Читать книгу Кристина больше не придет - Инна Балтийская - Страница 7

Глава 5

Оглавление

* * *

Всю следующую неделю я пыталась исправно слушать лекции, а по вечерам искала подработку. Но времена, похоже, настали смутные, и даже на уборку подъездов устраивали только по блату. Немного радовало, что начальники ЖКХ хотя не требовали отработать натурой, но похоже, не из-за своего исключительного благородства, а лишь потому, что моя натура не слишком их впечатляла.

Каждый вечер я, как заведенная, звонила Шатрову, но ответ был один: найти удаленный адрес не получилось, прокси-сервер… и никаких новостей о моей подруге нет.

Шнайдер не звонил, я тоже его не беспокоила, хотя и собиралась к концу недели. На мой взгляд, раз в истории с Олесей не возникло никаких зацепок, то направление поисков надо просто поменять. Если школьницу Кристину похитил тот же маньяк, что и мою подругу – может, с той стороны к нему будет легче подобраться? Полиция не хочет искать девочку, почему-то решив, что она сбежала добровольно. Ну что же, пойду к ее матери, попытаюсь разговорить. Хотя, лучше бы это сделать Шнайдеру.

Всю неделю я успешно отбивала атаки журналиста второй городской газеты, желавшего немедленно меня проинтервьюировать. Я понимала, что Шнайдер будет рад, но не чувствовала пока достаточно моральных сил, чтобы рассказывать всю историю еще раз. Ничего, подождет газетчик. Когда он был нужен, не отозвался, а теперь вот я не могу.

Темным пятничным вечером я сидела на кухоньке, собираясь с духом перед звонком гипнотизеру, как вдруг затрещал дверной звонок, замолчал, снова запищал что-то жалобное… Олеся вернулась! – обожгла дикая мысль и я, как подорванная рванула к двери. Пришла в себя лишь от прикосновения к холодному дверному ключу, вставленному изнутри, и тут подумала: но почему она не пытается открыть сама, почему звонит?

– Кто там? – дрожащим голосом спросила я, прислушиваясь.

– Лара, открой, это Гена!

В недоумении я вытащила из кармана халатика мобильный: половина десятого, вот уж нашел время для похода в гости!

– Я не открою, – решительно ответила я. – Поздно, и я раздетая. Завтра можем встретиться возле подъезда.

– Да брось, свои ж люди! – прокричал он так, что услышал, наверное, весь подъезд. – Лара, впусти меня! У меня столько новостей! Обсудить же хочется!

Я заколебалась. С одной стороны, румяный пупс Гена не внушал мне особого страха. С другой – в городе пропали уже две девушки. Вряд ли они опасались своего похитителя, наверняка он выглядел как обычный человек, а не как страшный монстр с окровавленными руками. С другой стороны, всю неделю я ждала хоть каких-то новостей, и вот мне из буквально на блюдечке с голубой каемочкой принесли, а я не впущу?

– Ладно сейчас отправлю смс-ку Шнайдеру, что ты пришел ко мне в гости, и открою, – решилась я после некоторого колебания.

Гена ворвался в крошечную прихожую, как большой и разрушительный вихрь. Тут же опрокинул железную корзинку для зонтиков, наступил на подбитые мехом кроссовки Олеси, и попытался свалиться на не вынесенное с утра мусорное ведро. Пока я стали на ноги его и все опрокинутые им предметы, мой страх и вовсе развеялся.

– Ну и труслива же ты, мать! – пыхтя, он буквально сдирал с себя плотную серую куртку.

* * *

– Ага, вот если бы за журналистами охотился маньяк, посмотрела бы я на тебя! – возмутилась я. – Небось, тоже бы по ночам по городу не шарился и посторонних в квартиру не впускал!

Гена лишь широко ухмыльнулся и протянул мне куртку. Закинув ее в кухню на спинку стула, я провела его в комнату, буквально силой усадила на олесину кровать и, не зная, смеяться мне или злиться, сказала:

– А теперь давай свои новости. Надеюсь, они такие же сногсшибательные, как ты сам!

– Да ты сядь быстро, а то сама упадешь щас! – он вскочил с кровати, как огромный Ванька-Встанька. – Моя статья вчера вышла, сечешь?

– Про письмо Водяного? – я пока не понимала причины столько бурной радости, но на всякий случай села на свою кровать.

– Да, да! Ну, и там обе фотки были, и Кристины и Олеси, и фото открытки с текстом, и мои выводы про серийника. Я даже статью назвал “Две блондинки стали русалками?” Ну, у нас в городе какой-то псих девушек топит, а полиция не хочет его искать, мол, они сами сбежали! Да, да, сбежали, на дно реки!!!. И даже про пенсию урода я упомянул, вот!

И прикинь, утром мне Шатров позвонил, сам! Сказал, что скандал дикий был в полиции, прокуратура заинтересовалась делом, его рапорт вторничный вспомнили… Оказалось же, там не только девушки похожи, но и профиль звонившего, если по-умному! Звонок обеим был с телефонов обычных людей из нашего города, которые ни сном ни духом… Через прокси-сервер, который отследить нельзя! Словом, отняли оба дела у Шимусова, передали другому следаку. А опергруппу возглавил Шатров, раз уж он первым внимание на сходство девушек обратил.

Я озадаченно смотрела на возбужденно приплясывающего Гену, переваривая информацию.

– Так что теперь поиском девушек серьезно займутся, дело по подозрению в похищении и убийстве, а не простое розыскное! Но это ж я открытку Шатрову принес, иначе точно никто б не чухнулся! Я сказал, что за ним должок, он должен работать вместе с прессой. Рука об руку, короче. Я писать буду лишь то, что он скажет, но хочу при опросах присутствовать. И прикинь, он согласился!

– А я тут при чем? Зачем ты ко мне вломился на ночь глядя?

– Так я ж зачем пришел! – он засиял еще ярче, казалось, пухлые щеки словно налились томатный соком. – Я ж попросил завтра на разговор с матерью Кристины тебя взять. Ты ж баба… девушка, ты лучше можешь психологию другой девчонки понять, может, вопросы нужные подскажешь. Ну, кто молодец?

– Да! Ты молодец! – заразившись его возбуждением, я тоже вскочила. – Наконец-то хоть что-то с мертвой точки сдвинется! Да, нам еще Шнайдер нужен!

– Да я не против, – смутился Гена. – Мне чем больше народу, тем хайп нажористее. Но Шатров и на тебя с трудом согласился…

– А мы заранее ему не скажем, – решила я. – Ты договорись о времени и месте, а я туда со Шнайдером приду. Ну посуди сам – человек умеет заставить людей вспомнить такие факты, про которые они не то что забыли – даже не знали. Он лучше задаст любые вопросы, чем я или Шатров!

На субботнюю встречу в доме Кристины Кукиной мы отправились втроем. Гена буквально светился от радости, как большой абажур, что было, мягко говоря, неуместно, если вспомнить о цели нашего визита. Шнайдер же на сей раз одел скромную серую куртку с обычными брюками, и теперь ничем не выделялся из толпы. Оперативник, тоже на сей раз в джинсах и простой темной куртке, ждал нас возле входа. Увидев нашу гоп-компанию, он скривился, словно глотнув уксуса, но скандалить не стал. Мы молча поднялись на третий этаж, и нам, не дожидаясь даже звонка, открыла измученная немолодая женщина в сером, словно застиранном спортивном костюме. В какой-то момент мне показалось, что ее лицо опухло с перепоя, но потом я поняла, что, скорее, от постоянных слез.

Шатров представил нас, как опергруппу, но похоже, наши звания вовсе не волновали несчастную мать. Проведя нас в комнату с тремя узкими диванчиками и кивнув нам на один из них, самый продавленный, она села на другой и, же не дожидаясь расспросов, начала монотонно рассказывать про роковой звонок в четверг вечером.

Я аккуратно села на краешек, рядом плюхнулся Гена, немного поколебавшись, на широкую боковую ручку сел Шнайдер. Оперативник остался стоять возле Татьяны Кукиной, как бы слегка нависая сверху. Судя по его напряженному лицу, все, что она говорила, он уже читал в рапортах, но согласно кивал, ничем не выдавая своего нетерпения. Наконец, Татьяна Кукина закончила рассказ.

– Скажите, а назавтра вы говорили с дочерью? Она спросила кого-то про этого Виктора Сиднева?

– Да, говорила, – она кивнула головой, как механическая кукла, и без выражения продолжала: – Она спросила подруг, и даже учителя. Подруги сказали, что слышали фамилию, видимо, точно рядом живет или раньше жил. Учитель просто сказал, что знает.

– Но… – Шатров еще более напрягся. – Детей и учителей опрашивали оперативники. Но нигде не сказано, что они знали звонившего!

– Я не знаю, – женщина отвечала все так же монотонно, после длительных пауз, похоже, она была под какими-то транквилизаторами. – Мне ее подруга сказала, что никто не говорил, что точно знает. Просто фамилия знакомой показалась.

– Ясно, – растерянно кивнул Шатров. – Назовите фамилию подруг Кристины и учителей тоже. Особенно того, кто подтвердил личность Сиднева.

– Подруг назову, – согласилась она после очередной паузы. – Про учителя не знаю. Сами спросите.

– Да, конечно. Теперь расскажите, что дальше произошло в пятницу.

– Но я уже… все рассказала. Ваши люди уже столько раз… спрашивали.

– Татьяна Степановна, дело поставлено на контроль прокуратуры, – мягко ответил Шатров. – Теперь вашу дочку на самом деле будут искать. Пожалуйста, расскажите еще раз все, что вспомните.

Несчастная мать довольно долго молчала, потом неуверенно начала:

– Я даже точно не помню… Я Верочке с уроками помогала, я всегда вечерами это делаю. И тут вбегает в кухню Кристина, крикнула, что за ней Сиднев приехал, она позвонит мне сразу, как доедет до его квартиры. И убежала.

– И вы не выглянули в окно? – мягко, но настойчиво продолжал Шатров.

– Нет… то есть да, выглянула. Но темно же там, фонари от дома далеко. Какая-то машина вроде маячила вдалеке, дочка к ней побежала. Но меня уже спрашивали… темная машина, не знаю марки, я ее вообще не рассмотрела!

Я обернулась и посмотрела на Шнайдера. Гена тоже аж привстал, в упор разглядывая нашего гипнотизера, и даже Шатров с некоторым сомнением поглядел на него. Тот смотрел себе под ноги, и лишь отрицательно помотал головой. В глубине души я тоже понимала бесполезность сеанса – если женщина видела лишь темный силуэт машины, колдуй не колдуй – только силуэт она и сможет вспомнить.

– И дальше вы ждали звонка от Кристины, – утвердительно сказал Шатров. – Когда вы забеспокоились?

– Я времени не засекала, – сбивчиво начала Татьяна. – Я пока уроки за дочку делала, мне казалось, вообще пять минут прошло. А потом Верочка говорит, что спать хочет, умирает. Я и поглядела на часы – половина двенадцатого! Я думала, может, Кристина звонила, а мой мобильный барахлил, такое бывает. Начала сама ей звонить…

Ее голос прервался, и она застыла, глядя словно внутрь себя. Зрелище было жутким, мне стало физически плохо, и так хотелось немедленно уйти, покинуть эту комнату, словно переполненную чужой скорбью…

– Я понял, не продолжайте, – мягко сказал Шатров. – Теперь давайте об открытке.

В полиции мне сказали, что наверняка Кристина… знала, кто ей звонил. Обманула меня, и сбежала с любовником… и даже девочек, подруг ее, опрашивать не стали. Я сама по школе ходила, ко всем с вопросами лезла. А через несколько дней смотрю, из почтового ящика что-то торчит. Я почту даже проверять в те дни забывала, ящик переполнен. Думала, опять реклама какая-то. А там рыбка на открытке, жуткая такая, с открытым ртом. И…

Она снова застыла. Шатров мрачно смотрел в пол, Шнайдер глубоко задумался, мы с Геной переглянулись.

– А где младшая девочка? – робко спросила я.

– У моей подруги, – голосом робота ответила мать. – Нечего ей тут делать. Нечего.

– Спасибо, вы нам очень помогли, – наконец выдавил Шатров, делая нам знак подняться. – Если возникнут еще вопросы, мы еще раз придем. А вы, если хоть что-то еще вспомните, сразу звоните лично мне!

Он достал из кармана визитку, поискал глазами место для нее, и в конце концов положил на тумбочку возле диванчика Татьяны.

Мы спустились вниз и остановились под козырьком подъезда. Вокруг уныло махали голыми темными ветками хилые деревья, ветер налетал порывами, и его завывания напоминали мне стоны. Все молчали, потом Шатров решительно сказал:

Ну что, расходимся. Буду держать вас в курсе, ежели что накопаю.

– Погодите! – от волнения я чуть не вцепилась ему в рукав. – Надо же опросить подружек Кристины! И учителя найти, который знал этого Сиднева!

– Опросим, не сомневайтесь, – кивнул опер. – Но не прямо сейчас. Боюсь, субботним утром они не захотят с нами беседовать. А их мамаши еще и жалобу на меня накатают. Тем более, пока и правда неясно, девочку похитили или сама сбежала.

– Но я не понимаю… почему вообще решили, что Кристина сбежала добровольно? – не унималась я. – Вот что вас навело на эту мысль?

– Саботажники! – оживился Гена, до сих пор понуро глядевший на худые, странно изогнутые деревца вдоль тротуара. Казалось, даже его вечный румянец как-то поблек.

– Как что? – похоже, Шатров думал о чем-то своем, но все же ответил. – Похититель явно знал Кристину. Адрес, телефон, даже кличку сумасшедшей соседки. Да и то, что она по вечерам няней подрабатывала, тоже как бы не слишком афишировалось, только свои были в курсе. По крайней мере, объявы в газетах она не давала.

– Ну да, похититель ее знал. Но она-то могла его не знать!

Шатров лишь пожал плечами.

– Но расспрашивать о нем она, похоже, тоже не стала. Почему?

– Но она же спросила подруг…

– Пока неясно, – задумчиво сказал Шатров. – Из-за этого придурка… ну, то есть по халатности следователя, нормально никого не опросили. И в рапортах ничего нет о том, что Кристина вообще что-то узнавала в школе про Сиднева. Я вот только от ее матери об этом узнал.

– Кстати, с опросом девочек я бы мог помочь, – подал голос Шнайдер. – Больше месяца прошло, они сами теперь мало что вспомнят.

– Да, заметано. – Шатров кивнул и шагнул было вперед, но тут его мобильный зазвонил. Он ответил на звонок, внимательно выслушал, спрятал телефон в карман и растерянно посмотрел на нас. Мы в упор глядели на него, гадая, что случилось. Он немного поколебался, глядя на Гену, затем строго спросил:

– Обещаешь печатать только то, что я разрешу?

– Конечно! – Гена выпрямился, вытаращил глаза и, кажется, хотел даже взять под козырек. – Чтоб мне всю зиму мороженного не жрать!

Я невольно хихикнула и тут же осеклась. Мужчины даже не улыбнулись.

– В общем, одной девочке из Кристиныной школы вчера позвонил незнакомый мужчина, – сухо сказал опер. – Довольно поздно, около десяти. И спросил, не может ли она за хорошую плату посидеть сегодня вечером с его детьми, мальчиками-погодками. Девочка перепугалась до усрачки, ее родители еще больше. Словом, они сейчас сидят в отделении. Следака на месте нет, придется мне ехать, опрашивать.

Кристина больше не придет

Подняться наверх