Читать книгу Закон парных случаев - Инна Бачинская - Страница 10

С утра пораньше Шибаев по совету Алика Дрючина отправился в архив. С утра – это не в шесть, как можно было бы подумать, а в половине десятого, так как открывается учреждение в десять. Он стал первым посетителем. Темный холодный вестибюль, высоченные сводчатые потолки – в незапамятные времена здесь был крестьянский банк – заставили его поежиться и вспомнить о погребе. Он спросил у дежурной, немолодой помятой тетки за стойкой, как ему найти Майю Григорьевну. Это был пароль от адвоката Дрючина. Тетка грозно заявила, что они – режимное предприятие, и потребовала документ. Шибаев достал паспорт. Она записала его фамилию в гроссбух и сообщила, что Майя Григорьевна работает на втором этаже в читальном зале, по лестнице направо. И не шуметь. «И не плевать на пол», – хотел добавить Шибаев, но воздержался, похвалив себя за выдержку. Тетка была старорежимная и неприятная.

Майя Григорьевна оказалась женщиной без возраста, мелкой, в очках, с короткой стрижкой. Типичная библиотекарша, как он представлял их себе, не казавший нос в библиотеку со студенческой скамьи. Серая мышка. Шибаев назвался и сообщил, что он от адвоката Дрючина. Это снова прозвучало как пароль. Майя Григорьевна порозовела и сказала:

– Да, да, помню, он звонил. Чем могу помочь?

Если бы Шибаев знал! Накануне они с Аликом обсуждали поиск в архиве и решили, что спрашивать нужно городские газеты за одиннадцатый год, все, какие имеются, и уже там ловить и отсеивать…

– А не много? – спросил Шибаев, не любивший возни с бумагами.

– Две газеты, по-твоему, много?

– Две?

– Вряд ли больше. Просматривать только сплетни, события культурной жизни и криминал.

– Зачем криминал?

– Поверь, Ши-бон, криминал везде! – с печальной мудростью сказал Алик. – Где настоящая любовь, там обязательно криминал. Алексей Старицкий женился на бесприданнице, значит, по любви. Возьми классику! Тут без криминала никак.

– Ладно, посмотрю. – Шибаев не желал втягиваться в пустопорожние пререкания с адвокатом, поднаторевшим в болтовне. – Надеюсь, у них все в базе данных.

– Очень сомневаюсь. На архивы и музеи никогда не хватает денег. В лучшем случае на микрофишах. Придется смотреть через диапроектор. На одной штуке до сотни кадров. И они вечно ломаются, а чинить некому… в смысле, диапроекторы. Помню, как-то…

– Ладно, я понял, – перебил Шибаев. – Не забудь позвонить.

Запинаясь, он объяснил Майе Григорьевне, что ему нужен материал о всяких городских событиях начиная с одиннадцатого года. За пару лет. То есть он хотел бы просмотреть городские газеты. Прозвучало так себе, неубедительно. Майя Григорьевна смотрела на него серьезно, и ее глаза через толстые линзы казались стрекозиными.

– Алик упоминал, что вы пишете диссертацию. Вы историк?

Шибаев мысленно чертыхнулся: «Ну, Авокадо, погоди!»

Менее всего он был похож на историка, пишущего диссертацию. Алик, как всегда, разболтался и наплел ей неизвестно что. Или издевается? Но она смотрела на него так бесхитростно, и он смутился, что с ним бывало крайне редко.

Тут мы сделаем небольшое отступление и объясним, при чем тут авокадо. Это прозвище Алика Дрючина, по сходному звучанию с «абогадо», что значит «адвокат» на испанском. Была в прошлом некая история с галстуком дикой расцветки фирмы «Абогадо», подаренным Алику благодарным клиентом. Хотя, как считал Шибаев, с фамилией Дрючин никакие кликухи и близко не стояли…

– Нет, мой брат учится в вузе, попросил помочь, – сказал он. – В Интернете не все, большие пропуски.

– Да, да, понимаю. Это на третьем нижнем ярусе. Я провожу вас. Можно поработать прямо там. Кое-что на микрофишах, кое-что живьем, так сказать. Можно фотографировать. Правда, там очень холодно, – добавила, с сомнением глядя на его легкую куртку. – Сейчас я возьму ключ…

Он видел, как она, скользнув за стойку дежурной, открыла шкафчик и достала ключ.

– Идемте!

И они пошли вниз по полутемной лестнице. Это напоминало погружение в колодец. Здесь жило эхо с насморком; оно многократно и сипло повторяло и уносило куда-то наверх звук их шагов. Они подошли к металлической двери с номером двадцать два. Майя Григорьевна вставила ключ в замочную скважину и попыталась провернуть, но сил ей не хватило.

– Позвольте, я!

Шибаев слегка отодвинул ее и взялся за ключ. Скрежетнув, он подался, и дверь со скрипом открылась. Оттуда дохнуло старыми газетами. Они вошли. Майя Григорьевна включила свет, и Шибаев увидел ряды стеллажей, уходящие вдаль. Она пошла вперед, он – за ней.

– Нам нужен четвертый проход, стеллажи от четвертого до шестого примерно. Сюда!

Она свернула в нужный проход и вдруг остановилась. Шибаев налетел на нее и отскочил. Она вдруг вскрикнула тонко и пронзительно, что-то вроде «а-ах!», тыча рукой куда-то вперед, замолчала, закрыв рот рукой, и прислонилась к стеллажу. Шибаев шагнул и увидел, что на полу лежит человек. Серое лицо, подогнутые ноги и руки… Он тронул ее за плечо – она шарахнулась и вскрикнула, ударившись плечом о стеллаж.

– Кто это? Вы его знаете?

– Это Миша Клямкин, работает у нас. Его третий день нет на работе… Господи! Мы думали, что он заболел, а он – здесь. Сердце схватило, наверное. Его бросила жена, он, бедный, очень переживал…

Шибаев отметил неестественно вывернутую шею мужчины, синюшное лицо, окинул взглядом пол и стеллажи рядом с трупом.

– Какие материалы на этом стеллаже?

– На этом? – машинально повторила Майя Григорьевна. – Краеведческие, из земской управы, полицейские протоколы, судебные… Может, «Скорую»?

– Полицию. «Скорая» ему уже не нужна.

… Дожидаясь приезда полиции, он сидел в читальном зале. Раздумывал, какой смысл в том, что именно он, Шибаев, наткнулся на труп в подвале. Алик подвел бы целую базу о том, как важно оказаться в нужном месте в нужное время. Черт! Подфартило. Считай, что день потерян, будут выворачивать наизнанку и таскать на беседы, понимай, допросы. Почти очевидец, повезло, как покойнику. Тут Шибаев устыдился, подумав о… как его? Клямкин! Пролежал три дня на полу в подвале. В хранилище. В темноте, с крысами. В том, что там есть крысы, Шибаев не сомневался. Там пахло крысами. Хотя, должно быть, травят, а то сожрут все краеведение. Майя сказала, что он три дня не выходил на работу, если не все четыре. И никто не хватился и не позвонил коллеге? Или звонили? Но разговор не состоялся, потому что, коллега на тот момент был убит. Как он туда попал? Когда? Спустился в рабочее время и не вернулся? А кто тогда запер дверь и вернул ключ на щиток? Выходит, убийца пошел следом… или они спустились вместе? Посторонним туда нельзя, но Шибаева пустили, потому что адвокат Дрючин позвонил своей доброй знакомой. Блат живуч, его никто не отменял. Нельзя, но если позвонили, то можно. Теперь ей прилетит. Так же и Клямкин, скорее всего. Его попросили, и он привел кого-то в подвал к стеллажам, где документы начала прошлого века, после чего убийца свернул ему шею. Это говорит о том – они нашли то, что искали, и Клямкин превратился в ненужного свидетеля. Видимо, дело серьезное, раз дошло до убийства. Серьезное дело, имевшее место более века назад? О чем речь, господа? Неизвестно. А документы убийца скорее всего забрал с собой. Или оставил, но сделал фото. Нет, забрал! Если нарыли горячее, то забрал, чтобы уничтожить следы. Надо бы просмотреть все папки… Где именно? Во всем хранилище? Не факт, что Клямкин работал там, где его убили. То есть убийца мог его оттащить. Это определят криминалисты. Но попробовать стоит. Значит, все-таки проверить папки на стеллажах рядом. Он, Шибаев, начал бы именно с этого. Но его советов никто не спросит. Наоборот. Он – подозрительный тип, паленый мент, мелкий сомнительный частный детектив, подглядывающий в замочные скважины. И тут возникает вопрос: куда же он вляпался? А Клямкин? И как убийца вернул ключ на место? Или это был свой, не вызвавший подозрения?

«Ладно, Шибаев, прекратить истерику», – приказал он себе. Настроение хреновое, понятно, но не конец света. Во всяком случае не для тебя – в отличие от Миши Клямкина. Убийца забрал документы, поднялся наверх и спокойно ушел. Одна из версий. А как же ключ? Просто повесил на место. А что там было на самом деле… черт его знает! Не шибаевское это собачье дело. Не лезь и отвечай коротко и по существу на заданный вопрос. Хотя версий всего-то – одна-две и обчелся. Свой или чужой. Раз. Пошел за Клямкиным тайком или тот привел его сам. Два. И третье, главное: они нашли то, что искали. Точка. Так что сиди и жди. Додумаются без тебя. Не хотелось бы нарваться на бывших коллег. Но тут уж ничего не поделаешь, что называется, попал. И еще… Паршиво то, что теперь его не подпустят к хранилищу даже на пушечный выстрел. Даже если адвокат Дрючин близко знаком с директором, неоднократно выпивали вместе и парились в сауне, даже если он приведет Шибаева самолично. Отбой, Шибаев, с архивом. Облом. Непруха.

Майя Григорьевна плакала, деликатно сморкаясь в платочек.

Капитан Астахов появился через двадцать две минуты. С ним еще трое и маленький подвижный и, как всегда, элегантный судмед Лисица, легенда убойного отдела. Увидев Шибаева, капитан очень удивился:

– Шибаев, ты? В архиве? Каким боком?

С его точки зрения не тот Шибаев персонаж, чтобы ошиваться по архивам. Даже обидно. «Интересно, – мелькнуло в голове Шибаева, – а если бы на его месте был Алик, капитан тоже удивился бы?»

– Мы нашли тело.

– Мы?

– Работник архива Майя Григорьевна, – Шибаев кивнул на плачущую женщину, – и я.

– А что ты тут делал?

– Может, спустишься и посмотришь? А потом поговорим.

Они затопали вниз по лестнице, которая наполнилась грохочущим эхом. Майя Григорьевна сунула ключ в замочную скважину, и повторилась давешняя сцена. Шибаев отодвинул ее, пробормотав: «Заедает», и сам отпер дверь.

– Можно, я останусь здесь? – спросила Майя Григорьевна.

– Я помню где, – сказал Шибаев. – Пошли.

Они сгрудились в начале прохода, рассматривая мертвого человека на полу.

– Ему свернули шею, – сказал Шибаев. – Зовут Клямкин Михаил, один из старейших работников. Его уже три дня не было на работе, а то и четыре. Он недавно развелся и был в депрессии.

– Лисица, сколько он здесь? – спросил капитан Астахов. – Навскидку.

Судмед протиснулся вперед и нагнулся над телом, словно принюхивался.

– Ну и холодрыга, – заметил капитан. – Ну что там?

– Сам же сказал, холодрыга. Тормозит естественный процесс разложения. Дня три или четыре. Точнее, сам понимаешь…

– Понимаю.

– …Так что ты тут делал? – спросил капитан Астахов Шибаева, когда они поднялись из хранилища и расположились в читальном зале.

– Нужно было просмотреть вырезки из старых газет…

– Зачем?

– Ко мне обратился гражданин Германии с просьбой найти кого-нибудь из семьи, дал кое-какие наводки, в частности, вырезки из газет за тысяча девятьсот одиннадцатый год, – отрапортовал Шибаев. – Семья была известной, город небольшой, возможно, остались потомки.

– Эмигрант?

– Нет, он родился в Германии. Немец. Перед Первой мировой его дед женился на немке. Когда произошла революция, они уехали за границу и осели в Германии. Никаких известий о семье у них с тех пор не было. Революция и две войны всех разбросали. Сейчас он ищет родных…

– Зачем?

– Я не спрашивал. Дрючин считает, из старческой сентиментальности. Остался один, должно быть, вот и решил поискать. Или хочет вернуть собственность, что вряд ли. Как версия. Я пришел посмотреть газеты, надо же с чего-то начинать. И нашел Клямкина. Планида такая.

Капитан Астахов мерил Шибаева своим знаменитым взглядом в упор, раздумывал. Благодаря этому взгляду он получил кличку Коля-буль, в честь своей собаки, буля с отвратительным характером старой девы по имени Клара. Хотя, что тут раздумывать! Шибаеву не повезло, видно невооруженным глазом. Вообще, любимчиком фортуны его не назовешь, вечно вляпывается куда не надо. Действительно, планида.

– Я могу идти? – спросил Шибаев.

– Свободен.

Он поднялся:

– Кстати, я виделся с твоей Адой Борисовной.

– Ну и?..

Шибаев пожал плечами:

– Не знаю. Она уверена, будто у нее что-то ищут.

– Она не сказала что? Никаких мыслей? Деньги? Ювелирку? Завещание?

– Не думаю. Говорит, ничего такого.

– А с головой у нее как?

– Вроде нормально. Умная, с чувством юмора, любит детективы, сидит в Интернете.

– Она здорово нас гоняла, – ухмыльнулся капитан. – Не поверишь, ее боялись больше, чем директора. Язык как бритва. Мы называли ее Адской англичанкой.

– Ты говорил.

– Ага. Так на чем вы порешили?

– Зайду завтра еще раз, на всякий случай.

– Спасибо. Она про меня не вспоминала?

– Очень хвалила, – соврал Шибаев. – Говорит, серьезный и старательный пацан, гордость класса.

– Не свисти! – обличил его капитан. – Ладно, позвонишь, если что.