Читать книгу Соловьи поют только на Родине - Иоланта Ариковна Сержантова - Страница 13

Льдинка луны тает в пруду. Если долго глядеть на неё, то кажется, совсем уже стала водой. Сощуришься для увериться чтоб, ан нет, – моргнёт волна и окажется невредим сглаженный голыш льда. Упрям, упорен, невозмутим… Вечен.

Трава редко бывает сама по себе, но чаще под бременем росы, и склоняется в сторону, что указует та большую часть дня. В краткий срок, на который солнце с ветром избавляет от её высокомерной воли, травинки буйствуют и растут наперекор пробора тропинок. До закатного только часу, а дольше – ни-ни.

Плотный платок тумана, в который кутает плечи рассвет, бережёт день от сквозняков и простуды, а шёлковый плат тумана на закате, – так только, для форсу, как паутинка чулок и голошейкой при шубе в мороз.

На ткацком станке горизонта солнце плетёт невесомое полотно дымки. Ткань тоньше вздоха, но очевиднее предположения.

Густое от облаков, низкое небо, чудится надвинутым до бровей кепи, из-под которого выбиваются жидковатые уже, но покуда лишённые нездоровой жёлтой седины кудри дубравы. Лишь щетина сосняка даёт надежду на то, что не всё так грустно, как кажется на первый взгляд.

И будет ещё празднично сиять солнце у воды, и льняные пряди рассвета покажутся яркими чересчур, и сбудутся выпестованные воображением надежды на лучшее, что отчего-то всегда маячит где-то, за одним из туманов, – выдуманных или тех, что в самом деле застят горизонт судьбы.