы анекдотично. В приемной, к счастью или несчастью, Олимпиада Федоровна отсутствовала. Алтунский затащил Катю в кабинет, захлопнул дверь и притиснул к стене.

– Михаил Львович, – пискнула Катя, ощущая всем телом, как мужчина хочет ее, шарит руками по телу, рвано дышит в ухо. – Так нельзя.

– Без тебя знаю, – буркнул Алтунский. Нашлась тоже умная. Все он понимал.

– Потом вы пожалеете.

– А ты?

– И я, – легко соврала Катя. Хотя она-то не станет жалеть. Выполнить в первый день задание, неслыханное везение. Только компромат Чалый ей уже подарил, а денежный долг от того, что она воспользуется растерянностью Алтунского, не исчезнет. Никаких очков ей не принесет их мимолетная связь. Алтунский одумается, пожалеет, вообще на работу не возьмет. – Давайте, останемся друзьями.

– Кем? Что ты несешь? – девчонка говорила правильные вещи, только разжать руки Алтунский не мог. И скомандовать себе остановиться тоже не мог. Узкая юбка задиралась медленно, застревая на бедрах. Зато блузка на новомодных пуговичках-конопочках распахнулась быстро, открыв высокую грудь в кружевном лифчике.

– Так говорится. Конечно, на самом деле, мы не будем друзьями.

– А кем будем?

– Никем. Я сотрудница. И все.

– И все? – ягодица, приятно упругая и гладкая, легла в руку. Алтунскому понравилось, что Екатерина Алексеевна предпочитала чулки, а не колготки. Удобно. И красиво. И трусики нормальные. Стринги Алтунский терпеть не мог. – Дай по-хорошему. Не обижу.

Так с Катей никто не разговаривал, деловое отношение к сексу обычно она предлагала. И посмеивалась от того, что партнеры сразу же тушевались. Задумалась на секунду, какую выбрать стратегию. Отрицать, что Алтунский ее возбудил, не получится. Он уже сам во всем убедился, трусики промокли. Закусив губу, Катя протянула руку к ширинке Алтунского, дернула молнию и освободила налитой член. С довольным рыком Алтунский подхватил ее за бедра, приподнял, заводя ее ноги себе за спину. За крепкую шею Катя сама Алтунского обняла и подалась навстречу сильному толчку.

Впервые секс, случайный и бурный, полностью захватил Катю, вытеснив разумные мысли о том, выигрышно ли она смотрится в такой позе, вкусно ли пахнет, что случится потом и как смотреть в глаза директору, которому отдалась просто так, без ухаживаний, подарков и обещаний финансовой поддержки. Их слияние было удивительно искренним, такого Катя и представить не могла. С клиентами удовольствие имитировала. Некоторым непременно хотелось видеть ее возбуждение. Наловчилась, ей верили. Считали миленькой и неопытной. Некоторые даже видели себя на ее фоне развратниками. С неистовым Алтунским летели в болото все поведенческие заготовки. Катя с ее хамелеонской сущностью легко превратилась в необузданную фурию. И оргазм молча пережить не смогла.

– Вот же, гадство, – выругался Алтунский, когда дыхание чуть выровнялось и сердце перестало колотиться как бешеное. Держа на руках Екатерину Алексеевну, шагнул к шкафу, где хранились влажные салфетки. – Или повторим?

– А секретарша? Сейчас ведь придет.

– Ну, придет.

– Ваша репутация…

– Я мужик, моя репутация заслуженно укрепится. За себя переживай, – Алтунский говорил не то, что нужно, таким циником он не был, каким хотел казаться, просто потерял голову. Дикое желание взять эту девчонку осуществилось, но аппетит не пропал. Сейчас он хотел бы продолжить. Уже без спешки и без одежды. В идеале, на кровати. Член шевельнулся, в ответ сжались мышцы влагалища. – Черт.

– Я не черт.

– Ты чертовка, – усмехнулся Алтунский. И все-таки снял Екатерину Алексеевну со своего члена, поставил на пол. – Салфетки?

– Спасибо.

– У меня есть же туалет, – вспомнил Алтунский.

– Спасибо, – повторила Катя и скрылась за спасительной дверью.

Алтунский посмотрел на свой все еще торчащий член, аккуратно обтер его и вздохнул. Воздержание не полезно, вранье это. Хотя не так уж он извелся воздержанием. На прошлой неделе гостил на даче у приятеля, девочки были. Профессионалки. Мог бы и не кидаться на эту пташку как последний кретин. Что теперь делать? Уволить ее? Это самое правильное. Алтунский привел себя в порядок, сел за стол. Понимал, что не уволит. Во-первых, несправедливо. Сам набросился. Девчонка не виновата. Он шансов сбежать ей не предоставил.

Во-вторых, специалист заводу нужен. Они с Екатериной Алексеевной могут и не пересекаться по работе. Переселить логистов подальше, давно выпрашивали помещение побольше, и все. И овцы сыты, и волки целы. То есть наоборот. Все сыты и все целы. В-третьих, давно ему пора заиметь штатную любовницу. А не слоняться по случайным любовникам. Почему нет. Если бы он бывшую подержал с полгодика в любовницах, глядишь, и не женился бы. Сглупил. Позарился. Сейчас спроси себя, на что позарился, и ответить нечего. В рассуждениях логика хромала на обе ноги, соединяя противоположные желания.

Прошло полчаса, Екатерина Алексеевна не появилась и Алтунский отправился ее искать. Мало ли, рыдает девчонка, боится последствий. В туалете никого не оказалось, в комнате отдыха, примыкающей к туалету с другой стороны, тоже. Глядя на широкий диван, Алтунский запоздало ругнулся на себя. Могли бы с максимальным удобством устроиться. Забыл, что у него имеются условия для культурного времяпровождения на работе. Все забыл. Из комнаты отдыха можно было попасть в общий коридор и девчонка воспользовалась запасным выходом. Догадливая. Не стала в неудобное положение втыкать себя и его.

– Принесите мне кофе, пожалуйста, – в третий раз за день попросил Алтунский Олимпиаду Федоровну. Это случалось крайне редко, во второй половине дня Алтунский кофе натощак не пил, обещал сестре не портить желудок.

– Ваш кофе, Михаил Львович. И бутерброды, – секретарша как заправский жонглер несла в одной руке серебряный подносик с чашкой кофе, а в другой – большое блюдо с канапе и закусками. На фуршете Алтунский не появился, Олимпиада Федоровна о нем позаботилась.

– Выпьем? За праздник? Что у вас там в загашнике? Несите, – в директорском баре имелись коньяк и виски, но секретарша следовала своим правилам, не пила спиртное от начальства.

– Там в приемной Елена Викторовна дожидается.

– И ее приглашайте, – с этими двумя Алтунский не боялся ни за репутацию, ни за слухи. – Сообразим на троих.

Олимпиада Федоровна притащила свое красное полусладкое, припасла бутылку с какого-то торжества, а Елена Викторовна согласилась на коньяк. Раньше Алтунский такого панибратства с сотрудницами не устраивал, но сегодня разрешил себе. Настроение, как ни странно, было хорошим, даже благодушным. И вспоминал он об инциденте с голубоглазой и умной пташкой с удовольствием. Как кот, наевшийся тайком сметаны. В конце концов, он не заставлял Екатерину Алексеевну откликаться на его страстный порыв. Им ведь обоим понравилось. Алтунский в этом не сомневался. Теперь можно оставаться друзьями.

– На фуршете ваша жена выставила шампанское. Дорогое, – осуждающе доложила Елена Викторовна. – И делилась ненужными подробностями вашей семейной жизни. Хорошо, что наши сотрудники повели себя правильно.

– Правильно, это шампанское выпили и ушли? Елена Викторовна, эта женщина мне не жена. Мы развелись. Аннулируйте ее пропуск.

– У нее не было постоянного пропуска, разовый выписала.

– Выговор охране. Запретите пускать на завод. Развод настоящий.

– Хорошо, – Елена Викторовна помягчела. – А новенькая девочка вам понравилась?

– В каком смысле, – опешил Алтунский. Неужели ушлая кадровичка догадалась об их неформальной встрече.

– Она засомневалась, что ей нужно у нас работать. Посчитала, что вы к ее схемам отнеслись прохладно.

– Скажите ей, что к ее схемам я отнесся горячо, – пошутил Алтунский. Все уже случилось, второй раз он не попадется, пусть работает пташка.

– Скажу, – засмеялась Елена Викторовна.