Читать книгу Жизнь вверх дном - Инга Пфлаумер - Страница 3

Поездка к незнакомым рокерам – это, конечно, не самая лучшая идея для субботнего вечера, но больше меня все равно никуда не звали. Несмотря на совершенно новый джинсовый сарафан, белые сапожки с синей вышивкой, шикарный плащик с шарфиком в тон и Wave от Давидофф…

Вообще ходить в школу, пусть даже в чужую, в начале учебного года и законный выходной – тенденция, внушающая опасения, как сочетание красных босоножек с синим платьем, но нельзя же было отправить Ленку одну. Она, конечно, своими шипованными браслетами кого хочешь убьет, но женская дружба – это не только совместный шопинг.

Иногда нужно наступить на горло собственной песне ради подруги. Тем более что Ленка пообещала составить мне компанию на распродажах, а там четыре руки гораздо лучше, чем две. Я бы взяла с собой Варьку, но нет же никаких гарантий, что ей в последнюю минуту в гороскопе не напишут, что из дома нельзя неделю выходить.

Школа, в которую меня притащила Ласкина, выглядела почти точно так же, как школа № 3261, в которой учусь я. Серое здание, широкие коридоры, пахнущие глиной, известью и пылью, скрипучие исцарапанные подоконники и огромная тетенька-сторож. По весу их отбирают, что ли?

В актовом зале нас ждала так называемая рок-группа. Мальчики были действительно нескладные, но, по крайней мере, чистые. Там даже были девочки – кажется, две. Вторая вполне могла оказаться мальчиком, судя по стрижке, кроссовкам и безразмерным джинсам. Настоящая сестра Ярика – еще одной моей подружки, по которой без взгляда в паспорт пол определить очень сложно. Вяло переругиваясь, товарищи-музыканты слонялись по сцене, то и дело спотыкаясь о шнуры. Высокий блондин выспрашивал, кто видел его микшер, уж не знаю, к чему ему сейчас коктейли, парень с налакированными волосами то и дело принимался стучать палочками по барабану, девушка рядом с ним тут же начинала недовольно шипеть что-то про головную боль, которая ничуть не мешала ей поворачивать голову почти на 90 градусов, чтобы то и дело бросать на Ленку подозрительные взгляды. Никому из присутствующих я бы не поставила больше пятнадцати. Хотя нет, больше пяти. Они ведь даже не обратили на меня внимания!

Нас быстро познакомили, но я все равно тут же забыла имена и должности. Кто-то пах ланкомовским «Гипнозом», кто-то – «Ангелами и демонами», причем я не про кино сейчас, остальные – непонятными смесями, но интересоваться: «А чем это вы пользуетесь?» – у незнакомых людей считается неприличным. Поэтому я села на задний ряд, достала из сумки новый глянцевый журнальчик и отключилась от реальности. Время от времени до меня доносился звучный Ленкин голос – не зря она целых три года ходила в музыкальную школу, – бряцанье гитар, перестук барабанов и рык солиста. У того, кто назвал это музыкой, было больное чувство юмора. Или не было слуха.

Лучшим способом борьбы с этим шумом была история создания империи Эсте Лаудер и революция на американском рынке парфюма, которую произвел Youth Dew. Подумать только – когда-то для женщины единственным способом заполучить духи были мужские подарки. Нет, я не сомневаюсь, что мой принц выбрал бы правильный аромат, но сама идея! Сложно представить моего папу, с трудом отличающего бергамот от ванили, выбирающим духи для мамы. Он же средство для мытья пола купит! «Хорошо пахнет и, главное, функционально». А мне тогда что, сидеть и ждать, пока принц станет моим, чтобы наконец получить право пахнуть яблоком или белым жасмином, а до тех пор мыло, и только мыло? «Лашевское», конечно, ничего, но без парфюма…

– Что читаешь? – раздался голос прямо над моим ухом.

Я подпрыгнула на месте и инстинктивно захлопнула журнал.

– Я Сергей, – представился хозяин голоса. Голос, нужно отметить, на 8 из 10 – приятный, не очень громкий и никаких «фефектоф» речи. Больше ничего примечательного в нем не было. Разве только янтарный ланкомовский «Гипноз» – лаванда и мандарин, затем кардамон и в последнюю очередь мускус и мята. Аромат определенно не для «мачо», но ведь и обычным парням нужно чем-то пользоваться.

Собеседник, похоже, чего-то ждал. Забыл мое имя? Вот же наглость!

– Настя, – хмуро отозвалась я. Терпеть не могу знакомства и последующие беседы, когда совершенно не знаешь, чего сказать, только бы не молчать. На всякий случай я встала. Журнал хлопнулся об пол и раскрылся прямо на статье, которую я только что читала.

Мы оба потянулись за ним, едва не стукнулись головами, но мой новый знакомый в последний момент успел выхватить журнал прямо у меня из под носа. Можно было спорить на деньги о том, что произойдет дальше. Сейчас он начнет перебирать страницы, отпустит парочку комментариев про «бабское чтиво» и все такое. Плавали – знаем.

– Все, мы закончили, – прервала не успевший начаться скандал Ласкина. Рядом с ней стоял парень, которого легко можно было принять за Ленкиного брата если не по крови, то по разуму.

Асимметричная стрижка, штифт в брови, черная куртка с молниями, но зато на штанах только два ремня и куча всяких заклепок.

– Это Юра, ударник. Он меня, то есть нас, проводит. – Мне показалось, или Ленка покраснела?

– Ударник чего? – переспросила я.

Мои собеседники переглянулись и засмеялись. Ну хоть кто-то хорошо и с пользой провел время. А на Ленке я во время распродаж оторвусь. Она у меня перемерит все розовое, что будет в торговом центре.

Как выяснилось, моему новому знакомому тоже с нами по пути. Ленка со своим Юрой умотала вперед, – кажется, они обсуждали какую-то музыкальную группу с непроизносимым названием.

А мне предстоял тоскливый путь до дома. По моему скромному опыту – нет ничего ужаснее дороги домой с малознакомым парнем. Сначала мы поищем подходящие темы для беседы, нет, точнее – он поищет, мне придется смущенно молчать, потому что ни в мотоциклах, ни в играх, ни в рэпе я ничего не понимаю. Потом я буду полчаса выслушивать рассуждения на совершенно неинтересную мне тему, иногда поддакивая в тех местах, где пойму предлоги. Затем у подъезда меня попытаются поцеловать, я увернусь – короче, все как всегда.

Я приготовила уши, и… ничего не произошло.

Как можно незаметнее я окинула взглядом своего провожатого. Он, казалось, совершенно отключился от моего присутствия, сосредоточившись на постукивании пальцами по бедру. Ему что, в самом деле по дороге? Это вовсе не предлог, чтобы пообщаться с симпатичной блондинкой? Всегда знала, что рок-музыканты двинутые. Ах да, музыка!

– Ты, – начала я и только тут сообразила, что никак не могу вспомнить, как называется та штука, на которой он играет. – Ты на пианино играешь?

– Что? – Сергей словно проснулся.

– Ну, в группе. Ты играешь на пианино?

– Фортепиано, – машинально поправил меня он. – А в группе я играю на клавишных.

Тоже мне гений. Смотрите-ка, поправлять он меня будет. Умник. Сначала забыл, как меня зовут, а теперь демонстрирует интеллект. А сам наверняка не знает, чем «Зара» отличается от «Манго» или шипровые ароматы от фужерных.

– Учишься в музыкальной школе? – продолжила я, пытаясь побороть желание стукнуть этого идиота по голове журналом.

– В музыкальном училище. Фортепианное отделение.

– Мм… В шараге значит, – презрительно бросила я. А нечего умничать. Сейчас разобидится и освободит меня от своих поучений наконец-то. Можно будет молча помечтать о принце без необходимости поддерживать беседу, делая заинтересованное лицо.

– Да, думаю, можно и так сказать, – пожал Сергей плечами.

Странный он какой-то. Разве ему не полагалось обидеться? Или он просто не знает, что такое «шарага»? Я это слово в Интернете на форуме вычитала. Не то чтобы специально, просто время от времени мама меня пугает, что, если я срочно не подтяну учебу, она отправит меня в «шарагу». Можно подумать, КПУ, то бишь «Куда Папа Устроит», многим лучше.

– А ты интересуешься парфюмерией?

– С чего это ты взял? – Пожалуй, получилось слишком грубо, но я же не ожидала этого вопроса. Тем более что вопрос наверняка с подвохом. Вроде «ну да, чем же еще интересоваться пустоголовой блондинке вроде тебя».

– Статья, которую ты читала. В журнале, – пояснил Сергей.

– Ну, можно сказать, что интересуюсь. А что, нельзя?

– Почему же. Наоборот. Ты всегда такая колючая? – Сергей улыбнулся, словно извиняясь.

Мои мысли заметались, как тетки на распродаже с семидесятипроцентной скидкой. Нет, я ведь делала эпиляцию только позавчера. Стоп, он, наверное, про характер?

– Вовсе я не колючая, просто… – Я запнулась, не зная как продолжить. Не скажешь же ему: «Не могу тебя клас-си-фи-ци-ро-вать, вот и не знаю, как себя с тобой вести».

– Просто не любишь рассказывать о своих интересах каждому встречному.

– Да, пожалуй, – поспешила согласиться я. – Понимаешь, мало кто в этом разбирается на самом деле.

– Тогда тебе проще. Музыкантом себя нынче мнит всякий, кому довелось подержать в руках ксилофон. – Он рассмеялся. Кажется, не надо мной.

Я не удержалась от ответной улыбки:

– У меня в детстве был ксилофон. Но нет, музыкантом меня назвать нельзя.

– Это хорошо. Мне было бы жаль каждого музыканта, которому не повезет присутствовать на нашей репетиции.

– Почему? – На самом деле я, кажется, знала ответ. Меня от этого рева спасала Эсте Лаудер, а спасаться каким-нибудь Бахом на рок-репетиции, наверное, неуместно.

– Потому что: «A вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь». Хотя нет, это я преувеличиваю, конечно.

Тут я была с ним не согласна, но спорить не стала. В моих любимых гламурных пишут, что мужчины этого не любят.

– Давно интересуешься парфюмерией?

– Ну, я не так чтобы прямо интересуюсь. – Я смутилась. Было в этом что-то странное – разговаривать о себе с малознакомым парнем. – Когда я была маленькая, мне папа привез из командировки духи в подарок на день рождения. Причем он тогда специально пораньше прилетел – сама сейчас в это не верю, он у меня такой, очень зацикленный на работе. Ну и вот там была какая-то детская косметика и эти самые духи. Я никак не могла понять, чем они пахнут. Вот честное слово, дня три ходила, пыталась понять, что же это такое. Наконец до меня дошло, что это смородина. Потом я унюхала, что, когда смородина почти перестает пахнуть, остается другой запах. И опять начались терзания. В общем, вот так с малышовых духов все и началось. Я тот флакончик до сих пор храню.

Тут я резко остановилась и принялась поправлять сапог. Нет, с ним-то все было в порядке, просто на щеках завелись помидоры. Вот какого черта я ему это все рассказываю?

– Интересно. Это ведь запахи называют нотами?

Мой новый знакомый тоже остановился, видимо совершенно не замечая моего смущения. Дальше теребить сапог было как-то неловко.

– Не совсем. – Я повернулась в сторону в надежде, что ветер охладит мою пылающую физиономию. – Нота – это как бы «звучание аромата», или, если по-умному, его летучесть. Когда ты открываешь флакон, первыми чувствуются быстро испаряющиеся запахи. Обычно это цитрусовые, фруктовые, эфирные масла или специи. Затем идут ноты сердца, они менее летучие, поэтому ты чувствуешь их не сразу. А базисные ноты, или ноты шлейфа, раскрываются в последнюю очередь. Их задача, кроме запаха, придать аромату стойкость.

Щеки, кажется, вернули естественную раскраску. О чем это я только что болтала? Кажется, читала лекцию. Ну и ладно, не только ему меня своими «фортепьянами» поучать.

– Интересно. И ты планируешь всем этим по жизни заниматься?

Кажется, он в самом деле слушал, что я говорю. Бывает же!

– Да, было бы здорово, конечно. Но тогда нужно поступать на химический факультет, потом специализироваться и стажироваться где-то за границей, потом работать мальчиком на побегушках, и, может быть, к старости тебя возьмут в какой-нибудь крупный концерн. Пятьдесят лет работать на мечту, а потом умереть от перенапряжения, – усмехнулась я. – Было бы круто открыть свое дело. Смешивать эфирные масла, делать индивидуальные парфюмы на заказ…

Мне захотелось зажать себе рот, потом зашить его и после всего этого заклеить. Это плохо скажется на моей внешности, но нужно же что-то делать с собственной болтливостью! Я только что растрепала свой самый тщательно оберегаемый секрет – и кому? Парню, которого я вижу первый и скорее всего последний раз в жизни!

Но моя словоохотливость – это как фонтан. Если забил, то уже не заткнешь. Вместо того чтобы замолчать и поизображать загадочную принцессу – ведь все знают, что в девушке должна быть загадка, – я рассказала и про немецкую классификацию, и о своих экспериментах с эфирными маслами, поделилась принципом подбора аромата, рассказала о Школе парфюмерии в Лангедоке и, кажется, о селективах. Короче, выставила себя безостановочно трещащей дурочкой, даже пропустила момент, когда мы попрощались с Ленкой, и то, как дошли до моего дома. Какой там – я даже не заметила, сидит ли во дворе Стас, а это вообще уже никуда не годится!

У подъезда мой словесный поток иссяк под гнетом тяжелых мыслей. А вдруг Сергею захочется меня поцеловать? Но я же не хочу, чтобы он меня целовал? Я вообще не очень люблю целоваться. Но если честно – кроме первого поцелуя, сорванного с моих губ тогда еще не принцем, сидевшим на соседнем горшке в детском саду, мне совершенно нечем похвастаться на этом фронте. Конечно, я целовалась пару раз с парой парней, но все это было настолько малоприятным, что я честно пытаюсь изгнать это из памяти. Все эти языки, слюни… Еще стоишь как дурочка и изображаешь неземной восторг, а в голове только и мыслей – куда девать язык и только бы не стукнуться зубами о его зубы. Бр-р! С другой стороны, если Стас сейчас во дворе, он же может увидеть, как меня целует другой парень. После чего в моем принце проступит ревность, и он обратит наконец на меня внимание. План так себе, но может же сработать! Иногда судьбу нужно немного подтолкнуть.

Я чуть подвинулась к Сергею, встала на носочки и слегка прикрыла глаза.

– Еще увидимся, – произнес он и чмокнул меня в щечку.

После такого шока меня хватило только на вялое помахивание рукой. Какой невероятно странный парень!