Читать книгу Азбука спасения. Том 5 - Инок Никодим - Страница 60

Пророк (Царь) Давид

Войду в размышление о силах Господа Бога, воспомяну правду Твою (Пс.70:16).

Святой Иов Многострадальный

Среди размышлений о ночных видениях

И вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него. Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет и потряс все кости мои. И дух прошел надо мною, дыбом стали волосы на мне. Он стал, – но я не распознал вида его, – только облик был пред глазами моими … (Иов.4:12—16)

Преподобный Исаак Сирин

Постоянно упражняй себя в размышлении, читая Писания

Если приобучим себя к доброму размышлению, то будем стыдиться страстей, как скоро встретимся с ними. И это знают изведавшие опытом на себе самих. Но будем стыдиться приближения к страстям и по причине их виновности.

Когда из любви к Богу желаешь совершить какое дело, пределом желания сего поставь смерть, и таким образом на самом деле сподобишься взойти на степень мученичества в борьбе с каждою страстию и не понесешь никакого вреда от того, что встретится с тобою внутри оного предела, если претерпишь до конца и не расслабеешь. Помышление немощного рассудка немощною делает силу терпения, а твердый ум и тому, кто следует помышлению его, сообщает силу, какой не имеет природа. Сподоби меня, Господи, возненавидеть жизнь свою ради жизни в Тебе!

Постоянно упражняй себя в размышлении, читая Божественные Писания, с точным их разумением, чтобы при праздности ума твоего не осквернялось зрение твое чужими сквернами непотребства.

О чине размышления и о различных видах его; и что является главной составной частью его; и о просветленном служении разума; и как приблизиться человеку к превосходной степени любви к Богу; и каковы отличительные свойства этой главной составной части

Есть четыре различных вида спасительного размышления, при помощи которых трудится ум над орошением знания своего ради возрастания жизни на поприще праведности:

– о знании телесного служения;

– о знании искусного и объединенного служения;

– о знании сокровенных борений против страстей;

– о знании просветленного служения, которое в Боге: оно бывает единственным образом с Богом.

Последнее тоже делится на три различные части: оно не сразу бывает просветленным, но сначала оно темное, а потом – просветленное. Как у некоторых видов деревьев источается сладкий сок под действием солнца, точно так же, когда сияет Дух в сердцах наших, приближаются к светоносности движения размышления нашего – что называется «духовным образом жизни»; тогда вопреки своей воле ум наш посредством некоей мысли влечется, словно в изумлении, к Богу. Молитва же не является самостоятельной частью, отдельной от этих вещей, но она смешана с ними, иногда порождая их, иногда же рождаясь от них. Итак, всякий человек в том размышлении, в которое он ввергает себя, просветляется, и в той мысли, которой постоянно занят ум его, он умудряется и становится еще более сосредоточенным на ней, если, думая о служении праведности, он размышляет о делах праведности, и бывает озарен. Вот как может он угодить Богу делами своими, и вот что вредит служению его, и вот через что преуспевает он и просветляется в мысли своей.

Если, опять же, он думает о служении добродетели, о том, как он может угодить Богу в чистоте плоти своей, в труде молитвы, в очищении тела своего посредством поста, в чтении псалмов и в борьбе против всего, что препятствует ему; и если он думает о том, на сколь многие виды подразделяется добродетель и через какие ее составляющие части он обретает больше света и преуспевает, усердствуя в этом особенно, и что противоположно каждой из добродетелей – тогда благодаря этому становится он мудрым и глубоким. А если о страстях, помыслах и их борьбе размышляет он – как следуют помыслы один за другим, и какая страсть соединена с какой, и каково начало первой и каков конец ее; и какой силой обладает каждая из страстей, и от чего она ослабляется и чем усиливается – он только сосредоточен на страстях и упражняет ум свой. Но если он размышляет о Боге и изумляется свойствам Его и исследует одного лишь Бога, он просветляется, а в этом также заключены и вышеназванные вещи.

Они, конечно, сами по себе хороши, но они суть борения, и неправильно, чтобы мысль и знание души и тела полностью пребывали в них. Ни красота служения, ни знание состязаний и борений, ни мысленное противостояние страстям не составляет цели надежды, которая нам проповедана – той, о которой Апостол сказал: постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и чтобы мы превосходили во всякой премудрости и во всяком духовном разумении. Как можем мы умудриться и ощутить это, если мы только в противостоянии и противоборстве страстным помыслам, в спорах с ними и постоянной заботе о них пребываем ночью и днем? А ведь многие люди упражняются и становятся искусными в этом – и их служение прекрасно и трудно, но о другом аспекте они ничуть не задумываются.

Итак, что до этих других деланий, – будь то телесное служение или искусное различение между страстями и добродетелью, – то пока человек находится в постоянном размышлении о них, думает о них и мысленно перебирает их ночью и днем, он то побеждает, то терпит поражение; то падает, то встает; его помысл то очищается, то оскверняется; то он среди падений, то укрепляется покаянием. Короче, он находится в состязании. Но когда в размышление о Боге вовлечен ум его, человек поднимается выше состязания. Не то, чтобы он преодолел помыслы, движения и страсти, но он царствует над ними, и они полностью исчезают. Они не побеждены, и никакой победы здесь нет, однако ни страсти, ни воспоминания о них, ни возбуждения их больше не возникают, ибо такой человек восхищен из мира; и все мысли, действия, различия и знание о них – всех их оставляет он долу, где им и место, тогда как ум взят из их среды. Но если добродетель состоит в страстях, добродетелях и прочем, тогда, вне всякого сомнения, по земле блуждает разум. Когда же человек размышляет о Боге и о богатствах волн того, что относится к Нему и принадлежит Ему, тогда он удаляется из мира, и дверь для всех воспоминаний закрывается, и остаются страсти на своих местах праздными, а он поднят превыше того места, где они находятся. Ибо нет добродетели, не сопряженной с постоянной борьбой.