Читать книгу Полустанок - Иоланта Ариковна Сержантова - Страница 3

В прошлом веке, когда мир ещё не знал о существовании цифровой техники, люди записывали свои мысли на бумаге.

Перьевые ручки считались правильными и полезными. Шариковые были запрещены, так как уродовали не только почерк, но и душу советского человека. Обладателей перьевых ручек можно было узнать по чернильным пятнам на большом, указательном и среднем пальцах правой руки. Кисти владельцев дефицитного канцелярского чуда конца шестидесятых были подозрительно чисты…

– Класс! Вынули руки из карманов, выставили руки вперёд и показываем дежурным…

– Григорий Антонович! У Светки руки чистые!

– Так… Несём сюда ручку!

– Не отдам! Мне её мама из Москвы привезла!

– Несём сюда ручку, я сказал!

…Я иду по ряду к кафедре учителя. Несу маленькое шариковое четырёхцветное чудо, которое так удобно лежит в руке и не пачкает тетрадей.

– Быстрее, не задерживаем класс! – на лице Григория Антоновича хищная улыбка. Он представляет себе, как покажет мою чудесную ручку в учительской. Как, щёгольски перещёлкнув все четыре цвета, он отыщет нужный, красный, и напишет в моём дневнике: «Опять разговаривала на уроке! Родители! Примите меры!»

Я уже вижу протянутую руку учителя почти у самого лица, и, сама не понимая, что делаю, переламываю объект своей гордости пополам. Хрясть! – и изуродованное тело ручки топорщится разноцветными стержнями, как иглами. Или нет – как кровеносными сосудами. Мне подарили её совсем-совсем недавно, и только вчера я спрашивала у родителей, на сколько букв мне её хватит. Мама сказала, что я смогу написать ею много хороших и добрых слов…

Не веря в то, что произошло, учитель пытается соединить, починить, прижать обломки друг к другу… Вернуть! Вожделенный! Предмет!

– Как?! – Григорий Антонович орёт и брызжет мне в лицо неприятной слюной. – В угол! С родителями! Вон!..

Как давно это было…

Довольно быстро отстучало время механических печатных машинок, совсем недолго продержались их электрические сёстры… И вот уже компьютеры, лЭптопы, ноутбуки – и те уступили право первенства планшетам и более новым игрушкам. Всё больше мыслей и чувств замерзает в плену виртуальных, незримых электронных облаков и на ячейках флэш-памяти… И теперь, вместе с ворохом бумажных воспоминаний, в моём столе лежат разномастные флешки, на них – то, что мне хочется помнить. То, что было бы глупо забыть или испортить попытками восстановить по памяти. Обстоятельства «времени, места, образа действий»… событий моей жизни…

Кем-то было замечено, что труднее всего простить самого себя. Не позабыть о совершённом – ибо пропасть разницы меж тем, когда ты просто затираешь память о дурном, и истинным прощением – слишком велика…