Читать книгу Охота на Овечкина - Инна Шаргородская - Страница 3

Почти в это самое время и совсем неподалеку от сада, где провел Михаил Анатольевич ужаснейшие часы своей жизни, по Моховой улице медленно и понуро шли трое мужчин и одна женщина. С виду они как будто ничем не отличались от обычных прохожих, и только очень внимательный взгляд мог заметить в их внешности некую странность. Что-то вроде того, как безошибочно узнается гражданин другой страны – то ли по походке, то ли по пуговицам.

Друг с другом эти четверо не разговаривали, брели молча и так же молча остановились посреди улицы. Женщина порылась в сумке и вынула оттуда кожаный мешочек, накрепко стянутый шнуром. Некоторое время она возилась с узлами, а спутники ее терпеливо ждали. Наконец она вытряхнула на ладонь маленький стеклянный кубик, внутри которого горела крохотная искорка, подняла голову и обвела взглядом мужчин. Двое чуть заметно кивнули, а третий сделал шаг назад.

– Я остаюсь, – сказал он хриплым голосом и откашлялся.

Это был пожилой, лысоватый человек невысокого роста, с ястребиным носом и узким тонкогубым ртом. Он сунул руки в карманы и с вызовом обвел взглядом остальных членов компании.

– Почему? – удивленно спросил высокий молодой красавец со светлыми волосами до плеч. – Что случилось, Доркин?

– И ты еще спрашиваешь, Лен? – тот, кого назвали Доркином, вскинул голову еще выше. – Что я скажу своему королю?

– А мы что скажем?

Третий мужчина, старик с окладистой седой бородой, укоризненно покачал головой.

– Так не годится, Баламут. Вместе делали дело, вместе и ответ держать.

– Я не об этом, – сказал Доркин и умолк.

Некоторое время все молчали, словно ожидая чего-то. Потом заговорила женщина, возраст которой было невозможно определить, а внешность была такова, что второй раз ей в лицо смотреть не хотелось:

– Не будем терять времени. Король ждет. Если он хочет остаться, пусть остается.

Она вытянула перед собой руку с кубиком.

– Подожди, Де Вайле, – торопливо сказал молодой блондин. – Как же он… как же ты останешься, Баламут? Без защиты и помощи… ты ведь уже не сможешь вернуться домой!

– Я и не вернусь. Один, во всяком случае.

– Пусть остается, – нетерпеливо повторила женщина. – Одним шутом на свете больше, одним меньше – какая разница? Идемте же!

Тут вмешался старик:

– Не злись, Де Вайле. Я и сам сначала неправильно его понял. Но Доркин не трус. Король доверяет ему больше, чем нам вместе взятым. Каково ему будет глядеть в глаза…

– Не лезь в мою душу, Гиб Гэлах, – оскалился тот. – Я не просил тебя об этом. Идите и оставьте меня. Я не собираюсь сдаваться.

Взгляды троих его спутников приковались к нему одинаково напряженно, но с разным выражением. Женщина смотрела чуть ли не с ненавистью. Молодой как будто колебался, не остаться ли и ему тоже. А глаза старика вдруг стали вдохновенно-отрешенными, словно он глядел сквозь Доркина в неведомое темное будущее. Доркин же отвечал всем взглядом, полным насмешливого вызова.

– Пусть будет так, – сказал наконец старик. – Может статься, тебе повезет. Во всяком случае, я вижу помощника и друга, он недалеко. Удачи тебе. Прощай.

Вызов в глазах Доркина угас. Он прищурился, криво усмехнулся.

– Спасибо. Прощайте.

Блондин крепко пожал ему руку, а женщина отвернулась. Еще мгновение они стояли перед ним, затем вошли в ближайшую подворотню. В руке Де Вайле ослепительно воссиял стеклянный кубик, озарив молнией каменные стены, и все трое исчезли с глаз, как не бывали.

* * *

За околицей пограничной деревушки их ждали оседланные кони, которых стерег малолетний сынишка пастуха. Отказавшись от четвертой лошади и расплатившись с мальчуганом, двое мужчин и женщина вскочили в седла и стремительным галопом понеслись прочь от границы навстречу медленно занимавшейся утренней заре.

Они скакали без отдыха двое суток, лишь несколько раз меняли лошадей на постоялых дворах и пользовались этими краткими минутами, чтобы немного подкрепиться. На рассвете третьего дня они прибыли в столицу Айрелойна. Подъехав к королевскому дворцу, спешились, старик показал страже перстень, который был у него на руке. Все трое, будучи незамедлительно пропущены, поднялись по парадной лестнице и направились к королевским покоям. Они нигде не задерживались, коротко кивая в ответ на приветствия придворных, словно торопились покончить наконец с тягостной обязанностью и принять заслуженный приговор.

Король Фенвик прервал военный совет, едва к нему подошел стражник с заветным перстнем в руке. Он велел собравшимся ждать и почти бегом покинул зал через боковую дверь. Там, в маленьком кабинете для конфиденциальных встреч, он увидел своих посланцев и, не здороваясь, спросил:

– Где?

Посланцы низко опустили головы. Затем старик выступил вперед и сказал, не поднимая головы:

– Мой господин… наша миссия не увенчалась успехом. Мы выследили даморов и переловили их всех по одному. Ни при ком из них не оказалось талисмана, и никто из них не сказал, где они спрятали принцессу. Последний, Магид – один из торговых советников короля Дамора – смеялся над нами, умирая. Он принял яд, чтобы не достаться нам живым.

Король Айрелойна, русобородый великан богатырского сложения, зажмурился, словно от сильной боли.

– Как это может быть, – сказал он сквозь зубы. – Они…

– Мой господин, – поспешно перебил его Гиб Гэлах, – мы считаем, что нам известны не все члены предательской группировки. Кто-то из них еще жив и владеет талисманом и принцессой. Ведь кто-то же должен воспользоваться плодами заговора, иначе вся затея теряет смысл!

– И что ты думаешь по этому поводу? – глухо спросил король.

– Я полагаю, что глава заговора пребывает в Даморе.

– И кто же это?

Старик развел руками.

– Нужно опять засылать в Дамор наших людей…

Король устремил на него тяжелый взгляд.

– Как ты себе это представляешь, Гиб Гэлах? Ты, провидец? Война начнется не сегодня-завтра, и, боюсь, это будет последняя наша война с Дамором. Король Редрик никогда не отличался миролюбивым нравом, а сейчас к тому же право на его стороне. Мы нарушили договор, и кто, скажи на милость, сможет убедить его в том, что это не наша вина? Где у нас доказательства, что принцессу Маэлиналь и талисман похитили его же люди? Он знает одно – мы не сдержали слова. О каких лазутчиках ты говоришь? Я каждый день с ужасом жду, что он пришлет мне головы моих послов. И это будет конец всему. А моя дочь…

Король вдруг осекся.

– Где Баламут? Он что… погиб?

– Нет, мой господин. Он… Вопреки очевидной безнадежности, он решил продолжать поиски в том мире. Но мы уверены, что принцессы там нет…

– Что? Он остался там?!

– Да.

– Чтоб вы провалились! – в сердцах сказал король и ударил кулаком по столу. – Единственный, кто мне нужен среди этого стада баранов… отправляйтесь за ним! Верните его! Скажите ему, что поздно уже искать мою девочку… надо спасать королевство!

– Государь, – нервно заговорил молодой блондин, – боюсь, мы уже не сможем его найти. Этот мир… мы побывали всего лишь в одном городе, но там было страшнее, чем в самых глухих окраинных дебрях Данелойна!..

– Я ничего не хочу знать, – угрожающе сказал король. – Верните мне Доркина или сгиньте сами. Все твои песни, Лен, и все твои прорицанья, Гиб Гэлах, и все твои колдовские чары, Де Вайле, не стоят одного его мудрого совета! И если королевству айров суждена гибель в этой последней войне, я хочу, чтобы Доркин сражался рядом со мною и чтобы именно он закрыл мне глаза!

Он отвернулся. Немного помолчал, пытаясь взять себя в руки, и закончил:

– Пусть так. Если не найдете Баламута, не возвращайтесь. Сберегите талисман. Пусть хотя бы Камелон не достанется врагу. Ступайте.

– Два слова, мой господин, – тихо сказала Де Вайле, державшаяся до сих пор за спинами мужчин. – До того, как Баламут изъявил желание остаться на Земле, он собирался дать вашему величеству совет. Вот он – попробуйте оттянуть начало военных действий. Начните переговоры по поводу младшей принцессы. Намекните, что во имя мира вы согласны даже расстаться с Камелоном. Если король Редрик поверит, у нас будет в запасе несколько лет. Ведь принцесса Альтиу еще мала…

Король слушал ее, светлея лицом.

– Ну, разве не умница этот Доркин! – воскликнул он. – Клянусь честью, сам бы я не додумался до такого! Несколько лет – это очень много, можно будет, по крайней мере, как следует подготовиться к войне. Помнится, ты говорил, Гиб Гэлах, что у землян есть оружие, какое нам и не снилось?.. Ступайте! Отыщите Доркина, и пусть он придумает способ приобрести у них это оружие. Идите вдвоем с Де Вайле, а ты, Лен, останешься. Раз тебе так страшно в чужом мире, я дам тебе поручение попроще. Ты поедешь послом в Дамор, да, именно ты, сладкоголосый мой птенчик, и ты будешь заливаться соловьем, но уговоришь короля принять принцессу Альтиу вместо Маэлиналь, и ты заставишь его поверить, что я могу отдать в приданое даже столь желанный ему Камелон! И если в случае неудачи он пришлет мне твою голову, уж поверь, я не расстроюсь!

* * *

Баламут Доркин, любимый советник короля айров, здорово надрался в ту ночь, когда остался один на Земле, и вот как это произошло.

Когда его спутники исчезли, перейдя в Данелойн, он обвел глазами темные громады каменных домов бесконечно чужого и чуждого города, и сердце у него впервые дрогнуло. Кажется, он и впрямь взвалил на себя непосильную задачу… деньги Данелойна не значили здесь ничего, опыт и знания его вряд ли были применимы в незнакомом мире, и отныне он был всего лишь нищим бродягой. Но, в конце концов, он был еще и воином. И вроде как мудрецом…

Он не успел задуматься о дальнейших своих действиях, когда откуда-то сверху донесся приглушенный голос:

– Эй… Доркин! Я правильно расслышал твое имя, мой юный друг?

Баламут задрал голову и увидел старца, сидевшего на окне в третьем этаже, свесив наружу босые ноги. Вокруг лица его облаком клубились седые локоны и борода, придавая старичку вид весьма задорный.

Королевскому шуту он понравился с первого взгляда.

– Правильно, достопочтенный. Баламут Доркин, к твоим услугам.

Голос его больше не был хриплым и прозвучал в тишине спящей улицы звонко и весело.

– Я подслушивал вашу прощальную беседу, – объявил старец сверху, – но что-то не понял, из какого мира вы сюда пришли. Не будешь ли ты так любезен назвать мне его?

Доркин приподнял бровь.

– Прежде я хотел бы узнать, кто ты такой и по какому праву задаешь мне подобный вопрос!

– Ну, если ты возьмешь на себя труд подняться в мой дом, я только рад буду побеседовать с тобою, – старец поболтал босыми ногами. – Сдается мне, нынче ночью тебе ой как нужна крыша над головой. Да и фляга доброго вина не помешает…

Баламут тут же почувствовал, как у него пересохло в горле. В людях он разбирался и потому сомнений сейчас не испытывал никаких.

– Укажи мне путь, достопочтенный старец, и я с радостью поднимусь к тебе.

Тот проворно перекинул ноги через подоконник и скрылся из виду. Через секунду снова появился и спустил Баламуту веревочную лестницу.

– Так будет быстрей, – объяснил он, – чем рассказывать про черные ходы и кодовые замки.

Доркин развеселился. Подняться по веревочной лестнице на третий этаж было делом нехитрым, и вскоре он уже стоял перед забавным старичком в его обиталище и оценивал обстановку.

Комната была небольшая, но уютная, с гладко выскобленным деревянным полом, украшенная шпалерами по стенам и обставленная простой, добротной мебелью. Ничего такого, чего нельзя было бы встретить и в Данелойне. На столе все было уже приготовлено к приему гостя – горел канделябр в три свечи, стояла бутылка вина с двумя бокалами почетной стражи по бокам, а блюдо со свежими фруктами словно только что сошло с натюрморта кого-нибудь из старых голландцев. Про голландцев, правда, Доркин ничего не знал, но живописность оценил.

Два деревянных кресла, обитых кожей, поджидали сотрапезников, а в углу комнаты запасливый глаз Баламута приметил вполне приемлемое для усталого путника ложе, на котором уже имелись подушка и одеяло.

– Прошу, – сказал старец и прошлепал босыми ногами к столу.

Доркин охотно последовал за ним.

– Нынче меня зовут Босоногий колдун, – хозяин разлил вино по бокалам и придирчиво поглядел на свет сквозь алое зарево. – Для друзей – Степаныч.

Баламут кивнул и поднял свой бокал.

– Почему ты спросил меня, почтеннейший, из какого я мира? Тебе известно, что существуют и другие миры?

– А то! – весело ответил босоногий колдун Степаныч. – Выпьем же за их процветание!

Чокнулись и выпили. Вино оказалось крепчайшим и обожгло, как огонь, но Баламут был этому только рад. Рядом со странным колдуном он чувствовал себя удивительно спокойно. А поскольку интуиция его еще никогда не подводила, стало быть, можно было позволить себе расслабиться и отдохнуть, пожалуй, впервые с того дня, как исчезла принцесса.

– Я из Данелойна, – сказал он, допив вино и отдышавшись. – Слыхал о таком?

– Возможно. И как же вы пробрались сюда? Чем пробивали стену?

– Какую?

– Ясно, – сказал Степаныч. – Не будем об этом. Я вижу, ты в затруднении, мой юный друг. Могу ли я чем-нибудь помочь тебе в качестве непревзойденного колдуна?

«Юный друг» потер лысину, обрамленную остатками черных жестких волос. Старец нравился ему все больше и больше.

– Выпьем еще, – предложил Баламут. – Это длинная история, а я, признаться, устал, как собака. И затруднение мое так велико, что я не знаю даже, с чего начать.

Старец тут же налил еще. Пламя свечей колыхнулось и вновь успокоилось.

– Начни, с чего сердце просит. Так оно верней…

Доркин подтащил к себе гроздь винограда и принялся кидать в рот по ягодке.

– Странный ты человек, колдун, – сказал он. Второй бокал ударил ему в голову так, что кресло под ним сдвинулось с места и принялось тихо плавать в воздухе. – Не ожидал я встретить в чужом мире столь родственную душу. Бывает, однако…

– Вижу, – с проницательным видом заметил старик, – что для того, чтобы развязать тебе язык, вина понадобится немало.

Баламут посмотрел на него долгим проникновенным взором.

– Ты заговорил о сердце, колдун… я сам сомневаюсь иногда в том, что оно у меня есть. Но, видно, я становлюсь стар. Сегодня я чувствую, что его у меня даже слишком много.

Колдун без промедления наполнил бокалы в третий раз.

– Не знаю, почему, – сказал Баламут, чувствуя, что красноречие переполняет его, а старик этот ему дороже брата, – но в доме у тебя я сделался мягким, как воск. Ты напоминаешь мне святого отца-нефелинца, которого я повстречал однажды в час своей великой печали. Он, как и ты, видел насквозь мое сердце и знал не хуже тебя, что требуется в такой час слабому человеку. А человек слаб… В первый и последний раз в жизни рыдал я тогда у него на груди и никогда не сожалел об этом. Таков уж он был!

Бокалы наполнились и опустели в четвертый раз, и Баламута наконец прорвало. Вино действительно оказалось очень крепким.

– Сердце… Колдун, я любил принцессу Май, когда еще трехлетней крохой качал ее на своем колене и позволял дергать себя за нос. Я хлюпал носом от умиления, когда в семь лет она уже проявляла подлинное королевское величие, отдавая приказания. И я едва не лишился чувств, когда увидел принцессу по возвращении ее из морантанского монастыря… ей было семнадцать, и она уже научилась всему, что должна знать девушка из королевского рода. Нет и не будет второй такой принцессы на свете, как несравненная Маэлиналь, воплощение всех мужских грез. Ты понимаешь меня, колдун?.. Я полюбил впервые в жизни. Но что об этом говорить? Я был для нее как второй отец, и даже больше, потому что король всегда слишком занят, а чем еще заниматься королевскому шуту, как не развлекать его домочадцев? Я бы с восторгом отдал жизнь, чтобы отвести от нее малейшую неприятность. Но даже я не сумел ее уберечь… Слушай же, колдун, теперь я расскажу всю историю с самого начала.

Лет триста тому назад побывал у нас в Айрелойне какой-то заезжий маг. Силы, по слухам, он был необыкновенной – вызывал и прекращал дожди, исцелял мертвых, и даже комаров, говорят, при нем не водилось во всем нашем королевстве. Уезжая, он оставил в подарок тогдашнему королю айров два чудесных талисмана – Камелон и Тамрот. Оба они позволяют проходить в другие миры, оба лечат больные души и делают трусов героями, и разница между ними лишь в том, что Тамрот-Поворачиватель притягивает удачу, а Камелон-Устроитель помогает ее сохранить. Достойная пара. Но они не принесли настоящего счастья нашему королевству. Да будет тебе известно, колдун, что наш мир, называемый Данелойн, Яблоневый Сад, разделен на две части, два суверенных государства – Айрелойн, то бишь земля айров, и Дамор, владенье даморов. Так разделили когда-то Яблоневый Сад два брата, Айр и Дамор, пришедшие невесть откуда в эту цветущую и безлюдную землю по велению Божию. Разделили и расплодились, и потомки их жили по-добрососедски не одну тысячу лет, пока черт не принес этого мага с его талисманами. Король Дамора прослышал о Камелоне и Тамроте и возжелал хотя бы один из них, а король Айрелойна не захотел поделиться. И разгорелась смертельная вражда, и с тех пор каждый новый король Дамора пытался отобрать талисманы у айров, но удача всегда была на нашей стороне – что не мешало литься потокам крови как с той, так и с другой стороны примерно каждые двадцать пять лет. Нынешнему же королю нашему, благородному Фенвику, Господь даровал изрядный разум. И захотел Фенвик положить конец кровопролитиям. Он обручил свою старшую дочь, принцессу Маэлиналь, с сыном даморского короля и в приданое ей положил один из талисманов, бесценный Тамрот, притягивающий удачу. Был общий праздник, и весь Данелойн ликовал. Не знаю, ликовала ли принцесса Май, но она послушная дочь и настоящая принцесса. Мне ли не знать, что тем, кто принадлежит к королевскому роду, не положено иметь сердце! Тем, кто близок к королям, оно тоже ни к чему. Я – потомственный шут, колдун; мой отец и дед, и прадед были королевскими шутами. Но я решил пресечь эту преемственность. Я не родил сына, чтобы он стал следующим королевским шутом. О, когда-то моя шевелюра была густа, на щеках играл румянец, и любая придворная дама становилась моей, стоило только подмигнуть! Я наплодил немало детей, колдун, но матери их все были замужними дамами, и мои отпрыски носят теперь громкие имена. Своего же имени я не дал и не дам никому… Однако я отвлекся. Так вот, колдун, когда до бракосочетания принцессы Май оставалось всего несколько месяцев, она исчезла. Ее украли вместе с ее приданым, чертовым талисманом. Еще до того как разразился скандал, нам удалось выяснить, что это дело рук нескольких именитых даморов, привыкших наживаться на междоусобных войнах. Им не нужен мир, не нужна принцесса, не нужен Тамрот. Им нужны только деньги. Мы выследили их – пути вели в ваш мир, на Землю, в этот самый город. Они прошли сюда с помощью Тамрота и где-то надежно спрятали и его, и принцессу. Мы разыскали их всех по одному… не буду говорить, что с ними стало, но даже под угрозой смерти никто не сказал нам, где принцесса. Посланцы короля айров отправились в обратный путь ни с чем. А я остался. Может быть, я не прав, колдун. Но в Данелойне вот-вот вспыхнет война. Правитель даморов не верит в исчезновение невесты своего сына. Он считает, что наш король пожадничал и передумал. Сила же айров ослабела с утратой одного из талисманов, да и, честно признаться, воины наши слишком привыкли рассчитывать на поддержку волшебства, чтобы оставаться хорошими воинами. Нужно найти и вернуть принцессу Май и ее приданое, иначе гибель ждет айров, весь наш прекрасный и чудесный Айрелойн. И каким-то шестым чувством я знаю, колдун, что принцесса все-таки где-то здесь. Где-то рядом. Хотя мудрейший из советников короля, провидец Гиб Гэлах считает, что ее прячут в Даморе, а сюда нас просто заманили, чтобы сбить со следа. Вот тебе моя история, колдун, вот тебе мое затруднение. Что скажешь?

– Нетрудно ответить, – сказал босоногий старец, почесывая бороду. Лицо его то расплывалось перед глазами окончательно захмелевшего Доркина, неоднократно прикладывавшегося к бокалу на протяжении рассказа, то вновь становилось четким, то вовсе исчезало. Баламут встряхнул головой, пытаясь удержать его в фокусе, и вытаращил глаза.

– Да будет тебе ведомо, – продолжал между тем колдун, – что я и есть тот проклятый маг, который занес в ваш Данелойн талисманы. Я тогда увлекался их изготовлением… славные получались вещицы! Да… не думал я, что может разгореться такой сыр-бор!

– Ты? – Доркин таращил глаза уже непроизвольно. – Как это… триста лет назад?

– Ну и что ж, что триста лет, – раздраженно ответил старец. – Велика важность! Помолчи, дай подумать. В некотором роде я в ответе за случившееся в Данелойне. Вот что, Баламут, глотни-ка еще вина да ложись спать. Утром потолкуем. Озадачил ты меня. Одно скажу – помочь тебе я просто обязан…

Далее Баламут Доркин не помнил ничего – ни как выпил еще вина, ни как добрался до постели. Сознание покинуло его, и весь остаток ночи гулял он с принцессой Маэлиналь по зеленым лугам королевских угодий, беседуя о принципах изящного стихосложения и о достоинствах песен молодого поэта, недавно появившегося при дворе и прозванного Соловьем Леном.