Читать книгу Азбука спасения. Том 37 - Инок Никодим - Страница 31

Мы должны возделать в себе любовь к Богу в той степени, в какой требует заповедь Божия

Возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего, и от всея души твоея, и всею крепостию твоею и всем помышлением твоим.

Возлюбленные братия! Свойственно любви часто воспоминать и помышлять о любимом, свойственно любви часто направляться и устремляться сердцем и душою к любимому. Непрестанно помнить любимого и помышлять о нем, непрестанно ощущать себя привлеченным к любимому свойственно любви совершенной. Богу угодно, чтоб такой совершенною любовию мы любили Его. Это – естественно. Бог – совершен, и Он должен быть любим любовию совершенною.

Рассматривая себя беспристрастно, мы не находим в себе такой любви к Богу, ниже способности к такой любви. Что это значит? Это значит, что свойство любви повреждено в нас грехопадением, как повреждены им прочие свойства наши. Это значит, что мы должны возделать в себе любовь к Богу, возделать в той степени, в какой требует от нас заповедь Божия.

Святой апостол Павел говорит, что любовь Божия изливается в сердца наши Святым Духом. Говорит это Апостол о любви совершенной. Точно то же должно сказать и о прочих добродетелях. И вера, и смирение, и кротость, и терпение, и мужество тогда только могут достичь в нас совершенства, когда сердца наши будут обновлены Святым Духом. Желание стяжать добродетели мы доказываем зависящим от нас возделыванием добродетелей и усердною молитвою о получении их.

Способ возделания любви к Богу указан в самой заповеди

Способ возделания любви к Богу указан в самой заповеди о ней: возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего, и от всея души твоея, и всею крепостию твоею, и всем помышлением твоим.

Очевидно: чтоб направить всецело к Богу сердце, душу, ум, должно, прежде всего, оставить греховную жизнь. Уклонися от зла, научает каждого из нас Святой Дух, и сотвори благо; уклонися от зла, и тогда только соделаешься способным возделывать в себе добродетели. Нет возможности служить вместе Богу и греху. Служащий греху принимает в себя яд греховный, напитывается, оскверняется им: по этой причине он не может усвоиться Богу. Если для зрения необходима сердечная чистота, тем необходимее она для соединения с Богом. Божественная любовь по благоволению всеблагого Бога соединяет воедино с Ним Его разумное создание – человека, и прилепляяйся же Господеви, един дух есть с Господем.

Холодное, поверхностное служение Богу, перемешанное со служением страстям, исповедание Бога устами без исповедания деятельностию и сокровенною жизнию сердца при одном исполнении некоторых наружных обрядов и постановлений церковных признается пустым, душепагубным лицемерством. Лицемери, так обличал Спаситель мира пренебрегавших заповеди Божии и с мелочною точностию державшихся старческих преданий, предпочитавших предания заповедям, лицемери, добре пророчествова о вас Исаия, глаголя: приближаются Мне людии сии усты своими, и устнами чтут Мя: сердце же их далече отстоит от Мене: всуе же чтут Μя, учаще учением, заповедем человеческим.

Церковные постановления очень полезны и нужны как для каждого христианина, так и для христианского общества, доставляя поведению порядок и правила, порядок и правила способствуют жизни благочестивой, но заповеди должны быть душою каждого христианина и христианского общества. Спаситель мира дал должное место, должную цену и отеческим преданиям, и заповедям Божиим. Сия, то есть предания Отцов, подобаше творити, сказал Он, и онех, то есть заповедей Божиих, не оставляти. От соблюдения постановлений Святой Церкви исполнение заповедей делается особенно удобным, а жизнию по заповедям точное соблюдение церковных постановлений охраняется от тщеславия, лицемерства и плотского мудрования. Закон Божий – духовен, Евангельские заповеди Дух суть и живот суть. Но как человек состоит из души и тела, то оказались нужными наружные обряды и постановления. Они соединены с духом Закона. Довольствующийся исполнением одних церковных постановлений и обрядов, при оставлении внимания к евангельским заповедям или при недостаточном внимании к ним, низводит, по скудоумию своему, Закон с высоты духовного значения, отнимает у него для себя духовное достоинство его, всю сущность, и гибнет в плотском мудровании своем и по причине плотского мудрования своего.

Возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего и от всея души твоея.

Мы обязаны направить к Богу всю волю свою. Как заботимся исполнять желания любимых нами, и для этого стараемся узнать их желания, изучить наклонности, так должны поступить и относительно Бога. Мы должны тщательно и подробно ознакомиться с волею Божиею. Воля Божия открыта нам в законе Божием, который – Евангелие. Блажен муж, говорит Пророк, иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста, и на седалищи губителей не седе: но в законе Господни воля его, и в законе Его поучится день и нощь. Не сообразуйтеся веку сему, завещавает Апостол, но преобразуйтеся обновлением ума вашего, во еже искушати вам, что есть воля Божия благая и угодная, и совершенная. Узнав волю Божию, мы должны исполнить ее, потому что этого требует любовь. Она не довольствуется изучением воли любимых: она жаждет исполнять ее. Она для исполнения предается изучению, изучив, предается исполнению. Изучение и исполнение воли Божией признается верным признаком любви к Богу Самим Богом. Имеяй заповеди Моя, сказал Спаситель, и соблюдаяй их, той есть любяй Мя. Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет. Не любяй Мя, словес Моих не соблюдет.

Возлюбиши Господа Бога Твоего от всего сердца твоего, этого мало: возлюбиши Господа Бога твоего от всея души твоея.

Уничтожь в себе всякое разделение: да будет весь человек соединен воедино и всецело устремлен к Богу. Да хранится это стремление от двоедушия и колебания, да хранится оно от уклонения в какое бы то ни было пристрастие, хотя бы это пристрастие казалось самым ничтожным. Одно ничтожнейшее пристрастие может держать христианина прикованным к земле и вполне отнять у него духовное преуспеяние. О, как мы немощны! как извратило, ослепило нас падение наше! Мы видим, что все братия наши, постепенно, каждый в чреду свою, призываются в вечность повелением Божиим, которому ни воспротивиться, ни воспротиворечить невозможно. При оставлении земли, этой гостиницы, этой темницы, этого изгнания, все непременно оставляют все, принадлежащее земле. Мы видим это, мы знаем наверно, что придет и наша очередь, но проводим жизнь, как будто никогда не видали умирающих, не слыхали о существовании смерти, как будто нам назначено, не в пример другим, навсегда остаться на земле. Мы связываем себя бесчисленными пристрастиями, любовь наша расточена на множество предметов, а о стяжании любви к Богу, о усвоении себя Ему не заботимся, ниже помышляем. Какой страшный обман самих себя!

Когда нагими душами отходим отсюда, тогда, при вступлении в новый мир, одною надеждою, одним утешением для нас может быть приобретенное во время земной жизни усвоение Богу. Стяжав это усвоение здесь, мы возьмем его с собою туда. Там оно послужит для нас залогом, причиною получения вечных, неизреченных благ. Чего Бог не дарует тем, которые сделались Ему своими? Что может Он дать тем, которые самопроизвольно, не внимая призывному голосу Его, отчуждились от Него, соделались не способными пребывать при Нем, не способными получить драгоценные и вечные дары Его? Вечное блаженство – духовно, Божественно. Тот только может наследовать это блаженство, кто предварительно расторг общение с грехом, кто предварительно вступил в святое общение с Богом. Стяжавший, напротив того, враждебное расположение к Богу и ко всему, что благоприятно Богу, по необходимости должен быть отвергнут от лица Божия, низвергнут туда, куда низвергнуты все враги Божии.

Возлюбиши Господа Бога твоего всею крепостию твоею: не только все силы души да будут направлены к Богу: самое тело да примет участие в этом стремлении. Тело способно к этому стремлению. Вожделение Бога было изначала естественным нашему телу, сотворенному с вожделением Бога. Вожделение Бога духовно и свято: духовным и святым было и тело. Оно заразилось дебелостию и тлением по причине падения, оно заразилось вожделениями скотоподобными по причине падения. Искупитель возвратил ему способность к вожделению духовному, и воспользовались этим даром истинные последователи Искупителя, изгнав из тел своих пожелания страстные, стяжав вожделение святое. Телам нашим свойственна любовь божественная. Освободившись от недуга греховности, им неестественного и враждебного, они, еще во время земного странствования, влекутся постоянно к Богу сообразно естеству своему и действию Святого Духа, осеняющего естество очищенное, они влекутся к Богу всею крепостию своею, соединяя свои силы с силами души.

По всеобщем воскресении освященные тела, восприяв в себя освященные души, возлетят силою божественной любви, силою Святого Духа в обители рая, они возлетят на небо, куда предтечей человеков взошел со святою плотию Своею Господь наш Иисус Христос. Говорит Апостол: Представите телеса ваша жертву живу, святу, благоугодну Богови. Подобает бо тленному сему телу облещися в нетление и мертвенному сему облещися в безсмертие. Сеется тело душевное, восстает тело духовное.

Возлюбиши Господа Бога твоего всем помышлением твоим.

Эта последняя часть заповеди исполняется непрестанным памятованием о Боге. Непрестанное памятование Бога представляется невозможным для умов, не знакомых с истинным служением Богу, а понуждение себя к такому памятованию – бременем тяжким, подвигом невыносимым. Но евангельская заповедь говорит: Возлюбиши Господа Бога всем помышлением твоим, всем умом твоим, всею мыслию твоею; она повелевает, чтоб ум постоянно и всецело устремлен был к Богу, чтоб мысль о Боге непрестанно соприсутствовала нам. Заповеди Божии тяжки не суть, засвидетельствовал рачительный делатель заповедей, возлюбленный ученик Господа. Если заповеди Божии не тяжки, то не тягостна и заповедь, повелевающая служителю Божию неотлучно быть при Боге умом, помышлением. Заповедь представляется тягостною только оттого, что не имеем в ней навыка, не имеем ниже малейшего опыта. Она не тягостна, она вожделенна. Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся, говорит Пророк.

Живое и постоянное памятование Бога есть видение Бога. Забытый человеком Бог делается для человека как бы несуществующим, скрывается от человека; непрестанно воспоминаемый, как бы оживает, является, делается, вездесущий и всемогущий, соприсутствующим человеку. Изменяется душа, когда откроется в ней духовное ощущение, при посредстве которого ощущается присутствие Божие, и Невидимый соделывается Видимым. Душа облекается в духовные, победоносные оружия, в непоколебимое мужество, в веру, в терпение, в неусыпное бодрствование. Жизнь человека начинает протекать под взорами недремлющего ока Божия, неуклонно смотрящего на все и видящего все, совершаемое нами и совершающееся с нами.

Жительствуя и действуя под взорами Бога, человек охраняется с особенною тщательностию от грехов, заботится с особенною ревностию об исполнении заповедей Божиих, с холодностию смотрит он на преходящие временные блага, великодушно переносит превратности земной жизни. Когда настанет час разлучения души с телом, вступления в вечность, тогда предстанет ему исполненное радости и утешения сознание: сознание, что земная жизнь проведена не в самозабвении, не в самообольщении и увлечении суетностию и грехами, не в забвении Бога, – в непрестанном памятовании о Нем, в исполнении Его всесвятой воли, под Его всесвятым руководством.

Жизнь, всецело посвященная исполнению заповедей, есть постоянное памятование Бога

Начало непрестанного памятования Бога уже заключается в тщательном изучении Закона Божия, во внимательном чтении Евангелия и всего Нового Завета, в чтении святых Отцов Православной Церкви. Невозможно не вспоминать в течение дня часто о том, чем занимались с особенным вниманием в течение часа. – Исполнение евангельских заповедей составляет собою памятование Бога. Духовным утешением и просвещением, которые являются от исполнения заповедей, возбуждается и согревается сердце к сугубому памятованию о Боге. Жизнь, всецело посвященная исполнению заповедей, есть постоянное памятование Бога. – Весьма важным вспоможением к непрестанному памятованию Бога служат неупустительное исполнение келейного правила и частое, по возможности каждого, посещение храма Божия для участия в общественном Богослужении. Время молитвы само собою есть время особеннейшего воспоминания о Боге, время единения с Богом.

Молитвенное настроение, полученное в храме Божием и при совершении келейного правила, продолжает сопутствовать человеку и действовать в нем при всех его занятиях, приводя на память уму и сердцу Бога. – Наконец, дополнительным, превосходным средством к памятованию Бога служит молитвенное обращение к Богу пред всяким начинанием, с прошением у Него благословения, наставления, помощи, милости. Этот мысленный подвиг заповедан Самим Господом, Который возвестил ученикам Своим: Без Мене не можете творити ничесоже.

Призвание Господа на помощь пред всяким делом, пред всякой беседою, употребляли величайшие угодники Божии и завещали это многознаменательное, святое, сильное, хотя и невидимое делание, как драгоценное сокровище и наследство, ученикам своим и всем христианам. Когда мы находимся одни, то можем воззвать Богу и умом, и устами, когда же находимся с ближними нашими, тогда должны относиться к Богу одним умом. «Нет ничего быстрее ума, – сказал преподобный Варсонофий Великий, – возведи его к Богу» при всякой встретившейся нужде. Не замедлит опыт доказать внимательному делателю важность этого подвига, доказать близость к нам Бога, Его неусыпное попечение о нас, верность и всемогущество Того, Кто сказал: На Мя упова, и избавлю и: покрыю и, яко позна имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его.

Вот те блаженные делания, которыми возделывается любовь к Богу. В писаниях святых Отцов находим учение, основанное на Священном Писании, что любовь к Богу приобретается любовию к образу Божию – человеку. Учение святое! учение истинное! Это учение тождественно с учением, что любовь к Богу стяжавается исполнением евангельских заповедей, потому что правильная любовь к ближнему заключается в исполнении относительно его евангельских заповедей, а отнюдь не в исполнении прихотей ближнего, не в действиях относительно его по влечениям падшего сердца, по расчетам и понятиям лжеименного разума.

Исполнение евангельских заповедей относительно человеков, по большей части, непонятно и неприятно для них: они ищут и требуют, чтоб была исполняема воля их, чтоб были удовлетворяемы страсти их. Это они называют любовию, и эту любовь, исполненную лицемерства, лукавства, обмана, приносят сыны мира тем, кто нужен им в видах земного, плотского преуспеяния. Эту неправильную любовь, это искажение любви, эту ненависть, прикрытую личиною любви, Писание называет человекоугодием. Человекоугодием уничтожается не только любовь к Богу, но и самое памятование о Боге. Бог разсыпа кости человекоугодников – всю силу души, без чего не может быть непоколебимою ни одна добродетель. Аще бо бых еще человеком угождал, Христов раб не бых убо был, говорит Апостол.

Степень любви нашей к Богу мы усматриваем с особенною ясностию при молитве, которая служит выражением этой любви и очень правильно названа в Отеческих писаниях зеркалом духовного преуспеяния. Когда при молитве мы подвергаемся постоянной рассеянности, это служит признаком, что сердце наше находится в плену у земных пристрастий и попечений, которые не допускают ему устремиться всецело к Богу и пребывать при Нем. Внимательная молитва служит признаком, что сердце расторгло нити пристрастий, и потому уже свободно направляется к Богу, прилепляется к Нему, усваивается Ему. На переход от рассеянной молитвы к молитве внимательной или от любви мира к любви Бога требуется продолжительного времени, продолжительного труда, многих усилий, многих пособий.

Нужно пособие от поста, нужно пособие от целомудрия и чистоты, нужно пособие от нестяжательности, нужно пособие от веры, нужно пособие от смирения, нужно пособие от милости, нужно пособие от Божественной благодати. При совокупном действии этих пособий сердце отторгается от любви к миру: человек, освобожденный от невидимых цепей падения и греховности, устремляется всем существом своим к Богу. Познав высоту и блаженство этого состояния, он старается чаще быть в нем. Любовь Божия доказывает ему опытно свое присутствие в нем, и он доказывает свою любовь к Богу внимательною, постоянною молитвою, нерасхищаемою помышлениями о предметах и делах преходящего мира.

Стяжавший любовь к Богу, стяжал Бога

Первое духовное проявление любви к Богу открывается в ощущении страха Божия, который, по свидетельству Священного Писания, есть начало премудрости. Что же премудрость Божия, как не Божественная любовь? Естественно страху Божию быть началом любви и первым плодом внимательной молитвы. Какое иное чувство может быть чувством человека, обремененного бесчисленными грехами и немощами, когда он ощутит присутствие Бога и свое предстояние Богу лицом к лицу, как не чувство страха и глубочайшего благоговения? Когда мы бываем приглашены земным царем, по его особенному благоволению к нам, то первое чувство, объемлющее нас при представлении ему, есть чувство страха. Оно внушается и величием царского сана, и великолепием обстановки его, и ничтожностию нашего значения перед царем.

Постепенно, при благосклонности приема, страх начинает изглаждаться, уступая чувствам удовольствия и любви. В отношениях наших с Богом совершается то же. При появлении в душе блаженной чистоты, которой зрится Бог, первоначально обымает душу страх. Страх Божий, будучи действием Божественной благодати, имеет свойственное себе духовное услаждение. При постепенном усвоении Богу это услаждение усиливается, и, наконец, преобразуется в любовь, которая есть обильнейшее действие той же Божественной благодати. Посильный труд человеческий увенчивается даром Божиим. Если не предварит со стороны человека труд и не докажется верность произволения опытно, не ниспосылается дар Свыше. Если не ниспошлется дар, тщетен труд: окраден и поврежден он или небрежным и двоедушным совершением его, или примесию к нему тщеславия и человекоугодия.

Неизреченное милосердие Божие да дарует нам законно и богоугодно подвизаться в снискании Божественной любви и да увенчает нас даром любви за искреннее желание любви, за правильное стремление к любви. Любовь ко всему, что ни представляет преходящий мир в предметы любви, должна непременно расторгнуться по неустранимому определению Божию, по которому мы должны в свое время расстаться с этими предметами: стяжавший любовь к Богу, стяжал Бога, Который, соделавшись здесь, на земле, предметом любви и достоянием человека, пребывает с Ним во веки веков. Аминь.

Любовь к Богу

Люби Бога так, как Он заповедал любить Его, а не так, как думают любить Его самообольщенные мечтатели. Не сочиняй себе восторгов, не приводи в движение своих нервов, не разгорячай себя пламенем вещественным, пламенем крови твоей. Жертва благоприятная Богу – смирение сердца, сокрушение духа. С гневом отвращается Бог от жертвы, приносимой с самонадеянностью, с гордым мнением о себе, хотя б эта жертва была всесожжением. Гордость приводит нервы в движение, разгорячает кровь, возбуждает мечтательность, оживляет жизнь падения, смирение успокоивает нервы, укрощает движение крови, уничтожает мечтательность, умерщвляет жизнь падения, оживляет жизнь о Христе Иисусе.

Ты хочешь научиться любви Божией?

Удаляйся от всякого дела, слова, помышления, ощущения, воспрещенных Евангелием. Враждой твоей к греху, столько ненавистному для всесвятого Бога, покажи и докажи любовь твою к Богу. Согрешения, в которые случится впасть по немощи, врачуй немедленно покаянием. Но лучше старайся не допускать к себе и этих согрешений строгой бдительностью над собой. Ты хочешь научиться любви Божией? Тщательно изучай в Евангелии заповедания Господа и старайся исполнить их самым делом, старайся обратить евангельские добродетели в навыки, в качества твои. Свойственно любящему с точностью исполнять волю любимого. Совершенство любви заключается в соединении с Богом, преуспеяние в любви сопряжено с неизъяснимым духовным утешением, наслаждением и просвещением. Но в начале подвига ученик любви должен выдержать жестокую борьбу с самим собой, с глубоко поврежденным естеством своим: зло, природнившееся грехопадением естеству, сделалось для него законом, воюющим и возмущающимся против Закона Божия, против закона святой любви.

Любовь к Богу основывается на любви к ближнему

Когда изгладится в тебе памятозлобие, тогда ты близок к любви. Когда сердце твое осенится святым, благодатным миром ко всему человечеству, тогда ты при самых дверях любви. Но эти двери отверзаются одним только Духом Святым. Любовь к Богу есть дар Божий в человеке, приготовившем себя для принятия этого дара чистотой сердца, ума и тела. По степени приготовления бывает и степень дара, потому что Бог и в милости Своей – правосуден. Слыша от Писания, что Бог наш огнь, что любовь есть огнь, и ощущая в себе огнь любви естественной, не подумай, чтобы этот огнь был один и тот же. Нет! Эти огни враждебны между собой и погашаются один другим. Естественная любовь, любовь падшая, разгорячает кровь человека, приводит в движение его нервы, возбуждает мечтательность, любовь святая прохлаждает кровь, успокаивает и душу, и тело, влечет внутреннего человека к молитвенному молчанию, погружает его в упоение смирением и сладостью духовной.

Любовь к Богу есть высший дар Святого Духа

Многие подвижники, приняв естественную любовь за Божественную, разгорячили кровь свою, разгорячили и мечтательность. Состояние разгорячения переходит очень легко в состояние исступления. Находящихся в разгорячении и исступлении многие сочли исполненными благодати и святости, а они – несчастные жертвы самообольщения. Твердо знай, что любовь к Богу есть высший дар Святого Духа, а человек только может приготовить себя чистотой и смирением к принятию этого великого дара, которым изменяются и ум, и сердце, и тело. Тщетен труд, бесплоден он и вреден, когда мы ищем преждевременно раскрыть в себе высокие духовные дарования: их подает милосердый Бог в свое время постоянным, терпеливым, смиренным исполнителям Евангельских Заповедей.

Некоторые, прочитав в Священном Писании, что любовь есть возвышеннейшая из добродетелей, что она – Бог, начинают и усиливаются тотчас развивать в сердце своем чувство любви, им растворять молитвы свои, богомыслие, все действия свои. Бог отвращается от этой жертвы нечистой. Он требует от человека любви, но любви истинной, духовной, святой, а не мечтательной, плотской, оскверненной гордостью и сладострастием. Бога невозможно иначе любить, как сердцем очищенным и освященным Божественной благодатью. Любовь к Богу есть дар Божий, она изливается в души истинных рабов Божиих действием Святого Духа. Напротив того, та любовь, которая принадлежит к числу наших естественных свойств, находится в греховном повреждении, объемлющем весь род человеческий, все существо каждого человека, все свойства каждого человека.

Тщетно будем стремиться к служению Богу, к соединению с Богом этой любовью! Он свят и почивает в одних святых. Он независим, бесплодны усилия человека приять в себя Бога, когда нет еще благоволения Божия обитать в человеке, хотя человек – богозданный храм, сотворенный с той целью, чтобы обитал в нем Бог. Этот храм находится в горестном запустении, прежде освящения он нуждается в обновлении. Преждевременное стремление к развитию в себе чувства любви к Богу уже есть самообольщение. Оно немедленно устраняет от правильного служения Богу, немедленно вводит в разнообразное заблуждение, оканчивается повреждением и гибелью души.

Степень любви к Богу

Степень любви нашей к Богу мы усматриваем с особенною ясностью при молитве, которая служит выражением этой любви и очень правильно названа в отеческих писаниях зерцалом духовного преуспеяния. Когда при молитве мы подвергаемся постоянной рассеяности – это служит признаком, что сердце наше находится в плену у земных пристрастей и попечений, которые не допускают ему устремиться всецело к Богу и пребывать при Нем. Внимательная молитва служит признаком, что сердце расторгло нити пристрастий и потому уже свободно направляется к Богу, прилепляется к Нему, усваивается Ему. На переход от рассеяной молитвы к молитве внимательной, или от любви мира к любви Бога, требуется много продолжительного времени, продолжительного труда, многих усилий, многих пособий.

Нужно пособие от поста, нужно пособие от целомудрия и чистоты, нужно пособие от нестяжательности, нужно пособие от веры, нужно пособие от смирения, нужно пособие от милости, нужно пособие от Божественной благодати. При совокупном действии этих пособий сердце отторгается от любви к миру, человек, освобожденный от невидимых цепей падения и греховности, устремляется всем существом своим к Богу. Познав высоту и блаженство этого состояния, он старается чаще быть в нем. Любовь Божия доказывает ему опытно свое присутствие в нем, и он доказывает свою любовь к Богу внимательною, постоянною молитвою, не расхищаемою помышлениями о предметах и делах преходящего мира.

Если желаем стяжать любовь к Богу – возлюбим Евангельские заповеди

Преуспеяние в любви к Богу – бесконечно: потому что любовь есть Бесконечный Бог (1Ин.4:16).

Люби Бога так, как Он заповедал любить Его, а не так, как думают любить Его самообольщенные мечтатели. Не сочиняй себе восторгов, не приводи в движение своих нервов, не разгорячай себя… пламенем крови твоей.

Любовь к Богу есть дар Божий в человеке, приготовившем себя для принятия этого дара чистотою сердца, ума и тела.

Постоянным уклонением от зла и исполнением евангельских добродетелей – в чем заключается все евангельское нравоучение – достигаем любви Божией. Этим же самым средством пребываем в любви к Богу: аще заповеди Моя соблюдете, пребудете в любви Моей (Ин.15:10), сказал Спаситель.

Чтобы возлюбить Бога и в Боге ближнего, необходимо очиститься от вожделения скотоподобного.

Бога невозможно иначе любить, как сердцем очищенным и освященным Божественною благодатию.

Любовь к Богу есть дар Божий: она изливается в души истинных рабов Божиих действием Святаго Духа (Рим.5:5).

Преждевременное стремление к развитию в себе чувства любви к Богу уже есть самообольщение. Оно немедленно устраняет от правильного служения Богу, немедленно вводит в разнообразное заблуждение, оканчивается повреждением и гибелью души.

Если желаем стяжать любовь к Богу – возлюбим Евангельские заповеди, продадим наши похотения и пристрастия, купим ценой отречения от себя село – сердце наше… возделаем его заповедями и найдем сокровенное на нем небесное сокровище – любовь.

Что же ожидает нас на этом селе? – Нас ожидают труды и болезни, нас ожидает супостат, который нелегко уступит нам победу над собою, нас ожидает, для противодействия нам, живущий в нас грех.

Сказания о житии святых

Авва Аммун Нитрийский пришел к авве Антонию и говорит ему: «Я более твоего тружусь, почему же имя твое более прославилось между людьми, нежели мое?» Авва Антоний отвечает ему: «Потому что я более люблю Бога, нежели ты».

≈

При императоре Юлиане Отступнике христианские храмы были закрыты, и потому христиане для совершения богослужения собирались в поле. Юлиан узнал об этом и повелел одному из военачальников всех собиравшихся умертвить. Начальник был человек добрый и, щадя христиан, предупредил их о повелении царском. Между тем рано утром увидал он женщину, которая с ребенком на руках быстро вышла из дома и так же быстро прошла мимо солдат. Тогда он велел взять ее и привести к себе. Когда она была приведена, он спросил: «Убогая жена, куда так рано спешишь?» Она отвечала: «В поле, где христиане собираются». Начальник сказал: «Да разве ты не слыхала, что туда придет посланный от царя и всех, кого найдет там, убьет?» «Слышала, – отвечала женщина, – потому и спешу, чтобы за Христа умереть там». – «Да зачем же, если так, младенца несешь с собою?» – «Затем и несу, – отвечала она, – чтобы и он мучения сподобился». Услышав это, начальник отпустил своих воинов, пошел к царю и сказал: «Если велишь мне умереть, я готов, но исполнить твоего приказания относительно христиан не могу». И рассказал о своей встрече с женщиной.

Один юноша отличался искусством ковать из золота разную утварь. Богатый вельможа раз призвал его к себе, дал ему много золота и повелел из оного сделать крест для церкви. Возвратившись от вельможи домой, юноша задумался и сказал самому себе: «Великую награду получит вельможа от Господа за столь большое пожертвование золота, но почему же вместе с ним не сделаться участником награды от Господа и мне? Возьму и положу в крест хоть немного своего золота, и буду надеяться, что и мою жертву примет Господь, так же как принял две лепты евангельской вдовицы». И с этими словами вложил на устройство креста и своих десять златниц. Когда крест был готов, юноша принес оный к вельможе. Последний положил крест на весы и, нашедши в нем весу более против выданного им количества золота, заподозрил юношу в краже и сказал: «Зачем ты украл мое золото, заменив его в кресте каким-то другим металлом?» – «Сердцеведец Бог видит, что я ничего из твоего золота не присвоил себе, но я возревновал о той награде, которая будет тебе, и пожелал быть участником в оной, и потому и со своей стороны вложил в крест десять златниц, веруя, что Бог примет их так же, как принял две лепты евангельской вдовицы».

Слыша это, вельможа изумился и сказал юноше: «О сын мой, неужели и на самом деле ты поступил так?» «Ей, владыко, – отвечал юноша, – как рассказал тебе, так и поступил». Тогда вельможа воскликнул: «Итак, если ты подлинно из любви к Богу отдал Ему добро твое, желая иметь от Него вместе со мною в награде часть, то знай, что с сего дня я усыновляю тебя и делаю наследником всего моего имения». И слова свои вельможа не замедлил привести в исполнение… Прожив вместе в любви и мире, они оба получили спасение.

≈

После того как авва Пимен и авва Анув удалились в пустыню, их мать пожелала видеть их. Она часто приходила к их келье и уходила, не достигнув желаемого. Выждав удобную минуту, она неожиданно явилась перед ними в то время, как они шли в церковь. Увидев ее, монахи поспешно возвратились в келью и заперли за собою дверь. Она встала перед дверью и с плачем призывала их. Тогда авва Анув подошел к авве Пимену и сказал: «Что делать нам с матерью нашей, которая плачет у дверей?» Авва Пимен пошел к дверям: услышав, что она продолжает плакать, он, не отворяя дверей, сказал ей: «Зачем ты так кричишь и так плачешь, будучи уже истощена старостью?» Она, узнав голос сына, закричала еще сильнее: «Потому что я хочу видеть вас, сыновей моих! Не я ли мать ваша, не я ли родила вас?» Пимен сказал ей: «Здесь ли хочешь видеть нас, или в будущем веке?» Она отвечала: «А если здесь не увижу вас, сыновей моих, то увижу ли там?» Пимен ответил: «Если с благодушием откажешься от свидания здесь, то наверно увидишь там». Этими словами она утешилась и пошла с радостью, говоря: «Если наверно увижу вас там, то здесь уже не хочу видеть».

≈

Двенадцати лет от роду преподобный Макарий Унженский тайно покинул родителей и ушел в монастырь Печерский… Родители искали сына своего повсюду, тосковали и плакали неутешно. Спустя три года отец, случайно узнав от одного из печерских иноков о местопребывании сына, пришел в обитель и со слезами умолял архимандрита Дионисия показать ему любимого сына-инока. Дионисий вошел в келью и сказал Макарию: «Отец твой хочет видеть тебя», Но Макарий отвечал: «Отец мне Господь Бог мой, а после Господа отец мне ты, учитель мой!» Родитель Макария, стоя у окна кельи и слыша голос сына, с радостью и слезами сказал: «Сын мой, покажи лицо твое мне, отцу твоему!» Макарий отвечал родителю: «Невозможно нам видеться здесь, ибо Господь говорит в Евангелии: кто любит отца или матерь более, нежели Меня, тот не достоин Меня (Мф.10:37).

Иди с миром домой. Ради любви твоей я не хочу лишиться любви Господа моего». Родитель стал плакать и говорить: «Разве я не радуюсь о спасении твоем? Желаю видеть лицо твое и немного побеседовать с тобою!» Но юный инок не тронулся слезными просьбами родителя. Тогда родитель сказал: «О, сын мой! Хотя протяни из оконца руку свою». Макарий подал руку свою, утоляя слезы родителя. Схватив руку сына, родитель облобызал ее и сказал: «Сладкий сын мой, спасай душу свою и о нас молись Господу, да и мы будем спасены твоими молитвами!» Родитель ушел домой и рассказал супруге своей о сыне. Они радовались и славили Господа.

У некоего мирянина был сын, отличавшийся благочестием, целомудрием и воздержанием во всем. Его душа стремилась к отшельнической жизни, между тем отец хотел его пристроить к какому-нибудь делу, но сын не соглашался на это. Между братьями он был старшим. Так как взгляды и стремления отца и сына расходились, отец постоянно укорял его, ставя ему в порок самое его воздержание. «Ты бы хоть взял пример с братьев своих и принялся бы за дело», – говорил отец. Сын все переносил молчаливо. Все знавшие его любили его за благочестие и скромность.

Приблизилась кончина отца. Некоторые родственники и близкие друзья, вообразив, что отец ненавидит своего старшего сына, так как часто порицал его, собрались и рассуждали между собою: «Как бы отец не лишил наследства этого раба Божия. Пойдем, попросим за него». А старик был богат. Вот приходят к умирающему и говорят: «Мы имеем нечто попросить у тебя». «В чем состоит ваша просьба?» – спросил тот. «О господине Авиве, как бы ты не забыл его в своем завещании», – говорят. Старшего сына звали Авивом. «Это вы за него-то просите у меня?» – «Да…» – «Позовите его ко мне». Все думали, что он начнет бранить его по обыкновению. Когда явился старший сын, отец бросился к ногам его со слезами. «Прости меня, чадо, – восклицал умирающий, – и молись за меня Богу, чтобы простил меня, если я чем-либо огорчил тебя… Ты искал Христа, я предавался мирским заботам». Потом зовет к себе других сыновей и, указав на старшего, говорит: «Вот вам господин и отец! Скажет он вам, вот ваше – и будет ваше. Скажет, нет вам ничего – и ничего не будет у вас». Все были поражены этим.

Отец тут же скончался. По кончине отца старший брат отдал каждому что следовало из наследства. Получив свою часть, Авив все раздал бедным, не оставив себе ничего, потом приступил к устройству кельи и, окончив работу, заболел. Кончина быстро приблизилась… Один из братьев навестил его. Больной сказал ему: «Ступай и устрой утешение своей семье – теперь великий день…» А был праздник святых Апостолов. «Как же мне уйти и оставить тебя одного?» – спросил брат. «Ступай… Придет час мой – я позову тебя», – отвечал больной. Когда час смерти настал, Авив, привстав и постучав в окно, дал знать брату: «Приди сюда!» Брат немедленно пришел, и Авив предал дух свой Господу. И все удивились и прославили Бога. «Вот какой кончины сподобился он – кончины, достойной той любви, какою он возлюбил Христа!» – говорили все.