Читать книгу Счастье есть… Женские истории - Инна Дик - Страница 9

Геннадий был родом из интеллигентной семьи, семьи, в которой и мать, и отец работали в Правительстве Таджикистана и были очень уважаемыми людьми.

Геннадий только что окончил институт по специальности «Автомобили и автомобильное хозяйство», там же закончил военную кафедру и получил распределение в воинскую часть Курган-Тюбе для прохождения военной службы в качестве лейтенанта.

Родители Геннадия уделяли в свое время много внимания образованию сына. В детстве он ходил в музыкальную школу, занимался спортивной гимнастикой, плаванием. Правда, родителей сын видел очень редко – сказывалась специфика их деятельности. Но всю родительскую любовь ему компенсировали старшие сестры Ира и Люся, и нянечка Таня.

Будущее для Геннадия родители ему распланировали далеко вперед. После обязательной двухлетней службы в армии сын должен был вернуться в Душанбе, где для него уже была подготовлена соответствующая должность в Правительстве республики, новенькая черная «Волга» и ждала любимая девушка Светлана. Невеста Геннадия сразу пришлась его родителям по душе, тем более что Светлана, также как и Гена, была представительницей высших слоев общества, и, как говорят в народе, была ему ровней. Поэтому женитьба на Светлане тоже была одним из обязательных пунктов в планах на будущее.

В общем, все было разложено по полочкам, просчитано на два шага вперед. И, в принципе, ничего не предвещало в семье Меренковых катастрофы…

…Родители Геннадия долгое время были не в курсе того, как устроилась жизнь их сына в Курган-Тюбе. Они привыкли ему доверять. Но все прояснилось, когда отец с матерью впервые приехали на служебной машине его проведать.

Когда родители узнали, что Геннадий сожительствует с женщиной, имеющей ребенка, да еще пользующейся не очень хорошей репутацией в городе, разразился грандиозный скандал. Отец кричал, что сегодня же переведет Геннадия в воинскую часть в Душанбе. А мать, Нина Ивановна, горестно плакала и все твердила:

– Как ты мог так поступить и с собой, и с нами, и со Светочкой? Если бы мы с папой знали, что так будет! Лучше бы остался в Душанбе, – мать сердцем чувствовала, что отношения Геннадия и Галки зашли слишком далеко. – Повязал себя по рукам и ногам…. Это конец…

Оба родителя, конечно, теперь жалели, что разрешили Геннадию проходить службу в этом городе. Хотя в тот момент, когда Геннадия распределили в Курган-Тюбе, на эту ситуацию смотрели по-другому:

– Ну, ничего! Пусть послужит вдали от дома, это закалит его как мужчину. – Рассуждал тогда отец Николай Геннадьевич. По крайней мере, перевести его в Душанбе всегда успеем. Как ты считаешь, Ниночка?

– Да, да, Коленька, ты как всегда прав. Такая школа жизни пойдет на пользу нашему Геннадию, мы и так его все время опекаем. Не помешает пожить немножечко самостоятельно, – поддерживала отца Нина Ивановна, – после такой «школы» он будет готов работать в Министерстве, станет взрослым мужчиной…

А сейчас Нина Ивановна с ужасом осознавала, что все когда-то хорошо продуманное и спланированное для Геннадия, уже не актуально:

– Да, он влип, и влип основательно. Эта девица с ребенком крепко привязала его к себе. Скорее всего, она уже беременна и вторым ребенком, чтобы привязка была более крепкая… – так думала Нина Ивановна, пока отец метал гром и молнии.

Но больше всего она была поражена тем, что за какие-то несколько месяцев сын изменился в худшую сторону. Раньше он и подумать не мог, чтобы перечить отцу и матери, заглядывал буквально им в рот, не делал лишних телодвижений без их одобрения и совета. А сейчас – пытается затыкать отца, подбирая при этом не самые интеллигентные выражения.

Но обиднее всего Нине Ивановне было от того, что сын обвинил их с отцом во всех смертных грехах – и в неправильном образовании, и в навязывании своей родительской воли, и в незнании и непонимании того, что на самом деле нужно ему. В общем, если бы он не встретил Галину, которая раскрыла ему глаза на настоящее счастье, они ему жизнь таки и сломали бы.

В заключение Геннадий заявил, что вообще не собирается возвращаться в Душанбе: не сейчас, не через два года после окончания службы, потому, что они с Галиной решили, что свою карьеру он будет выстраивать здесь, в Курган-Тюбе.

После таких заявлений, Николай Геннадьевич поставил последнюю громогласную точку:

– В общем, Ниночка, смею тебе заметить – сына у нас с тобой больше нет! А ты, – это он уже обратился к Геннадию, – не вздумай больше появляться в моем доме! Я тебя вычеркиваю из своей жизни! Для нас с матерью – это, конечно, удар ниже пояса, но мы как-нибудь с этим справимся! А вот ты теперь попробуй без нашей поддержки встать на ноги! Все, прощай! Больше нам разговаривать не о чем!

Николай Геннадьевич решительно взял под локоть свою Ниночку и повел в машину. Через несколько секунд на месте машины остались лишь клубы густой пыли.

…Галка праздновала маленькую победу, ей удалось перетянуть одеяло на себя. Геннадий показал во всей красе, что готов пожертвовать даже своими всесильными родителями ради нее и Лизки. Именно этого она жаждала все эти четыре года, все это время, с тех пор, как она осталась одна без Володи.

Но, в то же время, Галка понимала, что им не нужна конфронтация с родителями Геннадия. Они – великолепный рычаг, с помощью которого их с Геной семья может получить такие социальные привилегии, которые другим и не снились.

– Нужно выдержать паузу. – Размышляла Галка после случившегося. – Сейчас ситуация слишком накалена. Пусть все утихнет, уляжется. А там у нас родится сыночек, и мы его, естественно, назовем Николаем – в честь такого знаменитого дедушки. И ни куда он не денется этот Николай Геннадьевич.

…Нина Ивановна по дороге домой все никак не могла успокоиться, слезы лились ручьем по ее щекам. В отличие от нее, Николай Геннадьевич был спокоен и непреклонен в своих решениях:

– Нина, успокойся. И заруби себе на носу – это отломленный кусок. Слишком он глубоко увяз в этих плебейских принципах. И больше при мне о нем даже не заикайся! Тем более, тебе есть о ком заботиться, у нас две замечательных дочери, которые, я уверен, нас никогда не предадут.

И в этом Николай Геннадьевич был прав. Жизнь позже показала, что дочки Ирина и Люся оправдали надежды своих родителей, добились и профессиональных высот, и реализовали себя в семье: и как любящие мамы, и как любимые жены, и просто как счастливые женщины.

А Геннадий, как и многие другие, был обречен судьбой по имени Галка…

…Когда у Галки срок беременности подходил к концу, в семье Меренковых начали подумывать о собственном жилье. Аннушкина однокомнатная квартира была давно тесна, а тут ожидалось прибавление в семействе. Да ко всему прочему Николай Старостин, муж Аннушки, вот-вот должен был выйти из тюрьмы. Ни Галка, ни Геннадий не хотели жить с ним, с уголовником, под одной крышей.

Буквально в течение недели командование части выделило Геннадию квартиру в только что сдавшемся новеньком доме по улице Ломоносова. Да не просто квартиру, а с учетом его семейного положения – трехкомнатную. Галка была на седьмом небе от счастья. Теперь у нее будет все по-взрослому: и дети, и муж, и квартира. Хотя, когда она размышляла про детей, Лизу она во внимание не брала.

Геннадий, как лейтенант, получал очень хорошую зарплату. Поэтому новоявленной семье удалось сделать шикарный ремонт в новой квартире, приобрести необходимую мебель. А когда подготовительные работы были завершены, решили сразу в числе первых жильцов перебраться в свою квартиру.

Правда Галка решила Лизу пока оставить у матери, объяснив Геннадию, что ребенку вредно дышать свежевыкрашенной краской. Да и обустроиться надо пока. И это «пока» в последствие затянулось на многие годы.

Аннушка была не очень рада тому, что на нее опять взвалили заботы об этом ребенке, тем более ей хотелось подготовиться к возвращению своего некогда любимого мужа. Но противостоять Галке она не могла, заранее знала, чем все могло закончиться.