Читать книгу Фулл сайз. Только не в меня - Инга Максимовская - Страница 4

Макар Ярцев

Голова гудит как корабельный колокол, когда я наконец прихожу в себя. Маришка рисует своих любимых сверхсуществ, высунув язык, кажется на договоре с корейцами. Странно, обычно девочки любят принцесс и единорогов. А у моей дочери какой-то сбой в системе. Мелкий шерстяной уродец ползает по моему столу, и судя по лужице на дорогой древесине, уже чувствует себя хозяином если не жизни, то положения. Баловень судьбы, блин.

– Я отвезу тебя к бабушке, – проталкиваю слова сквозь пересохшие связки, проклиная себя за малодушие. Но мне срочно нужно расслабиться, иначе мой мир грозит взорваться.

– Только не к ней, – глаза малышки наполняются слезами, и маска тканая начинает покрываться мокрыми пятнами. – Папочка, пожалуйста. Я больше не буду без разрешения спасать несчастных. Только не отвози меня к Виолетте. Я ее боюсь.

– Бабушка тебя любит, – сам не верю в свои слова. Но надо же что-то сказать, оправдать свое предательство. – И скучает по тебе.

Она прижимает притихшего зверя к себе, черт это же котенок. Только очень худой, еще не открывший подернутые мутной пленочкой глаза и скорее всего блохастый. И этот мелкий уродец видимо чувствует, что его спасительнице плохо. Начинает тихо хрипло рыдать в тон со всхлипывающей Маришкой.

– Нет, она меня ненавидит. Кормит кашей с комками и тушеными овощами. Заставляет читать большую книгу, в которой я ничего не понимаю, и спать под простыней. А знаешь как холодно? И Капитана Всесильного она выкинет, потому что он может описать ее ковер, по которому даже мне нельзя ходить, – шепчет доченька. А я понимаю, что мне придется теперь уживаться с усатым-полосатым. Ну не смогу я отобрать у дочери эту паршивую радость.

– Он же вроде Капитаном Америкой был? – ухмыляюсь, пытаясь рассмотреть цвет мурлыки.

– Я передумала. Мы же в России живем. У нас героев по-другому зовут. А Всесильный подходит. И супергероихе он понравится, точно. Мы же ее не бросим? Она показалась мне страшно грустной.

– Ей просто было больно, – морщусь, вспоминая толстуху, и снова гоню прочь от себя мысли о глазах чертовой бабы. Странное совпадение.

– А супергероев лечат астероидной пылью, я знаю. В больнице есть такая? – интересуется Маришка. Господи, откуда в ее маленькой головке столько космического мусора? Ей бы о куклах думать, нарядах всяких.

– Не вытирай нос рукавом, – дрянной из меня воспитатель, но все же. И отец дурной. Не оправдал я… Так чего хочу от маленькой девочки? – Я его отвезу к ветеринару. Завтра заберем. Лишаев нам не хватало и блох в доме. Мариш, у меня дела есть. Да и супергероиху надо навестить. Она же тебя спасла. А маленьким девочкам нечего собирать заразу по больницам. Детка, завтра утром я тебя заберу. И мы целый день будем вместе.

Я вдруг снова вспоминаю взгляд спасительницы и чувствую, что схожу с ума. Страх сверхъестественный, ничем не подтвержденный, выкручивает душу, как рваную тряпку. Мне кажется, что моя жизнь делает какой-то головокружительный кульбит. И к чему он меня приведет – неизвестно.

– Правда? Обещаешь? – недоверчиво спрашивает Маринка, вжимаясь в меня своим маленьким хрупким тельцем. Сердце заходится от жалости и чувства вины. Она уже не верит мне. И правильно делает.

– Обещаю, – выдыхаю я в растрепанную, курчавую, рыжую макушку. – Но сначала завезем кота в клинику. Твой Всесильный сейчас скорее Паршивый.

– Ура! – маленьким рыжим зайчонком подскакивает моя дочь, прощая мне все мои грехи сразу и безоговорочно.

Мать недовольна. Мы стоим на пороге, купленной мною, огромной квартиры, словно нищие побирушки. И даже я чувствую, что не хочу переступать порог этой лощеной, но абсолютно ледяной берлоги. Матушка любит стиль «Версаль». После получасового пребывания в золоченой красотище, у меня начинает сводить зубы. Маришка не похожая на себя, сидит на краешке плюшевого трона и боится шелохнуться. Может схватить ее в охапку и слинять, роняя лоферы?

– Макар, девчонка опять одета, как нищенка, – кривит губы маман. Интересно, как быстро она забыла, в чем ходила лет десять назад на работу в супермаркет. – Мари, спина должна быть ровной.

– Мама, ей всего пять, – тру подбородок, это высшая степень некомфортности. – Она не должна сидеть, словно проглотила аршин.

– Она должна делать то, что ей говорят старшие, – клокочет мамуля. Я чувствую приближение мигрени и гляжу на часы, ища предлог скорее сбежать.

– Ты торопишься? Куда интересно?

– Меня ждет деловой партнер, – лгу. Ждет меня Борька. Он ждет меня в пафосной харчевне, хозяином которой является, для того, чтобы реанимировать и оживить. Но не рассказывать же мамуле, что сегодня я собираюсь погрязнуть в грехах. С башкой окунуться в адский чан, чтобы отключиться от этой чертовой действительности.

– Папа поедет в больницу, – пищит Маришка. – К супергероихе. Она меня спасла. И капитана Всесильного тоже. А папа теперь боится, что она свалит…

– Фу, Марина, что за выражения? Ты, отец. Твоя дочь разговаривает как биндюжник… – Переводит на меня полный негодования взгляд. – И почему, интересно, ты мчишь сломя голову к незнакомой бабе, а помочь брату родному для тебя просто нож острый? Гоша просто немного запутался, это не повод его отталкивать.

Морщусь, мать опять села на любимого конька. Игоречек, ее любимый сын, за которого она готова голову сунуть в огонь. И при этом она абсолютно слепа. Маленький мальчик вырос в поганца, совершенно слетевшего с тормозов.

– Может потому, что твой любезный Игорек игрок. И просаживает все, сколько ему не дай в подпольных игровых залах? Мама, открой глаза. Я больше не намереваюсь потакать нездоровым пристрастиям обнаглевшего великовозрастного тунеядца. Все, что он от меня получил, должен возместить. Расписки в сейфе, так что…

– Ты брал с родного брата расписки?

Мать приподнимает бровь, но я не даю ей даже шанса. Вскакиваю с насиженного места. Бежать надо не оглядываясь, заткнув уши, чтобы не слышать.

– Я не договорила, – несется мне в спину матушкин крик, похожий на визг циркулярки. Черт. Я снова зацепил ее любимчика, и этого она мне быстро не простит. Бедная Маришка. Завтра отвезу ее в самый дорогой магазин игрушек. Искупать вину покупками непедагогично. Но если я сейчас не передохну, то просто взорвусь.

Перевожу дух уже в машине. Откидываюсь на сиденье и глубоко дышу. Голова начинает кружиться от переизбытка кислорода.

Через десять минут я стою у стойки больничной регистратуры и пытаюсь не задохнуться… Все больницы пахнут одинаково – безысходностью, хлоркой и поганой жратвой. Хочется заткнуть нос платком и бежать из этой юдоли скорби.

– Как это ушла? – рычу я в окошко. Медсестра смотрит на меня как на огнедышащего ящера. Я наверное сейчас и похож на тираннозавра.

– Ногами. Написала отказ и фьють, – хмыкает бабища, явно закаленная в боях с пациентами и их родственниками. – Да нормально все с девкой. Ушиб небольшой на заднице, и губа разбита, делов-то. Завтра козой уже скакать будет. Повезло бабе.

– Адрес есть ее?

– Э нет, красавчик. Это закрытая информация. Лишаться работы я не намерена.

– А так? – интересуюсь голосом змея-искусителя, выкладывая перед цербершей крупную купюру.

– Фантик прибери за собой, красавчик. Адрес ему. Может еще вареньем кой-чего намазать? Нет, Клав, ты видела, – орет она куда-то в недра закутка за ее спиной.

Окошко перед моей физиономией захлопывается с такой силой, что я чувствую себя дураком, впервые залезшим на карусель. Аж щеки раздувает от потока сквозняка, вызванного противной бабой. Жалею, что не ношу в кармане бумажный пакет. Помогает он, конечно плохо, но все же справляется с желаниями стереть все с лица земли. Эта дура из регистратуры не понимает, что находится на волосок от моей, раздирающей душу, ярости. И что еще немного, и уродской больницы я не оставлю камня на камне, если не справлюсь с собой.

Слава богу, в кармане оживет мобильный. Я дышу через нос, пока роюсь в его поисках.

– Ну, и где ты? – слышу голос Борьки, заглушаемый музыкой. – Мы с Федюнчиком задолбались ждать.

– Еду, – хриплю я. Что ж, в конце-концов, на черта мне сдалась эта толстая дура? Я сделал все, что мог: заплатил за нормальное к ней обращение медикам, отправил пострадавшую в больницу. Думаю, что этого достаточно. Она сказала, что ей не нужны мои благодарности, ну и прекрасно. Баба с возу, кобыле легче. Плевать мне на постороннюю толстуху, и на глаза ее, и на дурацкие конечности в белых колготках. Плевать.

Вера

– Ты реально ползла? – интересуется Инка, прищурившись как недовольная кошка. – Мы полчаса на винирах жалистные песни тут исполняем, с голодухи. А она является в платье из старой коллекции, с содранными коленями, и прической в стиле «Поцелуй меня с разбегу, я за деревом стою». Садись давай, пока я не начала убивать.

Я уже жалею, что пришла. Капроновые чулки еще надела. Но это только от того, что не смогла натянуть на пострадавшую часть тела даже нормальных трусов, не говоря уж о колготках. «Подушка безопасности» болит нещадно. Зеркало в стенном шкафу моей квартиры аж зазвенело, когда я показывала ему огромный сине-черный синяк на филе. Но не объяснять же подругам, что я не могу даже на стул нормально сесть. И хочется мне сейчас сказать «Нет, спасибо, я пэшком пастаю», в стиле горячего грузина, влюбленного в «Ларысу Иванавну», а не есть и уж тем более не танцевать и горланить в караоке песню про Императрицу, на что явно настроились зырящие на меня в шесть глаз полуграции. И что уж греха таить, делать попой опа-опа я смогу не раньше чем через месяц, по моим прикидкам.

– А с губой что? – в голосе Мойвы столько любопытства, что я хихикаю.

– А на что похоже, по-твоему?

– По-моему, это похоже на засос, или укус горячего мачо. И колени содранные твои просто орут о том, что кто-то прекратил целибат и пустился во все тяжкие. Признавайся, кто он, или запытаем, – хмыкает Валька, но ее глаза остаются серьезными.

Но я уже не слушаю разошедшихся подруг, а смотрю на идущего через зал ресторана мужчину. Он меня выследил что ли? Что он там обещал со мной сделать?

– Ярцев пришел, – шипит Валька, в мгновение ока превращаясь в Валентайн: глазки с поволокой, манерно отставленная ножка, уголок губы прикушен. Черт. Она выходит на охоту. И на кого? Нестерпимого дурака, у которого из хорошего только маленькая доченька. – Он смотрит? Смотрит? Ну, Верка, у тебя же обзор лучше.

– Не смотрит, – вредно бурчу я, рассматривая своего недавнего знакомца, целеустремленно шагающего в сторону вип-зоны ресторана. Нет, он не глядит по сторонам, и это внушает небольшую надежду, что мы не столкнемся. Хотя. Зная моих подружек. К концу вечера нас не заметит только ленивый, или уж совсем слепой калека, случайно забредший в эту обитель порока. А еще мне отчего-то очень не нравится, что наглая моя подруженька расставляет сети на этого зверя, и пялится во все глаза на мужской зад, облизываясь при этом, как лиса вылезшая из курятника. Голова начинает кружиться.

– Оооо, – по округлившимся глазам Мойвы, наливающимся безумием, можно судить о степени восторга.

– А кто он? – наконец собравшись с духом, спрашиваю я, стараясь не выглядеть особо заинтересованно. Но на самом деле мне хочется выхватить у Инки из рук стакан с каким-то пойлом и жадно его выхлебать.

– Ярцев? – Мойва смотрит на меня, как Ленин на зажравшуюся буржуазию, явно прикидывая степень моей тупости. – Влажная мечта всех не блаженных баб нашего немаленького городишки. Правда говорят, что он жуткий козлина, и ядовитая злюка. Но я б его облизала, пусть мне бы плохо стало.

– Я бы тоже, – куртуазно пыхтит Валька поправляя свои три волосины, взбитые в пышную прическу руками умелого парикмахера, а я смотрю на стакан в руке Мамы-козы. И уже не хочу пить, зато хочу дать по башке стеклотарой озабоченным нахалкам. Хотя, что он мне этот злой синьор-помидор? Какое мне дело, с кем и где он будет проводить сегодняшнюю ночь?

– Хорошо, что я замужем за Бусиком, и мне не надо больше выпускать из задницы радужный хвост, чтобы сразить харизмой самца тестикулоносца, – ухмыляется Инна. – И потом, вам слишком калорийным покажется этот сладкий аленький цветочек, подруги мои ненаглядные. Об Ярцева зубки сломать, что пописать сходить. Андестенд? Уж поверьте, я такого наслушалась от жен Бусиковых компаньонов про этого шоколадного зайку, волосы в жилах стынут. Под красивой фольгой, которую Мойва в детстве разглаживала и копила со страстью помоечного кротишки, кроется атомный монстр.

– Кровь.

– Что? – вскинула ясны очи Мама-Коза.

– Кровь только может в жилах стыть, – поправила я машинально и тут же решила перевести опасную тему. Ярцев – красивая фамилия. И сам он… Господи. Что происходит? Наверное все же зря я сбежала из клиники, не дождавшись МРТ головы. – Инна, что ты пьешь?

– Это смузи из зеленых овощей и семян чиа. Мне его мой гуру посоветовал, – фыркнула Мама-коза, забрызгав мое платье из старой коллекции гадостью, похожей на сопли.

– Ага, а гуру зовут Вовка Рябинкин, – заржала было Валька, но вдруг захлебнулась смехом и подозрительно посмотрела в сторону моей персоны, аккуратно примостившейся на краешке шикарного мягкого стула. – Так, погоди. Верка переводит стрелки только… Ооооо. ООООО.

Я, стараясь не отвести взгляд, уставилась Валюшке в переносицу, Но поймать меня на вранье – раз плюнуть. Не умею я врать от слова совсем.

– Вы же знакомы, да детка? И поэтому ты боялась повернуться в сторону этого хлыща? Не стоит притворяться косой дебилкой, я тебя насквозь вижу.

– Так это Ярцев тебя так укатал? – задохнулась Мойва, от пронзившей ее, бесконечно умной догадки.

– Это было шапочное знакомство, – хныкнула я, понимая, что вечер перестает быть томным. – И видеться с ним я больше не желаю.

– И поэтому ты не можешь сидеть полной грудью? – щурится Инка. Надо же, наблюдательная какая.

– Нет, не поэтому. И болит у меня не в груди, а существенно ниже. Меня сбила машина, похожая на танк, а не то что вы подумали, – мой голос звенит от злости, и обиды и еще кучи чувств, вдруг превративших мою и без того расшатанную нервную систему в драную сетку от комаров. А еще жутко бесит Мойва, таращащая свои глазища и дергающая тонкой шейкой. – И не надо кривляться и строить физиономии, Катька, потому что я не желаю больше видеть этого сноба, даже мельком, который обещал мне надрать задницу. Ясно?

– И надеру, – раздается у меня за спиной насмешливый голос, от чего сердце проваливается куда-то в район левой коленки. – кстати, танком меня еще не звали. Я польщен.