Читать книгу Непокорная - Ини Лоренц - Страница 16

Тем временем Карл, сидя за столом с тремя поляками, боролся с отчаянием. В отличие от Йоханны, он редко говорил с матерью о польских родственниках и поэтому считал, что из-за смерти деда и дяди их побег обречен на поражение. Карл тоже не хотел возвращаться в Аллерсхайм и надеялся, что Казимеж и его друзья предложат ему выход из сложившейся ситуации. Поддавшись страху, Карл не замечал, что Казимежу и двум другим полякам доставляет удовольствие раз за разом подливать ему вино.

При жизни отца Карлу разрешали выпивать лишь пару бокалов вина в день, поэтому вскоре он почувствовал, как хмельной напиток ударил в голову. Сперва эффект был даже приятным: его сомнения и страхи, казалось, рассеялись. Однако после седьмого бокала у Карла сильно закружилась голова и ему приходилось держаться за край стола, чтобы не упасть со стула, а при попытке ответить на вопрос, заданный Тобиашем Смулковским, изо рта юноши раздалось лишь нечленораздельное мычание.

Колпацкий насмешливо посмотрел на него:

– Да он слабак!

– Он всего лишь мальчишка, – еле ворочая языком, возразил Бартош.

Он тоже порядком набрался, но готов был продолжать попойку, как и его товарищи.

– Я… я… – простонал Карл.

Внезапно ему стало так плохо, что вино и ужин запросились наружу. Карла уже рвало, когда кельнер схватил его за шиворот и выпихнул на улицу.

– Иди к навозной куче! – крикнул он Карлу, но тут же понял, что этот постоялец не стоит на ногах.

Кельнеру не хотелось возиться с пьяным. Он положил Карла рядом с навозной кучей и пошел в конюшню.

– Эй, парнишка! Позаботься о своем господине. Он хлебнул лишку, – крикнул кельнер Войславу.

Мальчик вскочил и выбежал на улицу. К этому времени уже наступила ночь и во дворе гостиницы горел один-единственный фонарь. Войслав отыскал в темноте Карла, лишь когда тот, исторгнув содержимое желудка, отчаянно застонал.

Единственное, что мог сделать мальчик в данной ситуации, – это не дать своему господину свалиться в навоз, а также поддержать его голову, чтобы Карл не захлебнулся собственной рвотой.

– Зачем же вы столько выпили, пан Кароль?! – отчаянно воскликнул Войслав.

Карл был слишком одурманен, чтобы что-то понять. Наконец рвотные позывы прекратились, и он тут же заснул. Храп юноши время от времени перемежался стонами.

Войслав не знал, что делать. В одиночку он не смог бы дотащить хозяина даже до конюшни, не говоря уже о том, чтобы поднять его по лестнице в комнату. Но мальчик не хотел оставлять Карла посреди улицы. Поэтому он отволок его в сторону, чтобы Карл не скатился в навоз, и побежал в конюшню.

– Не поможете ли вы мне довести пана Кароля до его комнаты? – спросил он у собравшихся слуг.

Те уже узнали от кельнера, что юноша сильно напился, и злорадно ухмылялись.

– Что, он даже на ногах не держится? За пару крейцеров мы донесем его наверх, – сказал один из слуг.

Своих денег у Войслава не было, а залезать в кошелек к Карлу ему не хотелось.

– Я спрошу у пана Яна, – сказал он, чуть снова не назвав Йоханну госпожой.

Проворный как белка, Войслав взлетел по лестнице и постучал в дверь комнаты.

– Это ты, Кароль? – услышал он голос Йоханны.

– Нет, это Войслав, – ответил мальчик. – Пану Каролю плохо, и он не может самостоятельно подняться по лестнице. Слуги согласны помочь, но лишь за вознаграждение.

Йоханна уже приготовилась ко сну, но тут же торопливо оделась и выбежала из комнаты.

– О чем ты говоришь? – испуганно спросила она.

– Пан Кароль выпил слишком много вина, и теперь его ужасно тошнит! – Голос Войслава звучал так робко и растерянно, как будто это он, а не Карл, напился.

– Кароль пьян? – На мгновение Йоханна разозлилась, но затем тревога за брата возобладала.

Девушка спустилась по лестнице и вызывающе посмотрела на слуг:

– Чего вы ждете? Если можете, принесите сюда моего брата!

Один из слуг протянул к ней руку:

– Мы охотно это сделаем, но бесплатной бывает только смерть.

– Да и та стоит жизни, – вставил его товарищ.

Йоханна отвязала от пояса кошелек, достала несколько монет и передала их слугам.

– Этого должно хватить, – сказала она и вышла на улицу.

Внимание Йоханны привлекла чья-то тень, и девушка поспешила в ту сторону. В тусклом свете уличного фонаря она увидела фигуру. Кто-то склонился над ее братом и ощупывал его.

– Не смей его трогать! – крикнула Йоханна и ударила незнакомца коленом.

Тот закричал от боли и обратился в бегство. Поскольку незнакомец держал что-то в руке, Йоханна последовала за ним и схватила его за край одежды. Тем временем глаза девушки привыкли к темноте, и по юбке и длинным волосам она распознала, что перед ней женщина.

– Чертова воровка! – выругалась Йоханна и отвесила женщине несколько пощечин.

В то же время она потянулась левой рукой к сумке, за которую ухватилась женщина. Воровка не хотела отпускать добычу и ударила Йоханну, но затем Войслав пришел хозяйке на подмогу.

Слуга принес фонарь и осветил место происшествия. Йоханна увидела оборванное платье незнакомки и ее изможденное лицо. Женщина была уже немолода, но ее глаза яростно сверкали. Она попыталась пнуть Войслава ногой.

– На твоем месте я бы этого не делал, – сказал другой слуга и схватил воровку за шею.

Йоханне наконец удалось вырвать кошелек из рук незнакомки. Девушка убедилась в том, что он принадлежал ее брату. Она сердито отступила на шаг назад и посмотрела на слугу с фонарем.

– Думаю, мы заслужили пару крейцеров, – с ухмылкой произнес он.

Йоханна кивнула и протянула ему еще две монетки:

– Спасибо за помощь! Если бы не вы, эта воровка убежала бы.

– Что нам с ней делать? – спросил второй слуга. – Если мы отведем ее к амтману,[8] ее наверняка отхлещут прутом, но нам с этого никакого толку.

Йоханна не понимала, к чему он клонит, но воровка сразу же сообразила, о чем идет речь. Она перестала сопротивляться и упала на колени перед слугой:

– Пожалуйста, не отдавайте меня амтману и его стражам! Они наверняка отрежут мне уши, да еще и изобьют.

– А что же нам с тобой делать? – спросил он.

– Можете оставить меня на ночь, и если к утру вы будете довольны, то дадите мне немного еды и, может, еще несколько крейцеров. – Женщина подняла голову, посмотрела на слугу и провела языком по губам.

Йоханна сочла это все неприличным и крикнула воровке:

– Амтман прикажет избивать тебя до тех пор, пока у тебя ребра не треснут, чертова скотина!

Слуга с фонарем положил тяжелую руку ей на плечо:

– Вы вернули свои деньги, господин. Довольствуйтесь этим и позаботьтесь о своем брате. А уж с этой бабой мы сами как-нибудь разберемся.

– Да благословит вас Бог, господин! – воскликнула воровка и поцеловала слуге руку.

Некоторое время Йоханна не знала, что делать. Но беспокойство за брата оказалось сильнее. Она вернулась к нему и приказала Войславу и еще одному слуге отнести Карла в комнату. Девушке пришлось помочь слугам поднять Карла по лестнице, и когда он наконец-то оказался на соломенном тюфяке, она вздохнула с облегчением. Йоханна вручила монетку слуге, который ей помог, и посмотрела на брата. Его одежда была очень грязной, и им с Войславом пришлось снять с него рубашку. Йоханна укрыла Карла меховым одеялом и произнесла, указывая на испачканные вещи:

– Войслав, попробуй найти в гостинице горничную, которая сегодня ночью сможет постирать контуш, сюртук и брюки Карла. В противном случае нам придется сделать это завтра и мы потеряем целый день.

Сунув одежду под мышку, мальчик спустился по лестнице. Покинув комнату, Йоханна увидела, как конюхи вместе с воровкой направляются к сараю.

– У вас наверняка найдется для меня пиво или даже вино, а может, и что-нибудь перекусить, – сказала женщина.

– Можешь не сомневаться, – ответил слуга с фонарем и крепко хлопнул ее по ягодицам.

Вместо того чтобы возмутиться, женщина захихикала и исчезла вместе со слугами в сарае.

Только теперь Йоханна осознала, каким именно образом воровка хотела вернуть себе свободу, и презрительно поджала губы. «Женщина должна беречь свою честь как святыню», – подумала она. Как говорила ее мать, тот, кто отдается кучке смердящих слуг, ничем не лучше овцы или коровы.

При этом внутренний голос подсказывал Йоханне, что у воровки просто не было иного выхода, если она хотела избежать встречи с амтманом и последующего наказания. Эта женщина принадлежала к другому миру, нежели тот, в котором родилась Йоханна, и в нем действовали иные правила.

– Какое мне дело до этой уличной девки? – сказала себе Йоханна и вернулась в комнату.

Карл спал, но при этом так ужасно храпел, что его сестра даже не надеялась обрести покой этой ночью.

– Зачем ты так сильно напился? – тихо спросила она, но тут же осознала, что вина за это лежала по большей части на трех молодых поляках, которым доставляло удовольствие наблюдать за тем, как неискушенный юноша теряет человеческий облик.