Читать книгу Азбука спасения. Том 24 - Инок Никодим - Страница 60

Дух и искусство это сокровенно…

Знай, брат мой, возлюбленный друг души моей, что безмолвие и всякое существующее подвижничество в соответствии с временем и постоянством в них приносят плоды свои. «Безмолвие и покой келлии соответствуют постоянству и бдительности», согласно некоему святому Старцу. Если лишен ты постоянства и равномерности в служении своем, не ожидай истинного утешения, которое приходит от них. Не укоренен ты даже в обычном исполнении их, которым свойственно утомление их. И поскольку ты постоянно только начинаешь, а также по причине большого расстояния между тобой и теми благами, которых ты ожидаешь, оказываешься ты не преуспевшим ни в чем: еще прежде, чем это служение начало приносить плоды, ты отошел от него. Всякий образ жизни, в котором нет постоянства и который кратковременен, окажется также бесплодным. Говоря так, я не хочу смутить тебя, но показываю я тебе цель и путь.

Возьми себе в пример посаженное дерево, за которым ухаживает немудрый человек: когда распускает оно первые листья свои и появляются на нем свежие почки, не поливает он его регулярно, и увядает и иссыхает то дерево. И снова долгое время проходит, пока сила воды не повлияет на него и не напитается оно силой из почвы и не оживет. А может быть, человек тот часто пересаживает его с одного места на другое и регулярно повреждает корень его, постоянно ударяя по нему чем-нибудь. И при всем том он удивляется, что не приносит оно нам плодов. Точно то же самое происходит с человеком необученным: не исходя из образа жизни своего судит он дела свои, но то, что считает он подходящим для себя, просит у Бога, как будто не имеет он того, что заслуживает. Я оставляю в стороне тайны разума, на основе которых Бог намеревается судить дела человеческие, но даже эти внешние стороны подвижничества спросит Он с нас – соблюдаем ли мы хотя бы внешний порядок подвижничества, соответственно чину его.

Когда не хватает человеку чего-либо из того, что необходимо для образа жизни его, не может он спокойно совершить течение свое и получить венец свой, ибо во время увенчания эта самая нехватка поколеблет и смутит око души его. Но справедливо, чтобы всем необходимым был снабжен образ жизни его, относится ли то к телу, или к душе.

Как кормчий, если лишен одной части корабельного снаряжения, не может выйти в море даже ненадолго, пока не приобретет полностью снасти и не поместит их все на своем корабле, точно так же происходит с тем, кто идет по пути одиночества и желает насладиться плодами его и обрести надежду на Бога в душе своей, если не хватает ему хотя бы самой малой части из того, что необходимо в путешествии: эта самая малость, которой нет, делает бесполезным все остальное в ту минуту, когда надо воспользоваться ею. Ибо этот образ жизни прежде всего требует времени и постоянства в нем.

Ибо если невозможно для человека научиться мирским искусствам, пока не проведет он долгое время, постоянно упражняясь в них, и только тогда разум его постигает смысл и способ исполнения того искусства, которое намеревается он изучить, насколько более относится это к нам. И если видимое очами искусство требует такого времени и постоянного упражнения, насколько более требует этого духовное искусство, которого око не видит. И неизвестно, у кого можно научиться этому, и требует это великой чистоты, и учитель этому -Дух, и искусство это сокровенно, а наносящие ему вред бесплотны. Требует оно долгого времени и постоянства в делании. Также и тело все время действует обманчиво против обучающегося этому искусству: и препятствия, которые оно создает, многи и неисчислимы.

Поэтому, о человек, прежде всего, времени требует такой образ жизни и постоянства в нем, а также усердия, ибо на этом пути человек усердствует в трудах, претерпевая одиночество и скорби его. Ибо это самое тяжелое и трудное в подвижничестве, по причине множества борений, происходящих из-за удаления от всех. Поэтому следует ему не оставлять вскоре то, что он начал, но усердствовать в этом, – словно рождающая в муках своих, – пока не завершит он это.

Требуется от него также равномерность подвижничества, дабы во всяком роде трудов равномерно было подвижничество его: не должен он быть богат только в одном или двух трудах, которые нравятся ему соответственно желанию воли его, и не только в них трудиться, будучи лишенным других, которые более необходимы. Но равномерным должно быть подвижничество его во всех составных частях своих благодаря исполнению всех трудов добродетели. Чтению должна соответствовать служба, и службе – поклоны, и поклонам – пост, и посту – ночные бдения, а с ними – сокровенное служение разума, чтобы, когда тело трудится, сердце не было расслабленным и оставленным. Но сила разумения, которая в нем, знает, что находится внутри видимого естества, ибо все труды, которые требуются для пользы его, совершает видимое тело.

Когда видят демоны человека, который благодаря равномерности служения и умеренности трудов своих движется во свете ума своего, тогда посредством неравномерности борются они с ним, чтобы он или уменьшил или увеличил один из этих трудов: ибо и то и другое одинаково вредно. Ибо тип телосложения влияет на изменение подвижничества: когда в одной из частей есть неравномерность, тотчас производит она смятение в теле, отчего происходят и болезни. Точно так же с этими трудами подвижничества: когда добавляется одна из тех вещей, которые способствуют восстановлению здоровья души, происходит то же самое, что и при отнятии одной из вещей.

Ибо, как из-за увеличения, так и из-за уменьшения появляется тьма в душе. Ведь демоны весьма боятся равномерности, а потому, если не могут они воспрепятствовать ревности его под разными предлогами и остановить непрерывное продвижение его или осквернить подвижничество его, они борются с ним посредством его собственной горячности, нагружая его чрезмерными подвигами, дабы упал он под их тяжестью. Мудрый же человек будет одинаково избегать как лености, так и увеличения нагрузки. Все, что происходит умеренно, делается по порядку. Когда же выходит кто-либо за этот предел, появляется смущение, а когда смущен человек, не знает он, что делает.

Необходимо ему также всячески презирать тело, дабы обычая держался он во всех делах своих, дабы не требовал он во всем строгого порядка, во всех деталях. Но должен он приобрести презрение ко всем здешним порядкам, исполняя только то, что необходимо. Ибо не сможет он управлять всеми делами своими, если предастся этому. И широта сердца также необходима, дабы не лишался он надежды в тех враждебных переменах, которые случаются с ним ради испытания его и ради возрастания познания его. Ибо необходимо. Ибо не сможет он управлять всеми делами своими, если предастся этому. И широта сердца также необходима, дабы не лишался он надежды в тех враждебных переменах, которые случаются с ним ради испытания его и ради возрастания познания его. Ибо необходимо, чтобы он умудрился в том, что правильно и что неправильно, как хорошо сказал Павел: да будет совершенен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен, что достигается упражнением и упорством.

Итак, переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа. Нет никого, кто выиграл бы битву без мудрости, и никто не приобретает мудрость без борьбы, согласно Евагрию: «Насколько преуспевает душа в добродетели, настолько же сильные враги встречают ее». И лишена добродетели та душа, у которой нет борьбы. Ибо добродетель получила имя свое от того, что, благодаря различным искушениям, через которые она прошла, прославилась она и удостоилась венца. Многое долготерпение также требуется, чтобы не сделался он малодушным в ожидании своем: если ожидает он, но не получает сразу, или если просит, но не дается ему так, как он это ожидает, или если очень долго ждет он ответа на просьбу свою, не должен он сомневаться в надежде своей или становиться обезумевшим, унылым и болезненным в совести своей.

Кроме того, после всего этого, прежде всего этого и более всего этого, как упомянул я вначале, требуются также безмолвие тела и истинная вера души, ибо они вмещают в себя другие вещи, о которых говорилось, и при условии заботы со стороны самого человека доводят их до совершенства. Это те блага, которые в молитве и со слезами должен он просить Бога даровать ему, чтобы они оставались с ним, ибо именно благодаря им совершается и доводится до конца служение всех этих добродетелей, также, как и других, которые мы не упомянули. Ибо без них нет никакой возможности, чтобы упомянутые вещи были совершены.

Безмолвие необходимо, ибо оно предохраняет чувства от внешнего смятения и способствует трудам телесным и душевным благодаря миру, который дает оно в силу свойственной ему свободы, и благодаря сознательности, обитающей в теле и душе, а также прекращению внешней активности – добровольному ли, или случайному. И вера также необходима для укрепления его в надежде, дабы с радостью претерпевал он все опасности, приключающиеся с ним, ради этих божественных благ, дабы даже смертью не был он напуган и не страдал как существо телесное, но уподоблялся тому, кто обладает сверхтелесной надеждой, у кого мужественное сердце и кто уверен в Боге. Каждый день ожидает он исхода из тела и в мысли своей он на всякое время рождает в муках ту будущую надежду, ради которой страждет он каждый день и ради которой добровольно претерпевает все эти трудности, дабы безопасно достичь воскресения из мертвых.

Ибо наслаждение надежды, которое от веры, имеет обыкновение бросать вызов всем трудностям. По мере увеличения трудов изливается благодать, но только когда сопутствует им постоянство. И по мере увеличения упования уменьшаются в человеке страсти. А по мере воссияния мудрости входит человек в радость. Ибо в мудрости соединен он с Богом и окутан любовью Его, и освобожден он от союза со страстями, и в радости преодолевает он все скорби. Для радости легко даже вовсе забыть мир и тело. Необходимо нам просить Бога даровать нам способность распознавать духов и отличать истинные откровения от бесовских, а видение святых сил – от явлений сатаны; в снах же отличать те побуждения, что приходят от ангелов, от тех, что приходят от демонов, и от тех, что порождены душой. А помыслы, которые возникают в уме из-за этих трех побуждений, должен познавать человек и отличать в том, что свойственно каждому из них, как говорят Отцы, покой от беспокойства, мир от смятения, радость и уверенность от страха и скорби.

Названное первым – естественно, тогда как последние – чуждого происхождения, принадлежат ли они к помыслам и снам, или возникают в чувствах, или появляются через прикосновение. Что же до движений души, то очевидно, что ничего из этого не соединено с ними – ни радость, ни скорбь, ни беспокойство, ни мир, но они суть обычные движения, которые проходят мимо, не неся ничего. Под движениями души должен ты понимать те, что появляются до того, как вошел ты в естественную область души, которая есть просветленность.

Известно также, что движения, которые возникают из-за тела, отличаются от движений, связанных с вожделением и чем-либо другим в этом роде, когда тело возбуждается и выходит из-под контроля. Но естество спокойно требует необходимого, оставаясь успокоенным в движениях своих. Ибо в том, что создал Бог, нет беспорядка, но полную умеренность и порядок дает Он естеству человеческому. Когда же некая чуждая деятельность примешивается к ним, то есть к естественным движениям, которые в нас, будем знать, что это от беспорядка, смятения и смущений, которые возникают в нас или через телесное знание, или через помыслы и воспоминание о различных событиях, или через случайные обстоятельства: будем понимать их так, как мы сказали, насколько они могут быть постигнуты, когда благодать рядом. Вот те вещи, которые должен человек напоминать другу своему всегда, чтобы тот вспоминал и размышлял о них постоянно.

Пост, молитва и прочее известны всем и легки для всех, хотя в своем месте не премину я указать на помощь, происходящую от этих деланий, а также от тех, которые многим кажутся незначительными. Хотя некоторыми из них частично обладают все, кто заботится о своем спасении, однако, поскольку не знают они причины необходимости совершения их, к плодам их не всякий близок. И особенно – поскольку не сознают они даже ту значимость, которую должны они придавать тому, что исполняют, ведь нет у них порядка, и равномерность в исполнении этого не обретается, и нет у них меры, и не хватает им времени, и делание их неумеренно и непостоянно. Что более немощно, чем капли воды? Но не они ли благодаря продолжительности и постоянству даже камни подтачивают и глубокие отверстия в крепких скалах проделывают? Так и постоянное служение: даже если оно незначительно, благодаря постоянству собирает оно великие сокровища.

В молитве открывается перед разумом дверь прозрений

Теперь покажу я тебе легкое правило, полезное для немощного: благодаря ему легко преуспевает человек, а наслаждения, которое рождается от него весьма скоро, достаточно для того, чтобы привести разум к постоянному соблюдению его, так что без принуждения и спокойно можешь ты исполнять служение его с ревностью. Оно таково: поскольку утомляется немощное тело от беспрерывного стояния на ногах при исполнении обычных служб и по этой причине весьма часто не удаются тебе те постоянные молитвы, которые совершаются при участии тела, из которых рождается молитва в сердце, многократно падай на лицо твое возле седалища твоего – точно так, как описано твоей рукой – и усердствуй в молении, дабы и собеседование с Писанием примешивалось к молитве твоей. Тогда свет, который получишь ты от этих двух деланий, воссияет в тебе для наслаждения души твоей. И усладительной станет для тебя молитва благодаря чтению, и будешь ты снова озарен в чтении посредством ключей молитвы.

Ибо в молитве открывается перед разумом дверь прозрений, а они, в свою очередь, благодаря восхитительности своей, возбуждают снова желание молиться, в соответствии с созерцанием, происходящим от них. Ибо молитва, которая пробуждается благодаря созерцанию, необычна: сильно связывает она разум, так что он становится собранным и без усилия порождает молитвы жаркие и чистые. Не всегда способен человек устоять перед силой прозрений или свободно пользоваться чувствами своими, ибо много раз случается, что слишком сильны они для того, чтобы человек мог обратиться к себе и начать молитву. Ибо весьма часто не остается силы в душе обратиться к чувствам и оперировать ими, или пользоваться телом естественным способом, ибо побеждена она мощью изумления. Но не так обстоит дело со всеми прозрениями. Есть прозрения, порождающие молитву, а есть порождающие тишину. Кто испытал эти состояния, поймет различия между ними.

Итак, брат мой, если более высокое невозможно для нас, будем действовать так, как я сказал, постоянно вставая с места нашего – сверх седмерицы служб, установленной из-за немощи тела. Не будем уклоняться от этого, получив вспоможение, ибо праздность порождает смерть, даже в немощи. Таким образом, как написал я выше, много раз падай на лицо твое возле седалища твоего. Если книга в руках твоих, или какое-либо рукоделье, отложи их и пади на лицо твое и усердно помолись. Пусть будет это правилом твоим в течение всей жизни твоей, на всяком месте и во всякой местности, на которых окажешься ты – будь то в пустыне, или где-то в населенном пункте, когда ты наедине с собой. По ничтожеству своему не способен я указать тебе на то, что родится для тебя из этого, даже если напишу десять тысяч сочинений на эту тему. Не из страха совершаем мы телесные труды наши и соблюдаем трезвение души нашей, но потому, что знаем: телесный покой удаляет нас от Бога, а разум наш удаляет он от того размышления о Нем, от которого рождается любовь к Нему в душе нашей.

Ненавистна нам также рассеянность, и избегаем мы беседы с прекрасными и возлюбленными братьями нашими – не потому, что мы гнушаемся ими, и не потому, что они не лучше нас, – ведь каждый день прибегаем мы к их молитве, – но потому, что лишаемся мы наслаждения в Господе нашем, постоянно пребывая с людьми. Ибо одиночество соединяет нас с Богом. Ибо именно поэтому, а не из страха перед гееннскими казнями соблюдаем мы правила, заботимся о них и старательно исполняем их, но потому что в них заключается собеседование с Богом, и память о Нем устанавливают они в нас. Ибо все, что ради Него и во имя Его благодаря воспоминанию возвышаемся мы к Нему. Постоянное памятование о Нем порождается в нас постоянным памятованием о частностях, а именно о том, что не должны мы без уважительных причин оставлять время молитвы, если же случайно нарушим мы правило, не должны мы оставаться без покаяния.

Должны мы также принуждать себя совершать поклоны во время службы, даже если мы очень больны, весьма часто – даже на ложе нашем, будет ли сон наш с трезвением и благоговением, или же с дерзновением. С сердечной болью должны мы взывать к Богу во всякое время, дабы сохранил Он нас от скверных помыслов и от нечистых сновидений. Надо стремиться к тому, чтобы сон охватывал нас тогда, когда в сердце нашем – мысль о Нем. Скромно должны мы сидеть на всех службах и под страхом смерти соблюдать число молитв наших.

Нет необходимости говорить о том, что для принятия пищи следует назначить определенное время; или о том, чтобы постоянно не начинали мы есть все, что найдем, кроме как в назначенный час; или о том, что следует нам только однажды в день готовить стол, в прочие же часы ограждать уста наши от вкусных блюд – за исключением того случая, когда находимся мы в великой немощи, проистекающей от болезни; или о том, что нельзя нам обнажать тела наши и внимательно рассматривать члены наши, когда они не покрыты одеждой; или о том, что не следует нам постоянно прикасаться к телу нашему, как делают распущенные и недисциплинированные люди; или о том, что должны мы соблюдать постоянную тишину, когда случиться нам быть вне келлии, если же человек встретит нас, должны мы свести беседу к самому необходимому и тратить слова свои только на полезное, а не на бесполезные разговоры, шутки и смех; или о том, что взор наш должен постоянно быть собранным и что должны мы соблюдать благопристойность в чувствах наших; или о том, что должны мы являть признаки сокрушенности на лицах наших, когда взираем мы постоянно и во всякое время на предмет страдания Господа нашего.

Ибо от этого к воспоминанию о том, что перенес Он ради рода человеческого, возвышаемся мы, и к той любви, которую явил Он нам, и к тем обетованиям, которые дал Он нам, и к той надежде, которая уготована роду людскому в новом веке, особенно же христианам: это вещи, которые открылись всем благодаря пришествию Христа в мир сей, и через Него открылся нам доступ к Богу. По слову Апостола, один человек умер за многих и принесением тела Своего соединил Он мир с Отцом Своим, избавил нас от порабощения демонам и спас нас от тиранической власти их. Поэтому и служим мы Богу и познаем Создателя нашего. Поскольку же на всяком месте служим мы и поклоняемся Ему, не боимся мы ничего, в отличие от прежних поколений, которые трепетали перед демонами.

И что это за упование, проповеданное нам, если уже здесь бывает человек опьяненным от радости об этих благах и не знает где он находится, и к какому знанию приближаемся мы во Христе? А затем обращается он к самому себе, размышляя о том, как во всем этом Бог бывает оскорбляем нами и как гнушаемся мы тем, что Он любит, и заповедями Его, несмотря на то, что они способствуют спасению жизни нашей и помогают нам жить друг с другом. От этих мыслей страдание все время отпечатлевается на лице нашем – когда мы одни, или когда случается нам быть с другими. Страдание это сохраняет нас от расслабления, а мысли эти отрезвляют сердце наше.