Читать книгу Загадка датского сказочника - Ингви Акисон - Страница 2

За стеклами гигантских окон лица посетителей, заметно вытянувшиеся, прекратили жевать бутерброды. Первый этаж углового здания по правую руку был выкрашен в темно-синий цвет, и в глаза бросалась огромная вывеска: COFFEE INDUSTRY.

Из двери кофейни выскочили две перепуганные пенсионерки.

– С вами всё в порядке? – спросила одна из них.

Купер тем временем уже встал и отряхивал пальто и брюки.

Если бы не кожаные перчатки, его ладони были бы сейчас разодраны в кровь. А так они, к счастью, совершенно не пострадали. Чего нельзя было сказать о перчатках.

– Он побежал вон туда, – сказала вторая, даже не выслушав ответ.

Ее трясущийся палец указывал куда-то на противоположный конец площади. Никакой бегущей фигуры, однако, видно не было.

– Кто побежал?

– Хулиган, который сшиб вас с ног. Он толкнул сзади. А когда вы упали, навалился. Но тут подбежал прохожий и что-то ему крикнул. И тот бросился наутек.

– Прохожий?

– Странно, – первая пенсионерка удивленно оглядывалась по сторонам, – того мужчины уже нет здесь. Хм. Вообще-то мог бы остаться и помочь вам встать.

– Да уж, – согласилась с ней вторая.

– Обязательно проверьте карманы, молодой человек! Хулиган наверняка вытащил кошелек. Увидел, что вы дорого одеты, с элегантным кожаным портфелем и чемоданом, вот и решил обокрасть.

Купер проверил: кошелек и айфон были на месте.

– Нет, – сказал он, – не успел, к счастью. Огромное спасибо вам за помощь.

Повезло. Если бы не прохожий…

Накинув лямку на плечо, он заковылял вглубь улицы Фиолстреде, а следом послушно катился чемодан на колесиках.

Узкая пешеходная улочка находилась в самом центре «средневекового города» – так в Копенгагене называют эту древнейшую его часть. Справа и слева от Купера возвышались разноцветные четырехэтажные дома, имеющие общие боковые стены и буквально перетекающие один в другой. Однако, в отличие от красных, кислотно-желтых и других ярких домиков, которые часто можно увидеть на фотографиях города (они стоят в районе «Нюхавн», вдоль канала с яхтами), здешние дома были в бледных пастельных тонах. И лишь у самого первого дома, где располагалось Coffee Industry, нижний этаж был выкрашен в темно-синий цвет.

Впрочем, то кафе с сердобольными бабульками уже давно осталось за спиной у Купера. А сейчас перед ним открывалось следующее зрелище.

У одной из витрин слева была припаркована полицейская легковушка. Далее стояла «Скорая». Между ними виднелся вход в магазин, перед которым протянулась белая лента с косыми красными полосами, грозным знаком «СТОП» и не менее грозной надписью: «ПОЛИЦИЯ». Двое в форме дежурили у входа. Толпа зевак заполнила собой улицу и словно уже давно чего-то ожидала.

Дверь магазина распахнулась.

Полицейские обернулись и приподняли ленту. Врачи «Скорой», нагибая головы, вывезли на тележке черный пакет в человеческий рост. После чего открыли дверцы своего фургона, который поджидал припаркованный как раз задом ко входу, и поместили тело внутрь. Разом защелкали все фотоаппараты репортеров, уже слетевшихся сюда подобно стервятникам. Однако представители СМИ были вежливо оттеснены полицейскими, чтобы врачи смогли спокойно закрыть дверцы и увезти мертвого профессора в морг.

Купер только сейчас заметил, что из книжного магазина следом за медиками вышел мужчина средних лет, в жилетке и темном галстуке. Он стоял у входа и курил сигарету. На ремне классических черных брюк был закреплен полицейский жетон.

По усталым глазам было понятно, что у него выдался тяжелый день. А может быть, и целая неделя.

Купер всё же решился подойти.

– Он был такой… такой здоровый и бодрый, – сказал он, провожая взглядом удаляющуюся «Скорую». – Всего несколько часов назад.

Мужчина в жилетке молча осмотрел молодого человека с ног до головы. Тот говорил на датском с каким-то странным акцентом, при этом держал возле себя туристический чемодан на колесиках. От опытного взгляда вряд ли скрылось, что одет юноша как самый настоящий модник, однако колени дорогих брюк выглядят так, будто он решил поиграть в них в футбол на асфальте и при этом был вратарем.

– …Меня зовут Майкл Купер.

Мужчина с жетоном поёжился от холода.

На улице было не больше шести градусов, а он вышел покурить без куртки.

Сделав шаг навстречу Куперу, он протянул ему руку:

– Йенс Линдеберг, следователь.

Купер снял перчатку и пожал следователю руку.

Линдеберг был сантиметров на пять ниже. С таким ростом, вряд ли больше ста семидесяти восьми, для датчанина он выглядел невысоким. При этом мужчина то ли обладал коренастым телосложением, то ли очень много времени качался в спортзале. Учитывая его пристрастие к курению, скорее, всё-таки первое.

Подумав, следователь спросил:

– Вы с Фарерских островов?

– Э-э-э, нет. Я из Нью-Йорка. Прилетел на конференцию. Вот, буквально только что.

– А вы отлично говорите по-датски. Я был уверен, что фаререц.

– Спасибо. – Купер был польщен.

– Так вы сказали, что профессор Нильсен выглядел абсолютно здоровым сегодня днем?

Следователь на секунду повернул голову в сторону, чтобы клуб дыма, вышедший у него изо рта, не попал в лицо собеседнику.

– Да, он отправил мне видео, записал себя на телефон. Около двух по здешнему времени. А как… почему он умер?

Линдеберг о чем-то задумался.

Поёжившись еще раз, он ответил:

– Знаете, что? Давайте зайдем внутрь и поговорим там. Прошу вас, – он любезно приподнял белую ленту с красными полосами и грозными надписями.

Купер вошел, всё еще прихрамывая и волоча за собой чемодан. Линдеберг красивым щелчком пальцев отправил окурок в узкую урну у входа и зашел следом.

На Купера обрушился запах старины. Он остановился посреди зала как вкопанный. Со всех сторон на него смотрели тысячи и тысячи старинных книг! Казалось, что какой-то джин из бутылки только что перенес его из 21 века в век 19-й, если не раньше. Зрелище и запах абсолютно завораживали. Не только книги, но и вся мебель тут была антикварной! Высокие и массивные книжные стеллажи, столики с кипами пыльных книг и журналов, кресла с резными ножками и даже бархатный диванчик.

За столом возле кассы сидела девушка в вязаном свитере и джинсах. Закрыв лицо руками, она дрожала всем телом. Рядом стояла другая девушка, в строгом костюме, и гладила ее по спине. Джинсы продавщицы совершенно не гармонировали с общей атмосферой. Купер даже поморщился.

Голос Линдеберга у него за спиной спросил:

– Мы займем ненадолго служебное помещение, хорошо?

Продавщица отреагировала не сразу.

Но, наконец, увидела вошедших.

– Да… да, конечно, – всхлипнула она. – Ой! И кота впустите, пожалуйста!

Перед дверью с табличкой «ДЛЯ ПЕРСОНАЛА» сидел необычайно толстый черный кот. Судя по выражению морды, возмущению усатого «персонала» не было предела. Он прождал там явно дольше обычного.

Линдеберг открыл дверь, и отъевшийся кот проследовал внутрь, с трудом переваливаясь с лапы на лапу.

– Там рядом с продавщицей, – тихо пояснил Куперу следователь, – моя практикантка. Успокаивает. Врачи «Скорой» вообще-то уже давно выдали ей успокоительное. Но что-то не заметно, чтобы оно хоть как-то подействовало.

Купер снял с себя пальто, собираясь уже было повесить его на плечики во встроенном гардеробе.

Что за…?

На шерстяном воротнике сзади он увидел светлое пятно. Жидкость, похоже, успела глубоко впитаться в ткань.

Его еще и вырвало на меня?!

Купер принюхался. Но запаха не было.

Я бы почувствовал раньше.

Следователь заметил, что американец с раздосадованным видом обследует воротник своего двубортного пальто «бушлат».

– Что-то не так?

Линдеберг подошел поближе.

– Меня какой-то наркоман повалил на мостовую, в начале этой улицы. – Купер показал на испачканные колени. – И сразу убежал, ничего не успел вытащить. Но загадил, вот, чем-то воротник.

Следователь удивленно поднял брови.

– Ну, хорошо, что не украл ничего. У нас тут, как и у вас в Штатах, неадекватов хватает. А сейчас еще и весна, – добавил он, – сезонное обострение. Но присаживайтесь, прошу вас.

Оба уселись на мягкие стулья.

Как и всё в этом служебном помещении, стулья были современным. Комната очень резко контрастировала с той магической атмосферой старины, которая осталась за дверью. На стене висели унылые часы из белого пластика. Их стрелки показывали 18:55.

Следователь извлек из внутреннего кармана жилетки блокнот и шариковую ручку. Он перелистывал страницы, бегло просматривая уже сделанные там заметки. Купер тем временем разглядывал его лицо.

Первым делом в глаза бросался крупный нос. Уши чуть топырились в стороны, из-за чего Линдеберг напоминал школьника-проказника. Голубые глаза бегали сейчас по записям в блокноте, но когда он неподвижно смотрел ими на собеседника – действовали гипнотически. Купер уже успел испытать это на себе. Блондинистые волосы были расчесаны на пробор слева.

Ему точно за тридцать, решил Купер. Но меньше сорока.

Вторым подбородком следователь еще не обзавелся. Он гладко брился, да и в целом производил впечатление весьма следящего за собой человека.

– Как давно вы знали профессора? – спросил он.

– Мы подружились, э-э-э… пять лет назад. Да, я тогда впервые приехал в Данию на летние языковые курсы. В университете Нью-Йорка я еще только второй год изучал датский язык и литературу, но уже понимал, что хочу писать научные работы о ваших древних богах и мифах, связанных с ними. – Купер понял, что увлекся. – Короче, я разыскал тогда профессора Нильсена на его кафедре в Копенгагенском Университете, чтобы задать несколько вопросов, на которые нигде не находил ответа. Он сумел сходу ответить на половину из них! А про вторую половину сказал, что ему никогда бы не пришло в голову задаваться такими вопросами. – Купер грустно улыбнулся. – Но они всерьез заинтересовали его. И мы стали много переписываться с тех пор. Я был потом в Дании еще один раз, гостил у него. И сейчас мы договаривались, что он встретит в аэропорту и я буду опять жить в его доме.

– Так вы прекрасно знали Нильсена! – Линдеберг заметно оживился. – Скажите, кто-то, на ваш взгляд, мог желать ему смерти?

Купер онемел от удивления.

Он решил, что плохо понял по-датски.

– Что вы сказали?

– Мог ли, на ваш взгляд, кто-то желать, чтобы профессор Нильсен умер?

– Так он… его убили?!

Линдеберг уже собирался было произнести стандартную в таких случаях фразу: «Позвольте мне задавать вам вопросы», но вдруг передумал.

Он помедлил, внутренне колеблясь. И, наконец, спросил:

– Можно взглянуть на ваши билеты и паспорт?

Купер, мало что понимая, достал из портфеля все необходимые документы.

Хочет убедиться, что у меня алиби?

Следователь придирчиво разглядывал время, указанное на документах, сверяясь с записями в своем блокноте. Затем, удовлетворенный, вернул всё Куперу.

– Видите ли, Нильсен был обнаружен посетителями магазина лежащим мертвым на полу с разбитой головой. Рядом валялась стремянка и книга. Эта книга, по показаниям продавщицы, стояла на верхней полке. Однако никто не видел самого момента падения, а видеонаблюдение в магазине сегодня по неустановленным причинам не работало. – Линдеберг выдержал многозначительную паузу. – Да, скорее всего, несчастный случай. Неработающие камеры – совпадение. Однако нельзя исключить, что ему помогли упасть с высокой лестницы. Поэтому спрошу еще раз. Кто-то мог желать Нильсену смерти, на ваш взгляд?

Купер даже не задумался над ответом:

– Нет, просто нелепость какая-то.

Оба помолчали, думая о чем-то о своем. Линдеберг полистал блокнот, а затем повращал головой в разные стороны, разминая шею.

И вдруг Купера осенило.

Выходит, это был не розыгрыш?

Перевозбужденный от обнаружения загадки Андерсена в том сборнике стихов Адама Эленшлегера, он весь на эмоциях, не выпуская находку из рук, снова полез наверх, чтобы обследовать и соседние книги тоже, – и потерял равновесие.

– Возможно, – произнес Купер, – всё дело в книге Эленшлегера, которую вы видели валяющейся рядом с телом.

– Эленшлегера? – не понял Линдеберг.

– Ну, это поэт начала 19 века, большой любитель скандинавских древностей, он еще написал слова для датского национального гимна. Между прочим, – снова увлекся Купер, – у вас из-за него единственный в Европе гимн, где не только не упоминается христианский Бог, но присутствует языческое божество: древнескандинавская Фрея!

– Да знаю я, кто такой Эленшлегер, – закатил глаза следователь. – Я хоть докторских диссертаций и не защищал, но в школу всё-таки ходил. При чем тут Эленшлегер? Рядом с телом валялся томик Киркегора.

Красивая гипотеза с треском провалилась.

Но показать всё же стоит.

– Вот, взгляните. – Купер зашел в Телеграме в чат с профессором. Затем встал со стула и подошел к Линдебергу. – Нильсен записал для меня видео из этого магазина. Кажется, я уже говорил вам.

Следователь перевел взгляд на айфон.

Но прежде, чем Купер успел запустить видео, вскрикнул:

– Подождите-подождите, постойте! – Он даже вскочил со стула. – В чате указано: «был в 17:19». – Линдеберг снова принялся листать блокнот. – Тело обнаружили в 17:15. Телефона не оказалось ни в карманах, ни в рюкзаке профессора. Я подумал, что Нильсен мог забыть его где-то, когда выходил перекусить. Он работал здесь с утра – поэтому выходил и возвращался. Продавщица подтвердила это. А вы пробовали звонить на его номер после прилета?

– Нет. Написал только вот это сообщение в чате: «Сижу в Старбаксе».

– Ясно. Позволите, я позвоню?

– Да, конечно. – Купер протянул следователю айфон, и тот нажал на значок телефона вверху чата.

Никто не брал трубку.

– Вообще-то, – задумался Линдеберг, возвращая телефон, – пожилые люди часто не разбираются в таких сложных технических вещах как блокировка телефона. Не исключено, что кто-то нашел потерянный, незаблокированный телефон и покопался в нем.

– Это вряд ли. Нильсен был очень современным человеком, я совершенно не ощущал разницы в возрасте. Э-э-э, подождите. – Купер будто вспомнил что-то. – Да, точно! У него стояла блокировка на отпечаток пальца! Мой предыдущий смартфон заглючил, как назло, в день рождения. Двое суток не хотел распознавать лицо. Пришлось с ноутбука со всеми общаться как в каменном веке. А Нильсен еще шутил тогда: как можно было настолько опухнуть после отмечания, чтобы родной телефон отказался признавать? И зачем, мол, вообще связываться с такой функцией? Почему не использовать старый-добрый отпечаток пальца?

Линдеберг, нахмурившись, делал пометки в блокноте.

– Тогда еще интересней, – пробормотал он. – Ладно, что там в вашем видео, давайте посмотрим.

И спустя пару мгновений из динамика айфона зазвучал взволнованный голос Нильсена:

«Привет, Микаэль! Ты не поверишь, что я сейчас обнаружил! Вот, ты только взгляни на это! Не мог дождаться твоего прибытия. Ты просто должен взглянуть немедленно. Не знаю, успеешь ли получить видео до того, как в самолете придется отключать телефон. Да-да, его рука. Сомнений быть не может. Но ты только посмотри, что Андерсен тут пишет! Какая-то странная загадка. И прямо по теме твоей диссертации! Всё, до скорого, Микаэль. Жду в аэропорту у выхода, как договаривались».

Линдеберг стоял с ничего не понимающим видом.

Купер отмотал немного назад и поставил на паузу, чтобы следователь успел прочитать текст:

Из Одрёрира пил я.

Сорок лет убежали с тех пор!

Но был он вскоре упрятан.

У церкви жил некто – там Мастера творенья.

И спрятал он Чашу у замка, где тот оберег от дьявола создал.

От южного угла в ста шагах.

Десять лет убежали сперва…

Найди одного, двух и двух, четверых, одного, первых двух,

Восьмерых – из которых Русалочка всех прекрасней!

Х.К.А.

1875

На Линдеберга было жалко смотреть. Если можно было чем-то добить мозг смертельно уставшего человека после уже давно официально закончившегося рабочего дня, то лучше способа сложно было изобрести.

Оба сели на свои стулья.

Линдеберг молча достал сигарету и закурил. Пепельницей послужило забытое кем-то на журнальном столике блюдце с крошками.

Купер вдруг ощутил толчок в правую ногу, чуть повыше ботинка. Он вздрогнул и посмотрел вниз. Толстый черный кот обнюхивал штанину. Видимо, жирдяй что-то не рассчитал, пошатнулся на слабых лапках и заехал носом по ноге.

Расплывшись в улыбке, Купер аккуратно почесал кота за ушами. Дома в Нью-Йорке его сейчас ждали два мейн-куна. Приятель согласился пожить с котами неделю.

– Хорошо, – сказал наконец следователь. – Нильсен держит в руках книгу Эленшлегера. Это я увидел. И там что-то заумное написал Андерсен. Ладно. Видно также, что профессор прекрасно выглядит и полон энтузиазма. Но, если честно, не вижу здесь больше ничего интересного для следствия.

– А где же книга сейчас? – Купера впервые посетила эта мысль. – Вы не обнаружили ее рядом с телом.

– А почему ее должны были там обнаружить? Видео прислано в 13:53. Нильсен полез наверх за Киркегором и упал вместе с ним незадолго до 17:15. Он мог просто поставить Эленшлегера на место.

Или всё-таки розыгрыш?

Но тогда бы книгу нашли в рюкзаке. Ведь записав видео с привезенной из дома мистификацией, он положил бы ее обратно в рюкзак.

Про розыгрыш можно забыть.

– Нет, – покачал головой Купер, – обратно бы на полку не поставил. Это очень ценная находка для историка литературы. Уж поверьте!

– Тогда мог отложить на кассе. Если вам это так не дает покоя, давайте пойдем и спросим у продавщицы. Сейчас, докурю только.

Купер кивнул.

На расправу с сигаретой ушла пара минут. Кот за это время переместился к двери, каким-то неведомым образом поняв, что ее вот-вот откроют.

Когда все трое вышли в зал, там всё было без изменений. Девушка в свитере и джинсах, сидящая за столом возле кассового аппарата, до сих пор не могла успокоиться, а практикантка Линдеберга так и стояла рядом. Больше никого в помещении не было.

По всему книжному магазину были расставлены удобные кресла, на которых, судя по всему, вальяжно устраиваются посетители, чтобы полистать понравившуюся старинную книгу и неспешно обдумать, не пополнить ли ей свою домашнюю коллекцию. И Купера поначалу удивило, что девушки не уселись на них. Зачем торчать за рабочим прилавком и, уж тем более, стоять рядом, переминаясь с ноги на ногу? Но потом он сообразил: ведь пока на месте не поработает команда криминалистов – в этих своих белых «скафандрах», как он много раз видел в телесериалах, – до тех пор разгуливать по возможному месту преступления запрещено. Практикантка, очевидно, со всей ответственностью относилась к инструкциям.

Следователь подглядел что-то в своих записях. После чего произнес:

– Ида?

Продавщица, шмыгнув носом, посмотрела на него красивыми глазами с потекшей тушью.

У девушки худощавого телосложения были огромные испуганные глаза, курносый нос и длинные черные волосы, достающие ей до талии.

– Скажите, Ида, – спросил Линдеберг, – профессор сегодня откладывал у кассы книгу?

– Что, простите? – еле-слышно переспросила она.

– Профессор оставлял сегодня у кассы какую-то книгу? Ну, в смысле, говорил: пусть полежит здесь, никому не отдавайте, я ее точно куплю, а пока пойду посмотрю еще?

– Нет-нет, он так никогда не делал.

Купер не верил своим ушам. Он же не мог поставить ее обратно.

– Тогда еще один вопрос, – сказал Линдеберг. – Где тут полки с Эленшлегером?

– Это стеллаж по левой стороне, вон там. – Она вытянула левую руку. – В самом конце, рядом с огнетушителем.

– Благодарю вас. – Следователь перевел усталый взгляд на Купера. – Пойдем, вы быстрее меня отыщите интересующее вас издание. Только, ради бога, ничего не трогайте руками.

На лице практикантки изобразилась смесь самых разных чувств.

– Да-да, конечно, – заверил Купер.

Датский поэт, чью немецкую фамилию Oehlenschläger мало кто из датчан способен написать правильно, но чьи слова они слышат под музыку каждый раз перед выступлением своей сборной по футболу, – поэт этот гордо занимал целые две полки внизу огромного книжного стеллажа.

Купер осмотрел один корешок Эленшлегера за другим по несколько раз. В своем видео профессор повертел книгу, так что корешок с названием прекрасно запомнился. Для нижнего ряда Куперу пришлось даже приседать на корточки. Всё это время он боялся лишний раз выдохнуть и для надежности держал руки за спиной.

– Ну что я вам говорил! – Купер поднялся. – Это слишком ценная находка для историка литературы, чтобы вернуть ее на полку.

Линдеберг уже собрался было сделать очередную отметку.

– Ой… твою ж то мать… – Его шариковая ручка, выскочив, упала и закатилась под тумбу с книгами.

Точнее, это был стол, напоминающий вытянутую низкую тумбу, весь заваленный книгами. В магазинах одежды на нечто подобное обычно выкладывают джинсы и футболки. Старинная деревянная тумба стояла на довольно высоких ножках.

Выругавшись еще раз, Линдеберг лег на пол, чтобы достать из-под нее авторучку. Купер только сейчас заметил, что сбоку его жилетка словно немного вздута. Кобура с пистолетом, догадался он.

– А это еще что? – прокряхтел следователь.

Приподнявшись на локте, Линдеберг полез в карман жилетки за перчаткой и пакетиком для улик. Надев тонкую белую перчатку на правую руку, он аккуратно извлек из-под тумбы золотую цепочку.

Да тут еще и Мьёльнир!

Наклонившись, Купер с интересом всматривался в находку.

Следователь встал на ноги.

– Слетела с запястья, – заметил он, поправляя галстук. – Очень короткая цепочка. Еще и с фигуркой какой-то. Похоже на крестик.

Фигурка, и правда, напоминала христианский крест. Однако поперечная перекладина располагалась высоковато для христианского символа, к тому же вверху он был заостренным.

– Крестик? – Купер усмехнулся. – Вообще-то это молот Тора. Согласно мифам викингов, бог Тор не расставался со своим волшебным молотом. У него даже есть название: Мьёльнир.

Следователь недоверчиво посмотрел на Купера.

– Это точно он?

– Конечно.

Линдеберг пометил в блокноте.

– А профессор носил такую цепочку?

– Нет. Точно нет. Я бы обратил внимание.

– Тогда пойдем!

Он зачем-то зашагал к выходу. Купер последовал за ним.

Девушки на этот раз сидели в удобных креслах, и продавщица рисовала на листе бумаги. Она вела себя непривычно спокойно. Видимо, подействовали, наконец, таблетки, выданные врачами «Скорой».

Линдеберг поднес прозрачный пакет с найденной цепочкой поближе к ее лицу.

– Не ваша?

Ида взглянула, не вставая с кресла:

– Нет.

– Скажите, а когда в магазине последний раз делалась уборка?

– После закрытия. – Ида пожала плечами. – Как обычно. Вчера после закрытия я расставляла книги по местам, а наша уборщица наводила чистоту.

– Она мыла пол или хотя бы подметала под тумбами?

– Под чем?

– Ну, рядом с тем стеллажом, где Эленшлегер, там стоит на полу такая низкая вытянутая тумба, вся завалена книгами.

– А, поняла вас. Да, конечно. Влажная уборка под ними обязательна.

– А вы не замечали у уборщицы этой цепочки? Специалист вот утверждает, – Линдеберг кивнул на Купера, – что это молот Тора.

– Нет, не замечала. Но она вообще-то из эмигрантов с Ближнего Востока, ходит в мусульманском платке. Что-то сильно сомневаюсь, что она может быть любителем такой символики.

– Да уж, – согласился с ней Линдеберг. – Я тоже в этом сильно сомневаюсь.

* * *

Снаружи по-прежнему толпились зеваки и репортеры. И они ни за что на свете не позволили бы следователю спокойно выполнять свою рутинную работу – не дежурь возле входной двери полицейские.

Дальше всех, на расстоянии нескольких метров от остальных зевак, стояли двое мужчин.

Оба носили длинные бороды и длинные волосы. Одеты они были при этом в самые обычные куртки и джинсы. Кроме необыкновенно длинной растительности на лице и на голове, странным было, пожалуй, только одно обстоятельство. Разница в возрасте. Младшему из них едва ли исполнилось восемнадцать, а старшему смело можно было дать за шестьдесят.

На правом запястье у старшего бородача виднелась золотая цепочка. По одной лишь этой детали становилось ясно, что парочка – отнюдь не бомжи, которых благотворительная организация только что нарядила в выстиранную одежду и они просто не успели еще поваляться в ней под забором.

На золотой цепочке болтался, едва заметный, молот Тора.

– Слишком поздно, – вздохнул обладатель цепочки. – Нам уже не вернуть твой Мьёльнир.

– Думаете, они нашли? – В юном голосе еще звучала надежда.

– Если не нашли, то найдут. И нам этому не помешать.

– Что же со мной теперь сделает Жрец?

Его голос задрожал. Я ведь выполнил задание. Исполнил волю богов! Он мысленно находил оправдание своей оплошности.

Старший не ответил.

– Я даже не заметил, как она слетела с запястья. Может, всё-таки не в магазине? Может, мы еще найдем ее?

– Мы осмотрели уже каждый булыжник. – Сиплый голос не оставлял надежды. – Что произошло, то произошло. Тебе нужно принять это, Мадс. На всё воля Судьбы.

Мадса такой ответ, кажется, утешил не сильно.

У него задергался глаз.

Небо над Копенгагеном тем временем стало ярко-красным из-за заходящего солнца. Казалось, что столицу вот-вот сожрет гигантский пожар.